Уральский назгул

Так и пропала бы втуне неожиданная храбрость, но уже почти в центре города, срезая путь через очередной двор, Попов наткнулся на пьяную троицу: два мужичка уголовного вида и неопрятная, растрепанная женщина, лежащая прямо на тротуаре. Кавалеры, скользя на снегу и матерясь, пытались поднять даму. Женщина вполне успешно отпихивалась от ухажеров руками и ногами, не забывая орать благим матом:

– Убивают! Убивают!

Серега услышал крики еще с улицы, и в прежние времена обошел бы конфликт за два квартала, но сейчас ноги сами понесли его во двор. Судя по всему, шумели уже давно. Не успел Попов войти во двор, как прямо над головой раздался радостный женский голос:

– А, вот и милиция! Дождались, алкашня проклятая?

Серега посмотрел вверх. На балконе второго этажа куталась в шубу женщина средних лет:

– Это я вам звонила! Всю ночь орут, покоя нет! Уходили куда-то, сейчас опять пришли. А вы почему один то?

Попов пожал плечами:

– Потому что я не милиция. Наверное, поэтому.

– Ой, тогда не ходите к ним! Сейчас милиция подъедет.

Серега махнул рукой. Адреналин бурлил в крови, хотелось схватки, и он шагнул к «алкашне»:

– Чего орем? – принципиально Попову было наплевать на страдания жителей, но конфликт надо с чего-то начинать.

Ближний из мужичков выпустил руку лежавшей на снегу «подруги», и развернулся к Сереге:

– А те че? Больше всех надо?

«Консультант» в голове Попова взвыл от восторга: «Бей с правой ноги на уровне колена, а когда упадет – носком левой ноги в лицо!». Серега хотел было возразить, но ноги сработали сами – мужик рухнул на снег, зажимая руками разбитое лицо. «Эх, жалко, – расстроился «внутренний голос», – ни меча, ни топора! Ну хоть бы нож!».

– Ты, че, козел?! – возмутился напарник пострадавшего, – Беспредел творишь! Колюня, ты как?

– Бо-о-ольно! – провыл через ладони «Колюня», катаясь по снегу, – Носопырник сломал, падла-а-а…

– Не, ну ты че?! – мужик подобрал с тротуара пустую бутылку и грохнул ее о фонарный столб, – Ща тя, сука, на лоскуты распустим!

– Завали его, Гвоздь, красный галстук ему повесь, – причитал «Колюня», отползая к заборчику. Серега отметил широкую темную полосу, которую пострадавший оставлял на снегу, и чуть не пропустил первый выпад «Гвоздя». К счастью, «консультант» не дремал. Попов развернулся на пятке правой ноги, бутылочная «розочка» скользнула по шинели, а нападавший пролетел вперед. Скользкий тротуар не дал «Гвоздю» устоять на ногах, но и Серега не достал его ответным ударом. Попов шагнул к упавшему, но он уже откатился в сторону и успел подняться, выставив перед собой разбитую бутылку.

«Сзади!» – завопил «внутренний голос» и в тоже мгновение Серегу дернули за ногу. Попов сумел устоять, и ударил каблуком по запястью руки, держащей сапог. Опущенная в момент удара голова и реакция «консультанта» спасла Сереге жизнь – нацеленная в горло «розочка» лишь рассекла щеку. Попов перехватил руку «Гвоздя», и подчиняясь «внутреннему голосу», крутанул ее в плечевом суставе. Неизвестно откуда взявшаяся взрывная сила, и инерция тела жертвы, выдернули кости плеча из сустава. «Гвоздь» как-то странно всхлипнул, и рухнул на снег, потеряв сознание.

Серега остановился, тяжело дыша, и зажимая разрезанную щеку. Огляделся. «Гвоздь» лежал неподвижно, лицом вниз, неестественно вывернув руку с зажатой в кисти «розочкой». Колюня так и сидел на снегу у заборчика, тихо подвывая и сплевывая густую кровь. Женщина пыталась сесть, но опираясь на сломанное солдатским сапогом запястье, тихо взвизгивала и вновь валилась на тротуар. Здесь угрозы больше не было.

Попов попытался отпустить щеку и почувствовал, что она просто разваливается. Кровь стекала на воротник шинели, частью впитываясь в сукно, частью капая с лацкана на снег. Смерть от потери крови пока не грозила, но щеку надо было шить. «Вот, дебил, – ругнулся Серега, – на черта тебе сдалась эта драка? Ищи теперь травмопункт, объясняй, что и как. А ведь мог и по горлу полоснуть! Дебил, одно слово, дебил!».

Внутренний «консультант» отозвался немедленно:

«Да, ладно тебе стонать. Вон как мы их уделали, трех минут не прошло. Ну, а войны без потерь не бывает. Опять же, думаешь легко твоим телом управлять? Спортом столько лет не занимался, мышцы дряблые, реакция никакая. Три минуты боя, а ты дышишь, как порванные кузнечные мехи. Ладно, приложи меня к ране, только края сведи, как можно ближе».

– Кого тебя? – вслух возмутился Попов, – Еще и обзываешься. Тоже мне, внутренний голос, альтер-эго. Похоже, аукнулась мне «психушка». Насмотрелся на «шизиков», теперь мной голоса командуют.

«Меня – это меня! Кольцо! – в свою очередь фыркнул «консультант», – Не допер еще, тугодум? Какого балрога13 Повелитель меня тебе отдал? Я же предназначено великим воинам! Героям! И за что мне такая судьба горемычная? Давай, прикладывай, я не бред, и не шизофрения. Сейчас сам убедишься».

В каком-то трансе Серега выполнил команду, и едва не выронил кольцо от мгновенной острой боли. Зато кровь в ране зашипела и мгновенно запеклась. «Терпи, не убирай» – продолжал командовать голос.

Потерпеть пришлось – боль нарастала, охватывая раскаленными обручами голову, а потом вдруг разом схлынула, оставив ощущение полной расслабленности. Попов даже оперся рукой о ближайший тополь. «Готово, – удовлетворенно хмыкнул голос, – пользуйся. И будь добр, сними меня с пальца. Отдохнуть надо, да и с кровью твоей разобраться, много ее в меня впиталось».

«А чего так банально? – поинтересовался Серега, трогая бугристый шрам на щеке, – Магический предмет требует крови хозяина! В чужую кровь тебя окунать не надо?»

«Неплохо бы, – Попову показалось, что голос зевнул, – но это потом. Пока сам разбирайся, я тебе не помощник. И учти, милиция на подходе».

Серега еще раз окинул взглядом «поле боя» и уже направился к выходу из двора, но прямо навстречу из-под арки вывернул «бобик» патрульно-постовой службы. Яркие фары вцепились в Попова, и он понял, что бежать бесполезно. Хлопнули двери машины, и два автоматных ствола уставились на Серегу:

– На землю, лицом вниз, руки в стороны! Быстро!

– Это где такое написано? – не очень громко возмутился Попов, выполняя команду.

– Где надо, там и написано! – умелые руки уже скользили по одежде, – Чисто! Давай наручники.

– Э, ребята, – попытался протестовать Серега, – не надо наручники! Я не убегу. Хулиганы и преступники – они, а не я!

– В дежурке разберутся, кто хулиган, а кто преступник, – холодные обручи захлопнулись на запястьях, и Попова поставили на ноги, – давай, живенько в машину, пока не помогли!

Серега пожал плечами и полез в тесный «собачник». Водитель пристегнул его наручниками к скобе, закрыл заднюю дверь и ушел. Наступила тишина, в которой ожило кольцо:

«Не понимаю. Тебя что, загребли?»

«Ну, так получается, – вздохнул Попов, – не успел».

«Ничего без меня не можешь, – возмутилось кольцо, – ты чего такой беспомощный?»

«А чего ради в драку полезли? Прошли бы мимо!»

Кольцо замолчало, как бы задумавшись, и через некоторое время неуверенно ответило:

«Но я все-таки – боевой артефакт. Меня ковали для великих воинов и славных побед. А я шесть лет пылилось на полке. Крови-то хочется. Я без нее угасну».

«Тогда надо нового хозяина искать. Я великим воином вряд ли стану, – хмыкнул Серега, – а если дело раскрутят, то ты опять на полку ляжешь».

Кольцо замолчало, Попову даже показалось, что в испуге. Тем временем, вернулся водитель. Посмотрел неприязненно через решетку, и по шипящей рации вызвал «скорую». Кольцо робко предположило:

«Сбежать бы?»

«Как? Если только ты поможешь».

«Меня на палец надо».

«Невозможно. Наручники мешают».

«Ладно. Сможешь так сделать, чтобы кто-то из них меня в руки взял? Я буду блестеть, как золотое».

«Хозяина хочешь сменить?»

«Идиот, – беззлобно ругнулось кольцо, – это если бы ты меня нашел. Где-нибудь в древнем кургане, на пальце скелета. Тогда бы я могло уйти. Но меня сам Властелин колец тебе отдал, дубина. Так что – станешь великим воином. Со временем. Давай, действуй. Они возвращаются».

Насколько было видно Попову из «собачника», машина «Скорой помощи» развернулась и уехала. Милиционеры вернулись к родному «бобику», сложили автоматы на сиденье, и стали оттирать руки снегом. Потом покурили на свежем воздухе и залезли внутрь. Старший зевнул:

– Черт, в тепле сразу в сон клонит. Всю ночь мотаемся, как бобики. Бобики в «бобике».

– Кто на что учился, – отозвался второй милиционер, и тоже зевнул, – я тут одну забегаловку знаю. Можно кофейку растворимого долбануть. Ты как на это смотришь, Васильич?

Васильич засопел недовольно:

– Эту забегаловку все знают. Каждое дежурство туда тянешь, к Светке своей. А кофе у нее дерьмовое, между прочим.

Водитель захохотал:

– Зато все остальное – качественное. И сиськи, и…

– Ну ты это, – вскинулся Светкин кавалер, – ты слова-то выбирай!

– Тихо! – заткнул обоих старший наряда, – Вы еще подеритесь, горячие финские парни. Сменитесь – и куда хотите! К светкам, зойкам и юлькам. А сейчас – везем задержанного. Поехали!

Попов решил, что пора действовать:

– Товарищи милиционеры, – погон он не разглядел, – а за что задержанный? Их трое – я один. Чистая самооборона!

– Товарищи мы тебе или не товарищи, это суд определит, – засмеялся Васильич, – не знаю, какая там самооборона, но уделал ты их не по-детски. У бабы, предварительно – перелом запястья, у одного ханурика – перелом носа, точно, и предположительно, перелом верхней челюсти. Леша его грузить помогал, так еле руки от крови отмыл. Второй – вообще без руки остаться может. Врач сказал, что человек так руку из сустава выдернуть не в состоянии. А ты нам поешь о самообороне. Если и самооборона, то точно – с превышением. Да и личность твою установить надо.

– Да что устанавливать, – взмолился Серега, – документы же есть.

– Вот дежурному и покажешь, – отрезал Васильич.

– Ребята, ну отпустите. Никто же не видел, как меня задержали. Я вам кольцо отдам, дорогое. Расслабитесь после службы.

– Ну вот, – констатировал старший, – взятка при исполнении служебных обязанностей. А спрашиваешь, за что задержали.

Но, второй милиционер, Леша, заинтересовался предложением:

– А ну, покажи!

Васильич заерзал на сидении:

– Алексей, прекрати!

– Да че там, я только взгляну.

– Сержант Шевкунов!

– Да я сто лет уже сержант, – отмахнулся Леша, – а вдруг вещь стоящая?

– И Светка обрадуется, – поддел Лешу водитель.

– Вот чья бы корова мычала, – огрызнулся сержант, – останови на минутку.

Водитель вопросительно посмотрел на Васильича. Старший махнул рукой:

– Тормозни. А ты – без фокусов. Если что, так уделаем, что мама не узнает.

Шевкунов вылез из машины и открыл заднюю дверь:

– Ну, где?

– В кармане. В левом.

Сержант осторожно залез в карман шинели и вытянул кольцо. «Молодец! – отозвалось в голове, – можешь, когда хочешь. Сиди теперь тихонько, само все сделаю».

Милиционер захлопнул дверь и снова забрался на сидение. Пихнул водителя в плечо:

– Свет, душара.

– Тоже мне, дедушка российской милиции, – фыркнул водитель, но переключателем щелкнул.

– Ух, ты! – вырвалось у Леши, – обалдеть!

Попову не было видно руки сержанта, но наверняка, кольцо предстало в наилучшей ипостаси. Водитель тоже восхищенно цокнул. Васильич наморщил лоб:

– Вдруг ворованное? Позавчера ювелирный ломанули.

– Тем более, забрать надо, – Леша уже попал под очарование кольца, – а Светик его толкнет подороже, на нас никто и не подумает. Давай, Васильич, это верных пять косарей на брата! Когда ты эти деньги заработаешь?

Старший наряда недовольно засопел:

– Сядем мы за твое кольцо! Всплывет где-нибудь, и размотают ниточку!

Попов решил подать голос:

– Да вы что, ребята! Чистое оно. Я только утром в город приехал.

– Слышишь, Васильич? А парня-то вообще зря взяли. Он этой плесени навалял, а суд ему превышение пришьет. Ты же сам их видел – ублюдки, клейма негде ставить. Мы же их забирать ехали, он просто за нас всю работу сделал.

– Если он такой хороший, – возразил старший, – его просто так отпустить надо, а ты кольцо решил забрать.

Сержант задумался и словно через силу произнес:

– Ну, все правильно. Отпустим. Кольцо отдадим. Обратно. Нам оно зачем?

– Ты же Светке его хотел подогнать, – удивился водитель, – по пять тысяч сулил?

Леша вдруг смутился:

– Да это я всякую пургу нес. Мы же не бандиты какие. А Светке я найду, что подарить.

Васильич удовлетворенно крякнул:

– Ну вот, это правильно. Никаких взяток. Так парня отпустим. Ну-ка, Леха, сними ему наручники, и кольцо отдай.

Шевкунов выпустил Серегу из «собачника»:

– Давай, садись к нам. Ты где живешь-то?

– Уже нигде, – вздохнул Попов и рассказал историю с квартирой. Васильич сокрушенно покачал головой:

– Эх, парень, боюсь, нет твоей мамки в живых. Беспредел творится, и в стране, и в городе. Зацепить их трудно будет, но я бы на твоем месте заявление написал. Вдруг следователь что и выудит. Только паспорт получить надо, да прописаться где-то. Вот куда тебя отвезти? В гостиницу без паспорта не поселят. Да и видок у тебя тот еще.

В разговор влез Леша:

– Я знаю, куда! У Светкиной подружки квартира стоит свободная! Бабка померла, давно еще. Подруга туда студентов пускала. Ну тех, кто из деревень в «пед», да в «мед» учиться приезжают. А сейчас никто жить не идет, она пустит за недорого. Деньги-то есть?

– Есть немного, – поскромничал Попов.

– Ну все! Давайте, сейчас к Светке заскочим? Пока рация молчит. Вам – по кофейку с чебуречиком. Серега пока умоется, а Светик подругу вызвонит. А?

– А ты пока Светку помнешь? – засмеялся водитель, – Не, если с чебуреком, то я согласен.

– Решено, – хлопнул Попова по плечу Васильич, – поехали!

*      *      *

«Забегаловка» оказалась кооперативной чебуречной, круглосуточно работавшей около вокзала. В шестом часу утра посетителей не было, и хозяйка уделила гостям максимум внимания. Правда, пока Серега умывался и безуспешно пытался оттереть кровь с шинели, наряд уехал на очередной вызов.

Светлана, женщина лет тридцати в не очень свежем фартуке, принесла Попову кофе в картонном стаканчике и на такой же картонной тарелочке – горячих чебуреков. Села напротив:

– Леша про тебя рассказал. Подождешь меня, я часов в десять поменяюсь, и к Людке поедем. Она как раз после второй смены проснется. Тут в уголке пока посиди, а часов в восемь можешь до вокзала прошвырнуться. Там мини-рынок. Торгаши рано приходят, к поездам дальнего следования. Купи куртешку какую-нибудь, а то в такой шинели тебя можно без грима в кино снимать. Про войну.

– Да так получилось, – попытался оправдаться Серега.

– Леша рассказал, – повторила Светка, – Ладно, сиди, ешь. У меня сейчас народ пойдет на электрички, да железнодорожники потянутся.

Чебуреки были вкусными, а кофе Попов пил так давно, что уже и не помнил. Кольцо не преминуло похвастать:

«Ну, как я сработало? И бежать не надо было – сами отпустили. Да и тут не плохо – тепло, еда, питье. Давай, заправляйся. Пока ты в живом теле, его поддерживать надо».

Серега чуть не подавился чебуреком:

«В смысле – пока?»

«Да не бери в голову. Ты еще долго живым будешь, не расстраивайся. Только пойми – когда надо, я тебе голод выключаю, но энергия-то расходуется. Когда мы с тобой поближе сойдемся, то и с энергией порешаем, а пока – не экономь, бери добавку, жуй и глотай».

«Ладно, – согласился Попов, – тут меня уговаривать не надо. А вот когда я холода ночью не чувствовал, это тоже ты?»

«Ну, а кто же? – в голосе кольца зазвучали нотки обиды, – Между прочим, не так уж это просто. И учти – уши ты все равно отморозишь, хоть и не почувствуешь».

«Вот спасибо, – поерничал Серега, – ты уж как-нибудь дифференцируй. А то взойду на костер, и не замечу».

«Всему свое время. И через огонь пройдем».

Так, за болтовней, и третьей порцией чебуреков, летело время. Кафешка то заполнялась, то пустела, на Попова никто внимания не обращал. Прикончив чебуреки, Серега подремал в тепле, а когда открыл глаза, было уже начало девятого. У прилавка закупалась очередная поездная бригада, и Попов решил сходить на рынок. Кивнул Светке и вышел в свежее апрельское утро.

Выпавший ночью снег стремительно превращался в грязный поток воды, крутивший окурки, спички и бумажки. Яркое солнце, бездонное голубое небо и особый весенний сладкий ветерок – весь набор поэта-романтика был в наличии. Прыгая через ручейки, Серега добрался до здания вокзала. Внутри и в самом деле стояло несколько прилавков, на которые уже выкладывали товар из огромных клетчатых сумок хмурые, не выспавшиеся продавцы.

Попов прошелся вдоль прилавков, но мужские куртки были только в одном месте. Серега даже примерил одну, скинув надоевшую шинель. Куртка пришлась впору, но пожилая женщина у прилавка на вопрос о цене пожала плечами:

– Подожди немного, паренек. Цены еще нет. Хозяин сейчас подъедет, скажет.

Попов удивился:

– А вчерашняя цена не подойдет?

– Может подойдет, а может и нет, – усмехнулась женщина, – иногда утром цена одна, а вечером – уже другая. И все время – вверх. Еще ни разу не снижали.

– Понятно, – Серега с сожалением положил куртку на прилавок, – некогда мне, пойду.

– Да подожди, – продавец придержала его за рукав, – вон, хозяин приехал.

Попов обернулся и обомлел – от входных дверей, помахивая зажатой в руке кожаной кепкой, шагал Олежа, собственной персоной! Скользнув взглядом по стоявшему боком Сереге, хозяин поправил разложенные на прилавке куртки и протянул продавцу тетрадный листок:

– Как дела, тетя Маша? Вот – новые цены.

– Да как обычно, Олег Витальевич. Первый покупатель уже подошел.

– Это хорошо, – коммерсант повернулся к улыбавшемуся Попову, по-прежнему не узнавая его – отличная куртка, старичок, не сомневайся! Сам всю партию проверял.

Серега продолжал улыбаться и Олежа вдруг споткнулся на полуслове, вглядываясь в лицо Попова:

– Не пойму. А мы, случайно, не знакомы?

– Случайно знакомы, Олег Витальевич. Вспоминай!

– Черт, – Олег потер подбородок, – и голос. Златогорский политех?

– Не-а.

– Срочка? Дальний Восток, Ванино? Дмб восемьдесят восемь?

– Чуть ближе, но нет.

Олег еще раз осмотрел странного покупателя с ног до головы, задержался взглядом на вмятинах от металлических танчиков на петлицах старенькой хэбэшки, и вдруг, что-то щелкнуло в его голове:

– Попов? – и уже уверенно, – Серега? Так говорили, что ты, – он осекся.

– Не знаю, что там говорили, но угадал! Здорово, Олежа! Пардон, Олег Витальевич!

Крепко пожали руки.

– Ты, как? Насовсем или проездом? – поинтересовался Олег.

– Хотелось бы насовсем, – развел руками Серега, – да вот как получится.

– Куртку-то будешь брать? – вступила в разговор тетя Маша.

– Буду, конечно. Может скинешь цену, Олег Витальевич? По знакомству?

Олег покраснел, но отрицательно покачал головой:

– Извини, старичок, бизнес! И так на грани балансирую. Чуть-чуть – и в минус сработаю. Тут не Москва, народишко бедный, цену не загнешь. Ну, ладно, рад был увидеть. Мне еще пару точек объехать надо. Извини, – повторил он. Хлопнул Попова по плечу и быстро пошел к выходу. Заскрипела и гулко ударила тяжелая вокзальная дверь.

Серега хмыкнул и повернулся к продавцу. Тетя Маша смотрела сочувственно:

– Дружок что ли твой?

– Бывший. Товарищ. А вам, я вижу, хозяин?

– Хозяин, что и говорить, – вздохнула продавец, – и не самый плохой, надо сказать. Ну ты как, берешь? В твоей шинели только людей пугать.

– Беру, конечно, – Попов расплатился и натянул обновку. В сапогах и галифе он теперь смахивал на комиссара гражданской войны. Тетя Маша улыбнулась:

– Маузера тебе на боку не хватает. Деньги еще остались? Пойдем, у меня знакомая джинсами торгует и кроссовками. Переоденешься нормально.

Так, через двадцать минут Серега вышел из вокзала другим человеком, правда, с изрядно полегчавшим кошельком. Сунул в мусорный бак комок обмундирования, а сапоги аккуратно поставил рядом – хорошая обувка, авось кому и пригодится. Шагать по весеннему безобразию теперь приходилось аккуратнее. Глядя себе под ноги, Попов чуть не влетел под старенький «жигуль». Машина резко затормозила, и Серега вновь лицезрел Олега Витальевича.

– Ну, блин, ездок! – возмутился Попов, – Или ты меня в новой куртке не узнал?

Олежа засмеялся:

– Я свои куртки за километр узнаю. Кроме меня их в Златогорск никто не возит. Расстались с тобой как-то нехорошо, аж вернуться решил. На, тут мой телефон и адрес. Заходи как-нибудь вечером, только позвони предварительно, вдруг, в Москву уеду. Иринка тоже рада будет.

Серега взял вырванный из блокнота листочек:

– Иринка?

– Забыл, что ли? Она ж тебе вроде нравилась?

Конечно, Попов не забыл. Но иллюзии и надежды таяли целых шесть лет, таяли долго и качественно. Иринка теперь была таким же бесплотным миражом, как Дина или Этель14.

– А, эта…, – как можно безразличнее «вспомнил» Серега, – столько воды утекло. Поженились?

– Да, – коротко ответил Олег, – год назад. Зайдешь?

– Конечно. Спасибо.

Олег с облегчением выдохнул, как будто от слов Попова зависело что-то важное:

– Ну, вот и здорово. Заходи! Подвезти тебя?

– Не, у меня тут еще дела. Спасибо.

Олег кивнул понимающе:

– Тогда – до встречи! Не пропадай!

Машина развернулась, разбрызгивая талый снег и умчалась. Попов еще раз посмотрел на листок и пожал плечами. Откликнулось кольцо:

«Чего удивляешься? Пока мы с тобой мир захватывать будем – время пройдет. Где-то работать надо, и желательно – не за гроши».

«Он меня в гости позвал, а не на работу».

«Придешь, поговоришь, может и устроишься. Или у тебя другие варианты есть?»

«Я и не думал еще», – признался Серега.

«А стоит задуматься, – наставительно, тоном классного руководителя, указало кольцо, – денег на одежку много истратил? Много. Я их тебе с таким темпом подкидывать не смогу, твой мир для меня чужой, не забывай».

«Ладно, – согласился Попов, – зайду я к нему. Через пару дней».

Кольцо замолчало, но уже в дверях чебуречной поинтересовалось:

«А кто такая Иринка?»

Серега споткнулся о порог:

«Тебе-то что?»

«Да так. Чего-то пульс и давление у тебя скаканули в этом месте разговора. И сейчас – тоже».

«Не скажу, – огрызнулся Попов, – и не лезь в мою личную жизнь.

«Я просто спросило», – неубедительно попыталось оправдаться кольцо и замолчало.

Светлана уже сменилась, Серега подождал ее совсем немного. До подруги добирались с пересадками, зато вопрос решили быстро. Попов заплатил за три месяца вперед, и уже через двадцать минут оказался в однокомнатной квартире на втором этаже типовой «хрущевки».

Разнообразием и богатством обстановки квартира не баловала, но, главное, был холодильник и телевизор. Телевидение в «психушке» запрещали, и Серега весь день провалялся на продавленном диване, щелкая с первого канала на второй. Так он и уснул под очередную песню ночного эфира.

Снился Попову Мордор. По бескрайней пыльной равнине, все ближе и ближе к огромному городу с высокими белыми стенами перемещались ощетинившиеся алебардами квадраты орочьей пехоты. Тяжело ступая каменными лапами, горные тролли медленно катили к воротам крепости огромный таран. Раскачивая гигантскими бивнями, мерно двигались слоны, между которыми хаотично носилась харадская конница. Чертили небо зажигательными снарядами баллисты и требушеты, нанося удар за ударом белым стенам и башням. Сергей Владимирович Попов, полководец Мордора, управлял войсками, паря в небе на драконе. Командовал просто усилием воли.

Штурм шел успешно. Уже были пробиты бреши в стене, в которые устремились орки и харадримы. Тролли взломали ворота, открыв путь гвардии Мордора. Метательные машины перенесли огонь в центр города, разрушая здания и заваливая улицы перед спешащими к проломам резервами. Победа была близка, и тут Серега почувствовал неясную угрозу. Что-то пошло не так, и не в городе, а за его стенами, на фланге осаждающей армии. Послушный мысленному приказу, дракон шевельнул огромными кожистыми крыльями и развернулся вправо. Как только Попов поднялся чуть выше, то с ужасом понял, что проиграл. Внизу текла, сверкая острым железом, многотысячная стальная река, разливаясь за ближайшим холмом в боевой строй.

Еще полчаса и смертельный удар обрушится на армию Мордора. Все резервы уже в бою, рубятся на узких улицах города, а малочисленные слоны не сдержат натиск коварного врага. Серега попытался замедлить страшный удар, дать войскам время на выход из крепости и перегруппировку, а потому направил дракона вниз – испепелить и разогнать хотя бы часть вражеской конницы.