Полтергейст на улице ВЧК

Павел Гросс

Полтергейст на улице ВЧК

основано на реальных событиях

Будучи невольным участником необъяснимых событий 1981 года в городе Курск, автор (Павел Гросс) оставляет за собой право собственной их интерпретации.

Изначально этот занимательный проект автором задумывался в виде сценария телевизионного сериала. Подготовка началась в 2017 году. Пилотная серия была полностью написана и задепонирована 26.12.2023 г. в 22:29:58 по Московскому времени. С фотографией сертификата можно ознакомиться ниже.

Имена и фамилии реальных персонажей изменены, а те, которые не изменены – сохранены полностью. Просто невозможно изменить ФИО Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева, который в ряду остальных героев сыграл важную роль в сюжете повести и киносценария «Полтергейст на улице ВЧК».

Даты, сюжет, его повороты и идея автором сохранены полностью во избежание подмены понятий, когда речь идет о неохраняемых идеях в части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации, вступившей в силу 1 января 2008 года (ранее – «Закон об авторском праве»). Это сделано лишь с той целью, что современные продюсеры грешат воровством, называя его, как угодно, но не своим настоящим именем. Автор уже неоднократно с этим сталкивался.

И да, у него есть статья (целиком от титульной до завершающей полос) из газеты «Курская правда» за 1981 год, которую следует считать сюжетообразующим элементом повести и киносценария «Полтергейст на улице ВЧК».

Рис. 1

Сертификат регистрации киносценария «Полтергейст на улице ВЧК»

ГЛАВА ПЕРВАЯ.НОЧНЫЕ ГОЛОСА.

О, сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух,

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, бог изобретатель.

А.С. Пушкин

21 октября 2025 г.

Санкт-Петербург.

Проспект науки. Дом 89. Квартира Ляпунова. Ночь.

Типична однокомнатная хрущевка. Малогабаритная кухня. Гробовая тишина. Под потолком слабо мерцала люминесцентная лампа. На не зашторенном окне – маленькая приоткрытая форточка. В углу, облепленный магнитиками, стоял старый холодильник, рядом с ним располагалась давно немытая газовая плита. Поверх нее на слабом огне шипел чайник, а на подоконнике, среди ненужного барахла раскидисто темнел большой фикус…

Стрелки простеньких настенных часов

показывали час ночи…

Меланхоличный хозяин этих стен – профессор биологии Ляпунов стоял посреди кухни, облаченный в потертый домашний халат, некогда, вероятно, темно-синий, а ныне выцветший до неопределенного серо-лилового оттенка.

Он оперся одной ногой, покрытой редкой сединой волос, о край стула, словно пират, взобравшийся на борт захваченного корабля. В руках у него был не слишком острый нож, которым он методично нарезал колбасу. Ломти падали на разделочную доску, испещренную следами былых трапез. Порезы на ней напоминали геологический пласт, хранящий память о сотнях небрежно съеденных ужинов.

Из его ушей торчали черные потертые наушники, через динамики которых доносились неясные звуки: то ли лекции о митохондриях, то ли старый концерт Чайковского. Мир вокруг профессора в эти мгновения словно замер, даже пылинки в луче света от настольной лампы иногда подолгу зависали, ожидая дальнейших манипуляций профессора.

На столе, рядом с бутербродами, сложенными в небрежную пирамиду, лежал его верный спутник – побывавший даже в канализации мобильный телефон, экран которого был исцарапан до состояния матового стекла. Это выносливое чудо инженерной мысли ждало, как преданный пес, когда хозяин соизволит обратить на него свое внимание.

Ляпунов снял с плиты чайник, выпускающий из носика в воздух клубы пара, и поставил его на стол. Он воспроизвел это с таким видом, будто совершал древний ритуал. Затем в чашку были отправлены две ложки сахара – небрежные такие, с горкой, – и щедро добавлен растворимый кофе, который в этом доме заменял все мыслимые сорта эспрессо и латте.

В воздухе повисло ощущение уюта. Впрочем, профессору на него было плевать. Он жил в своем мире, а в нем он считал главными персонажами исключительно клеточные мембраны, старые книги и тихий шелест времени за окном.

***

В чашку из носика чайника с характерным шумом струйкой потек кипяток. В одной руке профессор держал чашку с горячим кофе, в другой – бутерброд. Продолжая слушать то ли лекцию, то ли музыку, он с наслаждением принялся есть. Голодный же, как дьявол целый день!

***

Дисплей мобильного телефона самопроизвольно вспыхнул по входящему звонку. Ляпунов поставил на стол чашку, положил рядом с ней надкусанный бутерброд, провел сальным пальцем по дисплею мобильного телефона и, не вынимая наушников из ушей, принялся говорить по блютуз.

– Да-да, еще не сплю. Слушаю. Не в курсе, а что? Оо-о, конечно, выступлю. Во сколько? – он посмотрел на дисплей мобильного телефона. – У меня батарея садится. Но я все понял. К восьми буду на месте.

Биолог положил мобильный телефон обратно на стол и привычным движением пальца по дисплею завершил разговор.

– Черт!

Затем он настороженно огляделся. Повернул голову сначала влево, затем – вправо, понажимал пальцами то на один наушник, то на другой, вынул оба из ушей, положил на стол и растерянно прошептал одними губами:

– Что за?

Люминесцентная лампа под потолком внезапно погасла и тут же включилась, потом снова погасла, опять включилась и начала зловеще мерцать.

– Ёлки-палки, – расстроенно пробормотал профессор.

Он недовольно поднялся из-за стола, схватил мобильный телефон, протопал в комнату, плюхнулся в кресло и глянул на журнальный столик – там лежал закрытый ноутбук.

– Забздел? – прохрипел некто из темноты

Ляпунов замер, потом удивленно посмотрел по сторонам, бестолково моргнул, быстро протер ладонями уши и глаза.

– Здравствуй недосып, – облегченно выдохнул Ляпунов.

– Не свисти, я не недосып, – снова прохрипел некто.

Ляпунов задумчиво протянул:

– Так… – и открыл крышку ноутбука, запустил оперативную систему – на экране всплыло приветствие.

Ляпунов решительно сказал в ту сторону, откуда только что доносился чей-то хриплый голос:

– Разберемся.

Он запустил браузер и быстро застучал пальцами по клавиатуре. В поисковой строке окна запроса появилась надпись «Как называется болезнь, когда слышишь голоса?».

Хозяин квартиры нажал на клавиатуре кнопочку «Энтер». Под окном запроса браузера появилось около сотни ссылок с возможными ответами на заданный вопрос.

– Слуховая галлюцинация – форма галлюцинации, когда восприятие звуков происходит без слуховой стимуляции, – читал Ляпунов с монитора ноутбука в пол голоса. – Существует распространенная форма слуховых галлюцинаций, при которой человек слышит один или несколько голосов.

Закончив, он облегченно откинулся на спинку кресла и устало сложил руки на груди. Хриплый голос снова пробурчал:

– Харе придуриваться!

Ляпунов вздрогнул, испуганно оглядел комнату, никого не увидев, снова откинулся на спинку кресла. Хриплый голос невидимки, как его мысленно уже прозвал профессор, продолжил:

– А Лизка хорошо трахается?

Ляпунов испуганно дернулся. Об этом никто не мог знать!

– Какая Лизка?

В комнате повисла зловещая тишина…

– Аспирантка…

За окном протрещал ночной трамвай и Ляпунову вдруг почему-то отчаянно захотелось прыгнуть в него и уехать, куда глаза глядят. Но гремящее на рельсах чудо техники больше не напоминало о себе. Назойливый же невидимка был где-то рядом, черт его дери.

Биолог нервно отключил ноутбук от сети питания, но крышку не закрыл, схватил со стола мобильный телефон, попытался включить – батарея оказалась полностью разряженной. А тут еще свет в комнате вдруг погас.

– С меня хватит!

***

Ляпунов метался по квартире. Сначала он нервно прошел на кухню – свет продолжал зловеще мерцать, потом ринулся в комнату, из нее – в прихожую. Лампочка на кухне с треском погасла.

Несчастный хозяин квартиры включил освещение в прихожей. Но под абажуром что-то ярко вспыхнуло и с громким щелчком взорвалось. В полной темноте, фактически на ощупь Ляпунов нашел ключ, сунул его в замочную скважину и провернул.

В тишине раздался хруст. Это треснул сломался железный стержень возле головки ключа. Если бы это был кинофильм, зрители обязательно увидели крупный план, а на нем – дрожащие губы испуганного до усрачки биолога.

– Да что же это такое? – нервно прошептал он, сползая спиной по двери на пол. Невидимка снова напомнил о себе:

– Ничего. Просто ты сегодня сдохнешь. Ты следующий!

Стрелки простеньких настенных часов

показывали два часа ночи…

В тишине кухни слабо мерцал свет, в коридоре и комнате было темно, все окна закрыты. Ляпунова отсутствовал. Его словно и не было в квартире.

Тут же в темноте на журнальном столике самопроизвольно включился ноутбук. Курсор без посторонней помощи активировал форматирование жесткого диска. На рабочем столе ноутбука открылось изображение пожелтевшего титульного листа газеты «Курская правда» от 16 июня 1981 г.

21 октября 2025 г.

Санкт-Петербург.

Проспект науки. Возле дома 89. Ночь.

Моросил дождь. В полутьме мерцали проблесковые маячки полицейских автомобилей. Пространство между стеной дома и тротуаром было огорожено сигнальной лентой и освещалось фарами Уазика ППС.

На газоне лежал обезображенный труп Ляпунова. Молодой пэпс (сотрудник ППС) не пропускал зевак к ограждению. Опер опрашивал пожилого свидетеля и что-то писал шариковой ручкой в промокшем блокноте.

– Вениамин Борисович, правильно? – спросил опер.

– Так точно. Я закурю? – ответил свидетель.

Криминалист средних лет низко склонился над трупом Ляпунова, включил фотоаппарат – на мониторе высветилось окровавленное лицо. Щелкнула кнопка пуска, сработала вспышка. Воспроизвелось еще несколько фотоснимков.

***

На проспекте Науки остановился легковой автомобиль, из него вышел модно одетый следователь Следственного Комитета Антон Фролов с вечной зубочисткой во рту. Он буквально съежился от холода, поднял воротник пальто, бегло осмотрелся и через тротуар быстро направился к сигнальной ленте, возле которой стоял пэпээсник.

– Туда нельзя!

Фролов достал удостоверение, раскрыл его, показал спросившему.

– Извините, – пропуская следователя, отозвался он.

Фролов пролез под сигнальной лентой, подошел к трупу Ляпунова, внимательно на него посмотрел. Криминалист заметил майора, пожал руку и сказал:

– Что-то давно тебя не было видно, – опустившись на корточки, он аккуратно положил фотоаппарат в криминалистический чемодан.

Антон улыбнулся.

– Да все в бегах. Уже забыл, что такое нормальный, здоровый сон, – он показал на труп Ляпунова. – Парашютист?

Криминалист встал – в руках у него находились небольшой целлофановый пакет и пинцет.

– Сложно сказать что-то конкретное. Но не исключаю.

– Спасибо!

Главный по трупам направился в сторону тела Ляпунова. Майор подошел к оперу и показал раскрытую корочку.

– Фролов, следственный комитет.

Опер повернулся и заглянул в удостоверение.

– Капитан Денисов.

Антон положил руку менту на плечо, отвел в сторону.

– Ага, – он кивнул на свидетеля. – Это кто?

– Единственный, кто здесь находился в момент смерти. Сапог, бывший подпол.

Фролов кивнул.

– Понял. Дымишь? Покури минут пять.

– Хорошо.

Опер достал из кармана пачку сигарет. Фролов подошел к свидетелю и показал удостоверение.

– Здравствуйте!

– Здравия желаю! – своеобразно отозвался тот.

– Старший следователь следственного комитета, майор юстиции Фролов.

– Подполковник запаса Вениамин Борисович Круковский.

– Меня не интересует, что вы здесь делали ночью. Спрошу вот о чем, вы здесь живете?

Фролов посмотрел на ноги свидетеля в промокших домашних тапочках.

– Так точно. На втором этаже. Двадцать пятая квартира. Следователь уже все записал.

– Вениамин Борисович, вы были дома или на улице… – майор показал на труп Ляпунова. – …когда это произошло?

– На улице, конечно. Жена всю плешь проела по поводу курения. На кухне нельзя, извините, в туалете тоже, в ванной – кафель потемнеет, и не дай бог в комнате – там дорогие обои. Даже на балконе при открытых окнах запрещает курить. Не поверите, до скандалов доходит.

Следователь кивнул.

– Поверю.

– Когда хочется покурить, приходится выходить на улицу. Благо – второй этаж, а не как у этого… – он пренебрежительно кивнул в сторону трупа Ляпунова. – …пятый.

– А на площадке не пробовали?

Свидетель мотнул головой.

– Какое там?!.. У нас такие соседи, что сразу настучат, то есть, доложат, а потом штрафанут. У них не заржавеет, а я еще с военного училища курю.

– Ну, да – закон суров, но это закон. Едрить его!

– Вы как-то брезгливо сказали о нем: «…а не как у этого пятый…».

Свидетель недовольно покосился на Фролова.

– Нормально сказал. Замкнутым он был. Весь в себе. Здороваешься с ним – не слышит, проходишь мимо – не замечает. Зато всегда, минута в минуту, за ним машина приезжала.

– Да? – удивился Фролов.

– Так ученый же. Биолог. Его часто по телевизору показывали во время пандемии. Что-то там с вакцинами мутил. Видать, бумеранг прилетел или типа того.

– А как все произошло?

Отставной военный принялся жестикулировать.

– Выхожу, значит, покурить. Прямо в тапочках, – он показал на мокрую обувку. – Приспичило, а жена только что опять голову по поводу курения просверлила.

***

По воспоминаниям свидетеля выходило так, что, покинув подъезд, он достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, неторопливо зашел на газон, закурил, уставился на проезжающие по проспекту машины, посмотрел на темное небо. Тут-то и послышался глухой удар.

Свидетель настороженно обернулся, увидел лежащий газоне обезображенный труп Ляпунова в домашнем халате, уронил сигарету изо рта.

***

Отставник обернулся и показал на бездыханное .

– А он валяется, как мешок картошки.

21 октября 2025 г.

Санкт-Петербург.

Проспект науки. Дом 89. Квартира Ляпунова. Утро.

Совсем еще молоденький полицейский снимал следственные действия на видеокамеру, его более старший коллега, все те же опер с криминалистом и Фролов осматривали квартиру.

– Ляпунов В.В. шестьдесят четыре года. В разводе. Детей нет. Регистрация местная, – читал опер в паспорте.

Послышался голос второго полицейского:

– На кухне порядок. Кофе еще теплый.

– Не собирался умирать, – пробормотал его коллега.

Фролов кивнул.

– У Стивена Кинга в одном романе жители целой деревни пропали. При этом, еда в домах, когда все обнаружилось, была еще горячей. Так что неудивительно.

Криминалист отправился на балкон. Фролов начал с интересом рассматривать стоящий на столе ноутбук.

– Стол снимите, – сказал он полицейскому с видеокамерой.

Тот сразу направил объектив именно туда. Раздался голос криминалиста:

– А окно-то закрыто на шпингалет.

– Да ладно… – удивился Фролов и быстро прошел на балкон, где специалист по трупам изучал оконную раму.

– И при этом Ляпунов из него выпал?

– Получается так, – задумчиво ответил криминалист.

– Квартира тоже была закрыта изнутри. Это как?

– Ты же только что Кинга вспомнил, принимай факты такими, какие они есть, даже самые невероятные.

– Но не мог же он сначала вылезти из окна, закрыть его за собой и потом прыгнуть вниз?

Криминалист продолжал изучать оконную раму и между делом отвечал Фролову.

– Помнишь мем Жириновского?

– У него их много, какой именно?

Собеседник повернул голову в сторону майора, ткнул указательным пальцем в потолок

– Это Россия!

Криминалист подцепил пинцетом обнаруженную на оконной раме нить и сунул ее в небольшой полиэтиленовый пакет для улик.

– От его халата? – уточнил Фролов.

Криминалист повернулся к нему.

– Толя, я похож на телепата? Проверю, скажу.

– Не обижайся.

Послышался издевательский смешок.

– На обиженных…

– Конь не валялся.

23 октября 2025 г.

Санкт-Петербург.

Большой проспект Васильевского острова. Дом 11.

Квартира Климова. Ночь.

Это была трехкомнатная сталинка, застывшая во времени, как музейный экспонат из эпохи, когда дома строили на века, а не на сроки сдачи за быстрый кэш. Просторный зал с высокими потолками напоминал хоромы дворянского собрания, только без тяжелых бронзовых люстр и толстого слоя позолоты. Спальня представляла собой аскетичное убежище, в котором единственным намеком на роскошь служил дорогой матрац, брошенный на сдвинутые отполированные палеты. Напротив ложа прямо на стене висела плазменная панель – этакий холодный прямоугольник из далекого технологического будущего.

Безжизненная кладовка пустовала. Кухня пугала размерами, наверное, здесь мог запросто заблудиться даже бывалый повар. Ванная и санузел были по современной моде вполне функциональными, без излишеств, словно каюты на подводной лодке: все нужное под рукой и ничего лишнего.

Стены везде были отделаны под бетон – холодные, грубые. Казалось, квартира профессора находилась не в жилом доме, а в бункере тайного общества. Аккуратно собранные в ровные связки провода висели над плинтусами, как кобры, усыпленные заклинаниями электрика.

В зале напротив двери стоял камин – старинный, большой и усталый. Полки на нем, предназначенные для книг, пустовали. Кто знает, может хозяин вывез всю свою богатую библиотеку, оставив вместо нее для созвучия антуражу только пыль и тишину. Строго говоря, мебели вообще здесь почти не наблюдалось – только стеклянный стол, на краю которого горела одинокая свеча на бронзовом подсвечнике. Ее колеблющийся свет дрожал и напоминал одинокую душу, запертую в этом холодном, безлюдном пространстве.

Все окна были затянуты плотными жалюзи, напоминающими глаза покойника с опущенными веками. Света в квартире катастрофически не хватало – только зал купался в слабом мерцании огня свечи на столе, остальные комнаты тонули в полумраке.

Воздух был, как в гробнице, неподвижным и сухим. Прислушайся и услышишь, как тикают часы в другом измерении, отсчитывая время, остановившееся в этой профессорской обители.

Стрелки дорогих настенных часов

показывали час ночи…

Немолодой профессор Климов в элегантном домашнем халате сидел за стеклянным столом. Перед ним стоял ноутбук с формулой нового антидота на мониторе. В углу находится полупрозрачный логотип предприятия «КлинНеоХим».

Возле ноутбука лежал мобильный телефон, рядом с ним стояли бутылка «Сакассии» и бокал с красным вином. В нижнем углу монитора всплыло оповещение мессенджера.

Климов навел на него курсор и дважды щелкнул левой кнопкой компьютерной мыши. Окно мессенджера открылось вместе с сообщением: «Приветствую Владимир Андреевич! Это Филиппов».

Хозяин квартиры активировал в мессенджере онлайн трансляцию. В окне появилось изображение рассеянного, пятидесятилетнего бородатого доцента Филиппова.

Климов начал говорить с ним по громкой связи.

– Еще раз приветствую, Владимир Андреевич!

Профессор ответил:

– Здравствуйте, Олег Николаевич!

Филиппов и Климов помахали друг другу руками.

– Ничего, что так поздно? – продолжил собеседник хозяина квартиры с монитора ноутбука.

– Какое поздно? Я вон, чем занимаюсь, – он показал на бокал с вином. – Шучу. На самом деле проверяю окончательные результаты. Кстати, вы уже посмотрели вторую функцию?

– А как же?

– Только не спешите отправлять нашим зарубежным коллегам.

– Почему? – удивился Филиппов.

Климов задумчиво произнес:

– Только после согласования, только после него. Все очень строго сейчас.

Филиппов стукнул себя кулаком по лбу.

– Вот же, голова садовая, все время забываю об этом.

– Сейчас все нужно согласовывать. Даже простое общение с коллегами.

Доцент кивнул.

– Понимаю.

Пламя свечи, словно от ветра, задрожало. Климов удивленно посмотрел на него в тот момент, когда стало почти темно…

23 октября 2025 г.

Санкт-Петербург.

Следственный комитет. Кабинет Фролова. День.

Солнце за окном проливало на мостовые яркие лучи. По радио негромким фоном транслировались новости.

Фролов сидел за столом. Перед ним, положив руки на колени, съежившись, теснился на стуле испуганный Филиппов.

***

Антон отложил бумаги в сторону, откинулся на спинку кресла и отрешенно посмотрел на Филиппова.

– С формальностями закончили. Теперь, уважаемый Олег Николаевич, поговорим без протокола. Вы были последним, кто видел профессора Климова живым.

Доцент дважды кивнул.

– Да, да.

– Я правильно понимаю, сначала пламя свечи задрожало и стало раскачиваться?

Филиппов снова кивнул.

– Вот именно.

– Ну, и что в этом удивительного?

– Я тоже сначала так думал… – свидетель онлайн преступления подозрительно впился глазами в следака. – Но потом…

В кабинете воцарилась тишина.

– Потом Владимир Андреевич сильно испугался.

– Чего испугался? Или… кого?!..

Филиппов безнадежно опустил голову.

– Хоть убейте, не знаю.

Он облокотился на столешницу.

– Может, ваш наставник просто был суеверным? Или препаратами… какими-нибудь пользовался?

Филиппов поднял голову и исподлобья обиженно посмотрел на майора.

– Не пользовался он никакой гадостью, я с ним двадцать лет знаком. Никогда не замечал. Химики хоть и не лирики, но все равно суеверные. А после того, что произошло с Владимиром Андреевичем…

Филиппов снова опустил голову.

– Извините, если я вас чем-то задел или обидел.

Гость следака резко подается вперед и положил ладони на столешницу.

– Знаете, вот эта вся мистика, над которой многие смеются, присутствует везде. Точнее, она всегда везде присутствовала. С момента появления хомо сапиенса.

– Согласен, если сам Эйнштейн говорил, что он не атеист.

Филиппов восторженно крикнул:

– Вот именно! – затем продолжил шепотом. – А если Эйнштейн не был атеистом, то он верил не только в бога, но и…

Фролов прервал говорливого собеседника:

– В дьявола!

Коллега убитого профессора химии стукнул ладонью по столешнице.

– Да, черт возьми!

Доцент замолчал и потом шепотом добавил:

– Извините за эмоции. В общем, это что-то его, как я полагаю, и убило.

– Постойте, но свеча, о которой вы рассказали, могла погаснуть, например, из-за влажности, если не от ветра.

Олег Николаевич махнул рукой.

– Бросьте! Вы были у него дома?

Фролов кивнул.

– У Владимира Андреевич была астма, и он техническими средствами поддерживал в своей квартире микроклимат. Понимаете, что это значит?

– Да, но при осмотре я это заметил.

– Слушайте, а ведь погасшая свеча – не самое странное, что произошло ночью.

– Вот именно с этого места, Олег Николаевич, подробнее, пожалуйста.

Филиппов принялся рассказывать следователю обо всем, как на духу…

***

Тишина. Зал освещался монитором ноутбука. Климов достал из кармана спичечный коробок и обнаружил его пустым. Он раздраженно пробубнил:

– Ну-у…

– Ты что, тупой? – раздался издевательский хриплый голос.

Профессор настороженно осмотрел зал. Филиппов удивленно вытаращился на него из окна мессенджера с монитора ноутбука.

– Вы что-то сказали? – одновременно спросили они друг друга.

В это мгновение кто-то невидимый продолжил хрипло и надменно:

– Вот дебилы!

Климов и Филиппов удивленно вытаращились друг на друга. Хриплый голос продолжил:

– Двое коллег, как двое калек! Идиоты.

– Что происходит, Владимир Андреевич? – настороженно спросил доцент.

Профессор испуганно ответил ему:

– Не знаю. Может, нашу беседу взломали?

Олег Николаевич протер вспотевшими пальцами глаза.

– Надо проверить.

***

– Значит, был взлом? – Фролов пытался понять суть дела.

– После завершения сеанса я проверял логи. Нас было двое – я и Владимир Андреевич.

– И?

Филиппов жеманничал.

– Моя кандидатская была посвящена шифрованию онлайн сообщений в мессенджерах. А именно: «Построение систем защиты информации для программных пакетов, используемых в онлайн доступе». Взлом исключен!

– Так вы же химик.

Филиппов смутился.

Да, а еще – биоинженер!

Майор прикусил губу, стукнул пальцами по столешнице, задумчиво посмотрел на Филиппова и попытался воссоздать картину страшной и необъяснимой ночи…