Азимут между пламенем и порчей

Я нахмурился.

– И к чему такие сложности?

– Слышал о самогоне двойной перегонки? Нет? Это для избавления от примесей делают, и здесь то же самое. Жертвенная энергия марает душу так, что начисто уже не отмыться. Сколько бы времени ни прошло, всё равно следы останутся, а за такое самое малое костёр полагается. Тут же всё много изощрённей организовано было: сначала рядовые сектанты во время жертвоприношений вбирали в себя запятнанную смертью энергию, затем добровольно согласились отдать её Червоне. В ходе этого ритуала они все дружно сдохли, а после их учитель черпал из девицы уже относительно чистую силу, да ещё и не держал её в себе, а сразу пускал в ход. Точно чистеньким остался бы – тут он всё верно рассчитал. Ещё и опасность почуял, на опережение действовать начал, сучонок…

Злость в голосе священника была отнюдь не наигранной, да я и сам прекрасно помнил, как подёргивались обугленные куски тела незадачливого чернокнижника, а потому пенять представителю церкви на прискорбно низкую бдительность его коллег не стал, и спросил о другом:

– А рыжая-то как такую прорву в себе удержала?

– Есть такие ритуалы, но по всем расчётам жить ей до завтрашнего утра. – Шалый пожал плечами, обхлопал себя и протянул выуженную из нагрудного кармана серебряную бляху с церковной пятиконечной звездой. – Держи.

Металл чуток нагрелся, и у меня зачесались кончики пальцев, удалось уловить связавшую нас магию. Я повертел в руках зачарованный кругляш – на обороте обнаружилось одно только слово: «Серый».

– И этого будет достаточно?

– Вполне, – усмехнулся Шалый. – Но на всякий случай держи ещё подорожную со всеми подписями и печатями. И вот рекомендательное письмо моему собрату в канцелярии епископа Черноводья. Он тебя со школьным руководством сведёт, но на большее не рассчитывай. В расчёте?

Я кивнул, и священник потребовал:

– Тогда собирай манатки и дуй вместе с остальными на пристань! Чтоб духу твоего в Южноморске больше не было!

– Прощайте, отчим! – фыркнул я и зашагал к столу.

– Не обессудь, но я предупредил собрата, что ты проблемный, – бросил мне в спину Шалый и рассмеялся. – Удачи!

Я не обиделся. Чужого мне не надо, а что моё, то возьму сам.

15-8

Брать своё я начал уже на пристани. Прикатив туда вместе с бывшими соучениками, сразу же от них отбился и перво-наперво наведался в «Старую воблу». Большой Папа уже протирал штаны на своём обычном месте, и выставленной на стол ёмкости с залитой алхимическим раствором головой он если и удивился, то не слишком сильно. Вытянул пухлые губы трубочкой, втянул их обратно и спросил:

– И кто же это?

– Псарь, – пояснил я. – Гони монету.

Не тут-то было. Толстяк вознамерился поторговаться и всю душу из меня вынул рассуждениями о слишком уж старом заказе и отсутствии каких-либо доказательств того, что это и в самом деле сбежавший из Черноводска охотник на воров.

В деньгах я не нуждался и вполне мог позволить себе выбросить голову в сточную канаву, но пошёл на принцип и стребовал-таки с собеседника двадцать шесть целковых. Рассчитывал ещё отбить потраченные на приобретение банки и раствора деньги, но тут уж нашла коса на камень – Большой Папа упёрся и наотрез отказался платить хоть что-то сверх заранее оговоренной суммы.

Заявлять, будто могу увезти голову в Черноводск самостоятельно, я благоразумно не стал и пообещал заглянуть, если найду вдруг кого-нибудь ещё. Ушёл, унося с собой голову Пламена, но сдавать ту не собирался изначально – на неё у меня были совсем другие планы.

Своих бывших соучеников я отыскал в одной из харчевен, пообедал там и сам, а после мы уже все вместе отправились на поиски «Шатуна». В сравнении с морскими судами тот нас, надо сказать, нисколько не впечатлил. Нет, совсем уж лоханкой пассажирский пароход не выглядел, но на фоне «Девятого вала» или «Верного» непременно бы потерялся.

Вьюн даже присвистнул с расстройства.

– Это ж сколько он до Черноводска ползти будет? – вздохнул босяк, лицо которого оставалось пятнистым, несмотря даже на вчерашнее вмешательство целителей. – Пять сотен вёрст против течения – не хухры-мухры!

– Нам-то что? – фыркнул Кочан. – Стол оплачен!

– Стол – да, – вздохнул Ёрш. – А за пиво три шкуры драть станут!

– Чай, не обеднеем! – беспечно отмахнулся здоровяк.

– Тут пристаней много, остановки часто делать будем – на них не только пиво, на них что угодно купить сможем, – заметил Дарьян. – И послезавтра с утра уже на место прибудем.

– Да? – удивился Ёрш и поскрёб затылок. – Быстро!

У касс царила воистину вокзальная суета, грузчики тащили чемоданы и катили тележки с поклажей, толпа гудела, кто-то потерялся и пытался перекричать людей. Шалый никого баловать не стал и купил парням билеты самой дешёвой категории, поэтому Дарьян попросил нас подождать и начал пробиваться к одному из окошек. Кому другому и бока намяли бы, а с тайнознатцем связываться побоялись – вернулся книжник пусть и нескоро, зато с билетом второго класса.

Непосредственно на пристани народу тоже хватало. Там рядком выстроилось сразу несколько пассажирских пароходов, и «Шатун» из них был определённо далеко не самым плохоньким. Посадка уже началась, и по сходням на борт вовсю поднимались наши будущие попутчики, поэтому терять время в очереди мы не пожелали и двинулись через толпу. Расталкивать людей не возникало нужды: обыватели господам тайнознатцам спешно уступали дорогу безо всяких окриков, а купчишки, чинуши и прочий знающий себе цену люд и сам почём зря пёр вперёд.

Попасть на борт не составило никакого труда, дальше парни потопали заселяться, а мы с Дарьяном подмазали помощника капитана, и тот разместил нас в одной двухместной каюте. В отличие от пассажиров первого класса жить нам предстояло под верхней палубой, а не в надстройке, но обиталище оказалось не таким уж и тесным, а что вместо полноценного окна оно обладало не слишком-то большим иллюминатором, так нам к такому было не привыкать. Любоваться пейзажами можно и с палубы.

– Пошли буфет искать? – предложил Дарьян, разложив пожитки.

– А стоит ли? – усомнился я.

Сказать по правде, единственное, чего мне сейчас действительно хотелось – это завалиться на койку и закрыть глаза.

– Пошли, на отплытие посмотрим! – потянул меня на выход книжник.

– Ну да, ну да… – проворчал я, но всё же поплёлся следом.

Ресторан располагался в верхней надстройке, там же обнаружился и буфет, где наливали в том числе и пиво, но никакой ажитации по такому поводу не наблюдалось. Отирались у стойки только наши бывшие соученики, да ещё несколько столов заняла солидная публика явно из числа пассажиров первого класса.

– Три шкуры дерут! – пожаловался Огнич.

Дарьян махнул рукой и велел буфетчику налить кружку пива. Я остановил свой выбор на чёрном чае и отнюдь не из нежелания сорить деньгами: заплатить пришлось даже больше, нежели за полштофа хмельного напитка.

– Предлагаю взять хлебного вина! – решительно рубанул рукой Кабан. – А то разоримся так на пиве!

– А хлебное вино прямо за бесценок отдают! – фыркнул Вьюн. – На следующей остановке за выпивкой сбегаем. Договорились же!

Почтенная публика начала на нас коситься, но эти недоумённые, а когда и презрительные взгляды моих бывших учеников не задели. Меня так и подавно.

– Чем дальше заниматься думаете? – поинтересовался Огнич у всех разом и, понизив голос, пояснил: – Ну после того, как дело сделаем?

Ёрш хлебнул пива и предложил:

– Может, скинемся и пароходик выкупим? По реке будем грузы отправлять – плохо разве?

– И стоило ради этого тайнознатцем становиться? – хмыкнул Дарьян.

Кочан с книжником оказался всецело согласен.

– Мелко мыслишь! – заявил он босяку.

– Это у тебя капуста квашеная вместо мозгов! – разозлился Вьюн. – На великие свершения у нас денег нет, а на пароход можно надёжного капитана поставить, и доход сам собой капать станет!

Вопреки обыкновению деревенский увалень не вспылил и задумчиво кивнул.

– Так-то можно, да только попробуй ещё найди надёжного!

Вьюн вздохнул и признал:

– Это проблема, да. Но не под матрацем же деньги хранить!

– Да чего там хранить-то? – усмехнулся Дарьян. – Всё на возвышение уйдёт!

– На возвышении свет клином не сошёлся, – покачал головой Кочан. – Да и капнет нам ещё…

А его приятель вдруг пихнул в бок Дарьяна и, понизив голос, спросил:

– Книжник, а чего это они едят?

Тот оглянулся и пояснил:

– Икру.

Огнич не сдержался и хохотнул:

– Рыбьи яйца!

Кабан надулся.

– Да знаю я, что такое икра! Чёрная она почему?

– Разная бывает, – пожал плечами книжник.

Раздался протяжный пароходный гудок, и мы вышли на палубу полюбоваться отплытием. К моему немалому удивлению, одновременно отчаливать взялись все четыре парохода, и едва ли дело было только лишь в строгом следовании расписанию – куда больше происходящее напомнило начало самой настоящей гонки. Вперёд сразу вырвался «Сазан», наш «Шатун» после недолгой борьбы занял второе место, а чуть поотставшие пароходы опасно сблизились – избежать столкновения им помогло лишь мастерство рулевых.

– Хоть ставки делай! – рассмеялся захмелевший Огнич.

– Так и делают, – уверил его Вьюн и предложил: – Ещё по одной?

Я задерживаться в буфете не стал, допил чай и спустился в каюту. Развалился на койке, потянул входящие меридианы к ядру и начал усиленно вбирать в себя небесную силу. Ничего сложного в этом не было, и вместе с тем упражнение оказалось тягомотней некуда – приходилось не просто свивать тончайшие энергетические жилки в жгуты потолще, но и сплетать те между собой, чтобы в итоге осталось лишь пять основных линий.

Четверть часа спустя я взмок и переключился на работу с оправой. Пускал небесную силу сразу по всем меридианам, а затем рассекал эти выплески надвое и гнал по дугам в разные стороны навстречу друг другу, дабы подготовиться к разделению четвертей дополнительными узлами-пасынками. С бухты-барахты проделывать столь тонкие манипуляции было слишком опрометчиво, к тому же вскоре стало вполне ощутимо припекать места приложения сил.

Дарьян заявился в каюту лишь после ужина, пришёл он в изрядном подпитии и сразу завалился спать, так что разговора не вышло. Пристал я к нему с расспросами уже только утром.

– Ты что с абрисом делать собираешься? – поинтересовался, когда мы начали одеваться на завтрак.

– В смысле? – не понял Дарьян.

– Абрис из мертвослова под управление духами заточен, а какой теперь из тебя духолов?

Дарьян невесть с чего не на шутку разобиделся.

– Нормальный из меня духолов! – заявил он, надувшись. – А что приблудный дух с ледяным болваном не совладал, так это асессор был, не забывай!

– Не о том речь, – сказал я, натягивая сапоги. – Тебе зачем абрис духоловов, если аспект теперь совсем другой?

Книжник только отмахнулся.

– Да и нормально! Я с нашими пообщался на сей счёт – сказали, в мертвословах абрис всегда предельно близок к универсальному, а если и нет, то править его себе дороже. И переданные с родословной схемы тоже трогать не рекомендуется.

Товарищ до сих пор так и полагал меня всамделишным боярином, и я его в этом разубеждать не стал, кивнул.

– Это понятно. А если кто-то один абрис прожигать начал, а потом решил на другой перейти, за основу уже сформированные фрагменты взяв?

– Если фрагменты совпадают, то чего нет? – пожал плечами Дарьян и поторопил меня: – Идём! Вчера не поужинал толком, желудок от голода подводит.

– Пить меньше надо! – проворчал я, но медлить не стал и двинулся вслед за книжником.

– После вчерашнего грех не выпить было! – парировал тот.

Меня аж передёрнуло.

Позавтракав, я самую малость полюбовался пейзажами, а вот составлять компанию закупившимся на одной из пристаней крепким пойлом парням не стал и вернулся в каюту. Интересно, конечно, на города и веси поглядеть, да только плыть нам всего ничего, а мало ли какие неприятности меня в Черноводске поджидают? Расслабляться нельзя.

Вот так с перерывами на обед и ужин я до самого позднего вечера и медитировал. Сплетал жгутики входящих меридианов, прорабатывал на оправе зачатки узлов-пасынков, а ещё тянул, тянул и тянул небесную силу. Раньше делал слишком длительные перерывы между подходами, теперь же пытался вбирать в себя энергию на пределе возможностей до тех пор, пока не становилось дурно.

На короткой дистанции соответствовать в скорости наполнения ядра пиковому аспиранту, конечно, неплохо, да только в бою со слабеньким асессором мне этого не хватило.

Увы, тут на быстрые подвижки рассчитывать не приходилось, а вот с формированием дополнительных узлов на оправе никаких проблем не предвиделось. Тело укрепил, дух закалил, энергии в ядре – с избытком. Изначально, памятуя о предупреждении Беляны, намеревался скручивать по два парных узла, но чем дольше размышлял на сей счёт, тем меньше мне эта идея нравилась. Дело было в диагоналях и симметрии, горизонтали и вертикали. Значения этих слов растолковала когда-то Заряна, и я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что диагональные узлы на оправе симметричны друг другу как по вертикали, так и по горизонтали. В силу этого одновременное формирование двух верхних или пары нижних узлов, равно как правых или левых, неминуемо привело бы к весьма серьёзным искажениям баланса и могло повлиять на абрис ничуть не меньше, нежели появление единственного дополнительного пасынка.

Так что я хорошенько продумал порядок действий, затем до предела наполнил ядро, а после разом вытолкнул из него энергию по всем четырём меридианам одновременно. Узлы вспыхнули огнём, но разделил потоки надвое, направил их по оправе в разные стороны, дабы столкнуть точно в намеченных местах, а затем волевым усилием подстегнул изменения, начав скручивать пасынки.

И – скрутил. А дальше скрутило меня самого.

Одномоментное сотворение четырёх узлов до предела перегрузило оправу, и любой иной меридиан неминуемо порвало бы в клочья, а так я не позволил разойтись искажениям, а затем и вовсе погасил их, пусть для этого и пришлось уподобиться балаганному канатоходцу, который замер на одной ноге и ловит равновесие, удерживая на макушке блюдо с четырьмя тяжеленными кувшинами.

Только бы не покачнуться, только бы не упасть. Не дать соскользнуть с головы подносу, не позволить расплескаться воде.

Когда б не симметричность искажений, совладать с ними оказалось бы несравненно сложнее, а так удержал ситуацию под контролем, не позволил лопнуть оправе, не дал развалиться абрису. Сохранил целостность духа. И вроде бы мог даже приступить к дальнейшему развитию, да только сформированные узлы горели всаженными в тело кусками раскалённого металла, и было совершенно непонятно, как долго теперь придётся укреплять их и развивать.

Я попытался приподняться с койки и тотчас повалился обратно, когда закружилась вокруг меня сначала каюта, затем пароход, а после и вся драная реальность. Я сделался центром мироздания, и ничего хорошего это не сулило. Не удержу баланс, хоть в самой малости утрачу равновесие – и в труху перемелет.

Но удержал и не утратил, ещё и всю небесную силу понемногу сцедил – сделался пустым и лёгким, будто надутый рыбий пузырь. Подняться с койки больше не пытался, так и провалился в беспокойный сон.

На следующий день проснулся разбитым и вялым, но вполне себе живым и даже почти здоровым. По словам Дарьяна, в глазах у меня полопались сосуды, но полопались они и только они, с абрисом был полный порядок. Правда, хоть четыре новых узла и не жгли больше плоть раскалённой шрапнелью, но до сих пор продолжали ощущаться чем-то болезненно-инородным.

Закрутить по оправе небесную силу?

От одной только мысли об этом дурно сделалось.

Нет, нет, нет! Какое-то время придётся направлять энергию из ядра непосредственно в исходящие меридианы.

– Подходим к пристани! – оповестил меня Дарьян, который после двухдневного употребления пива и горячительных напитков выглядел слегка опухшим.

Я аккуратно сложил пошитую в экспедиционном стиле одёжку и убрал её в саквояж к ёмкости с головой Пламена, сам же облачился в чёрные брюки, белую сорочку, жилетку и тёмный сюртук в тонкую синюю полоску. На ноги натянул сапоги, под мышку сунул трость.

– Ну ты вообще! – только и развёл руками Огнич, стоило мне подняться на палубу.

– Модник! – согласился с фургонщиком Ёрш.

– Боярин же! – хмыкнул Кочан. – Чего вы хотели?

Прибывших из Южноморска пассажиров проверяли со всем тщанием, но к нашей компании вопросов не возникло. Нет, семь тайнознатцев сразу же привлекли к себе самое пристальное внимание чинуш, да только у меня имелась церковная подорожная, а остальные предъявили рекомендательные письма в школу Огненного репья, союзную Черноводской торговой компании, так что разобрались со всем быстро. Обошлось даже без досмотра личных вещей.

– Дарьян, а ты-то что в школе делать будешь? – спросил я уже на пристани.

Тот пожал плечами.

– Возвышением займусь.

– Угу, – тяжко протянул Огнич, которого тоже отправили в школу Огненного репья наравне с остальными.

Кочан пихнул его кулаком под рёбра.

– Загулял бы, поди, если б с нами не законопатили?

– Загулял бы, – признал фургонщик.

– Вот поэтому и законопатили! – хохотнул Кабан. – Ничего, там и пивные есть, и бордель!

– Фигу! – скривился Огнич. – Мы в карантинном отделении жить будем, а за ворота в посёлок каждый день не находишься.

– Давайте короче! – поторопил всех Вьюн. – Опоздаем на почтовый поезд, на перекладных добираться придётся!

– Ага, – кивнул Ёрш. – Валить надо! А то, вон, топают! Как бы не привязались!

Намётанным взглядом босяка он приметил патруль стрельцов, которых сопровождал молодой человек в штатском, но с нашивкой школы Бирюзового водоворота, и мы озадаченно переглянулись.

– Этот-то чего здесь забыл? – нахмурился Огнич. – Сроду водоворотов в Черноводске не было!

– Всё, валим! – скомандовал Вьюн.

Дарьян подступил, обхватил меня и похлопал по спине.

– Даст Царь небесный, свидимся!

– Ага! – вздохнул я, отступил от товарища и попрощался с остальными.

Парни утопали, а я так и остался стоять на пристани.

Один, и теперь уже надолго.

Нехорошо.

15-9

Из задумчивости вырвал подскочивший оборванец. Уж не знаю, намеревался он мне что-нибудь предложить или собирался обчистить приезжего ротозея, но одного только предупреждающего жеста тростью хватило, чтобы вновь остаться одному.

Чертыхнувшись, я привычно уже сунул трость под мышку, ухватил брошенные на дощатый настил саквояж и вещмешок, огляделся напоследок и зашагал вслед за валившим с пристани народом. Промашки с этим не вышло – очень скоро я вышел за ворота, где решил не скупердяйничать и не стаптывать сапоги, а нанять извозчика и прокатиться по родному городу с ветерком.

Много времени поиски свободной коляски не заняли, а там я велел седоусому дядьке гнать к вокзалу. Для приезжего такая поездка была в порядке вещей – приплыл и сразу по железной дороге дальше отправился, а значит, и судачить тут не о чем. Чай, не в трущобы и не на Холм отвезти велел. Опять же, в привокзальной округе пруд пруди гостиниц на любой кошелёк – вот в одной из них я и решил остановиться.

Но, расплатившись с извозчиком, смерил пристальным взглядом «Паровой котёл» и счёл это заведение для себя недостаточно престижным. Мало того, что и сам Черноводск теперь казался жутким захолустьем, так ещё и гостиница была не из лучших. Плюс на площади у вокзала оказалось как-то очень уж много стрельцов и тайнознатцев-огневиков.

Ну их!

Покачав головой, я двинулся по одной из взбиравшихся на Холм улочек и с интересом завертел головой по сторонам, в первую очередь уделяя внимание попадавшимся навстречу прохожим. Те в ответ пялились на меня, и виной тому был отнюдь не только не сочетавшийся с нарядом вещмешок – белой вороной я смотрелся в первую очередь из-за своей заморской шляпы. С этим срочно требовалось что-то сделать, только сначала следовало подыскать жильё.

На подходящее пристанище наткнулся уже в кварталах, откуда могли взашей погнать не только босяков, но и прочую не самую респектабельную публику. Если разобраться, застроенная трёхэтажными каменными особняками улица мало чем уступала Закатной стороне Южноморска, да и его центру проигрывала далеко не с самым разгромным счётом. Приглянувшаяся мне гостиница называлась «Небесная лестница». Замощённая брусчаткой улица шла в горку, поэтому вместо обычного тротуара там обустроили каменную лестницу – не иначе именно она и послужила причиной для столь вызывающего названия.

Впрочем, а почему бы и нет? Чай, не клоповник какой-нибудь, а заведение первого класса: блистали чисто вымытые стёкла, сияла на солнце надраенная медь ручки, тянулась по фасаду цепочка газовых фонарей, дежурил на крыльце бородатый привратник в столь изукрашенной позументом ливрее, что её запросто можно было спутать с полковничьим мундиром. Пару лет назад я бы рот при виде эдакой роскоши разинул, а сейчас даже уголком рта скептически ухмыльнуться поленился.

Привратник предупредительно распахнул входную дверь, я небрежно кивнул и прошёл внутрь. Там – полированный мраморный пол с чёрными и белыми квадратами, изукрашенная позолотой стойка портье, огроменная хрустальная люстра и расставленные по альковам и у окон круглые столики. Витал лёгкий намёк на табачный дым, пахло свежесваренным кофе.

– Номер. На одного. На седмицу, – раздельно проговорил я и кинул на стойку церковную бляху.

Молодой человек с напомаженными волосами и завитыми усиками начал было интересоваться моими предпочтениями, но я заставил его умолкнуть, приподняв растопыренную пятерню.

– Самый простой из тех, что не на первом этаже. – Ещё и усмехнулся многозначительно. – Тяга к роскоши мне чужда.

– Потребуется ли питание?

– Полный пансион, – решил я.

Никаких проволочек не случилось, и очень скоро я выложил за проживание сумму, способную ощутимо ударить по карману вернувшегося из-за моря полевого лекаря первого класса, но вполне посильную для рантье с капиталом поболее пяти тысяч целковых, после чего оказался препровождён на третий этаж. Коридорный самолично отпер дверь номера и занёс мой багаж, я одарил его гривенником и оглядел своё временное пристанище, но задерживаться в нём не стал – только кинул на полку шляпу и сразу спустился в вестибюль.

Пересёк его, вышел на крыльцо и справился у привратника, где найти в округе шляпника.

– Через два перекрёстка и направо, а там вывеску увидите, – подсказал бородатый дядька и с благодарностью поклонился, получив за подсказку чуть гнутый пятак.

Вывеска магазинчика и в самом деле оказалась весьма приметной, а сам он достаточно просторным. Головных уборов в нём было выставлено на продажу превеликое множество: как мужских, так и женских – всех размеров, расцветок и фасонов. Какие-то украшали золочёные, а то и серебряные пряжки, другим за опоясывавшие тульи ленты воткнули красочные птичьи перья, но мне подобные излишества не требовались. Более того – я хотел подобрать что-нибудь предельно неброское.

Столь популярные у горожан картузы плохо подходили к сюртучной паре, летние соломенные шляпы мало чем отличались от моей собственной, а высокие цилиндры показались одновременно чрезмерно вычурными и недостаточно практичными. В итоге выбирать пришлось между цилиндрами низкими и котелками.

– Обратите внимание на модели из бобрового фетра с алхимической пропиткой! – подсказал оценивший мой интерес приказчик. – Не промокают под дождём и не теряют форму! Идеально подойдут к вашему костюму!

Так оно и было, да и цену запросили вполне посильную, просто вспомнилось вдруг, что подобный головной убор носил суженый Заряны – аспирант Белояр из семьи Калёных уз. Конкретно до этого молодчика мне никакого дела не было, и я отнюдь не считал зазорным в эдакой малости на него походить, вот только царапнула вдруг противная мыслишка, а не стремлюсь ли подражать ему намеренно? Не пытаюсь ли подсознательно казаться кем-то могущественным и влиятельным?