КАСЬЯНОВ ДЕНЬ

Часть 1: Петербургские тени

Туман поднимался со спокойной глади Невы, окутывая город влажной, холодной пеленой. Галя шла по набережной, сжимая в кармане куртки фигу. Она только что ушла с тренировки, не дождавшись конца, из-за еще одного провального занятия. Мяч словно нарочно уворачивался от ее ударов, летел куда угодно, но не в зону противника.

– До Шараповой тебе, Соколова, как до Луны пешком, – бросил тренер, устало вытирая полотенцем шею. – Но задатки есть. Не скрою, вполне себе реальные, если…

– Что «если»?

Тренер хмыкнул.

– Если пахать, Соколова, будешь как ломовая лошадь, то лет через пять, может, и в сборную прорвешься.

Галя в сердцах хлопнула дверью спортзала. Слезы подступили к горлу, она сглотнула их – злая на себя, на тренера, на весь этот серый, неласковый город – и пошла прочь.

Петербург встретил ее не барочными фасадами, а промозглым ветром с Финского залива, вечными пробками на КАДе и ощущением, что ты валяешься никому ненужная на обочине настоящей жизни.

Еще этот следователь, Петров… С его пронзительным, уставшим взглядом и странными вопросами о дне рождения. Ну, и те двое в Кудрово – с пустыми глазами.

Мир, всегда казавшийся Гале хоть и сложным, но прочным, вдруг начал трещать по швам, обнажая невиданную до сих пор пугающую изнанку.

***

– Дедуля, я тебе уже сто раз говорил – несанкционированная торговля запрещена, – наконец, сказал молодой полицейский старому коммунисту. – Убирался бы ты отсюда по добру, как грится, а то заберу в отделение.

– Какое наглое классовое пресмыкательство! – Шаров крикнул так, что его седые усы вздыбились от негодования. – Вы – сатрапы в погонах, служите не трудовому народу, а буржуазной верхушке, этим новым помещикам-олигархам, которые на костях советского народа отстроили свои хоромы!

Уставший за смену полицейский, отстраненно зевнул.

Часть 2: Сходящиеся пути

Их пути, не пересекаясь, уже были направлены к одной точке незримой, но неумолимой логикой города, смешанной с потусторонней геометрией судьбы.

***

Так и не поймав свободное такси, Галя спустилась в метро на станцию «Технологический институт». Ей нужно было срочно попасть домой – в свою старую съемную комнату в спальном районе, залить тоску дешевым вином и забыться небольшой софе.

***

Сбежав с корпоратива в честь самого себя через черный ход, Ершов побрел по затемненным улицам в сторону «Технологического института». Ему неотвратимо требовалось одиночество, много-много виски и еще больше кромешной тишины.

***

Бросив от тоски велосипедную раму в мусорный бак, Влад поплелся к станции метро «Технологический институт» – ему было все равно, куда идти, так как впереди маячила неизвестность.

***

Закончив гневный монолог в виду обнуления баланса на мобильном телефоне, Роберт плюнул, затушил окурок мыском дырявого на пятке ботинка и зашагал к «Технологическому институту». Ему нужно было найти того самого кидалу Джаника и объяснить ему все детали своего недовольства на языке, не требующем перевода.

***

Резко прервав зама, Скобов неожиданно попросил водителя остановить машину и вышел из нее посреди Невского проспекта.

– Герман Викторович, вы куда? – опешил Максим.

– Мне нужно побыть в одиночестве. Езжайте в офис без меня.

– Но, как же вы доберетесь?

– На метро, Максим, на метро.

– Вы? На метро? – заместитель не мог понять необъяснимую причуду миллиардера.

– Именно что на метро, – коротко бросил Скобов и направился к вестибюлю станции.

***

Шаров, собрав свои нераспроданные газеты и бросив полицейскому на прощание гневный взгляд, спустился в подземку на «Технологическому институте». Ему нужно было домой – в свою коммуналку, на грязной кухне которой он мог в споре с такими же, как он, стариками отстоять правоту марксизма-ленинизма.

***

Платформа на «Технологическом институте» была залита ярким, бездушным светом, отражающимся на гранитном полу. Они стояли в разных ее концах, не подозревая друг о друге – маленькие винтики огромного городского механизма.

Подошел поезд. Почему-то абсолютно пустой для вечернего часа. Серые двери с красными полосами разъехались – на платформу никто не вышел. Ничем необъяснимое желание заставило Галю первой шагнуть в вагон. Она прошла внутрь, села на лавку и тупо уставилась на свое отражение в темном стекле.

Ершов, проходя мимо Гали, машинально последовал ее примеру – шагнул в вагон и устроился в его противоположном конце. Влад, Роберт, Скобов и Шаров, повинуясь незримому сигналу, сделали то же самое. Двери закрылись с глухим стуком. Поезд дернулся и тронулся с места, намного быстрее, чем обычно.

***

Поезд ехал под землей минуту, пять, десять минут. Все время без остановок. За окном мелькал сплошной, бесконечный, освещенный тусклыми лампами туннель. Нигде не было видно ни рекламных щитов, ни стаций, ни ответвлений подземного пути.

Первым не выдержал Влад. Он подошел к схеме метро, висевшей в вагоне.

– Постойте, но так не бывает! – произнес он так, чтобы все услышали. – От «Технологического» до «Пушкинской» – шесть минут. Мы едем уже почти пятнадцать.

Галя оторвалась от своего отражения и посмотрела на юношу. Потом она перевела взгляд на туннель за окном. Леденящий страх, холодный и липкий, начал медленно подползать к сердцу.

Ершов сжал кулаки, его лицо, привыкшее к маске цинизма, исказила гримаса раздражения и непонятной тревоги. Роберт начал нервно тереть лоб обратной стороной ладони и что-то бормотать на родном языке. Один только Скобов смотрел в окно с возрастающим научным интересом. Его давнее ощущение присутствия в жизни сверхъестественного наконец-то получало подтверждение. И это в какой-то степень пугало его, прошедшего все прелести бандитского времени девяностых.

Шаров пробормотал, глядя поверх голов пассажиров:

– Происки… мировая закулиса… эксперименты над сознанием пролетариата…

Присутствующие в вагоне решили проверить время – часы у всех показывали разные показатели, при этом электронные и механические стрелки не двигались. Мобильные телефоны (даже навороченная скобовская последняя модель Айфона) превратились в бесполезные кирпичи: мобильные сети пропали – ни позвонить, ни погуглить, ни проэсемэсить.

***

Прошло несколько часов. Точное время определить было невозможно. Жажда, голод, усталость и нарастающая паника сковывали оказавшихся во временной ловушке пассажиров.

Роберт, исходя из отчаяния, подошел к люку в полу вагона.

– Давайте вскроем. Может, там…

– Что по-вашему может быть? – спросил кто-то.

– Я не знаю. Может, аварийный выход.

Ершов, молча, принялся ему помогать. Руки стендап-комика к его удивлению оказались крепкими. Поборов страх, к поиску решения подключился Влад. Скобов, после минутного раздумья, приблизился к товарищам по необъяснимому несчастью.

В тот момент, когда совместные усилия начали приносить плоды и люк поддался, из динамика раздался спокойный, мелодичный женский голос, не имевший ничего общего с привычной роботизированной дикторшей:

– Следующая станция – «Технологический институт».

У Роберта вырвалось:

– Твою же мать, вот это поворот! Мы же сели в вагон…

– На «Техноложке», – прервал его меценат.

– Хм-м, богатый, а названия станций знает! – громко сказал Шаров. – Странно все это.

– Вы бы в себе поискали странности, товарищ. Я же студентом не на «Тесле» по Ленинграду ездил. Вроде взрослый, а чудак.

***

Поезд тем временем почти бесшумно остановился на объявленной станции. Двери открылись. На залитой светом платформе стояли люди. Они с недоумением, смешанным с легким испугом, смотрели на шестерых изможденных, бледных людей, сидевших и стоявших в пустом вагоне. Они, не сговариваясь, быстро выскочили на платформу, при этом расталкивая входящих в вагон пассажиров.

Поезд, тихо зашипел прикрываемыми дверьми, тронулся с почти опустевшей платформы и ушел в туннель. Кучка невольных путешественников во времени смотрела друг на друга, пытаясь осознать произошедшее.

– Давайте… обменяемся телефонами, – первая нашла в себе силы Галя. – Нам… наверное, понадобятся свидетели. Хотя бы для самих себя.

– Зачем? – Шаров был неумолим.

– Чтобы понять, что мы не сошли с ума, – пояснил Скобов.

Они молча, с трясущимися от нервного напряжения руками, достали телефоны и вбили в адресные книги номера друг друга. Никто почему-то даже не предложил связаться в соцсетях.

Не говоря больше ни слова, пассажиры странного вагона разбежались по своим делам – как тараканы, внезапно попавшие из кромешной темноты под яркий свет лампы.

Часть 3: Расследование

Вечером Андрей Петров находился в своем кабинете в главке на Мойке. За окном горели огни ночного Петербурга, но он не обращал на них внимания, так как перед ним лежали три папки с делами Риты, Светы, Лолиты.

Он снова и снова перечитывал протоколы допросов, изучал фотографии с мест преступлений, выстраивал в голове хронологию событий. Три девушки. Три разные судьбы. У всех разный круг общения. Объединяли их один на троих день рождения – 29 февраля и то, что за неделю до гибели каждая получила по почте загадочное приглашение в «Дом с Ротондой» в простом белом конверте, на качественной бумаге с повторяющимся текстом:

«Жду! Буду рада!».

Адрес на троих был одним и тем же. Все должны были явиться туда 29 февраля в 18:00. Ни одна из приглашенных по причине убийства не приняла приглашение. Девушек нашли в разных, не связанных между собой районах города.

Андрей взял в руки фотографию Риты из ее спа-салона. Уверенная в себе, красивая женщина-вамп, как ее называли знакомые. На другом снимке была запечатлена Света, улыбающаяся на красной дорожке какого-то мероприятия. И третья – Лолита с выкрашенными в алый цвет волосами, позирующая на фоне граффити.

Девушки по всей видимости не знали друг друга. Или… А, может быть, они все-таки были знакомы?

Петров порылся в вещественных доказательствах и нашел конверт, адресованный Лолите – отправитель указан не был. Почерк… да, странный. Какой-то слишком правильный. Каллиграфический! Он позвонил эксперту-графологу.

– Саша, ты уже анализировал приглашения?

– А то, Андрюх. Дело в том, что это и не почерк вовсе. Буквы выведены с абсолютной точностью, как на принтере. Но чернила… чернила обычные. Скорее всего, нанесены на бумагу шариковой ручкой. И да, сейчас так не пишут. Ни один человек. Это… как если бы робот пытался сымитировать человеческий почерк.

Андрей положил трубку. Робот? Да ну, скажет тоже… Или все-таки робот? Он позвонил Гале. Ее голос в трубке звучал устало и напряженно.

– Галина, это следователь Петров. Извините, что беспокою. Скажите, с вами за это время ничего странного не происходило?

Разговор неожиданно прервался. В динамике послышались частые гудки. Попытки перезвонить ни к чему путному не привели. Механический голос настырно долдонил:

– Номер временно недоступен, попробуйте перезвонить позже…

После нескольких попыток он сбросил звонок и почувствовал тяжесть на душе. Он посмотрел на часы – уже наступило двадцать восьмого февраля. Через сутки будет последний день високосного года – Гале, как и убитым девушкам, стукнет двадцать девять лет.

Он подошел к окну. Город спал. Или делал вид, что спал. В его темных подворотнях, в его сырых парадных, в его древних, пропитанных историей стенах, уже шевелилось нечто, не имеющее ничего общего с людьми.

Он (следователь Петров) должен был идентифицировать это «нечто» и остановить. Пока не стало слишком поздно для четвертой жертвы, которой двадцать девятого февраля исполнится двадцать девять лет. Зовут ее Галей Соколовой…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Часть 1: Ночь после метро

Галя лежала в постели и смотрела на потолок. Рядом, положив руку на ее бедро, громко сопел Сергей. Она чувствовала себя проституткой. Не потому что спала с ним за деньги – нет, они помимо тренировок встречались уже три месяца, а из-за того, что эти отношения были такой же ошибкой, как и многое в ее жизни. Впрочем, их можно было рассматривать в виде удобного способа заглушить дичайшее одиночество.

Он перевернулся на бок, открыл глаза, зевнул и хрипло спросил:

– О, да ты не спишь?

– Не-а.

– Почему?

– Не могу.

– Из-за истории в метро?

Галя промолчала, потому что не понимала, как можно объяснить необъяснимое.

– А если бы я исчезла? – вдруг спросила она. – Просто бах! И пропала.

Сергей отстраненно фыркнул:

– Не переживай, все наладится. Давай спи.

Примерно через полчаса он собрался уходить. На пороге поцеловал ее в шею.

– А родинка у тебя все-таки интересная, – сказал он. – Как древний символ. Никогда не видел такую форму.

***

Дверь закрылась. Галя осталась одна в темноте. Она подошла к зеркалу в прихожей и повернулась к нему боком. На шее (чуть ниже линии роста волос) находилось родимое пятно. Небольшое, но причудливой формы, похожее на замысловатый завиток или даже старинный ключ. Она всегда его стеснялась – коротко с раннего детства не стриглась и прятала под волосами. А после конфликта в раздевалке спортивного клуба оно вообще казалось клеймом вселенского позора…

Часть 2: Триггер

В раздевалке «Сибур Арены» стоял устойчивый запах пота, дезодоранта и лака для волос. Галя устало прошла внутрь, хлопнув за собой звуконепроницаемой дверью. Просторное помещение с серыми металлическими шкафчиками и длинными деревянными скамьями в утренний час казалось безлюдным, но… это было обманчивое впечатление, так как из-за угла доносились приглушенные голоса и дурацкий смех.

Галя поставила на пол потрепанную спортивную сумку и достала из кармана ключ с желтым пластиковым брелоком. Замочная скважина шкафчика под номером «147» поддалась не с первого раза. Впрочем, как всегда.

Она повесила на крючок черную футболку. На спине, под левой лопаткой, красовалась большая аппликация – герб России и вызывающая надпись «БЕСФАМИЛЬНАЯ». Так она выражала юношеский максимализм, чаще всего называемый протестом. Повзрослев, надпись превратилась в нелепое воспоминание о прошлом – Галя давно собиралась содрать ее к чертям собачьим, но

до этого все как-то не доходили руки.

***

– Девочки, а девочки, вы только гляньте, кто к нам пожаловал, – раздался нарочито слащавый голос.

Галя не обернулась, сразу узнав свою основную конкуренту по теннису и по жизни Лену Крутову. Она продолжила расстегивать сумку, стараясь не выдать внутреннего напряжения, хотя, пальцы все-таки слегка дрожали.

– И ведь совсем одна, – продолжила Лена, приближаясь к Гале. – Без персонального тренера. Или уже не тренера, а как там правильно – любовника?

Наступила тишина, нарушаемая шипением воды в душевой кабине дальнего угла женской раздевалки. Почувствовав, как жар приливает к лицу, Галя медленно выпрямилась, не выпустив из рук куртку.

– А тебе какое дело? – спросила она неестественно-громко.

Высокая блондинка с идеальной укладкой (пресловутая Лена) даже в спортивной форме выглядела так, словно только что сошла с подиума. Она вплотную приблизилась к Гале, не глядя, выхватила у нее из рук куртку.

– Ну-ка, посмотрим, чем тут все провоняло… – она с комедийным выражением лица поднесла куртку к носу и притворно сморщилась. – Ну и вонища! Девочка, ты ее вообще когда-нибудь стирала? На тренерскую зарплату, что уже стирального порошка не хватает? Или Сереже понравился твой ключик на шее?

В этот момент Галю заклинило – ей никогда не нравилось упомянутое только что родимое пятно в виде ключа. Она резко дернула куртку на себя, смачно выругалась, рявкнула:

– Свою бы понюхала! – и вырвалось куртку из ее рук.

Не ожидавшая такого поворота события, Лена на мгновение удивилась.

– Что-что? Ты чё-то там пропетелюкала, курица? – она шагнула в сторону Гали.

Та, в свою очередь, не выпуская куртку из рук, наклонилась, чтобы положить ее в сумку. В это мгновение она почувствовала резкую боль в животе (Лена незаметно ударила ее ногой) и рухнула на колени, ударившись локтем о железную ножку скамейки.

– Вот тварь недотраханная!

Лена ничего вокруг себя не слышала, так как уже вцепилась тонкими пальцами в Галины волосы, дернула на себя и злобно прошептала:

– Была бы отлично затраханной, если бы кое-кто лишний раз не раздвигал ноги, не тряс обвисшими булками и не чпокался с чужими мужиками, лишь бы пробиться повыше. Не так ли, недоделанная Шарапова? Или как тебя там еще называет Сережа?

Отвратительный шепот прозвучали громче любого крика. Грязные слова были полуправдой. Да, Сергей спал с ней, но она никогда ложилась под него из-за спортивной карьеры. Это происходило, скорее всего, по той простой причине, что Галя всегда была одна, а тут в нее почти что влюбились.

– Завидуй молча, дебилка! – обладательница странного родимого пятна выдохнула, вцепилась в короткую спортивную юбку конкурентки и с неимоверной силой рванула на себя.

Синтетическая ткань с треском разорвалась от пояса до бедра. Крики и визг смолкли, а затем вспыхнули с новой силой. Кто-то принялся истошно смеяться, кто-то заахал. Глядя на рваную юбку, Лена потеряла дар речи.

***

Галя уже не помнила, кто ударил вторым. Хотя… они ударили одновременно. Два тренированных, сильных женских тела сцепились в клубок ненависти. В ход пошло все – кулаки, ноги и даже зубы. Галя и Лена катались по липкому от сырости полу – сшибая на своем пути сумки и хватая друг друга за волосы и одежду.

Крики окружающих девушки не слышали, а Галя даже не чувствовала боль, пульсирующую в такт бешеному стуку сердца. В какой-то момент ярость сконцентрировалась в основании черепа – в том самом месте, где находилась чертова отметина – странной формы родимое пятно.

Их растащили проходившие мимо зала тренеры мужской сборной. Они вцепились в бесноватых девушек и оттянули в разные стороны. Задыхаясь, Галя стояла на коленях – форма порвалась, из носа фонтаном шла кровь, губа распухла. Лена в разорванной юбке с царапиной на щеке рыдала от бешенства и пыталась остановить кровь из рассеченной брови.

– После медиков в мой кабинет! – рявкнул старший тренер Борис Игнатьевич. – Остальным – на разминку! И не забудьте удалить видосы из телефонов. Увижу в интернете – сразу нахрен выброшу из команды. Ясно?

***

Галю подняли под руки и повели в медкабинет – она шла, почти не чувствуя под собой ног. Жар на шее постепенно спадал, сменяясь леденящим ознобом. Она слышала, как за ее спиной Лена, всхлипывая и, глотая сопли, говорила Борису Игнатьевичу:

– …она первая… она набросилась… мою форму…

***

Санитарка, цокнув языком, обработала ссадины. Сразу запахло йодом. Галя сидела на кушетке и смотрела на белую стену. В голове была пустота.

Дверь открылась. Вошедший в медкабинет Борис Игнатьевич был не столько зол, сколько разочарован.

– Ну, Соколова, – он тяжело опустился на стул напротив участницы драки. – Поздравляю. Ты только что своими руками, вернее, зубами, похоронила свою карьеру в этом клубе. И, возможно, не только здесь. Крутова – дочь нашего главного спонсора. Ты понимаешь, что тебя ждет?