скачать книгу бесплатно
Те вишерцы, которые не занимались промысловой охотой и рыболовством, обычно зарабатывали извозом или работали на лесозаготовках и сплаве древесины для солеваренных заводов. Лес рубили зимой, к весне доставляли к сплавным рекам и соединяли в плоты. Обычно сплавляли до Усолья. Случалось, что дровяные плоты разбивались, тогда крестьянин оставался без заработка.
Д. Н. Мамин-Сибиряк в 1889 году писал: «Соляные промыслы истребляют страшную массу дров: больше тысяч кубических сажень. Весь этот горючий материал добывается частью в верховьях р. Колвы, а главным образом по р. Вишере». Положение с лесными ресурсами постепенно становилось критическим. «На Колве все вырубили, теперь Вишеру до гола разденете», – восклицал герой его путевых очерков «Старая Пермь».
Занимались вишерцы и добычей кедровых орехов для продажи скупщикам. В урожайные годы на долю каждого сборщика приходилось до 160—250 кг орехов. Ботаник П. Н. Крылов в работе «Вишерский край» рассказывал, что один из его спутников – Терентий Ефимович Кычигин – однажды добыл вдвоем с товарищем в течение пяти недель 30 тысяч шишек, из которых вышло 40 пудов (655 кг) сушеных орехов.
К сожалению, и здесь многие относились к природе потребительски, живя по принципу «после нас – хоть потоп». Часто для сбора орехов рубили старые кедры, чтобы спокойно ободрать шишки на земле. «К лесу северные жители относятся беспощадно. По их понятиям, раз Бог насадил деревья, он же их и вырастит, а потому руби и жги, сколько угодно», – с горечью писал Н. П. Белдыцкий.
С 1860-х годов некоторые вишерцы работали на золотых приисках по притокам Вишеры, а с 1890-х годов – на вспомогательных работах на возникших тут заводах и рудниках, но в основном были заняты на речных перевозках.
Вишерцы отличались честностью. В былые времена дома на Вишере не запирали. Воровства здесь не было. Украсть у ближнего для вишерцев представлялось чем-то несуразным и диким. Рассказывали, что во время охоты, забредя в чужую избушку, они оставляли там деньги за использованные припасы. В каждой избушке охотники оставляли крупу, соль, сухари. Отличались вишерцы и гостеприимством. Жили самобытной жизнью, а в уездном городе Чердыни почти не бывали.
Уже упоминавшийся П. Н. Крылов, посещавший Вишеру в 1870-е годы, писал:
«Городская ?культура? до сих пор слабо проникает в этот глухой край. Еще недавно табак почти совсем не курили, что могло, впрочем, зависеть и от того обстоятельства, что многие из жителей являются потомками староверов. Лишь в последнее время, с открытием на Урале приисков, молодежь, работавшая там, стала покуривать. Самовары появились на Вишере тоже лишь лет 10 назад; теперь их имеется уже по нескольку на деревню; в Романихе целый десяток (на 20 дворов); в некоторых деревнях их однако еще нет. Освещаются преимущественно лучиной; сальные свечи держат немногие, керосиновые лампы появились в последнее время лишь у богатых… Цветов на окнах и лубочных картин на стенах, столь обычных в деревнях более населенных мест, здесь почти не имеется; эту ?прихоть? стали заводить в последнее время лишь богатые. Из музыкальных инструментов в последнее время стали появляться гармони, что заимствовано молодежью от приисковых и баржевых рабочих. Кабаков на Вишере в настоящее время два – один в Морчанах, другой в Колчиме. Кроме того, к каждому празднику изготовляют своедельщину (самосидку), ведер по 10—20 на деревню, и варят пиво; брагу, как в других местах Пермской губернии, здесь не употребляют. Про запойных пьяниц не слышно, пьют лишь по праздникам, также по окончании лесного промысла и в некоторых экстренных случаях, например, при свадьбах».
Однако когда здесь начали появляться заводы, все переменилось. Вишерцы оказались в обстановке, которая была чужда их прежнему образу жизни. В 1908 году автор под псевдонимом Р. Ф. писал в статье «Уголок Родины»:
«Вишерцы развитее жителей северных волостей. В былое время они отличались честностью и чистотой нравов, занимались земледелием, были неутомимые охотники, искусные рыболовы… В конце пятидесятых годов Чердынский уезд объявили открытым для горной промышленности, и с той поры стали открываться сначала золотые прииски, а затем чугуноплавильные заводы. В расчете на легкий заработок вишерцы забросили поля, ружья и рыболовные снасти и бросились на заводы. Здесь они научились пить, потеряли честность и нравственность. ?Отпетый народ вишерцы!? – говорят теперь о них в уезде».
Подобное с печалью констатировал и этнограф Н. Е. Ончуков: «Деревни, соприкасающиеся с заводами непосредственно, например Усть-Улс и Морчаны, спились совершенно и стали гораздо беднее прежнего, а остальные деревни на Вишере поставили хорошие дома, завели самовары, а ни скота, ни прочего необходимого в крестьянстве не прибавилось. Таковою оказалась власть капитала».
Особенно ярко изменения в жизни вишерцев прослеживались в селе Усть-Улс. Подробнее об этом расскажу в соответствующей части путеводителя.
Манси
Издавна на Вишере жили манси. Они были прекрасными охотниками. В прошлом русские называли их вогулами. Постепенно осваивая эти места, русские проникали все дальше и дальше. В 1689 году манси направляли челобитную царям Иоанну и Петру Алексеевичам со словами: «Велите, государи, чердынским… и иным русским людям заказ учините, чтоб они… впредь сверх писцовых книг… в чердынские ясашные вогульские угодья от Морчану вверх Вишеры реки для рыбной ловли, за Кваркуш и за Березовый Камень для соболиной и звериной добычи не ходили. Потому что, государи, те угодья изстари вогульские ясашные. И буде русским людям к Вишере реке сверх оборочного места рыбная ловля надобна, и им велите, государи, от Морчану вверх… рыболовить в вогульском ясашном угодье до Писаного Камни; а от Писаного Камни вверх по Вишере не велите…, чтоб нам сиротам от обид с голоду не разбрестись».
В 1751 году в деревне Сыпучи на реке Вишере совершили обряд крещения вишерских манси, однако и после этого они продолжали поклоняться идолам.
Манси на Вишере было немного. По разным данным, число чердынских вогулов в XVIII – XX веках колебалось примерно от 120 до 50 человек на всей этой огромной территории. Известно, что в 1897 году в верховьях Вишеры их насчитывалось 79 человек.
Небольшие жилища манси располагались на значительном расстоянии друг от друга. Так было проще прокормить себя рыбой, зверем и прочими дарами природы. Дом манси представлял собой бревенчатую прямоугольную избушку без подклета, с земляным полом и плоской крышей из расколотых бревен и бересты. Вещи и продукты хранились в амбаре или лабазе, который стоял на 4 столбах (прообраз сказочной «избушки на курьих ножках» бабы Яги). Кочевые манси жили в чумах, покрытых оленьими шкурами. В горах, в верховьях Вишеры, были хорошие оленьи пастбища. Они соединялись перегонными тропами, которые проходили по горным хребтам и дикой тайге. В горной тундре и сейчас местами можно заметить следы от полозьев мансийских нарт.
В 1843 году Вишеро-Лозьвинским путем по реке Вишере проследовал венгерский этнограф, языковед Антал Регули (1819—1858). Он стал одним из основоположников венгерского финно-угроведения. В 1841 году Регули прибыл в Санкт-Петербург с целью отыскать в России свидетельства, что венгры принадлежали к одному племени с финнами. После изучения финского и саамского языков в 1843—45 годах он совершил путешествие по Уралу. На этом пути Антал Регули общался со стариками-манси. Антал Регули впервые доказал родство венгерского, хантыйского и мансийского языков. В честь Регули названа одна из гор Исследовательского хребта на Приполярном Урале.
Манси в верховьях Вишеры. Фото И. К. Великанова, конец XIX в.
Бывавший на Вишере в 1870-х годах ботаник П. Н. Крылов в очерке «Вишерский край» писал про местных манси:
«В настоящее время осталось мало следов от их пребывания на Вишере. Между тем, в народной памяти сохранились еще довольно живые воспоминания о местах бывшего жительства вогулов. Некоторые старики-охотники, живущие и поныне, в своей молодости видели разрушенные временем остатки некоторых вогульских юрт, разбросанных по берегам Вишеры и ее притоков – выше современной деревни Акчима. Так, верст 30 вверх по реке от этой деревни стояла одна юрта на правом берегу реки, другая на том месте, где нынче находится д. Усть-Улс; верст на 5 выше, третья, принадлежавшая вогулу Кондраше, как его звали русские; на две версты еще выше – Логинова юрта, остатки которой были заметны лет 35 тому назад. В 18 верстах выше Усть-Улса стояло на берегу Вишеры Елесино жилье, на 5 верст еще выше – Пронькино становье; это последнее хорошо памятно старикам, которым случалось и ?лесовать? (охотиться) вместе с обладателем этой юрты – вогулом Пронькой. По притоку Вишеры – Велсу памятны старикам пять вогульских юрт: одна на две версты от устья, принадлежавшая некоему Кондраше, другая на 20 верст вверх по реке – Егора Чуролова, третья на 5 верст повыше; затем одна при устье р. Почмога и другая при устье р. Мортайки; в этом последнем месте жил вогул Мартын.
Далее, вверх по Вишере, около устья р. Павихи остатки вогульской юрты были заметны еще лет 10 тому назад. Версты на две с половиной ниже устья Пропащей речки жили два вогула, которых называли Кузями. С ними случалось лесовать старикам, которым в мою бытность на Вишере было лет под сотню. До сих пор это место на Вишере удерживает название живших тут вогул. ?Под Кузями? или ?около Кузь?, так же употребительно между вишерцами, как, например, ?около Усть-Вижаихи? и др. Далее, одна юрта стояла близ Куроксарского камня на правом берегу Вишеры; затем около устья р. Мойвы остатки юрты сохранились, хотя очень плохо, до сих пор. Я видел эти остатки: они состояли из нижнего венца квадратного сруба, совершенно сгнившего и затянутого мхом; внутри сруба росло несколько молодых деревец и одна довольно большая береза; березу эту срубили – она оказалась 88 лет. Немного выше устья Мойвы есть место, которое у вишерцев носит название Яранского. Здесь в былое время, стояла целая вогульская деревня и, как полагают вишерцы, станция; к ней была проложена дорога, по которой съезжались сюда вогулы из-за гор».
Кое-где в местах давних контактов двух народов – русских и манси – появлялись общие поселения. Такой была, например, деревня Усть-Улс, состоявшая из русского и мансийского концов. Между двумя частями деревни долгое время была «полуверстовая полоска покосу». Известно, что в 1900 году из 33 дворов деревни 16 занимали манси. Постепенно манси обрусели. Русские охотно отдавали своих дочерей в жены манси, поскольку после этого обретали право пользоваться их обширными угодьями. Н. Е. Ончуков писал, что в Усть-Улсе «вогулы брали жен у русских, а русские вогулок нет». Манси оказались склонны к пьянству, для них это стало настоящим бедствием.
Имеются свидетельства о случавшихся столкновениях между вогулами (манси) и самоедами (ненцы). Н. А. Глущук в статье «Война между вогулами и самоедами» в 1902 году приводил услышанную на Вишере историю:
«Летом 1895-го года, по делам службы, я был на севере Чердынского уезда. Там довелось мне услышать о войне вогул с самоедами, войне бывшей теперь уже лет 12 тому назад… Самоеды, кочевавшие где-то на границе Пермской и Вологодской губернии, украли у вогул бабу. Бабу живую – вогулку. Какое было ее положение в семье, неизвестно, но такого оскорбления вогулы не могли снести, кликнули клич, собрались все, сколько их было, вооружились – по большей части луками – и отправились выручать свою ?прекрасную Елену?. По несообщительности вогул и малому знанию языка с той и другой стороны, подробности этой войны неизвестны, но война была по всем правилам военного искусства, так как на стороне вогул оказались раненые. Все атаки и приступы вогул были отбиты самоедами, превосходившими их в численности. Оставив свою бабу в руках неприятеля, вогулы возвратились на свой Чувальский камень залечивать раны: и телесные, и душевные. На все вопросы и соболезнования заходивших к ним охотников из ясачных вогул, – (крестьян, живущих по Вишере ниже Усть-Улс) – разводили только руками и в виде утешения рассказывали, что у самоедов гора (на которой те кочевали с своими оленями) ?маленький-маленький?, а у них у вогул, ?Чувал – большой – большой? (Чувальский камень). Так прекрасная Елена из вогулок и осталась в руках новых троянцев – самоедов».
Сейчас манси на Вишере практически не осталось. Они ушли в Зауралье (хотя еще в конце 1980-х годов кочевали с оленями на горные пастбища Вишеры и Уньи). Живущие там представители мансийского рода Бахтияровых – выходцы с Вишеры. На картах Пермского края еще можно увидеть отмеченным чум Бахтиярова в истоках реки Большая Мойва. С 1930 по 1997 год там жил охотник-оленевод Н. Е. Бахтияров. Каждое лето он кочевал со стадом оленей численностью до 800 голов. После его смерти местные манси оленей уже не держат. В наши дни от всех вишерских манси осталось всего лишь два человека. Они живут на территории Вишерского заповедника, числятся в его штате. Теперь только многочисленные мансийские названия горных вершин вишерского Урала напоминают, чьи это были земли.
Судоходство на Вишере
Местные жители издавна передвигались по Вишере на лодках. С возникновением заводов они занялись сплавным делом: доставляли небольшие грузы или отвозили пассажиров. Лодки местных жителей называли «вишерками» или «чалдонками», а чаще «душегубками». Н. П. Белдыцкий в 1899 году в «Очерках Вишерского края» писал об этом средстве передвижения вишерцев:
«Стремительное течение Вишеры, ее переборы, пороги потребовали создания особого типа лодок, которые в чердынском крае носят название ?вишерских душегубок?. Лодки эти отличаются необыкновенной длиной – бывают 10 и более аршин (от 7 м), в ширину же всего один аршин (0,7 м), а иногда и менее. Делаются они из цельного ствола осины, из которого внутренность выковыривается, а бока разгибаются, к ним прикрепляются набои, и лодка готова. На приготовление ее требуется дней 5—6.
Управлять веслами в такой лодке, а главное, по такой быстрой воде, особенно против течения, – нечего и думать, а потому для этой цели здесь существуют особые шесты, длиною до 2 сажень (4 м). Пустой, ничем не нагруженной лодкой, свободно может управлять один человек, а если же приходится что-нибудь везти, то необходимо двое. Один из них становится на корму, а другой на нос и начинают, как здесь говорят, ?пехаться? шестами. При этом стараются одновременно упираться ими в каменистое дно реки и отталкиваться; стоящий на корме в то же время дает лодке надлежащее направление. Благодаря своей длине душегубки очень легки на ходу и свободно скользят на быстрых переборах. Все вишерцы, не исключая детей и женщин, прекрасно управляют своими лодками и привыкают по целым дням действовать шестами.
Но все же не даром эти лодки получили название ?душегубок?: даже умелые и опытные вишерцы не всегда, в опасных местах, могут сохранить равновесие и бывали случаи, что во время половодья, когда течение Вишеры еще стремительнее, они теряли равновесие и опрокидывались в пенящийся поток, где и находили себе смерть. Малейшее неверное движение шестом на переборах может иметь весьма плачевные последствия и, вообще, лодки эти, при перемещении центра тяжести, обыкновенно перевертываются. И вот, такие душегубки являлись единственным средством передвижения по Вишере, и они же служили при рыбной ловле».
Вишерская «душегубка» на Акчимской пристани
Такая лодка, кроме двух гребцов, могла выдерживать груз до 300—400 кг. Пассажир и груз помещались посередине, на дне лодки. Вверх по течению обычно передвигались у берегов, отталкиваясь шестами. На бурных перекатах и порогах выходили на середину реки. Центр тяжести такой лодки из-за стоящих людей был высок, поэтому при неосторожных действиях она могла перевернуться. Для безопасности пассажиру приходилось неподвижно сидеть на дне. Борта у нагруженной лодки поднимались над водой не выше 10 см, поэтому на бурных местах волны могли переливаться через борта. Остаться сухим было сложно.
После постройки в 1890 году Кутимского завода возросла роль Вишеры как судоходной реки. Чугун везли к пристани напротив Усть-Улса и затем сплавляли вниз по Вишере на шитиках и баржах. В первый год на небольших судах (шитиках и полубарках) вниз по реке было отправлено 19706 пудов (323 т) чугуна. Убедившись в успешности такого сплава, в последующие годы в Усть-Улсе стали строить барки большей вместимости – на 30—50 тысяч пудов (490—820 т). Осадка нагруженных судов составляла от 1,26 до 1,62 м. А малые суда или шитики шли с грузом от 2500 пудов (40 т) до 3500 пудов (57 т) с осадкою от 0,7 до 0,9 м.
Каждую зиму с наступлением санного пути из ближайших к Чердыни населенных пунктов в Усть-Улс приглашались рабочие. Они строили суда больших и малых размеров, а как только вскрывалась река и вода начинала прибывать, спешно приступали к загрузке чугуна и отправке каравана.
Опасность для судов представляли каменистые мели и коварные прибрежные скалы-бойцы. В низовьях Вишеры чугун перегружали на большие баржи. Затем пароходы тянули баржи вниз по Каме и Волге – к рынкам сбыта. Освободившиеся суда пустыми или с незначительным грузом поднимали обратно до Усть-Улса. В этом помогала лошадиная тяга, а позже и пароходы.
Н. П. Белдыцкий в 1899 году делился увиденным на пристани: «Вскоре показалась первая пристань французских заводов —?Черная?, расположенная на правом берегу реки. Здесь грузят чугун, доставляемый из Усть-Улса в вишерских шитиках; сюда же доставляется из Чердыни часть товаров, которые накладываются в пустые шитики и поднимаются вверх по Вишере. Около берега стояло несколько таких посудин, и рабочие вытаскивали куски чугуна на берег, где складывали его в виде поленниц. От Черной до Вижаихи всего 5 верст».
Первые годы чугун отправляли только весной, по большой воде. А необходимые для производства и населения припасы и товары до 1895 года доставлялись главным образом зимой – на лошадях по замерзшей реке. Летом на лодках можно было поднять только небольшие грузы. Таким образом, вишерское судоходство в то время ограничивалось только весенним сплавом и подъемом пустых судов вверх, который продолжался от 2 до 4 недель. Так было до 1894 года. В 1891 году было отправлено 351822 пудов (5763 т) чугуна, в 1892—95 годы отправка увеличилась с 531018 (8698 т) до 652263 пудов (10684 т).
Фотографии Луи Дюпарка. Душегубки («пироги») на Вишере. Пароход. Велсовский завод. Тулымский камень с Вишеры. (Начало XX в.)
После открытия новых железных рудников, расширения деятельности Волжско-Вишерского акционерного общества и планов по строительству новых заводов появилась необходимость грузоперевозок по Вишере и в летнее время.
В 1894 году Министерство путей сообщения приступило к гидротехническим работам по расчистке фарватера Вишеры для облегчения судоходства. Всего с 1894 по 1901 годы на эти цели казна потратила 80 тысяч рублей, а Волжско-Вишерское акционерное общество – 40 тысяч рублей. Работами заведовал техник путей сообщения И. К. Великанов.
С 17 августа по 28 сентября 1894 года Великанов проводил рекогносцировочные исследования реки Вишеры от Верхнего Чувала до впадения в нее реки Колвы (на протяжении 257 км). В качестве главных препятствий для движения судов в меженное время он выделил четыре:
1) подводные камни, разбросанные по одиночке по руслу или лежавшие группами;
2) карчи – затонувшие деревья и коряги, встречавшиеся в большом количестве в нижней части реки;
3) незначительная глубина некоторых перекатов;
4) незнание фарватера реки сплавщиками.
Затем начались ежегодные работы для устранения этих препятствий. Подводные камни взрывали динамитом и убирали из русла реки на берег с помощью ворота или вручную. Также убирали затонувшие деревья и коряги. В 1901 году для этого даже использовали специальную карчеподъемницу. Русло на мелководных перекатах углубляли с помощью гребней с лошадиной тягой и ручными черпаками. В сложных для прохождения местах ставили специальные навигационные знаки для сплавщиков.
Зимой 1896—07 года в качестве эксперимента построили струенаправляющие и водостеснительные сооружения для поднятия воды на Бушменевском перекате. В итоге уровень воды на перекате поднялся на 3 вершка (13 см), что позволило судам беспрепятственно проходить через перекат в меженное время. Сохранились фотографии со строительства этих сооружений. В следующие две зимы за счет Волжско-Вишерского общества были построены водостеснительные сооружения и на других перекатах.
В 1897 году поднимавшийся вверх по реке Ф. А. Мейер встретил трудившихся над расчисткой фарватера рабочих. Позже он писал в очерке «По Вишере»: «Часу в первом дня мы были как раз на половине пути до Усть-Улса, проплыли 22 версты, и лодочники изъявили желание отдохнуть. У берега стоят две большие закрытые лодки; на берегу устроена из кольев и бересты небольшая палатка, в которой помещается сколоченный из досок стол, с трех сторон лавки; над палаткою на шесте развивается казенный флаг. Оказалось, что мы остановились на месте расчистки фарватера реки».
И. К. Великанов в докладе в 1908 году подводил итоги проведенных на Вишере работ, рассказывал о результатах:
«1) Взорвано динамитом и убрано на берег по всему руслу, от Верхнего Чувала до устья реки Колвы, на протяжении 257 верст, 3332 камня, общим объемом около 260 кубов.
2) Вытащено с русла реки карчей и пней 1682 штуки.
3) Убрано сваленных весенним разливом в реку деревьев 1155 шт.
4) Убраны с бечевника камни для облегчения бечевой тяги всего 254 шт. и мелких камней около 6 кубов.
5) Расчищен бечевник на протяжении 26 верст 277 саж.
6) Произведены дноуглубительные работы ручными черпаками на 14 перекатах, причем работы на некоторых повторялись, и выбрано щебенистого грунта с содержанием крупных валунов около 541 кубич. саж.
7) Построены водостеснительные сооружения на 10 перекатах общей длиной 2021,3 п. с. и общим объемом около 2319,3 куб.
8) Произведены изыскания, т.е. съемка, промеры, продольная нивелировка на 52 отдельных перекатах общим протяжением 97 верст.
9) С 1899 по 1901 год (включительно) произведены полные непрерывные изыскания, т.е. продольная и поперечная нивелировка, съемка и промеры от Верхнего Чувала до устья р. Колвы, на протяжении 257 верст, с целью составления общего плана реки и определен расход воды, как в самой реке Вишере, так и на значительных ее притоках, а именно: в р. Велс, в р. Улс, в р. Язьве и в р. Колве».
Шитик для перевозки грузов по реке Вишере. Фото С. П. Вуколова (1899 г.)
Произведенные работы значительно улучшили условия для судоходства. Вишера стала судоходной не только весной, но и летом.
В 1896 году из-за низкой весенней воды Кутимский караван не смог выйти из Усть-Улса. Чугун отправляли летом на мелких судах на протяжении всей навигации. Всего за лето при наличии 30 шитиков успели сплавить 300000 пудов (4914 т) чугуна. Это был первый опыт по сплаву чугуна в межень. Тем же летом было поднято вверх по Вишере 120000 пудов (1965 т) груза.
С тех пор чугун отправляли как по большой воде, так и в межень. В 1897 году весной отправили 650000 пудов (10647 т), а летом – 400000 пудов (6552 т). В том же году поднято вверх по Вишере 140000 пудов (2293 т) груза. На следующий, 1898 год пришелся пик грузоперевозок по реке. Весной отправили 681300 пудов (11160 т) чугуна, а летом еще 549279 пудов (8997 т). Вверх по течению Вишеры было поднято 200000 пудов (3276 т) груза. В следующем году объем отправленного чугуна немного снизился, зато в 1899 году с Чувала до Вижаихи сплавлено 415930 пудов (6813 т) железной руды.
Путешественник и писатель Н. П. Белдыцкий в 1899 году оценил проведенную работу:
«Надо отдать полную справедливость действиям г. Великанова: там, где прежде с трудом проходили душегубки, теперь проходят большие суда с кладью. Для улучшения русла он употреблял две меры: взрывы и устройство дамб. Главным препятствием пароходу служили громадные подводные камни, о которые вода разбивалась со страшной силой, пенилась и образовывала настоящий водоворот; беда для судна наскочить на такой камень! При помощи динамита в настоящее время все опасные камни уничтожены. Искусно же сооруженные многочисленные дамбы подняли уровень воды в мелких местах на должную высоту, и Вишера может теперь красоваться в учебниках географии в числе судоходных рек, причем протяжение ее судоходности подвигается, благодаря работам г. Великанова, все выше и выше».
По Вишере смогли совершать рейсы буксирные и пассажирские пароходы. С каждым годом число судов увеличивалось. Первым в 1895 году в качестве эксперимента был заказан мелкосидящий пароход «Велс», который работал между Чердынью и Усть-Улсом. В навигацию 1898 и 1899 годов по реке Вишере ходили буксирные пароходы: «Александр Невский», «Сормово», «Колва», «Велс», «Улс». Пароходы «Велс» и «Улс» принадлежали Вишерскому обществу, а остальные арендовывались. Тогда же на реке появились товаро-пассажирские пароходы «Обвинец», «Василий», «Основатель» и «Надымов», принадлежавшие частным лицам. Они ходили от Чердыни до Усть-Улса, попутно останавливаясь на пристанях.
Пароходы поднимали вверх по реке пустые шитики и баржи, в которых с заводов и рудников сплавляли чугун и железную руду. Также пароходы доставляли хлеб, различные товары, припасы и прочее. На реке стало как никогда оживленно. Однако развитие пароходства лишило вишерцев выгодного заработка – перевозок в лодках-«душегубках».
Однако, несмотря на все улучшения и расчистку русла Вишеры, своенравная река порой приводила к повреждениям пароходов. Они иногда повреждали корпус о камни на дне. Наиболее сложным для судоходства был участок от Усть-Улса до Акчима. Н. Е. Ончуков писал, что заводской пароход «Орленок» с начала навигации 1899 года до августа успел получить 17 проломов в корпусе.
Благодаря развитию судоходства на рубеже XIX и XX веков на Вишеру время от времени начали отправляться туристы и путешественники. Журналист и краевед В. А. Весновский в «Путеводителе по Уралу» 1904 года писал:
«Пароходы по р. Вишере ходят от Чердыни до д. Усть-Улс, на протяжении 200 в. Этот путь совершается в 3 суток. Пристани: Вижаиха, Бахари, Говорливая, Бушмены, Сыпучие, Акчим, Усть-Улс… Река здесь стремительно несется среди высоких утесов-камней, отличающихся острыми вершинами. Утесы эти представляют разные фантастические изображения, имеющие вид замков, крепостей, колоколен и даже целых городов. Они придают местности грозный, особенно величественный вид… Вода реки необыкновенно чиста и прозрачна и позволяет на значительной глубине различать каждый камушек, каждую песчинку.
От Вижаихи до Усть-Улса пароход идет двое суток, причем иногда до самого селения он не доходит, а останавливается верстах в 3—4 у переката, так что это расстояние приходится проезжать в лодке-шитике. На линии Вижаиха – Улс совершают рейсы частные и заводские пароходы».
Летом 1900 года на одном из таких пароходов поднимался вверх по Вишере Н. Е. Ончуков, собиравший материалы по этнографии:
«Из Чердыни в Вишеру, выше впадения в нее Колвы, ходят три небольших пассажирских пароходика. Пароходы ходят без определенного расписания, по мере нужды, в большинстве случаев если есть груз, так как пассажиров бывает обыкновенно очень немного. Ходят пароходы обыкновенно до первого от устья Колвы селения на Вишере – до Вижаихинского завода, реже до дер. Бушменей, еще реже до д. Акчима и только весной, в полую воду, до последнего селения по Вишере, – деревни Усть-Улса.
Пароходик ?Надымов?, на котором мы выехали на Вишеру из Чердыни утром 5-го июня, шел до завода Вижаихи. Пять-шесть верст пароход шел по Колве до ее устья, а затем повернул в Вишеру. В обеих реках, несмотря на июнь месяц, было очень много воды. Реки были полны в берегах и прибрежные кусты в низинах стояли чуть не до верхушек в воде…
Пассажиров на ?Надымове? было немного, 12—15 человек; не видно и груза, и можно только удивляться из-за чего идет пароход на Вишеру. Пристаней до Вижаихи нет, но пароход везде по мере надобности пристает, высаживает и берет пассажиров, принимает кладь. Пристает пароход без всяких затей, просто приткнутся к берегу, перебросят сходню, ссадят, кого нужно, или возьмут – и опять вперед.
Вишера до завода Вижаихи, вернее до дер. Бахарей, совсем еще не горная река. Выше устья Колвы вода в Вишере сразу светлеет, но еще не так, чтобы и в глубоких местах было видно дно, как выше. Река умеренно быстра, нет перекатов, а тем более нет порогов, нет камней на дне. Оба берега низменны и покрыты еловым лесом, который вплотную подходит к самой воде, от чего деревья часто подмываются и падают в воду… Река очень извилиста и растущий на наших глазах Полюд-камень виднеется то впереди парохода, то справа, то слева, а то и сзади. Выехав из Чердыни в 10 часов утра, в 5 часов того же дня мы были уже на Вижаихинском заводе, до которого от Чердыни водой 90 верст».
Годом ранее, в 1899 году, на пароходе «Обвинец» поднимался участник Уральской экспедиции Д. И. Менделеева – С. П. Вуколов:
«Между Вижаихой и Чердынью существует пароходное сообщение: ходят несколько пароходов, принадлежащих разным владельцам. Мне пришлось ехать на ?Обвинце?, маленьком, уродливом пароходишке, который шел все время наклонившись на бок. Течение реки Вишеры очень быстрое, а тут еще поломка в машине, и 80 верст мы ехали 12 часов».
На следующем отрезке пути – от Вижаихи до Усть-Улса – С. П. Вуколову повезло больше. Там же он увидел шитики, на которых сплавляли чугун, а затем суда поднимали обратно.
«Из Вижаихи я выехал на пароходе 5 августа вечером; г-н Реймон любезно снабдил меня на дорогу съестными припасами; пароход вел за собой несколько плоскодонных барок-шитиков – с грузом для Кутимского завода… Общество настроило их несколько десятков и дает их в бесплатное пользование местным жителям, чтобы они возили грузы для заводов по известной таксе. Когда я ехал по Вишере, то видел много таких шитиков. Поднимаются они вверх по Вишере лошадьми, лошадей впрягают по 5—7 штук. Очень часть лошадям приходится идти по реке долгое время, тогда погонщики садятся на них верхом. Говорят, что лошади быстро делаются калеками от продолжительного пребывания в холодной воде. Погоняют лошадей женщины и дети. Перевозка грузов для заводов является большим подспорьем для местных жителей».
С 1900 года заводы начали приходить в упадок. Волжско-Вишерское акционерное общество стало испытывать трудности, вскоре приведшие к ликвидации общества и заводов. Следом за этим начало угасать и судоходство по Вишере.
«В настоящее время Волжско-Вишерское общество приступило к ликвидации своих дел на реке, но без сомнения, что в недалеком будущем этот чудный по природе и богато одаренный край снова привлечет новые силы, снова оживится и станет предметом внимания как туристов, так и капиталистов», – оптимистично заключал техник И. К. Великанов в 1908 году.
Пароход на пристани
Новый этап в судоходстве на Вишере пришелся на советское время. Первое время связь Красновишерска с «цивилизацией» осуществлялась только по реке. До 1946 года Красновишерск не имел постоянного сухопутного сообщения с другими городами региона, пока не построили автомобильную дорогу. По Вишере осуществлялись как грузовые, так и пассажирские перевозки. В начале 1960-х годов регулярное пассажирское сообщение происходило до Сыпучей, а по большой воде суда поднимались и выше (до Акчима и даже Усть-Улса). По воде осуществлялся «северный завоз» в удаленные лесные поселки. Сохранилась Лоцманская карта Вишеры от Усть-Улса до устья, напечатанная в 1970 году. Она служила для ориентировки судоводителей при глазомерной проводке судна.
Наиболее оживленным было судоходство на Нижней Вишере – от Красновишерска до устья. Суда ходили там в течение всей навигации. По реке завозились нефтепродукты для Красновишерского целлюлозно-бумажного комбината, строительные материалы, минеральные удобрения, уголь, хлеб и другие грузы. До конца 1980-х годов на реке Вишере работали крупные сплавные рейды: Усть-Язьвинский и Рябининский. Речные суда типа «Заря» ходили из Соликамска до Красновишерска еще в начале 1990-х годов.
Сейчас крупных пассажирских судов на Вишере уже не увидеть. Да и с шестами по Вишере уже не плавают. Хотя в вишерских деревнях еще можно увидеть деревянные лодки, но передвигаются на них теперь с современными моторами. Начиная от Вишерогорска и особенно от Красновишерска преобладают большие металлические катера. Иногда можно увидеть и дорогие аэроходы на воздушной подушке. Один такой есть и у Вишерского заповедника.
Золото и вишерские алмазы
С XIX века в бассейне Вишеры начали появляться золотые прииски. Когда в конце 1850-х годов Чердынский уезд открыли для частной золотопромышленности, на Вишеру отправились многочисленные любители легкой наживы. Однако труднодоступность и малонаселенность местности сдерживали золотую лихорадку. Рабочих не хватало, а доставлять припасы на прииски было сложно.
Золото добывали преимущественно в районе рек Улс и Велс – притоков Вишеры. Как оказалось, между реками Улс и Кутим находится самый обширный золотоносный участок этого района. Там попадались даже небольшие самородки. Самой богатой на золото оказалась небольшая речка Саменка – левый приток реки Кутим. Интересно, что если посмотреть на карту, то местность близ Улса изобилует многочисленными «золотыми» топонимами: Золотой камень, речки Золотанки, Золотихи, Золотушка, а в наши дни тут расположен и поселок Золотанка.
Н. П. Белдыцкий в «Очерках Вишерского края» в 1899 году так охарактеризовал золотодобычу в бассейне Вишеры:
«Первые золотоискатели наткнулись на очень удачные россыпи, лежащие по речке Сайменке (левый приток р. Кутима), вершина которой пересекала богатую россыпь золотоносных песков. Прииском этим завладел крупный золотопромышленник Б. Добыча песку производилась им тремя способами: открытым разрезом торфа, ортами из разреза и, наконец, посредством шахт. Золото было крупное, богатое. Б. сделал здесь себе большое состояние. Но потом у него вышли недоразумения с его управляющим К., и хозяин вздумал его рассчитать, обвиняя в неблаговидных поступках. К. не снес позора и застрелился под одним из громадных кедров, который вишерцы и в настоящее время показывают любопытным. Б., считая себя виновником смерти К., прекратил свое дело по Сайменке и навсегда удалился из чердынского края. После того другие золотопромышленники принимались было за разработку этого прииска, но неудачно: пески были потеряны, а для нахождения их требовались серьезные затраты, на что не имелось средств.
Но по речке же Сайменке нашлось золото и в других местах. Кроме того, найдено было золото и в верховьях Кутима, а потом по притокам Велса. Во многих из этих мест золото было очень богатое. Но уже солидных предпринимателей не являлось, и разработка приисков производилась самыми безобразными способами. Большинство приисков не дало и десятой доли того, что могли бы они дать при разумно поставленных работах. И все же, несмотря на это, в 70-х годах, в расцвете здешней золотопромышленности, в чердынском Урале добывалось в год до 16 пудов золота. Но потом прииски истощились и дело это быстро стало клониться к упадку. Новых разведок уже не производилось, большинство разочарованных золотоискателей отхлынули из этих краев ни с чем».
Во время путешествия Н. П. Белдыцкий посетил прииск, принадлежавший чердынскому купцу Алину.
«Алинский прииск, на который я прибыл, расположен по речке Буртымке в 2 верстах от ее впадения в Почмог. Прииск этот в 70-х годах принадлежал некоему Резанову, но был потом им заброшен благодаря трагическому обстоятельству. Дело в том, что в первый год он поставил здесь работы на лето, а с приближением зимы решил сам возвратиться домой по Вишере через Усть-Улс, а партию рабочих в количестве 40 человек отправил через Богословский завод, отстоящий от прииска в 70—80 верстах. Осенью эти рабочие, нагрузив 12 верховых лошадей, тронулись через тайгу и горы по направлению к Богословскому заводу. Но ни один из этих несчастных не достиг дому, все они исчезли бесследно… Случай этот навел панику на золотопромышленников, и Резанов навсегда бросил свой прииск.
Года 3—4 тому назад несколько старателей начали здесь не без успеха производить свою хищническую работу. Слух о золоте распространился и, как водится, был сильно преувеличен молвой. Весть об этом достигла Алиных, и они вздумали начать эксплуатацию прииска. Эта фирма, видимо, решила поставить дело на разумных началах и первое время не скупится на затраты.
Неприветливый и в высшей степени мрачный и дикий вид имеет местоположение прииска. Лежит он в долине от поясового Урала верстах в шести. Со всех сторон обступили его высокие лесистые холмы. Болотистая почва, поросшая темным хвойным лесом, еще более усиливает мрачный колорит картины. Среди торчащих пней стоит несколько строений, носящих временный бивуачный характер. Домик управляющего, пекарня, два барака, контора, черная баня – вот и все постройки. Об эстетике заботиться здесь некогда».
До революции 1917 года в бассейне Вишеры добывалась большая часть прикамского золота (900 кг в год). Наряду с россыпными месторождениями, в конце XIX – начале XX веков на Вишере было найдено рудное золото: Нижне-Чувальский рудник, кварцевые жилы в бассейнах рек Саменки, Талой, Большой Мартайки. Наиболее крупными коренными месторождениями золота на Вишере оказались Чувальское и Поповская сопка.
Однако постепенно золотая лихорадка на Вишере сошла на нет. В 1911 году геолог В. Н. Мамонтов констатировал:
«Добыча золота в системе р. Улса, главным образом в бассейне р. Кутима, достигнув своего максимума в 1888 году, быстро падала, достигнув минимума в 1907 году. В это время все прииски закрылись, и добыча на них считается прекратившейся, но негласно они продолжают разрабатываться артелями старателей и по сие время. …Все действующие прииски Чердынского уезда расположены в настоящее время в верховьях реки Велса, левого притока Вишеры. Кроме этого, один отвод на россыпное золото принят и по р. Вишере».
Однако местами (например, на Кутиме) золото добывали и в советское время. В 1918 году золотые прииски в верховьях Вишеры и по ее притокам были национализированы, в результате чего возникла артель «Золотичная».
