Верность

«Через сорок минут? – с горечью и сожалением подумал Пётр. – Сил не хватит и времени нет для их освобождения».

Но тут подошла ещё группа пограничников, и Петя решил:

– Один из вас ведёт офицера на базу, а остальные едут выручать заключённых! – и обратился к шофёру: – Хочешь жить, вези, куда скажу!

Партизаны запрыгнули в машину. Возле моста они остановились, подожгли дымовую шашку, а сами расположились вдоль полотна железной дороги. И всё вовремя сделали: поезд приближался, а машинист, заметив дым, остановил состав.

– Вы окружены! – прокричал Пётр на немецком языке и вышел из кустарника, продолжая кричать: – Дорога впереди и позади поезда заминирована! Погибать вам ни к чему. Сдавайте оружие, освобождайте пленных и поезжайте, куда хотите!

Какой-то фриц на поезде развернул пулемёт в сторону Петра, но тут громко разнёсся звон будильника: «Жиз-знью! Жиз-знью дорож-жи!»

Настала тишина, а затем немцы стали бросать оружие. Партизаны кинулись к товарным вагонам открывать засовы. Все девушки выпрыгнули на насыпь. А поезд медленно тронулся.

Девчат было не менее ста, все ровесники Петра или моложе, худые, немощные, а одна из них, с перевязанной тряпкой ногой, хромала.

– Быстро все за мной! – скомандовал Пётр и повёл их только ему ведомой тропой через овраги и чащобу в отряд.

В партизанском отряде девчата привели себя в порядок, а так как не ели два дня, съели все запасы еды.

А Пётр нашёл хромающую девушку и отвёл в лазарет. Рана на ноге оказалась неопасная.

Вскоре командир отряда дал указание:

– Травкин, завтра с утра переправишь девчат и пленных немцев в другой район, там вас будут ждать наши. Сделай так, чтобы фрицы не проследили твой маршрут.

Солнце ещё не взошло, а Пётр уже поднял всех и проинструктировал:

– Когда пойдём по болотам, идите за мной след в след. Немцев поведёт позади охрана из пограничников. А девушку с травмированной ногой я сам перенесу через болота.

И только начались болотистые места, Пётр подхватил девушку на руки и двинулся по местам, не раз пройденным с отцом. Девушка ухватила его за шею, и Пётр почувствовал мягкие её ладони, а она от него – запах дыма от костра. Для неё это было приятным ощущением.

Солнце находилось уже высоко, когда все вышли на сушу. Там уже ждали красноармейцы. Пётр опустил девушку на землю, а она сняла со своей шеи серебряную цепочку с маленьким крестиком и произнесла:

– Носи цепочку, а крестик пусть тебя не смущает, его никто не заметит. Он исполнит твоё желание.

И застегнув цепочку Пете на шее, она ушла с остальными девчатами и красноармейцами.

На следующий день партизанский отряд обложили немцы. Силы явно были неравны. Но партизаны решили дать бой. И тут неожиданно зазвенел будильник, и его звон разнёсся по лесу: «Жиз-знью! Жиз-знью дорож-жи!»

Немцы, что были ближе к отряду, остановились, и кто-то из них произнёс:

– Это звенит будильник, дарующий жизнь!

И они обошли отряд.

В этот день партизаны сменили свою дислокацию: ушли глубже в тыл врага.

Ещё несколько лет Пётр воевал с фрицами, уничтожал фашистскую технику, захватил множество «языков». А как-то, узнав, что идёт большой вражеский состав с боеприпасами, он заложил под рельсы взрывчатку на повороте. Сам залёг с прибором дистанционного управления взрывом за большой валун. Вначале проехала небольшая дрезина: видно, проверяла железнодорожный путь, а за ней, тяжело пыхтя, двигался поезд, весь зачехлённый брезентом. И только половина состава проехала поворот, Травкин крутанул ручку. Земля вздрогнула, боеприпасы в поезде сдетонировали, и состав взлетел на воздух. А один снаряд вдребезги разнёс камень, за которым находился Пётр. Последнее, что он услышал, – звон будильника: «Жиз-знью! Жиз-знью дорож-жи!»

Петра перевозили из госпиталя в госпиталь; в нём оказалось огромное количество каменных осколков, за что его прозвали «каменный солдат». Лечили его долго, а потом, уже здоровым, демобилизовали. В тот же день по радио сообщили, что война с фашистской Германией закончена и враг повержен навсегда.

После войны Пётр часто вспоминал девушку, что подарила ему цепочку. Временами он заботливо протирал её бархоткой. А будильник пропал, и Петя очень об этом сожалел.

А часы каким-то образом оказались в далёком городе, где проходил аукцион антиквариата и одновременно выставка картин. И вдруг одна из художниц услышала звук будильника. Он был ей знаком, и она поспешила на голос аукциониста. А тот рассказывал:

– Этими часами раньше владел известный граф. Он заказал их в Швейцарии – для своей больной графини, чтобы каждый раз, когда звонит будильник, она слышала слова: «Жиз-знью! Жиз-знью дорож-жи!» И графиня дожила до самой старости.

Тут девушка взволнованно произнесла:

– Эти часы спасли жизнь не только графине, но и многим воинам нашей Родины и даже врагам!

Торги приостановили, и девушка рассказала всё то, что знала о часах. А также о том, что ищет нынешнего хозяина часов. Ей дали адрес, и она, купив часы, с радостным чувством поехала к своему спасителю.

Но дверь ей открыл незнакомый мужчина. Девушка рассказала о причине своего визита и показала часы:

– Да, это мои часы, – ответил небрежно мужчина. – Я во время войны был санитаром и нашёл их в пустом кузове машины.

Девушка огорчилась. Но с этого момента, куда бы она ни шла, будильник находился с ней, и временами она его заводила. Он напоминал ей те незабываемые времена. Друзья девушки знали об этой истории и, чтобы отвлечь её, посоветовали:

– Поедем в далёкий посёлок, возле границы, там интересные места. Есть где заняться живописью.

Вечером художница и её друзья сели на поезд, утром уже были на месте и пошли снимать номер в гостинице.

– А я пока съезжу на окраину, посмотрю, какая там природа! – сказала девушка друзьям.

Когда девушка приехала за город и сошла с автобуса, то обрадовалась, что оказалась здесь: колосилась, переливаясь в лучах солнца, пшеница; стояли уютные, окружённые жёлтыми подсолнухами домики. А неподалёку был лес, он казался густым, непроходимым. И тут из него вышел мужчина в брезентовом плаще, с ружьём за плечами. Впереди него бежала маленькая собачка, которая тут же бросилась к девушке, чтобы поприветствовать. Подошёл и мужчина – высокий, статный. Увидев мольберт, он поинтересовался:

– Художница?

– Да! – ответила девушка.

– Ну что ж, рисуйте! У нас тут места интересные, а я мешать не стану. Если захотите попить, отдохнуть – прошу в гости! – и он рукой указал на дом, стоящий неподалёку.

Затем скинул плащ и собрался уходить. И девушка вдруг заметила у него на шее свою цепочку. От удивления у неё вырвалось:

– Это моя цепочка!

И тут громко, заглушая шелест колосьев пшеницы, раздался звон: «Жиз-знью! Жиз-знью дорож-жи!»

– А это мой будильник! – не менее удивлённо воскликнул мужчина.

И тут они всё поняли и узнали друг друга. И более радостных людей никто никогда не видел.

– Пойдёмте ко мне! – предложил Пётр. – Порисовать ещё успеете!

И добавил:

– Вам сейчас же надо знакомиться с моими родителями, да и со мной получше! – и он подхватил мольберт.

А девушка, взяв его под руку, счастливая, пошла рядом. И как тогда, во время войны, почувствовала приятный запах костра.

И вскоре все сельчане говорили:

– Если бы у всех людей были такие будильники, то никаких войн никогда бы не происходило и все бы счастливо жили!

Маленькая история из большой жизни

Когда закончилась гражданская междоусобица, народ стал возвращаться к мирной жизни. Витя, семилетний мальчик, готовился пойти в школу, которая была в его посёлке. Он позавтракал – выпил чаю с любимыми сырниками со сметаной, приготовленными мамой, взял портфель с букварём, тетрадь, карандаши и вместе с папой отправился в школу, размахивая портфелем.

В классе Витю посадили за парту с худенькой, меньше его ростом девочкой. Вначале он не очень обращал на неё внимание, но когда она стала выводить карандашом в тетради показанные учительницей буквы – левой рукой, он удивился и сказал:

– Надо писать правой рукой!

– А я только так умею, – ответила девочка.

Учительница тоже хотела ей помочь, но увидев, что это бесполезно, отстала. А на переменке одноклассники стали над ней насмехаться. Витя был крепкий мальчик, вступился за девочку: одного потряс за грудки, потом другого. И после этого никто не решался смеяться над ней. А после занятий они пошли вместе, так как им было по пути; только девочка жила ближе к школе. Всю дорогу они шли молча, но когда подошли к дому девочки, та, открыв калитку, сказала:

– Меня зовут Мила Кошкина!

– А меня Витя Верный!

С этого дня, идя в школу, Витя всегда встречал Милу возле её дома. Учились они оба хорошо, а Мила всегда чувствовала, что находится под защитой друга. Кому-то давали прозвища, но им – никогда! Дружбу Вити и Милы уважали и говорили про них:

– Они как иголка с ниткой!

В седьмом классе Мила усердно стала заниматься в спортзале. Витя не отставал от неё и тоже лихо выделывал всякие упражнения – то на турнике, то на брусьях.

Тем временем Мила стала быстро расти: в десятом классе она была уже на голову выше Вити, а её силе могли позавидовать многие мальчики. Она даже лихо справлялась с тяжёлыми гирями. Витя и Мила с юмором относились к этому, и их дружба продолжалась.

Когда они закончили десятилетку, оба поступили в давно выбранный ими университет геодезии и картографии. Они с удовольствием учились пользоваться приборами геодезистов, составлять карты. Хватало времени заниматься и вождением автомобиля, и спортивной стрельбой – причём Витя и Мила поражали инструкторов своей меткостью.

Однажды кто-то из студентов тихо высказался:

– Ухажёр-то у неё – гномик!

Володя не слышал этого, не то проучил бы насмешника. Но зато услышала Мила. Она подошла к обидчику, ухватила его за ремень и подняла, словно бросить хотела. И отпустила, когда ей показалось, что тот со страху дышать перестал.

В институте их уважали, за дружбу и отличную учёбу. И может поэтому, когда они закончили институт, их вдвоём, как специалистов, определили в пограничные войска на западную границу. Обучали Витю и Милу военному делу мало – они и так уже были подготовленными бойцами. Для работы с картами им дали светлое помещение, а поселили в разных местах. Витя жил с пограничниками в казарме, а Мила – с медсёстрами.

– Какие вы высококвалифицированные специалисты! – довольно говорил командир. – Вам даже шофёр не нужен, сами можете ездить! – и дал им указание, где провести очередные исследования на местности.

Витя и Мила загрузили в кузов машины необходимое для работы снаряжение и поехали – сначала по дороге, а потом по лесной просеке.

Остановились они возле оврага, на противоположной стороне которого была чащоба. Там они и должны были обследовать территорию и нанести всё на карту. Витя взял тахеометр, вошёл в овраг, поднялся на противоположную сторону – и пропал. Не слышно было от него ни свиста, ни оклика – так они обычно общались, когда не видели друг друга в лесу.

От плохого предчувствия у Милы сжалось сердце. Поправив кобуру с пистолетом, она осторожно, но быстро бросилась туда, где исчез Витя. Там, где он должен был находиться, его не оказалось; кусты вокруг были поломаны, трава примята: видно, он сопротивлялся кому-то. Тахеометр валялся в стороне на земле, треножник был сломан, и от него тянулся след примятой травы.

Мила пошла по следу, который привёл её к огромной куче валежника, с одной стороны упирающейся в дерево. Казалось, ничего необычного – лесной мусор. Но Мила каким-то чутьём определила: здесь лаз, логово врага. В этот момент она была страшна. Гимнастёрка на ней распахнулась, лицо белое. пилотка упала, зацепившись за ветку, и волосы на голове рассыпались.

Она сапогом расчистила вход, замаскированный валежником. Там оказалась землянка. Диверсанты, а это были именно они, увидев Милу, опешили. Этого мгновения ей хватило. Двоих она ухватила и стукнула головами, а третий, сидевший за рацией, так и застыл в оцепенении.

Обезоружив всех, связав диверсантам руки проводом, Мила подошла к лежащему Вите. Он был ранен ножом в ногу и, очевидно, потерял много крови. Мила нашла аптечку и перевязала его. Затем на одного из лазутчиков повесила рацию, на другого навьючила рюкзак с оружием и карты, найденные в логове. Витю понесла сама. По дороге Мила подобрала пилотку, а тахеометр заставила тащить третьего бандита.

Диверсантов Мила уложила в кузов, связав им ноги, Витю посадила рядом с собой и рванула в погранотряд. Там она сразу доложила о случившемся начальнику отряда и, снова взяв Витю, понесла его в лазарет.

Захваченные диверсанты оказались немцами; они изучали дислокацию частей Советской Армии и при себе имели схемы, карты и план нападения Германии на нашу страну. Это помогло пограничникам подготовиться, и не оказаться застигнутыми врасплох.

Через три дня фашисты вероломно перешли границу и вторглись на нашу Родину. Бойцы дали им отпор, но силы были неравные, и пограничникам пришлось уйти в партизаны.

Витя и Мила вступали в сражения с немцами, пускали под откос поезда с живой силой и техникой. И не раз выручали друг друга в бою. Партизаны видели, как они после изнурительного дня отдыхали рядышком и шутили:

– Вы бы ребёночка, что ли, уже сотворили!

– Вот война закончится, и будет у нас не один ребёночек! – отшучивались они.

И так прошло несколько лет: бои, недосыпание, холод и разные невзгоды. А потом война закончилась. Витя и Мила, получив множество наград, вернулись к мирной жизни и стали помогать восстанавливать разрушенную страну. Дома их встретили только матери, отцы погибли на войне.

– Матушки, дайте нам благословение на совместную жизнь, – попросили Витя и Мила.

Получив согласие, они расписались. Средств на свадьбу не было, поэтому они просто выпили с родителями вина из яблоневой настойки. Так и началась их совместная жизнь. Витя работал шофёром, а Мила геодезистом на стройках. Вскоре родилась двойня, мальчики.

Тяжело было их растить, хорошо, что бабушки помогали. А когда сынишки немного подросли, Мила и Витя решили отправиться в деревню обменять кое-какие вещички на хлеб, картошку и ещё на кое-что – это Мила держала в секрете. И как-то ранним утром вместе с соседками, тоже пожелавшими поехать, они двинулись в деревню на машине, которую вёл Витя.

Переезжая из одной деревни в другую, они поменяли свой товар на то, что хотели. В кузове теперь были мука, творог, яйца, картошка и даже масло. И все довольные возвращались домой.

С Витей в кабине сидела Мила, а соседки сидели на лавочке в кузове. Вечерело. Проезжая мимо источника, Витя остановился – соседки захотели водицы испить. Мила взяла ведро, спустилась к источнику и тут услышала со стороны шоссе скрежет колес и отчаянные крики соседок.

– Что вы делаете?

И мужской голос:

– Заткнитесь, тётки!

Мила вышла на дорогу с ведром воды и враз смекнула: «Грабят!»

– Нам попить принесла? – съязвили двое пришлых, вытаскивая мешки с продуктами из кузова, чтобы перенести их в свою машину.

Витя лежал на сиденье в кузове без движения. Бандиты наклонились над ведром. И тут Мила разозлилась, как на войне, когда боролась с фашистами. Загребла двоих за шкирку и ударила головами. Они обмякли и свалились. Третий полез было в свою машину за обрезом, но она схватила его за ногу и рванула так, что он головой ударился о дорогу. Посадила она троих незадачливых грабителей на краю шоссе спина к спине и скрутила верёвкой, пока в себя не пришли. Машину их загнала в кювет, а у обреза расколола приклад.

Витя очнулся, медленно приподнялся: видно, его чем-то стукнули, хорошо, что шапка была на голове. Мила успокоила соседок, посмотрела, все ли продукты на месте. Положила голову мужа себе на колени и пожалела:

– Витя, что ж тебе так не везёт!

Завела машину и поехала. Ночью приехали, разгрузились и разошлись по домам.

Вите стало легче, а утром он проснулся от приятного запаха сырников. Это и был секрет Милы: она хотела сделать ему подарок – сырники со сметаной – к его дню рождения. А оно было сегодня! Витя стал сам уплетать сырники и деток угощать – и они от папы не отставали.

Так вся семья и жила – своими заботами и радостями. Мальчики росли, и родители не заметили, как они стали взрослыми. Они тоже стали геодезистами и всё время ездили в разные научно-исследовательские экспедиции. А однажды привели девушек и попросили у родителей разрешение на венчание.

Обе свадьбы справляли в один день, в шикарном ресторане, а на столах была разная вкусная еда и шампанское.

А в начале застолья сыновья встали и произнесли:

– Мы хотим, чтобы первый тост был за родителей!

А все гости заметили, что молодые жёны были на голову выше своих мужей. Тут и тарелки с горячими сырниками и со сметаной всем поставили.

И Витя и Мила одновременно сказали:

– Дай Бог, чтоб у всех жизнь была такая, как у нас сейчас!

Полковой оркестр

Однажды солдаты-пограничники смотрели на шестерых музыкантов-духовиков и недоброжелательно высказались:

– Вот играют на трубах, только веселятся! А мы маршируем, бегаем, занимаемся до седьмого пота боевой подготовкой!

И оркестранты, чтобы не надоедать своим присутствием, стали уходить к краю подлеска. Там они усаживались со своими инструментами, кто на пенёк, кто на поваленное дерево, и начинали музицировать. А вечером трубили марш идущим в казармы на ночёвку солдатам, после чего и сами шли отдыхать.

А потом неожиданно нагрянула война. Музыканты, как обычно, репетировали возле подлеска и не знали ничего. И вражеская разведка незаметно к ним подкралась. Были фрицы подготовлены к любому сражению, но тут подумали и решили:

– Незачем на этих музыкантиков пули тратить, шум поднимать, солдаты ещё услышат. Мы их в кулачном бою уложим!

Сняли они с себя мешающее снаряжение и кинулись на играющих музыкантов. Некоторые из них от ударов сразу упали. Но тут же поднялись и крепко ответили. Бой шёл с переменным успехом. И музыкантов это так разозлило, что они всех шестерых фрицев уложили в одну кучу. Лежат они и охают:

– Почему они нас одолели?

А тромбонист им и сказал:

– В нашей армии слабых нет! А мы, музыканты, за весь день с тяжёлыми медными трубами так натренируемся, что у всех у нас силушка появляется!

Заинька

Город, где жил Юра Малыш, был далеко от границы. Но когда неожиданно нагрянула война, его срочно вызвали в военкомат. Комиссар в приёмной комиссии оглядел его, – а Юра был высокий, крепкого сложения, – и задал ему вопрос:

– Чем занимался в мирное время?

– Окончил театральный институт и работал в кукольном театре.

– Сейчас нам не до артистов, а вот в медицинских частях не хватает медбратьев. Направляешься служить в госпиталь, а там обучишься и военному мастерству!

И Юру со многими новобранцами и военными, которые были в полном боевом обмундировании, загрузили в вагоны-теплушки, и поезд помчался в сторону, откуда постепенно стала все громче и громче доноситься канонада. На одной из станций Малыша и всех мобилизованных высадили из вагонов, а военные поехали дальше.

Юре предстало зрелище: санитарные машины с ранеными; кого-то несли на носилках, кого-то вели к зданию госпиталя. Вокруг стояла зловещая тишина, не было слышно ни стона, ни оханья. Только доносились команды врача, девушки в белом халате и в такой же косыночке:

– Этого в хирургию. Этого на перевязку. Этого обследовать.

Неподалёку суетился интендант, который крикнул новобранцам:

– Надевайте халаты! И помогайте распределять раненых по палатам!

Скоро всех раненых, контуженных и просто заболевших расположили в госпитале. Интендант прибывшим новобранцам приказал сходить в баню и переодеться в военную форму.

С этого дня Юра начал служить медбратом. Он научился оказывать первую помощь раненым, готов был выполнить любую их просьбу: перевернуть на кровати, сменить простынку, принести воды. Научился Юра и обращаться с оружием: винтовкой, автоматом. А девушку-врача он иногда встречал и замечал её любопытный взгляд на себе. Была она в звании лейтенанта, стройная, чернобровая, с пышными волосами, собранными в большой пучок на затылке. Юра подметил, что за ней ухлестывает интендант – всё норовит подловить её и пригласить на свидание. И однажды Юра услышал, как она ему смело сказала:

– Я подумаю об этом после победы!

А Юра решил про себя: «Любовь, видно, бывает и на войне». И сам не заметил, как она тоже стала ему нравиться. И чем чаще он её видел, тем больше увлекался. Причём в гражданской жизни Юру ни одна девушка не привлекала, он больше времени уделял учёбе. Но сейчас у него появилось неведомое влечение к девушке-врачу.

Юра узнал, что она здесь после мединститута, что зовут её Света, а фамилия – Зайчик. А интендант, видно, злился на неё за то, что она воспринимает его только как сослуживца, и старался привлечь к работе поближе к себе. И на этот раз, решив проверить хозяйство на далёкой заставе, он взял её с собой – под предлогом проверить здоровье пограничников.

А Малыш, пользуясь тем, что начальство отсутствует, вместо того, чтобы отдыхать, решил сделать театральную куклу «Зайчик», и чтобы она была похожа на Свету.

Для этого Юра взял маленькую подушку, подтянул у неё два верхних угла, сделал из них большие уши. Затем утянул место, где должна быть мордашка, обрезал низ подушки и из этого материала пришил к туловищу лапки. А также сделал рот на резиночке, чтоб он мог незаметно открываться. Хорошая получилась кукла. Правда, для схожести с врачом не хватало пышных волос на голове, да нужно было ещё кое-где подкрасить.

И Юра пошёл к кочегару – тому всё время несли разное барахло на топку. И не прогадал, всё нашёл: шпагат, который изображал волосы; сажу, чтобы подчернить причёску и нос. Карандашом нарисовал большие раскосые глаза, а рот и язык разукрасил красной помадой.

Когда всё было готово, Юра надел куклу на руку, пальцы просунул в мордашку, в лапки и показал кочегару, пропищав писклявым голосом:

– Спасибо тебе, друг! Я ожил!

Кочегар аж сел от удивления, забыв кинуть уголь в топку.

Но тут за Юрой прибежали:

– Малыш, тебя ждёт машина! Надо срочно ехать на заставу. Фашисты нагрянули, есть раненые!

Юра отложил куклу на сохранение кочегару, сел в санитарную машину с поджидавшим его шофёром, и они рванули по просёлочной дороге, подпрыгивая на кочках, проваливаясь в рытвины. Затем они выехали на колею, проходившую по бесконечному золотистому полю пшеницы, и помчались по ней.

Малыш похвалил шофёра:

– Как ты лихо управляешься!

– А что тут особенного, – ответил шофёр. – Надо только почувствовать, что ты и машина – одно целое, и будет все нормально. Нажми на педаль, руль возьми – и привыкайте друг к другу до полного понимания.

Так, разговаривая, они подъехали к заставе. Бой, видно, только закончился, изредка постреливал с высокого бруствера только один пограничник.

Пограничники стали загружать раненых в санитарную машину, а потом сели в стоящий рядом пикап. А врач Зайчик с серым, уставшим лицом проверяла каждого – всё ли в порядке. Потом она хотела что-то сказать Юре, но тут подошёл интендант и скомандовал Малышу:

– Иди к пулемётчику и предупреди его, чтобы стрелял до тех пор, пока мы не покинем заставу!

Юра подбежал к пограничнику. Это был старослужащий, и он сказал:

– Там, впереди, большое скопление фашистских войск. Нам приказано быстро отойти на новый рубеж, и тогда немцев начнут молотить наши пушкари. До этого была проверка боем, а сейчас фрицы готовятся к наступлению.

Но пока со стороны фашистов не было слышно выстрелов.

– Хитрят, сволочи, – зло произнёс солдат. – Напали вероломно и как гадюки ползут, думают завоевать. Не получится! Сейчас матушка-Родина сил наберёт, и им конец настанет!

Тут пикап с пограничниками, где сидел и интендант, тронулась и поехала. Машина с ранеными солдатами и врачом в кабине тоже была готова к отъезду, и Юра со старослужащим запрыгнули в кузов. Ехали не спеша, чтобы не причинять лишних страданий раненым, следуя за исчезающим в дорожной пыли пикапом. И услышали, что там, где они только что были, загудела земля от выстрелов наших пушек, стрелявших по врагу. Выехав в поле, Юра увидел, как над ними пролетел самолёт со свастикой на крыльях.

А затем тот развернулся и стал пикировать. Пули прошили кабину, снесли с неё железный верх. Машина остановилась. Самолёт не стал больше атаковать: видно, заметив красный крест, лётчик-фашист решил: «И так не жильцы!»

Малыш с солдатом кинулись к кабине. Шофёр был убит, врач Зайчик была без движения и, казалось, тоже погибла. Но Юра нащупал у неё пульс, а ранений не было видно. Но потом, пощупав голову Светы, Юра под волосами обнаружил кровь. Видно, металлический козырёк от кабины, отлетая, ударил врача прямо в пучок, который и спас её от неминуемой гибели.