скачать книгу бесплатно
– Давай попробуем, – сказал я, подталкивая Генку к банкомату. – Вводи пин-код.
Генка вставил карточку в узкую пасть устройства.
– 1607, – продиктовал ему я.
Нажатие нескольких кнопок. Ожидание.
Ошибка. Экран замигал красным и предложил повторить процедуру.
– Не прокатило, – грустно сказал Генка. – У нас осталось две попытки. Давай, Андрей Васильевич, напряги мозг!
– Хорошо, – сказал я, сосредоточившись. – Есть еще вариант – 1753!
Опять короткое стаккато по металлическим клавишам. И опять неудача.
Остался последний шанс.
– 1973, – выдохнув, изрек я, закрыв на всякий случай глаза.
«Ваша карта заблокирована. Для активации необходимо обратиться в отделение банка с документами, удостоверяющими личность». Вот и все, чем смог порадовать нас этот жирный железный тупица.
Генка тоже расстроился, и тут его осенило.
– Погоди, я вспомнил, в том числе было ДВЕ единицы. Точно, две!!!
– ЧЕГО ЖЕ ТЫ МОЛЧАЛ!!! – вскричал я. – Сообразил бы раньше, через полчаса уже купили бы себе по полушубку.
В самом деле, с этим дополнительным условием решение представлялось очевидным. Но поезд ушел. А мы, опоздавшие к празднику раздачи шелестящих купюр, вынуждены были уйти из банка. Несолоно хлебавши, зато на время немного оттаяв.
Глава 29-45-49 (в ожидании трамваев)
Выйдя из банка, мы сходу пересекли тротуар и половину проспекта и оказались на трамвайных путях, отделенных от проезжей части газоном, утыканным цепочкой деревьев со стриженными под правильные геометрические фигуры кронами. Неудача с финансами настолько расстроила нас, что несколько минут мы шли абсолютно молча. А потом, за широким перекрестком, у Генки вдруг запищал телефон. Он развернулся, замедлил шаг и, стоя ко мне спиной, стал что-то ожесточенно обсуждать с невидимым собеседником. Из вежливости я старался не слушать, но чувствовал, что тема его очень трогает.
Вдруг все завершилось. Генка повернулся ко мне. Лицо его походило на маску фараона, припорошенную свежим снежком. Без чувств, эмоций и абсолютно белое. Он сказал, вернее прохрипел:
– Мать звонила. Сказала, что видела сегодня Машку в пикантной ситуации, на улице с другим парнем. И ты хорош, Андрюха: все долдонил в кафе – «показалось», «показалось». И без нее я не могу, душа прямо разрывается на части, а с ней не могу тоже. Что ж, наш путь окончен, —добавил он угрюмо и нецензурно выругался, первый раз за этот день. Окончен прямо здесь!
И Генка растянулся на трамвайных рельсах. У меня все похолодело внутри. Я понял, что он не шутит. И что это огромная проблема. Упрямство Генки в кругу общих знакомых и приятелей всегда было притчей во языцех. Если Геннадий что-то решил, то сделает обязательно. И кроме Марии, его супруги, я не знал никого, кто смог бы с этим упрямством совладать. Но, по понятным причинам, на ее помощь рассчитывать не приходилось.
Должен сказать, что в этот момент я очень испугался. Поступок моего приятеля, несмотря на его репутацию импульсивного человека, застал меня врасплох. Генкина жизнерадостность и, будем откровенны, некоторый эгоизм стопроцентно противоречили тому, что он собирался совершить. Вначале я подумал, что он шутит и что пройдет несколько мгновений, в крайнем случае, с десяток секунд, и он поднимется, а потом, улыбнувшись до ушей, в своей обычной манере скажет: «А, все это фигня. Пошли, выпьем по кружке хорошего пива». Или: «Ну, вот, Дрон, наконец я свободный человек! Сегодня вечером – на дискач?». Но время шло, а этого не происходило, и я с нарастающим ужасом думал, что абсолютно не знаю, что делать дальше.
Трамвая пока не было, но он обязательно появится. И что тогда? Бежать навстречу, предупредить вагоновожатого? Очень рискованно. Ведь рельсы имеют два конца, и с другой стороны тоже может появиться трамвай, а оттуда никто не подстрахует. Мозг отказывался соображать. Паника ледяной арктической волной окатила меня и сбила с ног. Я присел на землю рядом с Генкой в полной растерянности. Применить силу? Можно попробовать, но это поможет, только лишь, если Геннадия связать по рукам и ногам, однако веревки поблизости не наблюдалось. Я понимал, что счет идет на минуты и что эти минуты могут оказаться для моего друга последними.
Так или иначе, было предпринято несколько попыток прогнать моего приятеля из смертельно опасной зоны.
Попытка № 1 – банальная.
– Генка, не дури. Слазь с рельсов!
Эффективность нулевая. Атака в лоб не удалась, и я попробовал маневр.
Попытка № 2 – гносеологическая.
– Генка, что ты делаешь?
С тем же успехом.
Попытка № 3 – каузальная.
– Генка, ради чего все это?
Опять неудача. Вопрос остался без ответа.
Попытка № 4 – грубая физическая.
Я молча взял моего друга за ноги и попытался стащить, но он вцепился пальцами в рельсы, словно клещ, и я с его шлепанцами улетел в сторону сам.
Эффективность та же, что и в предыдущие разы, те же ужасающие нуль процентов.
И в это время из-за поворота с улицы Благодатной показался совсем не благодатный трамвай № 45.
Глава 45 (в ожидании приближающегося трамвая)
– Она не всегда была такой, – негромко сказал я, вложив в эту простую фразу весь тайный смысл верховного обряда европейских масонов, твердость кулаков китайских монахов из Шаолиня, энергию ритуального танца американских ацтеков, а также пьяное гипнотическое покачивание русских трактористов до, после, и во время посевной.
И это сработало.
– Что ты сказал?! – спросил недоумевающий Генри, поднимая голову.
– Что слышал, – буркнул я, намеренно отворачиваясь.
– Повтори, что ты сказал?
– Не буду!
Генкино лицо изменилось до неузнаваемости. Он покраснел, встрепенулся, и какая-то неведомая сила в один миг поставила его на ноги рядом со мной.
Трамвай № 45 весело прогрохотал мимо нас.
– Это не моя тайна, – спокойно сказал я, пристально глядя на Генку, когда стих стук колес. – Я не могу ее открыть.
Потом опять присел, и, подняв с земли перерезанный надвое шлепанец, кинул остатки тапка ему в грудь. – Это могла быть твоя голова!
И тут до Генри дошло. Он уткнулся мне в плечо и тихо заплакал. – Дрон, как ты мог? Предать друга…
– Какого друга? – серьезно спросил я, отодвинув его ладонями на расстояние вытянутой руки. – Эгоиста, готового на все, чтобы только потешить уязвленное самолюбие? Человека, способного заставить своих друзей нести до конца жизни такой тяжелый крест? Тот Генка мне не друг. И я НИКОГО, – я подчеркнул это голосом. – Не предавал!
– Не понял?
– Чтобы спасти твою непутевую голову, я был готов даже броситься под трамвай, если бы это помогло. Но пришлось пойти на обман.
– Так это не о тебе маманя говорила, и ты с Машкой глубже не знаком?
– Нет, – быстро сказал я, не отвечая на вторую часть вопроса. – Не обо мне.
И это была правда. Но не вся.
Глава 137
Американский спутник-шпион, делая очередной виток над планетой, где-то в пространстве 60-й параллели, пролетая над Россией, вдруг получил сигнал SOS. Он включил маршевые двигатели, резко сдвинулся на геостационарную орбиту и завис над одной примечательной точкой земной поверхности. Полностью развернув параболические антенны и нацелив отличную оптику, он не мог не увидеть в свои мощные объективы, как посередине Московского проспекта, меж трамвайных путей, тщательно обходя большие лужи и просто сырые места, медленно, на цыпочках, держа в руках половину шлепанца, по равнодушным бетонным плитам шел полностью замерзший Генка.
Спутник передал своим хозяевам картинку и, возможно, звук. И вскоре на столе у президента всех соединенных штатов уже будет лежать папка сверхсекретных докладов, что русские, вероятно, готовят экспедицию на Марс, где, как известно, прохладно. И что участники экспедиции проходят в данный момент жесткие тренировки на выживание, параллельно упражняясь в использовании выразительных метафор на языке Пушкина и Толстого. И в этот момент, у спутника замерз передатчик, а затем и модуль ориентации. Запутавшись в звездах и планетах, он вошел в верхние слои атмосферы и сгорел.
И мы увидели болид на вечернем небе. И я загадал желание. А потом в голову пришла отличная идея.
– Зачем мы сворачиваем в гипермаркет, Андрюха? – спросил мой друг, экстраполировав траекторию наших отклоняющихся влево шагов.
– Затем, что без обуви, прыгая как козлик, ты не дойдешь, – сказал я, щурясь от встречных фар, одновременно переходя на нечетную сторону Московского.
– Я не козлик, – сказал Генка. – Я ишак, вернее осел. Сам себе проблемы создал. И денег у нас нет.
– Есть. Двадцать семь рублей.
– Шутишь! На них и стельки не купишь, даже шнурка, не говоря про ботинки.
– Нет. Двадцать семь рублей – иногда деньги. Например, столько стоит маршрутка, которая сможет распрекрасно отвезти тебя домой, – грозно и серьезно сказал я.
– Ни за что! Только пешком!
– Тогда доверься мне, – участливо произнес я. – В этом товарном оазисе должна быть волшебная комната, пещера Али-Бабы, где на крючках висят теплые жилетки, комбинезоны и халаты, а у скамеек стоят ряды видавших виды шлепанцев и отличных разношенных кроссовок.
– Знаю, – нахмурился Генка. – Она называется «Раздевалка для персонала». Ты хочешь экспроприировать что-то из гардероба бедных гастарбайтеров?
– Жди здесь, у касс, здесь тепло, – скомандовал я, отказываясь прояснять свои намерения, и прошел в торговый зал.
Зал был огромен. По всем направлениям, куда только мог достать алчный покупательский взор, все было заставлено полками и стеллажами с товаром. Время позднее, посетителей внутри было немного, и на контрасте такое количество вещей и продуктов производило по-настоящему сильное впечатление. Сейчас большой магазин для нас, городских жителей, – дело привычное, но лет двести назад внутри типового гипермаркета разместилось бы население целой волости, а то и губернии. И лишь очень немногое из ассортимента они, эти прекрасные, но несовременные люди, смогли бы назвать или хотя бы узнать.
Через пять минут Генка встретил меня у кассы.
– Держи. Еще сдача осталась, – сказал я и протянул ему рубль. – И давай свой шлепанец, отремонтирую его, – продолжал я, гордо размахивая перед носом друга рулоном прозрачного скотча.
На месте произведя починку обуви и успешно опробовав в деле тапок версии 2.0, мы снова двинулись в путь.
Глава 129 – 125, набирая скорость
Иногда человеку свойственно грустить или радоваться без видимой причины. Бывает, мы чувствуем что-то, что не можем понять или объяснить. Иногда мы попадаем в незнакомое место и растерянно озираемся по сторонам, испытывая странные ощущения. Место, где можно оказаться лишь однажды, – пляж в Акапулько. Многие ли из нас, европейских жителей, бывали там? Смотрели на длинные, могучие и ленивые волны Тихого океана. Слушали шорох ворчащего песка и трели восторженных тропических птиц. Любовались другим солнцем и не по-нашему ползущими лишь по самой макушке неба облаками. Видели людей, с которыми больше не встретишься… нигде и никогда.
В мире прагматичных поступков пляж в Акапулько не востребован. На край света незачем ехать. Даже единожды. В мире прагматичных поступков нет места случайности, сомнениям и порывам, в нем все упорядочено и предопределено. И еще. В нем нет любви, есть лишь привычка. Бегите из такого мира! Бегите, если можете.
Мы не торопясь брели в одиночестве. В столь поздний час других прохожих в этой части проспекта не было. Может быть, поэтому свора дворовых собак, разномастных и шумных, слегка подумав, засеменила именно к нам, повизгивая и угрожающе тявкая. Эка невидаль, собаки! Мы не испугались, но, на всякий случай, ускорили шаг. Шарики и Бобики, словно обрадовавшись, побежали трусцой. Справа, по Московскому, носились с сумасшедшей скоростью машины, слева – сплошная стена домов, сзади – собаки. Деваться было некуда, только двигаться вперед. Мы перешли на аллюр. Тогда они сбились в тесную стаю и попытались изобразить собачий галоп. Генка стремительно бросился от них рысью, я же, не ожидавший такой прыти от заядлого автомобилиста, в первый момент отстал, но затем прибавил ходу, и мы почти одновременно влетели в спасительный подъезд, единственный незакрытый по маршруту нашего следования, и с размаху захлопнули дверь.
Злобные собаки остались снаружи, и их воющее недовольство здесь, за тяжелой металлической дверью, казалось, не представляло больше опасности. Освещения в подъезде не было, кругом царила абсолютная мгла. Я не видел даже Генку, слыша лишь его тяжелое прерывистое дыхание. Мы начали подниматься вверх, в надежде найти источник света или хотя бы окно, чтобы сориентироваться.
Ступеньки закончились, и я стал лазить по стене в поисках выключателя. Сначала стена была холодная и твердая, потом неожиданно она стала мягкой и теплой, и в тот момент, когда она из ровной сделалась вдруг округлой, в этот самый момент кто-то бархатным женским голосом, совсем над ухом, прошептал: «Выключатель левее. Но не зажигайте свет!».
В темных недрах главы 5 в кубе
Я был совсем не против темноты в данном историческом контексте, особенно учитывая специфику установившегося контакта, но чувство любопытства или, возможно, врожденный инстинкт не соглашаться сразу с говорящей женщиной толкнули меня задать этот неуместный вопрос:
– Почему???
– Потому что на площадке этажом выше лежат два огромных спящих мужика. Вы их разбудите.
– Огромных? – недоверчиво спросил я.
– Один штангист, другой метатель копья, – пояснил женский голос.
– Метатель молота, – уточнил ДРУГОЙ участливый женский голос из темноты.
– Да, тьфу, все время забываю биографию твоего мужа. Молота!
Генка почему-то молчал, однако меня ответ не удовлетворил.
– А почему они там лежат? – опять полюбопытствовал я.
– Потому что спят. А спят, потому что выпили. А выпили, потому что суббота. А на площадке, потому что по привычке.
– С ума сойти! – сказал я, поражаясь красоте этой совершенной логической конструкции.
– Добро пожаловать в бар «Ни-Ни»!
– Бар? – переспросил я, удивленный до невозможности. – Здесь что, наливают? Кто вы? Как вас зовут? И вообще, сколько Вас?
– Слишком много вопросов, – произнес ДРУГОЙ женский голос, мягкий, но еще более настойчивый. – Ну почему мужчины всегда предпочитают задавать вопросы, вместо того чтобы просто делать дело, например, взять в руку фужер. Держите. Меня зовут Никто! А мою подругу – Никак.
И она передала мне два тяжелых бокала. Один из них я, нащупав чьи-то пальцы, отдал Геннадию.
Вместе с выпивкой к нему перешла и инициатива.
– Ну, вздрогнули, – в кромешной тьме произнес он гундосым баском церковного дьячка. – За встречу!
Мы опорожнили хрусталь. В нем было превосходное виски
Благословенное тепло разлилось по венам и артериям наших продрогших тел. Несмотря на мрак, мир вокруг сразу стал выглядеть заметно лучше.
Генка решил поддержать разговор.
– Моя фамилия Спагетти, – продолжил он. – А этот темный друг мой – Бульба. Вы – богатая выпивка, мы – бедная закуска. У нас нет денег, и боюсь, мы не сможем с вами расплатиться.