Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

2 марта Агентство Рейтер сообщило, что, помимо Хадсона, в состав английской делегации, которая поедет в Москву, входят генеральный контролер департамента внешней торговли Квинтин Хилл и начальник экономического отдела МИД Англии Фрэнк Эштон-Гуэткин. Секретарь Хадсона – Лайсл будет выполнять функции секретаря делегации154.

Хадсон должен был посетить еще и Берлин, однако в тот день, когда Германия полностью оккупировала Чехословакию, в палате общин Чемберлен заявил, что, поездка в Берлин министра торговли Стэнли и Хадсона откладывается, но намечавшаяся поездка английской делегации во главе с Хадсоном в другие столицы восточноевропейских стран состоится. Это заявление Чемберлена было встречено в палате возгласами одобрения155.

18 марта Хадсон выехал из Лондона в Варшаву и Москву. На вокзале Хадсона провожали Майский, польский посол и финляндский посланник156.

19 марта Хадсон прибыл в Варшаву. Польские газеты писали, что выезжая из Лондона он заявил журналистам: «Моя поездка вначале была задумана как исключительно торговая миссия, имеющая целью исследование возможности увеличения английского экспорта. Однако политические события последних дней повлияли на первоначальную цель моей поездки». В связи с этим заявлением «Курьер польски» указывал, что визит Хадсона в Варшаву приобретает политический характер и что хозяйственные вопросы в переговорах будут играть лишь второстепенную роль. Темой переговоров Хадсона в Варшаве стали создавшееся международное положение и программа предстоящего визита Бека в Лондон157.

20 марта Литвинов направил Сталину и Молотову секретную записку, в которой анализировал возможный ход переговоров с Хадсоном. Приехав в Москву утром 23-го марта, Хадсон должен будет встретиться сперва с Микояном, а потом и с самим Литвиновым. Из многочисленных шифровок Майского известно, что Хадсон имеет поручение обсуждать не только экономические, но и политические вопросы. Необходимо заранее решить, какую позицию занять в переговорах с ним.

Не касаясь подробно экономических переговоров, которые будет вести Микоян, Литвинов все же отметил, что Хадсон будет добиваться расширения экспорта из Англии за счет текстиля и других потребительских товаров, а возможно, и сельди, контрактной запродажи Англии советского сырья, в частности льна, причем он будет предлагать также кредиты.

Литвинова однако, главным образом интересовал политический аспект переговоров. Нарком писал, что захват Чехословакии, ультиматум Румынии, нарушение Гитлером мюнхенского соглашения сильно взбудоражили общественность Англии, и эти факты широко используются лейбористской, либеральной и частью консервативной партии, которые и раньше не одобряли политику Чемберлена и предлагали сотрудничество с СССР. Это еще не значит, что Чемберлен и его окружение и наиболее твердолобая часть тори прониклись уже убеждением в необходимости радикального изменения курса внешней политики. Аннексия Чехословакии, наступление на Венгрию, Румынию и другие страны юго-востока полностью укладываются в ту концепцию направления гитлеровской экспансии на Восток, на которой базировалось мюнхенское соглашение. Чемберлен, однако, не может говорить это открыто и должен в некоторой мере пойти навстречу общественному мнению. К тому же заигрывание с Советским Союзом может помочь Чемберлену в дальнейших переговорах с Германией, делая ее более уступчивой. Возможно, что и у самого Чемберлена зародилось сомнение в возможности даже для него сговориться с Гитлером и Муссолини и избавиться от их требований, касающихся французских и английских колоний. Надо полагать, что всеми этими соображениями руководствовался Чемберлен, решившись посетить советское полпредство и послать в Москву Хадсона. И то и другое ни к чему не обязывает, но зато в некоторой мере зажимает рот оппозиции. Чемберлен был бы, однако, более чем рад, если бы переговоры Хадсона не дали результатов и ответственность за это можно было бы возложить на Советское правительство. Поэтому, не строя себе никаких иллюзий насчет искренности и честности побуждений Чемберлена, Советское правительство должно избегать всего того, что дало бы ему повод говорить о самоизоляции СССР, об отклонении Кремлем сотрудничества и т. п., и этим как бы задним числом оправдать мюнхенскую политику если не как единственно правильную, то как единственно возможную для Англии.

Насколько известно, у Хадсона нет полномочий делать Советскому правительству какие-либо конкретные политические предложения. Как он сам объяснял Майскому, его задача состоит в том, чтобы «выяснить, хочет ли Кремль сближения и сотрудничества с Лондоном», «склонно ли Советское правительство к сотрудничеству», «готово ли оно искать пути к более тесному сотрудничеству с Англией» и не взяло ли оно курс на изоляционизм.

Литвинов полагал, что и Кремлю не следует выдвигать какие-либо конкретные инициативы или какую-либо конкретную форму сотрудничества. Достаточно будет разъяснить свою общую позицию в духе доклада на Сталина съезде. Литвинов предлагал Сталину на утверждение текст заявления, которое нужно было бы сделать Хадсону. Сталин внес в документ незначительные правки, и 23 марта Литвинов огласил его Хадсону158.

Как видим, с самого начала Литвинов и Сталин были настроены на то, чтобы переговоры с Хадсоном закончились провалом.

Переговоры Хадсона в Варшаве закончились 21 марта, и на следующий день он выехал в Москву159. (Забавная деталь: предваряя визит министра, советские газеты писали, что едет Гутсон, а приехал Хадсон, и можно было подумать, что это два разных человека. Хотя о самом факте приезда Хадсона в Москву советские газеты, почему-то, умолчали. – Л.П.).

23 марта состоялась первая встреча Литвинова с Хадсоном. После протокольных реверансов Хадсон начал деловой разговор, и сообщил, что Англия укрепилась даже в большей степени, чем ожидалось. В сентябре 1938 года. Англия воевать не могла, теперь же она воевать готова. Перевооружение и поступление дополнительного оружия осуществляется ускоренными темпами. Правительство предполагало, что Англия сможет начать военные действия только в 1941 году, однако, по всей видимости, вооруженные силы страны будут вполне готовы к концу лета этого года. В общественном мнении также наметились огромные сдвиги: нация консолидировалась и полна решимости отстаивать свое положение в мире. Идею сотрудничества с другими миролюбивыми державами разделяют почти все слои общества. Хадсон особенно подчеркнул, что никакое правительство не могло бы удержаться у власти, если бы оно решилось проводить другую политику. Повторение Мюнхена уже не возможно. Через год, возможно, удастся ввести обязательную воинскую повинность. (Возможно, Хадсон не знал, что до введения конскрипции осталось чуть больше месяца, возможно, его должность в правительстве Англии этого знания просто не предполагала. Но, скорее всего, Уайтхолл не давал ему полномочий обсуждать этот вопрос в Кремле, чтобы не допустить преждевременной утечки информации. Хотя вопрос введения всеобщей воинской обязанности, помимо правительства, обсуждался и в парламенте, и в газетах. – Л.П.). Хадсон заверил Литвинова, что он прибыл в Москву «с открытой душой» и готов выслушать советское руководство о тех путях решения международных проблем, которые оно предлагает и как видит сотрудничество с Англией.

Литвинов зачитал Хадсону заявление, согласованное со Сталиным и Молотовым, в котором говорилось, что Советское правительство еще пять лет тому назад осознало опасность для дела мира со стороны фашистской агрессии. У СССР не было никаких оснований опасаться обращения этой агрессии против него, а, наоборот, он был уверен, что она будет направлена раньше всего против творцов Версальского и Сен-Жерменского договоров и государств, возникших и расширившихся на основе этих договоров160. (Иными словами, фашистские государства в то время нападения на СССР не замышляли. Да и другие – тоже, поскольку для того, чтобы воевать, нужно иметь подготовленную армию и развернутую военную промышленность, ориентированную не на продажу вооружений, а на военное потребление. В этом смысле только Франция, да и то с очень большой натяжкой могла рассматриваться в качестве противника Советского Союза, однако у СССР Франции не было общей границы. Военный союз Германии, Италии и Франции был также маловероятен, во-первых, потому, что между ними были непреодолимые противоречия, что и подтвердит через несколько дней Муссолини в своем выступлении, и, во-вторых, для совместных действий Германия должна была бы пропустить французские войска через свою территорию, а на это Гитлер вряд ли бы пошел. Откуда же тогда взялись вопли о том, что «СССР – осажденный лагерь»? – Л.П.).

СССР считал, однако, фашистскую агрессию общей опасностью, для борьбы с которой необходимы общие усилия и сотрудничество всех неагрессивных стран. С этой целью Советский Союз 24 февраля 1934 года вступил в Лигу Наций, видя в ней аппарат такого международного сотрудничества и коллективной организации безопасности. В течение пяти лет СССР делал разные предложения по укреплению Лиги и приданию ей действенной силы. СССР предлагал систему региональных соглашений и пактов, применение к агрессорам предусмотренных Уставом Лиги Наций санкций и готов был участвовать и участвовал в таких санкциях, независимо от того, задевались ли интересы Советского Союза отдельными случаями агрессии, или нет. После аннексии Австрии, стало ясно, что Германия скоро бросится на другие европейские государства, и СССР поэтому предложил тогда немедленное совещание заинтересованных государств. В разгар судетского конфликта Советский Союз предлагал Франции и Чехословакии совещание генеральных штабов и недвусмысленно заявлял о своей готовности выполнить свои обязательства в отношении Чехословакии на предусмотренных договором условиях, т. е. при оказании помощи Чехословацкой республике также и Францией.

Все эти советские предложения игнорировались правительствами Англии и Франции, которые, отвергая принципы Лиги Наций, вступили на путь индивидуальных разрешений отдельных проблем не путем сопротивления агрессии, а путем капитуляции перед ней. Несмотря на ясно наметившийся блок Германии, Италии и Японии, правительства Англия и Франция отклоняли любые предложения о проведении совещаний миролюбивых держав под тем предлогом, что это может быть истолковано агрессивными государствами как блок против них. Такая политика Англии и Франции завершилась мюнхенской капитуляцией, которая создала нынешнее положение в Европе, которое, по-видимому, не нравится и Англии.

Советский Союз, как никакая другая держава, может сам позаботиться о защите своих границ, но он и теперь не отказывается от сотрудничества с другими державами. Он видит это сотрудничество только в форме действительного общего отпора агрессорам. Базой такого сотрудничества должно быть признание агрессии в качестве единой проблемы, требующей общих действий независимо от того, задевает ли она в том или ином случае интересы того или иного из участников сотрудничества. Необходимо признать, что агрессия как таковая, где бы она не происходила, требует общих мер по борьбе с нею. Исходя из неоспоримого факта существования агрессивного блока, не следует отрицать необходимость совещаний, конференций и соглашений антиагрессивных государств. Конъюнктурные, необязательные и не обязывающие совещания от случая к случаю, которые могут лишь служить средством в дипломатической игре той или иной державы и порождающие лишь недоверие, Правительство СССР отвергает, и мыслит себе сотрудничество как в рамках Лиги Наций, так и вне ее, если в Лиге окажутся государства, мешающие борьбе с агрессорами, или же если это будет диктоваться необходимостью привлечения Соединенных Штатов, не состоящих в Лиге. (США в Лигу Наций вплоть до момента роспуска этой международной организации в 1946 года не вступили. – Л.П.).

Ввиду безрезультатности прежних своих многочисленных инициатив, Правительство СССР новых предложений сейчас выдвигать не намерено и ждет инициативы со стороны тех правительств, которые должны показать чем-нибудь, что они становятся действительно на путь коллективной безопасности. В частности, Советский Союз всегда готов был и теперь готов к сотрудничеству с Англией. СССР готов рассмотреть и обсудить всякие конкретные предложения, базирующиеся на указанных выше принципах161.

Сделав такое пространное заявление, полное прямых обвинений и упреков, и превращающее дальнейшие переговоры в пустую трату времени, Литвинов вновь повторил, что мюнхенская политика западных государств подорвала доверие между странами и народами, а также авторитет великих держав среди других государств. Нарком, чтобы окончательно развеять иллюзии Хадсона и его надежды на благополучный исход переговоров, повторил, что после пятилетнего периода инициатив, всякого рода предложений со стороны Кремля и безуспешных усилий по осуществлению международного сотрудничества, СССР вправе занять выжидательную позицию, предоставив право другим государствам выступать со своими инициативами и предложениями. Вряд ли могут быть достигнуты какие-либо серьезные результаты, если сотрудничество сведется к тому, что одна сторона будет вопрошать, а другая должна отвечать. Советское правительство тоже интересует, что же на уме у англичан. Детали, вытекающие из международной концепции любого государства, заинтересованного в сохранении европейского мира, можно выяснить только путем общего обмена мнениями. Литвинов напомнил Хадсону, что совсем недавно Советское правительство выступило с инициативой провести конференцию с участием Англии, Франции, Польши, Румынии и Турции.

Хадсон полностью согласился с позицией наркома по поводу событий, произошедших за последние годы, и признал, что западные державы в своей внешней политике допустили серьезные ошибки. Однако Хадсон возражал против подозрений Советского правительства, будто Чемберлен и в сентябре 1938 года стремился натравить Германию на СССР, хотя Литвинов этого и не утверждал. Никаких подобных намерений у Англии не было, нет их и теперь. Из заявления наркома, следует, что в отношениях между Англией и СССР начинается новый этап, поэтому Хадсону необходимо время для того, чтобы обдумать сказанное, и, если Литвинов не возражает, вновь встретиться перед отъездом Хадсона и обменяться мнениями.

Хадсон считает, что Польша будет сражаться только в том случае, если будет совершено нападение на ее территорию или на Данцигский коридор, хотя сам Данциг Польша, вероятнее всего, сдала бы без боя. Бек говорил Хадсону в Варшаве, что выполнение обязательств перед Румынией последует лишь в том случае, если на нее нападет Советский Союз162.

Ожидать каких-то позитивных результатов от визита и переговоров, которые начались со столь некорректных нападок одной стороны на другую, вряд ли приходилось. Литвинов с первых минут разговора, несмотря на дружеский тон, которого придерживался Хадсон, поставил своего визави в такое положение, что тот должен был все время оправдываться. Создается впечатление, что целью Кремля был не поиск компромиссов с англичанами и действительное создание системы коллективной безопасности, а назначение виноватого в том, что компромиссы не найдены и система коллективной безопасности не создана. Если Советский Союз действительно хотел избежать большой войны и сохранить мир в Европе, не стоило сразу же ставить партнера по переговорам в столь неудобную позицию.

25 марта в театре Литвинов вновь встретился с Хадсоном и Сидсом. Хадсон сказал, что сообщил в Лондон о прошлой беседе, и хотел уточнить, правильно ли он понял наркома. Он показал свою запись в 8–10 строчек, где было сказано, что Литвинов говорил о согласии Советского правительства на сотрудничество с Англией, что в Кремле считают желательным привлечение к консультации всех заинтересованных государств, и выступают за политическое, экономическое и военное сотрудничество. Литвинова удивило то, что разговор, длившийся почти час, Хадсон ухитрился втиснуть в несколько строк, и он сказал, что вырванные из контекста фразы могут приобрести не то значение, которое им придавалось. В частности, он сказал, что о специфических формах сотрудничества разговора не было, хотя Советский Союз ни одной из них заранее не исключает, но все зависит от множества обстоятельств. В действиях Хадсона Литвинов усмотрел попытку проверки правильности записей и зондаж готовности Советского правительства идти в отношениях с Англией вплоть до военного союза или взаимной военной помощи. Впрочем, ранее Хадсон уточнил, что для противодействия агрессии отнюдь не предполагается прямое объединение вооруженных сил Англии и Советского Союза.

Хадсон спросил, согласится ли Советское правительство подписать совместную декларацию в том случае, если Польша откажется ее подписать. Литвинов ответил, что Советскому правительству было сделано совершенно определенное предложение о совместной декларации именно Франции, Англии, СССР и Польши, и что декларация от имени трех или двух держав была бы уже совершенно иным предложением, которое в Москву пока не поступало. Нарком особенно подчеркнул: «Я могу, однако, теперь сказать, что мы придаем чрезвычайно большое значение участию в декларации именно Польши, ввиду ее географического положения. К тому же можно опасаться, что если Польша не будет с нами, то она будет против нас».

Сидс вдруг заметил, что Кремль, мол, заявил, что не хочет таскать для других каштаны из огня. Однако Румыния должна интересовать Советский Союз в первую очередь, и тут он таскал бы каштаны для себя. Литвинов ответил, что ему понятен интерес англичан к румынской проблеме, особенно после подписания экономического соглашения между Германией и Румынией. Это соглашение поставило экономику Румынии под контроль Германии, и вытеснило другие страны с румынского рынка. Гитлер будет и дальше применять методы экономического давления по отношению к другим малым и зависимым государствам, вытесняя Англию, благодаря чему Европа может скоро совершенно выпасть из торгового оборота Англии.

В переговорах с Микояном об англо-советских торговых отношениях Хадсон предлагал пересмотреть действующее соглашение с тем, чтобы Советский Союз покупал больше английских товаров, чтобы новое соглашение было «более мирного типа», а также снизить в английском экспорте долю средств производства в пользу предметов потребления. Хадсон говорил, что будто именно Микоян, предлагал клиринг163, не понимая, что при клиринге в первую очередь учитываются долги. Литвинов недоуменно спросил, о каких долгах идет речь, ведь в последнее время торговля между Советским Союзом и Англией велась исключительно за наличный расчет. Хадсон ответил, что речь идет о старых долгах Российской империи. Литвинов спросил, какое отношение старые долги имеют к клирингу? Хадсон пояснил, что при клиринге вся выручка за советский экспорт поступает в английские банки для последующих расчетов, и возможно предъявление исков от старых кредиторов. Литвинов сказал, что эти страхи совершенно надуманы, ибо Советский Союз и раньше имел, и теперь имеет деньги на текущих счетах в английских банках, а советское торговое представительство и «Аркос»164 отвечают только по своим сделкам. Если бы Советское правительство опасалось за текущие счета, то вообще торговля с Англией стала бы невозможной.

Хадсон спросил, что думает нарком о замене временного торгового договора на постоянный. Литвинов ответил, что Москва, конечно, предпочла бы постоянный договор, однако сейчас на этом не настаивает, и указал, что вопроса о старых долгах лучше не поднимать. Хадсон стал убеждать наркома в необходимости и желательности устранения лишнего препятствия на пути сотрудничества двух стран. Для этого Советскому правительству достаточно отказаться от претензий на депозиты в английских банках, прибавив к этому еще несколько миллионов фунтов. Литвинов ответил, что не стоит сейчас говорить о взаимных долгах, тем более, что советские контрпретензии значительно превышают английские претензии. Он, впрочем, сказал, что предложение о взаимном аннулировании претензий, включая и царские вклады в английских банках, можно и нужно обсуждать, уточнив, что не может быть и речи о какой-либо доплате со стороны СССР, а если без этого нельзя, то лучше вопроса не поднимать совсем. Говоря о старых претензиях, Литвинов указывал на соглашения СССР с другими странами, получившими режим наибольшего благоприятствования в отношении урегулирования претензий. Хадсон и Сидс выразили озабоченность недоверием, которое Советский Союз питает к Англии, нежеланием понять, что Англия стремится к тому, чтобы порвать со своей прошлой политикой и начать новую.

Хадсон указал Литвинову на некомпетентность советских работников в Англии, что, по его мнению, торгпредство в Англии никуда не годится и что лучше было бы создать английское представительство в Москве. Микоян жаловался Хадсону, что Советское правительство не может размещать свои заказы в Англии, что выполнение советских заказов постоянно задерживается. Хадсон сказал, что к нему советские торгпреды никогда не обращались, иначе бы он разместил бы все советские заказы. Хадсон рассказал Литвинову, что ему докладывали о нередких случаях, когда заказанные Советским правительством товары, машины и оборудование были изготовлены и приняты советскими торгпредами, и даже упакованы для отправки в СССР, но затем являлись другие приемщики, требовавшие распаковки, изменений в чертежах и т. п. Хадсон заявил, что в таком режиме работать крайне сложно и что Англия вполне может обходиться без советского сырья. (В переводе с дипломатического языка на общечеловеческий это могло означать только то, что Англия не очень заинтересована в товарообмене с Советским Союзом, в то время, как СССР вряд ли сможет продолжать развивать свою промышленность без английских технологий, материалов, машин и оборудования, которые в СССР производить пока не научились, и научатся еще не скоро. Однако, говоря это, Хадсон, несколько погорячился, но только отчасти: английские товаропроизводители, активно вытеснявшиеся с европейского рынка промышленниками Германии и США, безусловно, нуждались в гигантском, практически, бездонном советском рынке сбыта. – Л.П.).

Общие впечатления, которые вынес Литвинов из двух разговоров с Хадсоном, сводились к тому, что перед поездкой английское правительство не ставило перед свом министром задачи достижения конкретных договоренностей, визит устроен исключительно с целью зондажа настроений советского руководства в части взаимоотношений с Англией. В частности, по мнению Литвинова, Хадсону поручено выяснить следующее:

1. Как далеко Советское правительство готово идти на сотрудничество и возможно ли союзное соглашение между Англией, Францией и Советским Союзом (и Польшей). Это, конечно, не значит, что Англия уже теперь стремится к такому соглашению. Англия желает лишь иметь все элементы для принятия решения в будущем при подходящих обстоятельствах;

2. Получить от Советского правительства какие-либо предложения по поводу форм сотрудничества;

3. Оценить заинтересованность Правительства СССР в румынской и польской проблеме и готовность его взять на себя главную ответственность по защите Румынии, Польши и, может быть, других государств Восточной Европы при неопределенных обязательствах помощи со стороны Англии;

4. Установить пределы возможных советских уступок по расширению закупок в Англии и по изменению формы экономических отношений165.

В Кремле по-прежнему с очень большим недоверием относились к любому предложению о сотрудничестве с империалистическими странами. Всякая инициатива, которая исходила от правительств Англии и Франции, рассматривалась под гигантским увеличительным стеклом. Сталин то ли в самом деле опасался подвоха, то ли умело разыгрывал страх перед своими будущими союзниками, в обоих случаях думая о том, как бы сделать так, чтобы и реального альянса не получилось, и вину за это свалить на англичан. При таком подходе к выстраиванию партнерских отношений, ждать абсолютного доверия от Англии и Франции не приходилось.

27 марта в английском посольстве Хадсон заявил Потемкину, что общественное мнение Англии убеждено в неотвратимости войны между европейскими демократическими державами и Германией. Для организации отпора агрессорам необходимо сотрудничество Советского Союза, Англии, и Франции. Каждая из этих стран обязана принять на себя определенную долю участия в совместной защите мира в Европе. Уже сейчас Англия располагает военно-морскими силами, способными уничтожить флоты Германии и Италии. Королевские военно-воздушные силы готовы к обороне острова и морских коммуникаций от налетов немецких самолетов. Кроме того, в случае войны на континенте, Англия может послать во Францию 19 дивизий.

Касаясь Франции, Хадсон подчеркнул, что ей придется действовать против Германии на суше, для чего сил французской армии более чем достаточно. Начальник французского генерального штаба генерал Гамелен заявил в Лондоне, что для успешного противодействия наступлению германской армии французских сил вполне хватит, и нет необходимости посылать в Европу английские войска. По мнению Хадсона, Советский Союз мог бы своей мощной авиацией включиться в совместные действия против агрессоров. Хадсон не считает, что для полной победы над Германией европейским странам и Советскому Союзу требуется помощь США. Другое дело – Дальний Восток, где против Японии необходимы совместные действия Советского Союза и США. Внимание Москвы должно быть направлено, главным образом, на Дальний Восток. Германия, учитывая соотношение сил, едва ли в ближайшее время отважится напасть на СССР, а Япония лихорадочно готовится к неизбежной войне с СССР. Вместе с Германией Япония представляет для общего мира наибольшую угрозу. Однако ни Англия, ни, особенно, Франция, не располагающая в том регионе необходимыми для борьбы военными силами и средствами, не смогут противодействовать Японии на Дальнем Востоке. Эта задача выпадает на долю Советского Союза и Соединенных Штатов.