Шаг на пути к небу. Роман

– Мой дед, в 1905 году, с японцами воевал, тоже был ранен, и тоже в левое плечо, и «георгием» был награждён. И вот, спустя тридцать три года, история повторилась. Снова Бандурин бъёт японцев, снова ранение и снова орден. Преемственность поколений.

– Да, Арсений Матвеевич, славный у вас род получается. Пока такие люди у нас есть, нам никакой враг не страшен.

– Эх, в отпуск быстрей хочется. Деда с батькой обрадовать.

– Скоро обрадуешь, через месяц наверное, выпишут нас уже.

Сенька лёг на свою кровать, и закрыл глаза. Под шум голосов, обсуждающих свои награды и подвиги, он погрузился в мечты, переплетающиеся с воспоминаниями. Он вспоминал своих родных, деда с отцом, провожающих его в армию, наставления стариков, плачущую Дашу. Ему представлялось, как он придёт в отпуск домой, как пройдёт по станице, блестя орденом. На память пришли их с Дашей мечты, обвенчаться сразу после армии. Её нежные письма, которые она слала ему всю службу. Вдруг, в его голову пришла мысль о том, что ему ещё служить и служить, а в конфликте с японцами не поставлена точка, и что его в любой момент могут убить, как тысячи его товарищей, оставшихся навечно у той высоты, и что он может не успеть жениться и стать продолжателем своего рода.

– Так, – сказал он про себя, – нужно срочно с Дашкой венчаться, вот прям в отпуск приду, и сразу сватов зашлю к дядьке Григорию.

Осенью, когда в станице полным ходом шла уборочная компания, Арсений пришёл на побывку домой. Неспешной походкой он шёл по станице. Новенькая шинель, будёновка, и начищенные до блеска сапоги придавали его походке особый шик. Понимая, что в разгар рабочего дня дома он никого не застанет, Сенька направился прямиком в сельсовет.

– Здравия желаю, – отчеканил он, входя в кабинет председателя. – Сержант Бандурин прибыл для прохождения отпуска в количестве десяти дней.

– Арсений Матвеевич, вот это сюрприз, проходи, садись. Пустовал, встал из-за стола, и выдвинув стул, жестом пригласил гостя присесть. Сенька, демонстративно сделал несколько строевых шагов к стулу, и сел.

– Ну, рассказывай, как ты, как служба?

– Жив – здоров, служу в бронетанковом батальоне, направлен в отпуск по ранению, – доложил он.

– Да, молодец Арсений Матвеевич, наслышаны мы о вашей службе. От командования благодарность получали. Не посрамили казаки родную станицу. Недаром знать сняли с казаков ограничения на службу.

– Да, Тимофей Аркадьевич, хорошо казаки служат, нареканий нет.

– А где ж тебя поранили то?

– В боях под озером Хасан.

– А, да, слышали, в газетах писали, что японцы опять к нам с претензиями. Ну как там, жарко было?

– Да, жарковато. Много наших погибло да поранило, но задачу мы выполнили.

– Ну и хорошо, по-другому и быть не может, и не будет. Наша армия всем укажет место. Так ведь?

– Так точно.

– Ты дома то был уже?

– Нет, сразу к вам. Мои-то все на работе, поди. Зараз на ферму пойду.

– Так, – председатель встал. – Поехали вместе, там на заднем дворе у меня бричка стоит, сегодня сделаю выходной твоим, пусчай героя своего встречают.

– Спасибо, Тимофей Аркадьевич, вот это будет кстати. Они вышли на задний двор. Ездовой поил коня, запряжённого в председательскую телегу.

– Авдеич, давай на ферму, – скомандовал Пустовал.

Через час, вся семья сидела за столом в доме Семёна Евсеевича, с упоением слушая Сенькины рассказы.

Глава 10

На следующий вечер, в доме Григория Метелина, собрались Сенькины сваты. Семён Евсеевич и Матвей сидели рядом. Для торжественного случая, на свой страх и риск, они надели шаровары с красными лампасами, и кресты. Благо далеко в таком виде идти было не нужно. Между их домами, в заборе, была калитка. Бандурины попали к соседям, не выходя на улицу. На груди Арсения красовалась красная звезда. Дед, отец и внук предстали при полном параде. Несмотря на то, что новая власть казачьи лампасы и кресты не жаловала, казаки всё же старались в особо торжественные и памятные моменты одевать их. Григорий с женой сидели напротив. Зная об отношениях Даши и Сеньки, они понимали, зачем пожаловали гости, но всё же, не подавали виду.

– Ну что, Григорий Митрофанович, Прасковья Трифоновна. Вот, пришли Дарью вашу сватать, – начал Семён Евсеевич. – Знать время пришло породниться казакам Бандуриным и Метелиным. Всю жизню живём мы с вами бок о бок, и с батьками вашими дружили, царствие им небесное. Он перекрестился, все повторили за ним. – Как к детям своим отношусь к вам, и Дарья нам, как родная. Ежели не будете против, хотим взять казачку вашу в снохи. Что ответите на сие предложение? – Григорий переглянулся с женой, и улыбнулся в бороду.

– Да мы не против, Семён Евсеевич, Матвей Семёнович, за вашего Арсения Дарью свою отдать. Вопрос только, не рановато ли? Дочь вроде гутарила, что опосля службы сговаривались, а Сеньке ж ещё пару годов служить. К чаму спешка така? – Арсений от неловкости поёжился.

– То верно, Григорий Митрофанович, ещё служить. Да вот только не мне, старику, тебе казаку, за службу-то рассказывать. Арсения-то поранетого в отпуск отпустили, а через десять дён, опять он на войну отправится, японцев бить, коих мы с твоим батькой в девятьсот пятом годе не добили. Ну, а уж как на войне бывает, ты и без моего знаешь. Там вон сколь казачков-то наших полегло. А ты, друже, знаешь, что род наш казачий нужно сохранять и продолжать. И так, вон сколь нашего брата извели. А коли любовь промеж них имеется, то и неча тянуть. Пусчай венчаются, и с Богом. А то, что казачка казака с войны будет ждать, так енто доля её такая. Не она первая, и не она последняя. Мне так думается.

– Верно всё ты гутаришь, Семён Евсеевич. – В голове Григория крутилась мысль о том, что при таком раскладе, дочь может остаться молодой вдовой с ребёнком на руках, но из уважения к Бандуриным, он не стал озвучивать эти мысли.

– Коли Дашка будет не против, то и мы препятствовать не станем. На всё воля Божья. Покличь мать дочь свою, – повернувшись к жене, попросил он. Прасковья Трифоновна встала, и, пройдя в соседнюю комнату, вышла оттуда с дочерью.

– Ну вот, доченька, Арсений Матвеевич сватать тебя пришли, а через десять дён, он обратно на войну пойдёт. Что скажешь? Пойдёшь за него? Даша в смущении опустила голову и присела рядом с отцом. Сенька смотрел на нее, не отрывая взгляда. Его сердце от волнения выпрыгивало из груди, но внешне он был совершенно спокоен.

– Да, пойду, – проговорила она тихонько.

– Ну, ты дочь, хорошо подумай, у Арсения ещё два года службы впереди.

– Я буду ждать. Тебя же мама ждала с войны, вот и я буду ждать. Все казачки казаков со службы ждут, – проговорила она почти шёпотом.

– Эт верно, дочка, – улыбнулся от Дашкиных слов Семён Евсеевич.

– Ну, всё мать, собирай приданое, – обратился Григорий к жене, тоже улыбаясь.

– Да нам собраться, только подпоясаться, – пошутила она. Гриша встал, и, подойдя сзади, к сидящей рядом дочери, положил ей руки на плечи.

– Вот только священника в станице нет, как же без венчания? Зараз, вона как, в сельсовете расписались, и вся недолга, а перед Богом завет, вроде как и не нужон. – Он вопрошающе посмотрел на Семёна Евсеевича.

– Есть вариант, – успокоил его старик. – Без божьего благословения не останемся. Знаю, как в тайге монаха найти. Я с отцом Вячеславом как-то ходил к нему. Он в леса ушёл, ещё в двадцатых. Так и живёт отшельником, Бога молит о нас. Казаки-то, нет нет ходють к нему, кто на исповедь, кто за благословением. Да и комиссары его вродя не трогають, добраться не могуть. Давно я, конечно, у него не был, не знаю, жив ли, но попробовать стоит.

На следующий день Семён Евсеевич организовал две подводы, договорившись с председателем. Погрузившись на них, казаки выдвинулись на поиски монаха. На одной подводе поехали Григорий с женой и дочкой, на другой он с Матвеем и Арсением. Через несколько часов блужданий по лесу, Семён Евсеевич, по ведомым только ему ориентирам, привёл их к нужному месту. Посреди сибирской тайги, в холме, поросшем вековыми соснами и густым кустарником, была оборудована еле заметная землянка. В воздухе носился чуть улавливаемый запах дыма. Дед слез с подводы, и подошёл к двери, поросшей мхом. – Отец Севастьян! – крикнул он. Вокруг стояла тишина. Осенний лес ощетинился своей прохладой. Только лошади, храпя, переговаривались друг с другом. – Отец Севастьян!

– Ну что расшумелся, казак? – Все обернулись на голос, напугавший их своей неожиданностью. Сзади подвод, оперевшись на посох, сделанный из сосновой ветки, стоял седой старичок, в ветхих одеждах. – С чем пожаловали, добрые люди? – Семён Евсеевич подошёл к нему.

– Благословите, батюшка.

– Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа, аминь. – Старый монах перекрестил его, и поцеловал.

– Отец Севастьян, – начал он, – дети наши венчаться решили, пред лицом Божьим завет заключить. На Господа уповая, шли мы к тебе. Может, сподобит тебя Бог наш, помочь нам в сиим деле?

– Знаю, знаю, что привело вас ко мне. За то, что Господа не забываете в лихую годину, будет вам благо. С удовольствием совершу таинство Господне, и вместе с вами помолюсь о новой семье. Он подошёл и взял Дашу за руку.

– Пойдём со мной. И ты казак, айда, – зазывающе махнул головой монах, глянув на Сеньку. Тот спрыгнул с подводы, и вошёл за ними в землянку. Они оказались в небольшой комнатке, стены и потолок которой были сделаны из брёвен. В одном углу стояла импровизированная кровать, выполненная в таком же стиле, и устланная хвоей. В другом был стол, на котором лежали какие-то исписанные бумаги, пенёк вместо стула и маленькая буржуйка. На этом нехитрое убранство монашеской кельи заканчивалось. На стенах кругом были иконы, написанные по-видимому углём, и горели лампадки. Монах усадил их на кровать.

– Благословляю вас, дети мои, на долгий и счастливый брак. Бог уготовил нашему народу огромное испытание, которое с честью сможет вынести только любящее Бога сердце, и уповающее на милость Его. Буду молить Господа о вас, чтобы дал вам силы духа пронести веру Христову, через всю свою долгую жизнь, и передать её в чистом виде своим правнукам.

Арсений с Дашей сидели, взявшись за руки. От слов монаха вся их внутренность трепетала. Эта тесная лачуга превратилась в престол Божий. Их обоих охватило присутствие Божье. В этом месте было ощущение спокойствия и защищенности. Будто и не было войны с японцами, не было братоубийственной бойни, не рушили храмы по всей России, и не гноили в лагерях невинный народ. Отец Севастьян говорил и говорил, и с каждым его словом их сердца переполнялись Божьей благодатью.

Через некоторое время они вышли из землянки, держа в руках нарисованные углём иконы Христа – Спасителя и Божьей Матери. Монах отслужил молебен и совершил таинство венчания прямо в лесу, под открытым небом. По завершении, он подошёл к Арсению, и вложил в нагрудный карман его гимнастёрки свёрнутую бумажку.

– Это молитва «Живые помощи», всегда держи её при себе, а лучше выучи наизусть и в лихую годину молись ею, и Господь отведёт от тебя всякую беду. Сенька поблагодарил его. Потом повернувшись к Матвею, он сказал, – И ты, казак, прими от меня эту молитву, вскоре она и тебе пригодится. – Старый монах протянул ему также свёрнутую бумажку. Матвей взял её. По его спине пробежали мурашки. Было ощущение, что отшельник видит его насквозь. В его пронзительном и глубоком взгляде виделась какая-то неописуемая мудрость, как – будто он знал всё, что их ждёт в будущем. У Матвея было желание спросить его об этом, но тот дал понять, что на этом всё, и распрощавшись со всеми, ушёл в свою землянку.

К вечеру они уже были в станице. Арсений с Дашкой решили ночевать в летней времянке, на заднем дворе дома Бандуриных. Это была уютная, светлая комнатка. В детстве он часто уединялся в ней, чтобы почитать, или отдохнуть в тишине. Сенька затопил печь, и вскоре, холодный осенний воздух нагрелся, и от этого тепла, стало по – домашнему уютно. Даша немного стеснялась. Всё так быстро произошло, и ей с трудом верилось, что теперь они законные муж и жена, в Богом венчанном браке. И теперь они, вчерашние влюблённые в друг друга дети, стали одной плотью. И что её мужу через недёлю нужно идти на войну.

Эта неделя, пролетела как один день. Они были счастливы, упиваясь своей любовью, но отпуск заканчивался, и уже завтра нужно было расставаться.

В это утро Арсений проснулся раньше обычного. Полночи он не мог заснуть. Близость расставания навевала тревожные мысли. Он лежал и смотрел на спящую жену. Её красивое, девичье лицо, в свете луны было ещё прекрасней. Ему хотелось сохранить в памяти её образ. Сенька аккуратно, чтобы не разбудить Дашу, поглаживал её длинные волосы, раскинутые по кровати. Он мысленно благодарил Бога за этот подарок.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.