По велению рока. Сборник рассказов

– Разумеется, трактирщик, хорошо бы подкрепиться, так сказать закрепить взаимопонимание.

Усатый хозяин в некогда белом фартуке, снова довольно улыбнулся и велел принести кашу и гуся.

– Маленький подарок в знак добрых отношений.

Через несколько минут еда оказалась на стойке. Весь этот процесс не укрылся от внимательного взгляда Мавелса. Бедный, изнемогающий от запахов бард, еле допел балладу. Под конец песни у него уже дрожал голос, придавая исполнению надрыва, но вот уже и конец. Мавелс за малым не заскулил от счастья, услышав долгожданный зов:

– Друг мой, садись, перекуси.

Парень радостно, чуть ли не в припрыжку побежал к стойке. Голод обострил все пять чувств, а при высокой необходимости, давал дополнительные шестое или даже седьмое чувство, обостряя и его тоже. Мавелс, сейчас был сам не свой, ему казалось, что, впитывая ноздрями запах, он чувствует вкус еды в рту. Томительные мгновения, наконец завершились и бард, сглотнув обильно выступившую слюну, приступил к еде. Хотя, положа руку на сердце, возможно ему и казалось, что он культурно трапезничает, но со стороны же было видно, как накинувшись на съестное, он начал жрать, иначе такой способ употребления пищи не назовёшь. Рыжий пихал в и так полный рот очередную порцию каши, словно опасаясь, что тарелку вот-вот заберут.

– Дружище, ты хоть жуй иногда… – попытался вразумить Мавелса Сторг, но тот был полностью сосредоточен на поглощении и не собирался отвлекаться от процесса. – Ага… Ну-у, тогда приятного кушанья.

Сытый и теперича довольный бард, только по завершению тотального уничтожения каши, овощей и гуся задался вопросом:

– Это и всё?! А как же свинина, вино, ещё ж… И эта, – бард щёлкнул пальцами, – Эта, перловая кашка-то?!

– Всё слегка поменялось, но теперь у нас есть крыша над головой. Давай, передохни и сыграй для души.

– А-а-а, – расстроенно протянул рыжий, – Ну, хорошо, как скажешь…

Музыкант прочистил горло и пояснил проблему:

– Мне бы для связок мёду, да покрепче. Можно и вина, да! Чем крепче, тем лучше для связок.

– Ага, – сказал Сторг, задумчиво подталкивая барда играть дальше, – Я займусь этим, а ты пока продолжай. Скажу по секрету, – Сторг придвинулся ближе и зашептал, – Трактирщик уже на всё готов… Я думаю мы с тобой уйдём отсюда богачами!

Мавелс тут же преисполнился вдохновения, поднял лютню, стоявшую у стойки, поставил ногу на перемычку ножек высокого табурета, и начал играть. Звон струн вновь сосредоточил внимание собравшихся в зале на рыжем парне, что словно соловей, наполнил трелями таверну.

Был тут один не добрый, не злой,

То молчание хранил, то говорил сам с собой,

Брагу не пил, жил на опушке,

Кушал, грибочки, орешки, да сушки.

Беда приключилась, медведь-людоед,

Забрёл и напал на деревню в обед.

Тут и случился наш с вами герой,

Чудо лохматое вызвал на бой,

Медведь его лапой, он по лапе ногой,

Бурый кусаться, наш – по морде рукой.

Мохнатый злодей в конец осерчал,

Поднялся на задних, готов навалиться и смять.

Герой был обучен, для этих-то дел,

Подлез под медведя и пока тот кряхтел,

Сломал ему спину на могучих плечах…

Так был тут один, не добрый, не злой,

Хороший мужик – герой удалой,

Любил помолчать, сам с собой обсудить,

Ну, а кто мы такие, чтоб героя судить…

Песни лились одна за другой, с каждой новой хотелось слушать следующую. Через некоторое время в заведение входили всё новые и новые посетители, гости всё прибывали, но никто не желал покидать трактир, что приводило хозяина «Сломанного носа» в полный восторг! В конце концов, ближе к середине дня таверна была переполнена. Люди уже не сидели за столами, а просто стояли, смотрели, пили и ели, что ещё сильнее радовало краснощёкого толстячка. За сегодняшний день он уже отбил двухдневную выручку, даже при учёте постоянного наплыва людей.

Мавелс бренчал и пел так вдохновенно, что казалось его и вовсе тут нет, отчасти так оно и было. Сторг уже начал радоваться событиям, почти поверил в счастье, как вдруг, сработал закон всемирной подлости. На его плечо легла рука уже знакомого ему парня – юного, наглого, самовлюбленного и пьяного, к тому же, судя по отметинам на его лице, очень плохого бойца.

– Я смотрю, старик, тебе спокойно не живется?! Я ж тебя предупреждал, тварь!

Парень бесцеремонно выволок почтенного человека за шиворот наружу, и бросив его на землю, с чувством пару раз пнул лежачего ногой. Злость так и рвалась из забияки наружу, старику сильно не повезло очутиться в этот момент рядом.

Через минуту остальное семейство Малгоров стояло перед таверной, с возбуждением наблюдая за измываниями младшенького брата над пожилым человеком.

Сторг, уже будучи весь в грязи, прикрывал живот и голову. С каждым ударом он ощущал боль, которая отдавалась эхом во всем теле. Самое сложное это терпеть, терпеть, терпеть… Ведь он знал, что случится, если он осмелится подняться. Сторгу – великому и могучему Сторгу, было не просто сдерживать себя… Ему казалось, что он почти научился терпеть…

Город Кедшми или самоубийца

Остров Этан-дас и архипелаг Кейлса – это всё, что известно о землях Важана, дальше лишь бескрайний океан с одноимённым названием.

С островка на островок плыл человек, оставляя позади себя розовый след на воде. К его ногам падали головы виновных и невинных, грешников и праведников. Не признавая власти лордов и богов, Сторг шёл вперед, отбирая всё, что пожелает, пользуя всех и всё, что заблагорассудится. Он убивал ради потехи или от скуки неся, лишь смерь и веруя лишь в её власть. Едва ступив на остров, он обрекал его жителей на агонию. Вдовий плачь и смрад смерти теперь постигнет эту землю.

Небольшая лодка причалила к берегу, в ней было двое. Один – явно хозяин судна, сухо заявил:

– Приплыли.

Он собирался передохнуть немного перед тем, как отправиться обратно. Брать денег за извоз у такого попутчика как этот гигант ему совсем не хотелось. Рыбак молчал, надеясь, что клиент просто пойдёт своей дорогой, забыв о его существовании.

Соторг же, выбравшись из лодки, прошёлся по воде к берегу и осмотрел песчаный пляж. Расщелина в почти отвесном утёсе вела на вершину в город Кедшми.

Пока он любовался красотами рыбак, старясь бесшумно работать вёслами, начал медленно отплывая от берега. Он вдруг передумал отдыхать и решил всё-таки поскорее уплыть от этого странного и пугающего его человека. С каждым гребком вёсел он отплывал всё дальше и дальше, и чем дальше рыбак отдалялся от, покрытого татуировками и шрамами, варвара, тем спокойнее на душе ему становилось.

Заподозрив неладное, Сторг резко обернулся и увидел, как лодка с сидящим в ней человеком, плавно удаляется. Без промедления варвар бросился в воду. Прыжок, несколько могучих гребков, и даже вёсла не унесли беднягу от страшной участи. Крепко схватившись за борт, здоровяк ловко подтянулся и схватив рыбака правой рукой, стянул его в воду.

Сопротивляться гиганту в девять футов ростом и весом под четыреста пятьдесят фунтов было бессмысленно, но хозяин лодки отчаянно пытался вырваться.

Перехватив жертву другой рукой, будто рыбу, варвар мощным броском швырнул бедолагу на песок. Пока мужчина корчился, тщетно пытаясь встать, Сторг проворно выбрался из воды и с силой наступил на грудь несчастного левой ногой, а руками оторвал тому голову, глядя прямо в глаза умирающего. Наступила тишина. Небрежно держа за волосы только что добытый трофей, Сторг задумчиво прошёлся по берегу, прежде чем бросить его в белый песок. Вместе со следами от мокрых сапог на белом, волнистом песчаном ковре оставались алые капли, стекающие с рук убийцы.

Спустя примерно десять минут пути, песок под ногами Сторга сменился глиной, а затем каменными ступенями, протяжённостью в милю, ведущими высоко в гору. Всего пара часов утомительного подъёма, и чернявый, длинноволосый, гигант достиг огромного плато, сплошь покрытого полями, что аккуратно разделяли ухоженные деревца почти на идеальные квадратики. На секунду гигант остановился, вдыхая полной грудью и наслаждаясь, как приятный, лёгкий ветер обдувал его гладко выбритое, суровое лицо с узким подбородком.

Вдруг карие глаза вестника смерти остановились на ближайшем крестьянском доме. Сторг повёл шеей из стороны в сторону, ещё на мгновение задумался, а затем, следуя зову желудка, направился к жилищу. Дорога была совсем недолгой, учитывая размер шагов великана. Оказавшись перед дверью, Сторг без обиняков выломал её и проник в жилище.

Внутри, среди нехитрого крестьянского убранства, находилась юная, лет пятнадцати девушка и её младший брат. Судя по всему, их родители работали далеко в поле…

Первый же взгляд на девушку пробудил в варваре иной аппетит, и он тут же ринулся его утолять. Грубо схватив девицу одной рукой, ловким движением второй руки он сорвал с неё платье и повалил её на пол. Девушка билась, царапалась и кричала, но ей это нисколько не помогало, а гиганта заводило ещё больше. Успев снять штаны и войти в верещащую девицу, Сторг ощутил болезненный укол в левую лопатку. За его спиной стоял младший братец несчастной, малец воткнул в варвара большой нож, который гигант тут же выхватил и полоснул им по крохотной шее.

Закрывая ладошками перерезанное горло, мальчик упал на колени, а затем повалился на бок, проливая кровь на пол родного дома. Маленькому защитнику от силы было года четыре, в его маленьких голубых глазках читалась обида, боль и ненависть, он бы осыпал чудовище в личине человека проклятьями, но не мог произнести ни слова, звучали только хрипы и бульканье.

Девица пуще прежнего забилась в истерике, но кухонное орудие пригвоздило левое её запястье к полу, а вторую руку Сторг удерживал своей могучей дланью. Спустя семь долгих, мучительных минут гость наслаждался гостеприимством, а затем свернул шею маленькой хозяйке и сел за стол перекусить, сетуя на чёрствость выпечки и скудность запасов.

Подкрепившись сыром, молоком и белым хлебом он, наконец, натянул штаны, подвязав их шнурками и, прихватив нож, довольный и бодрый зашагал к городу, двигаясь на восход.

Через некоторое время пути Сторг с удивлением приблизился к, настежь распахнутым воротам, отчего с недоброй усмешкой даже подумал: «Да они же меня ждут! Меня бы не остановили и эти бревенчатые стены, но встречать меня так»… Варвар стал прикидывать в голове количество жителей. Даже если их тут было несколько сотен, то воинов из них всё равно от силы человек двадцать…

Сторг беспрепятственно прошёл сквозь ворота Кедшми. Стражнику слева варвар сломал ударом кулака лицо – молодой парень умер, не издав ни звука. Его старший товарищ был пронзён в живот отобранным копьём, поднят на нём и приставлен к стенке для мучительной гибели. Мгновенно по округе разнеслись крики паники и ужаса, тут же к месту событий стали стекаться стражники.

Первый же, выбежавший из-за конюшни, воин был убит вторым копьем. Метнувший его полуголый варвар с рыком бросился в бой. В его руках был только нож, но этого даже больше чем надо.

Спустя несколько минут всё стало ясно. Яростный, огромный монстр рвал воинов голыми руками, мечами и топорами пробивал их кирасы и шлемы, резал кольчуги и убивал. Сторг не испытывал страха перед превосходящими силами врага, а вот защитники были напуганы.

Когда стражников осталось только трое, они, бросив тревожный взгляд на своего сюзерена, побросали щиты и оружие, чтобы ринуться к воротам, спасая свои шкуры…

Ещё один городок, ещё один важный, богатый человечек, думавший, что будет жить вечно трясётся перед огромным варваром. Теперь местного лорда Кенга и одинокого захватчика Сторга ничто не разделяло.

Гигант бросился на лорда, который безвольно пал на колени, ожидая своей участи. Он погиб мучительной смертью, как и многие после него. Варвар никого не щадил, как никто не щадил и его когда-то. Не жалея ни женщин, ни детей, Сторг упивался убийствами, потому что ему это нравилось, потому что он мог это делать, потому что ничто не имеет значения, ведь однажды Тьма с материка неизбежно доберётся и поглотит острова!

Бесконечная череда убийств заставляла кровь в венах кипеть. Несчастные, обречённые жители, все те, кто ещё уцелел собрались в одном месте. Оказалось, что в Храме Кроткого, в который бесцеремонно ввалился окровавленный варвар укрылись только дети и женщины, и лишь один мужчина, жрец этого храма отделял варвара от жертв.

Снимая с пояса ритуальный кинжал, жрец стал что-то быстро бормотать. Сторг разъярённо рыча бросился на него, рьяно желая унести его жизнь с собой, но не успел.

– Будь ты проклят, варвар! Ты познаешь грехи свои, и сам обречёшь себя на муки!

Громко провозгласил жрец и воткнул в своё сердце волнистый кинжал. Глаза фанатика, взирающие на гиганта, напоследок полыхнули белым пламенем, и он обмяк, рухнув под ноги Сторгу. Проклятый, залитый кровью, воин усмехнулся жертве служителя Короткого, ведь слова ничего не стоили, гигант совсем ничего не ощутил, поэтому и решил, что жрец умер глупо, ничтожно и слишком быстро.

Теперь внимание Сторга сосредоточилось на перепуганной пастве покойного. Огромный, приближающийся варвар казался несчастным людям настоящим монстром – ужасом воплоти, и все они были правы. Вокруг стоял всеобщий плач и вой, но неожиданно навстречу Сторгу отважно выбежала женщина, защищая детей, она попыталась ударить того палкой. Пинком ноги великан небрежно отбросил её назад, сломав грудную клетку. Отчаянная защитница упала на пол уже будучи мёртвой. Люди в святилище завизжали ещё громче, но крики и их бесполезные рыдания лишь забавляли гиганта.

Внезапно Сторг ощутил себя как-то странно, будто жизнь стала утекать из него. Кровь вдруг похолодела, спёрло дыхание и боевой запал иссяк: «Проклятье! Что это?! Проклятье!»

В гневе и ярости варвар бросился убивать всех без разбору. С каждым замахом, с каждым ударом сердца умирали невинные, беззащитные люди. Одни гибли быстро, другие страдали, умирая долго и мучительно.

С ног до головы залитый липкой, красной жижей, среди полсотни трупов корчился Сторг – Немёртвая голова. Еще несколько минут назад ему было двадцать два года, он был молод, силен и могуч, и ни в чём не имел себе равных, а ныне же ему было по меньшей мере за восемьдесят.

«Что со мной?! Что это такое?!» – удивлялся Сторг, разглядывая себя и не мог поверить в случившиеся. Старческие немощные руки дрожали, болела спина и все органы внутри были под стать старческому телу. Ноги, некогда способные обгонять лошадь, с трудом поднимали его. Последняя скончавшаяся женщина, забрала у варвара ещё пару лет…

Пошатнувшись, Сторг пал на одно колено, продолжая ошарашенно оглядывать себя и то, что его окружает. Потом, кряхтя варвар поднялся и, приблизившись к телу жреца, внимательно посмотрел в лицо одному из немногих, кто не испугался, и единственного из тех, кто сумел его победить пусть и таким коварным способом.

Сторг вытащил из груди жреца кинжал, снял с него чёрную хламиду с изображением белой висельной петли на груди – символом Кроткого деревянная статуя которого, подвешенная за шею на ветвях дерева, стояла посреди храма. Под снятой корой на древесине виднелись символы, гласящие:

– Знай, что как за ночью приходит день, так за смертью придёт жизнь.

Убийца – воплощение самой смерти и неизбежной погибели людской покидал город Кедшми уже совсем иным человеком. Да, именно так, могучий варвар уходил самым обычным человеком и даже меньше того. Буквально в одночасье Сторг изменился не только телом, но и мыслями своими, а возможно и душой.

Сторг никогда ни во что не верил, а зря. Расплата была жестока и неотвратима, он ныне в рабстве и в таких оковах, что не сбросить. Утратив силу, варвар впервые познал обратную сторону жизни, что значит быть в числе слабых. Теперь перед ним был выбор: или длинная дорога унижений и страданий, или очень короткая тропка гордости.

Физически варвар мог одолеть кого угодно из людей, а возможно даже богов, но не свою госпожу. Справится со смертью даже ему было не под силу. Сторг, мудро рассудил и из двух оставшихся вариантов выбрал длинный путь. Ныне старик Сторг больше не мог никому из людей причинить вреда безнаказанно, ведь наказание за то сурово. Ему пришлось учиться терпеть, смеряться и жить дальше, не чиня вреда другим. Поначалу было непросто, Сторгу то и дело хотелось убить встреченных за дерзость, за трусость, за наглость или скромность, причин была масса, но он сдерживал себя.

Долгие годы скитался одинокий старик, охотясь и выживая, избегая людей. Он страшился своей судьбы, боялся старости, что окатила его, будто ледяная вода из ведра. Его мучили кошмары и люди… Ох, люди, как же жестоки они к слабым… Порой Сторга пинали за то, что тот просил кусок хлеба, плевали в лицо вместо ковша воды, заставляли работать и не платили. Люди – они все разные…

Встречал Сторг жестоких людей, но встречал и людей иного складу ума. Иногда, гораздо реже, чем хотелось бы, встречались и достойные люди, те, кто жил не по законам природы, богов или людей, а по совести. Они – как алмазы среди грязи, будто золотые самородки среди грубых скал. Такие люди безвозмездно давали еду, кров, добрый совет или наставление, ведь в прошлой жизни Сторг мало, что умел.

В такие дни и часы он забывал, что проклят и шутил, улыбался, порой даже смеялся вместе с другими. А потом надолго погружался в тяжкие раздумья о том, что эти люди не такие, как он, что они хорошие. Потом старик вспоминал, кто он такой на самом деле и уходил, молча, не прощаясь.

Одиннадцать лет блужданий привели Сторга на остров Этан-Дас почти на границу между королевствами Дурм и Скольд. Последнего официально уже не существует, правящее семейство мертво, земли и богатства потеряны и неизвестно сможет ли когда-нибудь человечество вернуть вторую половину острова.

Спасение или отважный Мавелс

Уже начав утомляться зрелищем вне трактира, Теад из дома Малгоров решил снова зайти внутрь послушать музыку. Прямо в дверях он столкнулся с Ирвенами, что вереницей шли ему навстречу. Вдоволь нагулявшись, их компания покидала заведение. Для начала неровной походкой они направились к лошадям, где отвязывая свою кобылу, старший из них громко заметил, словно обращаясь к своим кузенам:

– Нынче Малгоры измельчали, раньше любой бы из них просто прикончил бы это ничтожество, а теперь вот кувыркаются в грязи. Быдло поговаривает, что это любимая забава свиней.

Теперь усатый болтун развернулся к Малгорам и, улыбнувшись, попрощался, готовясь оседлать животное.

– Ты следующий, понял Бавл?! – угрожающе заявил Гремер Малгор. Обнажив кинжал, он поднял старика за волосы и, перерезав тому горло, бросил тело лицом в грязь.

Как раз в это время, разгорячённый и довольный благодарной публикой, бард вышел наружу в поисках своего нового друга и нашёл его лежащим в грязи, в луже собственной крови. На улице оказалось довольно много народа, одни уже успели взобраться в седло, другие оставались пешими, но и те, и другие, явно были готовы к бою, обнажив оружие. Нарастал какой-то конфликт.

Два человека, по выправке явно лорды, ругали друг друга, используя красноречивые эпитеты. Рыжий музыкант бросил инструмент и рванул к Сторгу.

– Какого демона тут твориться?! Вы что, с ума сошли?! Зачем?! Зачем, во имя всех богов, вы убили его?!

Перевернув тело, он пытался закрыть порез на горле своего друга, но это было совершенно бесполезно, кровь продолжала струиться сквозь пальцы парня. Мгновением позже кто-то пнул барда, резко обернувшись, он увидел блеск, занесенного над ним, короткого клинка.

Слово – излюбленное оружие молодого Мавелса оно всегда было с ним, и днём, и ночью, но оно его не спасет от меча. Это было очень прискорбно: «Жаль, что я не умею сражаться», – мелькнуло сожаление в голове барда. Приготовившись умереть, он зажмурился… Но, вопреки ожиданиям, смерть сделала неожиданный реверанс, и ушла к другому.

Старческая, почти остывшая рука схватила кровожадного вельможу за ногу и тот, поскользнувшись, шмякнулся плашмя в грязь. Умирающий старик, помнящий о своем проклятии, приготовился испустить последний вздох, сопровождаемый кровавым бульканьем, состарившись ещё на пару-тройку лет. Но, вопреки ожиданиям, умирающий вдруг обрёл силы, почувствовав их прилив, будто только очнулся после крепкого сна. Ощущение длилось лишь мгновение, но мысли Сторга, видевшего свой конец, мгновенно уловили суть – самое важное, чего он не мог понять все эти годы…

Оказалось, что Сторг может убивать людей, проклятье состоит не в этом! Всего-то нужно убивать не ради себя, и старик сейчас в этом убедился, спасая барда. С каждым мгновением борьбы за жизнь Мавелса-рыжего Сторг становился сильнее.

– Это уже наглость! – заявил один из Ирвенов, слезая с лошади и решительно скидывая капюшон с головы.

– Их надо проучить! Ни один простолюдин, не имеет права унижать подобным образом лорда, пусть даже из дома Малгоров. Иначе у быдла это войдёт в привычку!

Упавший Гремер попытался, лежа достать барда саблей, но был подтянут сильной рукой, как оказалась совсем немёртвого старика. Сторг – Немёртвая голова, вступившись за рыжего, чувствовал, что с каждым ударом сердца становился сильнее и моложе. Рана на горле Сторга волшебным образом срослась уже к моменту, когда отнюдь уже недряхлый старик рукой раздавил причинное место молодого лорда Гремира Малгора…

Валяясь в грязи, Сторг хорошо разглядел и запомнил сапоги молодчика-лорда, они чаще прочих попадали ему лицо, а теперь простолюдин наслаждался выражением боли на лице благородного негодяя. Достаточно насладившись зрелищем, некогда старик, а ныне могучий муж поднялся с земли и наступил ногой на шею лорда, катавшегося и вывшего от боли, оборвав жизнь противника, словно впитав её в себя.

Зарычав, словно бурый медведь, варвар разодрал на себе хламиду, обнажив могучее тело, какое бывает только у настоящих воинов.

Ошарашенный Мавелс явно уверовал в своего охранника, оставив анализ событий с заживлением его горла на потом. Сейчас его несчастного, невинного и беззащитного отделял от семнадцати злых лордов только его друг Сторг. Очень хотелось верить, что Мавелс, а хорошо бы и Сторг вместе с ним встретили ещё много-много разных рассветов.

– Это не самый удачный день для смерти, – тихо сказал рыжий, конопатый бард и то ли от нервов, то ли преисполнившись веры, запел:

Лорды бежали, поджав хвосты,

А в первых рядах скорей всего – ты.

Трус – твое имя, нет у вас чести,

Ждите скорой, народной мести…

На этом слове Сторг ушёл от размашистого удара и сломал руку обидчику, и тут же почувствовал, как в бок вошло лезвие меча, что ещё больше раззадорило гиганта. Недоломанному он тут же свернул шею, а ранившему в бок, ударил в лицо, разбив его в месиво, затем выдернул из себя оружие и с ним же пошел в нападение. Многие годы Сторг усмирял свою ярость, и вот ей дали волю! Несдерживаемая мощь и ярость лавиной обрушилась на головы зарвавшихся лордов, словно река, прорвавшая плотину.

Выпад, блок, удар ногой и снова звон клинков. С каждым убитым или раненным молодчиком к Сторгу возвращались силы, крепость костей и мышц, координация движений и острота зрения. Это было неописуемо приятно, неописуемо прекрасно, ни одна из женщин не смогла доставить воину большего наслаждения!

На земле уже лежало пятеро убитых, но воин-мужчина, а совсем не старик продолжал вести поединок с перепуганной знатью, которые дали бы стрекоча, если бы не родовая честь. Музыкант с азартом наблюдал за неожиданно развернувшимся действом, порой потирая кулаками глаза, ибо не очень верил в происходящее и совсем-совсем не понимал, как подобное возможно. По всем законам мироздания его охранник должен был умереть. Минимум три из пяти или даже шести ран были смертельны, но на нём не было ни царапины, не считая татуировок и шрамов.

Обретая снова силу, получив в этом сражении даже больше чем было, громадный человек бил и резал, неся смерть, став её грозным, разящим воплощением. Знатные вельможи, наплевав на честь, бросили оружие и, спасая шкуры, кинулись врассыпную. В азарте яростный Строг собирался уже броситься вдогонку, продолжив убивать дальше, но остановился, усмирив свой пыл и жажду крови, вспомнив о друге.

– Ты в порядке? – приблизившись к обалдевшему барду, пробасил Сторг.

– Ну… Наверное, нет! Я… Да, что я, ТЫ! Ты… Обалдеть! Вообще, нет слов! Ты самый сильный человек, которого я знаю, и… Странный. Ты же человек, верно?!

– Ясно. Значит в порядке. Приготовь двух лошадей, я сейчас вернусь.

Залитый кровью, огромный мужчина протиснулся в, неожиданно ставшую тесной, дверь таверны. У стойки он уставился на трактирщика так, что тот за малым не обгадился, да и прочие посетители тоже.

– Копчёный окорок, головку сыра и хлеба завернешь мне в уплату за труд моего друга.

Дрожащим голосом хозяин заведения приказал принести всё вышеперечисленное. Дождавшись, когда шустрые подручные принесли заказ Сторга, хозяин без утайки, с особым порывом и рвением выставил всё на стойку. Варвар дружелюбно улыбался и смотрел на него. Усатый толстячок сильно потел, по лбу струился и стекал пот, капая с кончика дрожащего носа.