Гость из Дамаска

– Это сюрприз от Гальвады! – начала Рекаса и, обняв старшую подругу за плечи, продолжила: – Это была её идея, заменить традиционный чай на что-то с намёком. Ну, кто угадает, что она хотела этим сказать?

Пока Елепа с Анфаль расставляли чашки и блюдца и раскладывали ложки, мужчины принялись обсуждать, что бы это могло означать. Через минуту Валген выпалил:

– Ну, по-моему, всё довольно просто: если не ошибаюсь, это компот и сладкие булочки с начинкой. Там внутри – перемолотые варёные сухофрукты. Это наша русская, я бы даже сказал, советская традиционная еда. Гальвада хотела, по-видимому, побаловать экзотикой Заккэля и его супругу, ну, и нас заставить поностальгировать, не так ли, Гальвада?

– Отчасти можно сказать, что да. Но не это главное. Есть ещё варианты?

– Может, ты хотела подчеркнуть, что за одним столом можно с успехом сочетать традиции разных народов? – предположил Рафибр.

– И да и нет. Следующий!

– Да это она просто меня сильно любит, а я люблю вот эти самые плюшки – вот и весь секрет! – пошутил Иф, лукаво глянув на Галину.

Все дружно рассмеялись, и тут к разгадыванию замысла подключился обычно немногословный Михпет:

– Ну, значит так. Как говаривал один наш знаменитый сатирик, «слушал я вас тут слушал и понял – дураки вы все!» Посмотрите, взвар, то бишь компот из сухофруктов – нам только кажется, что это чисто русский напиток, а мы вот тексты на табличках из Шумера читали, так там рецепты такого вот компота из сухофруктов записаны, а сухофрукты эти из компота, вероятно, Гальвада прокрутила и затем приготовила из них начинку для булочек, что тоже напоминает рецепт так называемого шумерского царского пирога. Так что она утёрла нос нам, горе-археологам, продемонстрировав таким образом своё знание истории Древнего мира и тех мест, в которых мы сегодня работаем! Короче, пять тебе, Гальвада, давай зачётку – распишусь! Ха-ха-ха! – загромыхал Михпет.

– Это правда? – почти одновременно переспросили Валген и Мальва.

– Молодец, Михпет! Почти угадал! Только я не носы вам утереть хотела, а сказать, что есть вещи, древние, как мир, которые никогда не меняются, а только странствуют по земле, иногда создавая иллюзию новизны, хотя на самом деле «всё это уже было-было…». В общем, хорошим делом вы занимаетесь, дорогие мои, раскапывая нашу историю! Угощайтесь! – Гальвада радушно раскинула руки, приглашая всех отведать её лакомство.

Насладившись охлаждённым компотом, гости выбрались из-за стола и расселись кто на диване, кто в кресле, а кто и просто на ковре. Рафибр в очередной раз разлил коньяк по рюмкам и передал слово Заккэлю:

– Ну что, доктор, побалуете нас чем-нибудь? Если не готовы или не хотите, дайте знать, не делайте это через силу, мы не обидимся!

– Нет, что вы, что вы, мои новые друзья! Я с удовольствием постараюсь вас развлечь. Только предлагаю не историю послушать, а сыграть в одну простую лингвистическую игру. Давайте мы придумаем язык!

– Как это? – удивились гости.

– Очень просто, начнём с того, что каждый придумает фразу в виде набора звуков, которые можно будет разделить на морфемы или отдельные, так сказать, «слова». Например, чубак-канун-вартаген. Желательно, чтобы слова не повторялись. Рекаса, мог бы я попросить лист бумаги и карандаш или ручку?

Хозяйка мигом сбегала в кабинет Рафибра и принесла оттуда пачку писчей бумаги и карандаши и раздала всем участникам игры:

– Держите!

– Великолепно. Тогда начнём! – скомандовал Заккэль. – Разделите лист на две части. В правом столбце записывайте все фразы друг под дружкой. Моя фраза готова, повторю её по «слогам»: чу-бак ка-нун вар-та-ген. Теперь – Валген.

– Пам-парапам-пам-пам-па-пам!

– Звучит весело, но как пример не годится – здесь пам несколько раз подряд повторяется, а я просил по возможности без повторений! Давай-ка ещё раз попробуй!

Валген нахмурил лоб и подкорректировал:

– Пам-пара, пум-пу-тум!

– Ну вот, более-менее. Следующая – Мальва.

– Трам-патушки, тырь-дырь дам! – довольная собой, предложила Мальва.

– Всё ничего, но уменьшительно-ласкательный суффикс -ушк- в сочетании с окончанием -и очень напоминает грамматику русского языка. Проявите фантазию, наконец!

Мальва сделала вид, что слегка обиделась, но потом сверкнула глазами и медленно, словно заклинание, произнесла, притопнув на последнем слоге:

– Кар-бага-сур-шедам-бурбурус!

– Отлично! То, что надо! – развеселился Заккэль. – Записываем! Так, следующий!

– Такака-штамон-гарибал! – произнесла Елепа свою заготовку. Алексей подал знак рукой, что хочет воздержаться.

Тут подошла очередь Ифа. Сделав умное лицо, он командирским тоном продиктовал:

– Записывайте: «Робаз-укабос-ливадирп!»

На мгновение воцарилась тишина, сквозь которую слышно было, как Гальвада пытается справиться с перестановкой. Её как будто заклинило:

– Розаб, нет, робза, тьфу ты, разба… Так, ещё раз: забор, ой, точно, забор! Робаз – это забор! Только наоборот!

Тут все сообразили, что Иф, ничтоже сумняшеся, решил схитрить и просто переставил в русских словах буквы задом наперёд.

– Ну ты шутник! Это что ж получается? «Забор собаку придавил»! – перевела Гальвада, и все дружно и весело загудели: «У-у-у! Так не пойдёт. Нечего хлюздить. Включай мозги!». На что Иф указал на Заккэля рукой:

– Пусть решает ведущий!

– По-моему, отличная идея! Друзья, оставим как есть! – примирил всех Заккэль. – Кого мы ещё забыли? Ах да, наших гостеприимных хозяев!

– Слава богу, пронесло! – полушёпотом пробубнил Михпет, сидевший напротив Гальвады.

– И Анфаль! – напомнила Рекаса о тихоне, прятавшейся в тени блистательного мужа.

– Дорогая Рекаса, может быть, в другой раз, но игра иначе не получится. Сейчас вы поймёте почему! Будьте уверены, Анфаль не обидится, если мы оставим её в покое. Наам12? – обратился Заккэль по-арабски к супруге.

– Наам биттакиди!13 – ответила та и опустила глаза, чтобы не встречаться взглядом с пристально смотревшими на неё гостями и в первую очередь с Алексеем.

– Ну хорошо, не будем мучить бедняжку, но обещайте, что в следующий раз вы сделаете всё, чтобы мы получше познакомились с вашей спутницей, да-а? – томным голосом произнесла Рекаса, слегка наклонившись к доктору и заглядывая ему в глаза.

Она пустила в ход все свои чары, в том числе коронное «да-а» в конце фразы, чтобы снять то напряжение в отношениях Заккэля и Анфаль, которое просто невозможно было не заметить. Казалось, молодая супруга боится сказать или сделать что-либо, чтобы не навредить репутации Заккэля, а тот в свою очередь боится, что она что-то может сказать или сделать, что в конце концов будет неправильно истолковано.

– Благодарю за снисходительность! Поверьте, я уже сейчас хочу, чтобы поскорее наступил следующий раз! – отшутился Заккэль, подыграв Рекасе. – Итак, ваша фраза?

– Рама-суа-ширвази-тар-гаа!

– Шикарно! Это что-то поэтическое! – похвалил её Заккэль.

Тут Рафибр, не дожидаясь приглашения, протараторил:

– Авторство не моё, но, полагаю, что очень даже подойдёт: бам-бар-бия-кергуду! Что означает «если не согласишься – зарежем!»

Вся компания понимающе заулыбалась.

– Прекрасно! Вот как раз и переход к следующему заданию: по аналогии с Рафибром придумайте, что ваши фразы могли бы означать по-русски. Для упрощения игры пострайтесь сформулировать так, чтобы количество слов в обоих столбцах совпадало.

– Тогда Вы и продолжите, Заккэль, и дальше по кругу! – Валгену не терпелось услышать, что придумает иностранец.

Заккэль, потянув за лацканы, расправил пиджак и, обведя всех взглядом, выставил вперёд раскрытую ладонь:

– Чубак канун вартаген! – эту фразу он постарался произнести как можно выразительнее, чтобы ни у кого не осталось и тени сомнения, что она означает.

– «Какая прекрасная компания»?! – после возникшей паузы робко предположила Елепа.

Прищурив глаз и слегка наклонив голову, Заккэль дал понять, что она на правильном пути.

– «Вечер удался»? – не оставив Елепе шанса исправить ошибку, выпалил Валген. – Только не говорите, что Вы не это имели в виду!

– Собственно, вы оба правильно уловили интенцию. Я сказал что-то положительное в отношении всех нас, но не буду вас мучить: моя фраза означает «Сегодня прекрасный вечер». Кстати, напоминаю: количество слов в оригинале и русском переводе должно совпадать.

Компания дружно загудела в творческом порыве.

– Ну, кто готов? Или всё же по порядку? – обратился к ним Заккэль.

– Теперь я! – Валгена не надо было уговаривать. – Я уже даже знаю, каким будет следующее задание! – похвалился он и добавил: – «Мы дурачимся от души!»

– Это уж точно! Хотя я, например, не совсем понимаю, к чему всё это? – продолжила изображать капризулю Мальва, как будто специально раззадоривая Валгена.

– Да нет же! Мальва! Соберись! Пиши: «Мы дурачимся от души». Это перевод моей фразы. Давай ты теперь!

Мальва томным взглядом посмотрела на Валгена, потом перевела его на своего мужа и в конце концов остановилась на блюде с оставшимися после окончания трапезы булочками, на которые нацелилась рука Михпета:

– Как я там сказала? Кара-балда…? – она посмотрела в свои записи и поправилась: – Кар-бага-сур-шедам-бур-бурус. Господи! Это ж надо такое придумать! Короче, пишите: «Уберите плюшки от моего мужа!» – и топнула ногой так, что Михпет, будто ошпареннный, отдёрнул руку от стола.

Все расхохотались. Бедный Михпет, преодолев замешательство, чертыхнулся и, словно в отместку, теперь уже вместо одной схватил две плюшки, за что удостоился похвалы от Ифа:

– Вот это правильно! Сразу видно – наш человек! Кстати, мой перевод вы уже знаете.

Иф похлопал Михпета по плечу, и веселье продолжилось.

– Позвольте мне! – вклинилась Елепа. – Записывайте: «Весной цветёт сакура!»

– Во-во! Давай чего-нибудь позаковыристее! Больше мучаться потом будем! Вот увидите! – чревовещал неугомонный Валген.

– Не каркай, «Кассандра»! – парировала Елепа.

– Рекаса! Остались только вы! – обратился Заккэль к хозяйке и напомнил: – Пожалуйста, что-то в этом же духе – остро поэтическое!

– «Хоть в кошку, да влюбись!» – глубокомысленно и одновременно с лукавой ноткой в голосе громко процитировала Рекаса.

– О-о! Рекаса! Вы меня сразили наповал! Я весь у ваших ног! Это же Низами!

– Минуточку! – ревниво вмешался Рафибр. – Держитесь на ногах, дорогой Заккэль! Берите пример с меня – я ж не валюсь с ног при каждом случае, хотя она ещё и не на такое способна. Послушали бы вы её лекции…

– Да-а?! – подыграла ему Гальвада, имитируя голос Рейхан, и все вновь дружно рассмеялись.

– Ну что ж, полдела сделано! Переходим к следующему этапу. Не изменяя слов ни в русском переводе, ни в оригинале, составьте несколько новых предложений. Поскольку количество слов в каждом варианте совпадает, давайте условимся, что каждому слову в оригинале соответствует одно слово перевода, а именно в порядке их следования в предложении, например, второе слово в оригинале моей фразы «канун», а в переводе на втором месте стоит «прекрасный», значит, «канун» означает «прекрасный». Заметьте – не «прекраснАя», не «прекраснОе» и не «прекраснЫе», а только «прекраснЫй» и никак иначе. Да, и логично, что сначала следует придумать интенцию, т. е. предложение на русском языке, а уж затем, подставляя соответствующие слова придуманного нами языка, составить фразу на нём.

– Кстати, как мы его назовём? – плюбопытствовал Валген, к которому присоединились и все остальные: – Да-да, давайте заодно придумаем название!

– Ну что ж. Подумайте и над этим. По части имён у вас большой опыт, – как бы намекнул он и закончил: – Даю вам четверть часа на обдумывание…

Доктор Заккари обошёл стол и, склонившись к Рафибру, что-то прошептал. В ответ на это профессор с улыбкой кивнул и, обняв гостя за плечи, вывел из зала. На мгновение стало очень тихо. Алексей, шёпотом переводивший для Анфаль, тоже умолк. Мальва передала свои записи Михпету, до этого момента успешно отлынивавшему от игры, чтобы тот, наконец, включил мозги и отвлёкся от еды, а Валген с Елепой, отвернувшись друг от друга, уже что-то строчили, словно соревнующиеся школьники. Затем вернулся Рафибр и присоединился к Рекасе и Гальваде. По прошествии десяти минут первым подал голос Иф, всё это время молчаливо наблюдавший за компанией:

– Похоже на продвинутый вариант шифра Цезаря со сдвигом «0»!

– Тебе лучше знать! – пошутил Рафибр.

– Мать честная, не пугай нас, командир! – подтрунила Гальвада.

– Ты что? И не думал. Это ж простая вещь. Разве не слыхала?

– Что-то не припомню.

– Берёшь полоску бумаги, пишешь в одну строку алфавит, затем берёшь вторую и тоже записываешь на ней алфавит. Кладешь вторую полоску под первую и совмещаешь буквы. Если «А» на верхней полоске соответствует букве «А» на нижней, то никакого сдвига нет. Сдвиг – «0». Если сместить нижнюю полоску на одну букву влево, то букве «А» на первой полоске будет соответствовать буква «Б» на второй. Значение сдвига – «1» и т. д. Вместо «А» везде пишем «Б». Так можно шифровать сообщения. Что, собственно, и делали в армии Цезаря. Ключом для прочтения служило значение сдвига.

А Рекаса добавила:

– Мы так любовные записки в десятом классе шифровали!

– Только ведь мы играем не в шифрование, а в новый язык! – раздалось из коридора, откуда тотчас появился иностранный гость. Посвежевший, с улыбочкой на лице, он не преминул зыркнуть в сторону смущённо глядевших на него Анфаль и Алексея, и, не подав виду, прошагал к своему стулу. – Согласен, изначально принцип составления пар очень похож на простой шифр. Тем более ничто не мешает использовать для этого алфавиты разных языков. Но что такое язык, как не постоянный процесс шифрования и дешифровки, кодирования и раскодирования интенций, смыслов и мыслеобразов с целью общения! То, во что мы с вами играем сейчас, происходило на заре человечества – звуки соединялись с образами, последовательность звуков закреплялась за определёнными явлениями, предметами и действиями, эта последовательность запоминалась и использовалась в определённом коллективе и передавалась, как говорится, по наследству.

– Значит, вы полагаете, что владение языком – это свойство, приобретённое человеком в процессе эвлюционного развития, а не потенциально заложенное в нём? Приятно слышать это от иностранного учёного, да ещёе и верующего в Аллаха! – с язвинокй заявила Елепа.

– Я этого не утверждал, а лишь в грубых чертах описал процесс появления праязыка. Скажу вам одну очень крамольную вещь, вы только не удивляйтесь, – и Заккэль расхохотался, словно Мефистофель. – Так вот, скажу вам одну крамольную вещь – общение с помощью языка заложено во всех живых существах. Другое дело, что это за существа, что это за язык и для чего он нужен. Я бы сказал, что грозный рык и отчаянный рёв – самые настоящие «слова» действительного праязыка, причём универсального, понятного всем – и животным, и людям. Было время, когда его было вполне достаточно, скажем так, для обозначения границ дозволенного. А основное общение происходило на ментальном уровне.

– То есть Вы намекаете на то, что человек мысленно разговаривал с животными? – не унималась Елепа.

– Можно сказать и так. Примерно так же, как это до сих пор делают сами животные.

– Значит, животные – телепаты?

– Ну, нет, конечно. У них ограниченный набор шаблонов поведения и такой же ограниченнный набор «мыслей». Именно поэтому для общения между собой им достаточно «языка рёва и рыка» и умения считывать сигналы тела: движения, запахи, цвета, размеры и т. д.

– Жаль, я уж было подумала, что раз мы когда-то понимали друг друга, то тоже были телепатами. Или могли бы ими стать. Жаль! А так иногда хочется почитать мыслишки некоторых, понимаешь, товарищей! – и Елепа демонстративно убрала руку Валгена, которую тот незаметно положил на её колено.

– Опять-таки я не сказал, что полноценное общение только на ментальном уровне, без использования речи, невозможно. Но это особый случай. Знавал я таких… – таинственно произнёс Заккэль, но тут же переключился на прежнюю тему: – Однако что же это мы? Давайте, наконец, закончим игру, и, возможно, для вас кое-что прояснится! – звучным голосом взбодрил он слегка осоловевшую компанию. Друзья встрепенулись, и Михпет включил свою бубнилку:

– Скажем так, это было непросто. Вот мы тут с Мальвой кое-что накалапутили…

– Постойте, постойте! – прервал его Заккэль. – Я не договорил. Чтобы было интереснее, пусть каждый прочитает наиболее удачное, на его взгляд, предложение на нашем новом языке, а остальные попытаются его перевести. Кто быстрее и больше всех сделает правильных переводов, тот и выиграл. Я буду следить за «грамматикой». Итак, начнём. Вот теперь, Михпет, пожалуйста!

– Пам-рама-укабос-кергуду-рама-ширвази. – Из уст здоровяка это прозвучало, как приговор палача – все на секунду замерли.

– «Мы хоть собаку зарежем, хоть кошку!» – тотчас послышался уже почти забытый голос Алексея.

– Верно, Алекс! – Мальва подмигнула молодому человеку в знак одобрения.

– Верно, Ильины, с вас станется! – подыграл им Алексей.

Компания грохнула со смеху.

– Так, Алекс, ты же отказался от участия? – сквозь смех, но всё же ревниво спросил Валген, которого Алексей явно опередил.

– Извини, тогда я был на службе!

– Ну ладно, давай посоревнуемся, – примирительно ответил Валген. – Кто следующий?

– Слушайте! – когда все успокоились, игру продолжила Рекаса. – Канун-вартаген-пам-пара!

Валген с Елепой, как заправские стенографисты, записали фразу на бумаге и принялись подставлять новые слова.

– «Прекрасный вечер, когда мы дурачимся», – вновь без особого труда перевёл Алексей.

Валген не выдержал и нервно отбросил крандаш.

– Правильно! – подтвердила Рекаса. – Ну у тебя и память!

– Стоп! – вмешался Заккэль. – Не совсем. Это вольная интерпретация, а она здесь недопустима.

– Нет там «когда»! И порядок слов не соблюдён. Не считается! – «добил» оппонента Валген.

– Ладно – это профессиональное, – попытался оправдаться Алексей. – Всегда хочется улучшить, подправить оригинал.

– Так всё же как правильно, Алексей? – переспросил Заккэль.

– Прекрасный вечер – мы дурачимся! – исправил свою ошибку переводчик.

– Хорошо. Зачтено. Елепа? – Заккэль вопросительно посмотрел на девушку.

–– Да, вот моя версия: Бам-такака-штамон-гарибал-гаа-рама-суа-укабос.

– «Если весной…», – начал Валген и закончил одновременно с Алексеем: «…цветёт сакура, влюбись хоть… в собаку!»

– Прекрасно звучит! – похвалил Елепу Рафибр, – и по-русски, и по… э-э…

–…не по-русски, – помогла ему Рекаса. – Действительно, Низами бы не возражал!

– Елепа, у вас поэтический дар!

Женщина от похвалы профессора нисколько не смутилась, а, наоборот, расправила плечи и свысока глянула на мужа.

– Сдаюсь! Недооценил, – покорно опустил голову Валген.

– А всё-таки у кого-нибудь есть идея, как мы назовём наш новый язык? – не унимался Рафибр.

– Новомосульский диалект Заккэля! – предложил Михпет, улыбнувшись иностранцу.

– Ивремгазский! – послышалось от Валгена.

– Почему? – уточнил профессор.

– По первым буквам наших имён! Иф, Валген, Рекаса, Елепа и так далее.

– Ясно, давайте ещё идеи!

– Язык «кызя»! – в шутку брякнул Иф, чем вызвал очередную волну смеха.

– А что? Почему бы и нет? Кто за «кызю»? – Рафибр предложил проголосовать. Все подняли руки, некоторые даже обе.

– Не «кызю», а «кызя» – прошу не склонять иностранные названия!

– Всё! Решено. «Кызя» победила!

– Не «победила», а «победил»! Он – язык! – продолжил подтрунивать Иф.

– Так, что там с фразами? Есть ещё? – Заккэль вновь взял бразды правления в свои руки.

К игре подключились Гальвада и Иф. Посыпалось:

– Бам-бия-чубак-кергуду-укабос!

– Кар-робаз-чубак.

– Такака-гаа-суа-бурус!

– Сур-чубак-робаз-такака…

В расшифровке Алексей удерживал пальму первенства, хотя и остальные игроки довльно быстро «насобачились» складывать и переводить «по-кызячьи». Было шумно и весело. Наконец в дело вступила Мальва. На полном серьёзе, стараясь перещеголять Михпета, она гробовым голосом продекламировала:

– Вот ещё вариантик, детки: «Чубак-канун-вартаген-чубак-робаз-ливадирп-бур-бурус».

– Ильины! Да вы сегодня в ударе! – сквозь душивший его смех выдавил Рафибр. К этому моменту у многих на устах уже вертелся перевод, но и на этот раз Алексей оказался быстрее всех:

– «Сегодня прекрасный вечер. Сегодня забор придавил моего мужа». Аминь!

Вновь раздался хохот. Михпет грозно зыркнул на Мальву, которая в ответ лишь развела руками:

– «Накалапутила», как ты говоришь, из того, что есть!

– Ну что, продолжим? – поинтересовался Заккэль.

– А то! Жаль только, вариантов почти не остаётся. – Елепа ткнула карандашом в свою исписанную таблицу.

– Но я имею в виду, что можно было бы усложнить процесс игры. Ведь до сих пор мы использовали устойчивые формы слов.

– То есть Вы хотите, чтобы мы начали склонять и спрягать?

– В том числе, но не сразу, конечно, а проведя сначала определённый анализ уже готовых фраз.

Пока увлечённые игрой Елепа и Валген беседовали с иностранцем, остальные гости, слегка подуставшие и захмелевшие, отвлеклись и сами по себе дурачилась от души, слушая прибаутки хозяина дома, который заботливо обходил их и предлагал ещё по рюмочке коньяку. Рекаса уже успела заварить чайку для желающих. Вернувшись в очередной раз из кухни, она постучала ложечкой по стакану и громко обратилась к весёлой компании:

– Друзья! По-моему, и впрямь чубак – канун вартаген – «вечер удался», но не потому, что кого-то ливадирпнул забор, а потому что нам, к сожалению, надо расходиться, да-а! Уже звонил Хасан, доктору Заккари и его чудной Анфаль необходимо возвращаться домой.

Посещать миссию приглашённым разрешалось до двадцати трёх часов. Обнаружив, что они уже на двадцать минут пересидели положенное время, Заккэль быстро поднялся со стула и принялся раскланиваться и поочерёдно благодарить новых знакомых. Анфаль хвостиком следовала за ним, повторяя слова благодарности.

– Да-да, конечно, Михпет, Мальва! Благодарю за прекрасную компанию! Чудесный, чудесный вечер, а ужин!.. Рекаса! У меня нет слов! Неплохо развлеклись! До встречи, дорогой Рафибр! Удачи всем!

Когда парочка поравнялась с Гальвадой, Иф первым обратился к иностранному гостю:

– Дорогой доктор Заккари! Очень рады нашему знакомству! От имени советской миссии официально приглашаем Вас и Вашу супругу на следующей неделе на открытие нашей экспозиции в музее. Будете у нас почётным гостем! – и протянул ему тиснёный пригласительный билет со вписанной от руки фамилией учёного.

– Машаллах! – воскликнул Заккэль и, приняв приглашение, пробежал глазами по тексту. – Для меня это большая честь, буду непременно. Даже если бы вы меня не пригласили, я всё равно оказался бы там в числе первых посетителей! Наслышан, что наряду с найденными Рафибром и его экспедицией предметами, впервые будет выставлен какой-то неизвестный манускрипт с довольно тёмной историей?

– Я вижу, Вы прекрасно осведомлены. И это при том, что окончательное решение по этому экспонату ещё не принято и пресс-релиз ещё не отдан в печать, – удивился Иф, но тут же добавил: – Хотя что это я? Вам наверняка уже всё рассказал Рафибр!

– Что это мы всё на «вы»? – Заккэль не стал реагировать на реплику Ифа. – Вроде же договорились в самом начале обращаться по-дружески на «ты»?

– Согласен! Ну так что, значит, тебя манускрипт заинтересовал?

– О да! Это мой профиль. Любопытно было бы взглянуть! Ну, и в руках подержать было бы неплохо.

– Что ж, полагаю, такую возможность мы могли бы предоставить нашему новому другу! Как думаешь, Галя? – Иф обратился к подруге, словно это она решала, кого допускать или не допускать к таинственному экспонату.

– Кому же ещё, как не ему? Только ты уж нас не разочаруй, Заккэль! Расшифруй хоть строчечку, хоть пару слов, да прочти! Зря, что ли, мы его сюда везли? – напутственно ответила она обоим.

– Ну, тогда так и поступим. Телефончик запиши свой, я свяжусь, когда всё будет готово.

– Машалла14! Иф, я просто не знаю, как благодарить! – Заккэль достал свою визитку и на ней написал номер телефона. – Это здесь в Мосуле, где мы остановились. Ещё раз, Гальвада, Иф, огромное спасибо!

– Не стоит! Иншалла15! – шутливо парировал Иф, устремив взгляд и вознеся руки к небу, после чего вместе с Гальвадой ретировался в зал.

А Заккэль и Анфаль проследовали в коридор, где их уже поджидали Валген и Елепа.