Сила бронхита. Сборник юмористической фантастики для взрослых

– Вы идёте, слава богу, или остаётесь, не дай бог? – спросил гном.

– Мы идём, – ответила за всех Лемурия и двинулась за гномом. – Спасибо тебе за помощь, Мастер Шпакенштирст. Будем в расчёте.

– Вот малахольная, – пробурчал гном не оборачиваясь, – ты думаешь, что всё уже таки да, так ещё нет!

Они вышли в сереющее утро и взялись за руки: гному и оборотню досталась эльфийка, а Сашке – древняя кисть Шпакенштирста. Он же всучил Сашке коробочку, которая оказалась на удивление тяжёлой.

– Смотри, не урони его! – напутствовал гном.

– Кого его? – спросил Сашка, покосившись на коробку: в ней что-то возилось и шуршало.

– Давай, Муря, неси нас на Николо-Архангельское кладбище, – пожевав губами, сказал гном, не обращая внимания на Сашкин вопрос. – Там сейчас меньше всего любопытных глаз, оттуда сразу в Англию стартанём… да не беги ты, как паровоз, а то, не дай Бог, я догоню свой инфаркт!

– Зачем нам на кладбище? – струхнул Сашка и попытался вырвать руку у гнома. – А почему не сразу в Англию?

– Я вам не ломовая лошадь, – Лемурия хмуро посмотрела на Сашку. – До кладбища, может, я вас и допру, а до Англии – категорически не ручаюсь.

– Что значит «может»? – запаниковал Сашка, но компания уже двинулась по пустынной улице, постепенно набирая скорость и скрылась за ближайшим поворотом, приближая внезапное приключение к долгожданной развязке.

***

Это был какой-то безумный полубег-полуполёт, Сашку несколько раз мутило по дороге. При свете дня такое перемещение выглядело более жутким, чем ночью: Сашка видел по мельканию домов, с какой скоростью они неслись, и ему было не по себе. Отчаянно хотелось курить, но он терпел.

Лемурия сбавила обороты уже на территории кладбища – на широкой аллее, выложенной тротуарной плиткой. Вокруг не было ни души. Чахлый газон по сторонам дороги уже кое-где зеленел, и Сашка отбежал полить траву к ближайшему фонарному столбу, предусмотрительно вернув подозрительную коробку её низкорослому владельцу.

– А что это за дом? – спросил он, вернувшись в компанию и показывая на приземистое здание, к которому вела длинная аллея.

– Мне таки стыдно ходить с вами по одной Москве! Это крематорий! – ответил гном и дёрнул за тесёмки, которыми была перевязана коробка. – Вот наш транспорт до Лондона! – торжественно провозгласил он и снял картонную крышку.

Коробка мелко задрожала, будто её поскребли изнутри, и на поверхности показалась маленькая голова ящерицы. Она была покрыта зазубренными пластинами, которые уходили дальше, в невидимую зону.

– Ха! Да это же поясохвост! – воскликнул Сашка. – Я таких ящерок по телевизору видел, в передаче «В мире животных»!

– Таких ты не видел, – заметила Лемурия и посмотрела на крематорий, приставив руку ко лбу козырьком. – Думаю, что аллеи для разбега должно хватить, – добавила она.

– Мы, что, на нём полетим? – засмеялся Сашка. – Вот на этой карапулечке?

Он подошёл к Шпакенштирсту и протянул руку, чтобы погладить ящерку. Поясохвост ничтоже сумняшеся тут же впился в мякоть Сашкиной кисти и повис на руке чешуйчатой гроздью, свернувшись в клубок.

– Мля! – вскрикнул Сашка и затряс рукой, но гадина не отцеплялась, цепко держась маленькими острыми зубами.

– Эй, чушкан, ты думал – в сказку попал? – к Сашке вразвалочку подошёл Космодемьян, осторожно разжал челюсти ящерки и положил её на землю. – Знай мою добрость. Должен будешь.

Сашка с изумлением осматривал мелкие ранки на руке, которые затягивались буквально на глазах. Боль от укуса ушла так же внезапно, как появилась.

– Ну давай, скажи теперь что-нибудь, – обиженно буркнул Сашка, потирая раненую руку. – Не зря же куснул меня, гадская рептилия!

Поясохвост поднял голову и посмотрел на Сашку мудрыми глазами.

– В крови твоей намешано немало чувствую я мой временный друг, – густым басом выдала ящерка и подняла маленькую лапку к небу: – сейчас лететь должны мы опасно промедление!

– Всем отойти! – вдруг крикнула Лемурия и, придерживая подол, побежала в сторону газона.

– А что случи… – начал было Сашка и тут заметил, что ящерка завертелась на месте, как веретено.

Все бросились наутёк, Сашка бежал последним, испуганно оборачиваясь через плечо. В том месте, где начал своё магическое превращение поясохвост, заклубилась чёрная туча, изредка разрываемая фиолетовыми молниями и голубыми электрическими разрядами. Зрелище было настолько захватывающим, что Сашка остановился, забыв, что нужно бежать. К нему рванул Космодемьян и с рёвом сшиб его с ног.

– Лежи, дурень, пока в воронку не засосало! – крикнула Лемурия, пригибаясь к земле.

Гном, зажмурившись, лежал ничком на траве, прижимая к груди заветный целлофановый пакет с чековой книжкой. Все замерли, заворожённые фантастическим зрелищем. Постепенно туча рассеялась.

На её месте стоял исполинский дракон.

Частокол острых пластин на спине с коричнево-зелёным отливом переходил на желтоватую грудь, покрытую жёсткой чешуёй. Дракон расправил кожистые крылья и захлопал ими. Сашка инстинктивно пригнулся: их размах был огромен. Ящер вытянул шею, раскрыл пасть и дохнул струёй пламени в сторону приземистого здания. Сразу запахло палёной курицей.

– Ну вот, ещё один крематорий, – Лемурия поднялась на ноги и отряхнулась. – Только летающий. Похоже, сжёг кого-то ненароком.

– Судя по представлению, настройка всех систем завершена, – пробормотал Сашка, тоже поднимаясь с травы.

Все отряхивались и приводили себя в порядок, с осторожностью подходя к дракону.

– Не знает пока Мэрлин сейчас уже лететь нужно, – пробасил дракон, и тембр его голоса звучал теперь вполне уместно.

– Может быть, вы как-нибудь справитесь без меня? – Сашка испуганно смотрел вверх, на возвышавшегося ящера, от которого шло жаркое марево. – Я-то вам зачем? – малодушно добавил он.

– У каждого из нас своя роль в этой миссии, – сказала Лемурия, подходя к Сашке. – Потому что у каждого есть сила, недоступная другим, – она обвела взглядом притихшую компанию, впечатлённую размерами рептилии и продолжала: – Космодемьян силён, как оборотень и отважен, как волк: мы с ним под надёжной защитой.

– Ну дык, ясен пень! – Космо приосанился, выпятив грудь, и одёрнул смокинг, который давно уже потерял парадный лоск.

– Мастер Шпакенштирст – это хитрый ум и немалые средства: ведь мы не знаем, что нам больше поможет вызволить Ариэль из плена – сила или деньги. Я владею магией и… – эльфийка замешкалась. – И я главное заинтересованное лицо, собравшее всех.

– А я? Чем владею я? – жалобно спросил Сашка, всё ещё пребывая в приступе трусости и слабоволия.

– У тебя есть самая главная сила, – мягко сказала Лемурия, и её глаза впервые потеплели. – Вот здесь, – добавила она и прикоснулась к Сашкиной груди.

– Эм… сила бронхита? – Сашка вежливо кашлянул.

– Ага. Прибудем на место и обкашляем это дело! – Космодемьян сплюнул сквозь зубы и недобро посмотрел на Сашку.

– Дурень ты, – беззлобно сказала Лемурия. – Полетели уже, а то я тебя снова укушу!

– И я тоже! – пророкотал дракон над Сашкиным ухом, и он со страху чуть не взлетел самостоятельно.

– Раз вы все считаете, что моё присутствие необходимо… – начал было Сашка, но его оборвал гном:

– Ну так ви будете лететь, или мине забыть вас навсегда?

– Простите мне минутную слабость, – грустно улыбнулся Сашка и шагнул к дракону.

– Я нисколько в тебе не сомневалась, – сказала Лемурия и кивнула остальным.

– От винта! – заорал Космодемьян и выдал замысловатое па.

Ящер опустил голову к земле, и диковинная компания устроилась у него на спине с тем максимальным удобством, который позволяет средней комфортабельности дракон. Сашка уселся между двух плотных пластин и вцепился в третью, торчащую перед ним. Дракон был горячий и шершавый на ощупь. Остальные сидели рядом, кто как закрепившись на спине рептилии.

Дракон вырулил к началу дороги, вытянул голову вперёд, распахнул кожистые крылья и тяжело побежал по аллее в направлении крематория, словно по взлётно-посадочной полосе. «Только бы не врезался в дом», – думал Сашка, тревожно глядя вперёд. Когда до здания осталось пару десятков метров, Сашка зажмурился и вжался в спину ящера.

– Йо-ху-у! – вдруг завопил Космодемьян, и Сашка почувствовал, что они летят.

Он осторожно открыл глаза и замер в восхищении: город остался далеко внизу, а дракон продолжал стремительно набирать высоту.

***

Томас Теодор Меррилин или Мэрлин, как его знали жители Средиземья, сын богатого аристократа и чародей; владелец потрясающей коллекции криптидов, насчитывающей более пяти тысяч экземпляров фауны и флоры, большинство из которых неизвестны современной науке; собиратель древних манускриптов, документов, фотографий и дневников; обладатель чучел и скелетов поразительных существ, явившихся то ли с других планет, то ли из иных измерений, лежал на кровати с альковом в своём Лондонском особняке и тихо стонал: его настигла инфлюэнция.

Как ни старался Мэрлин обезопасить себя в такой тяжёлый день, когда сама Вселенная словно отворачивается от тебя, какой-то вирус всё же достал его, проник в его плоть и кровь и заставил постанывать самым неприличным образом. Магу и чародею не пристало вести себя столь по-человечески, но экономка покинула его неделю назад по причине болезни своей дочери, и Мэрлину не перед кем было держать своё реноме – вот он и стонал, приложив носовой платок, размером с небольшую скатерть, к разбухшему носу.

В дверь осторожно постучали, и Мэрлин замер: он совершенно не ждал гостей. Попытался сконцентрироваться, чтобы разглядеть через стены незваного посетителя, но обречённо махнул рукой и, кряхтя, встал с кровати.

– Кому я понадобился? – пробормотал чародей, и даже в этой болезненной гнусавости угадывалось его величие и великолепие.

Кутаясь в парчовый малиновый халат, Мэрлин прошаркал в гостевую прихожую и негромко крикнул, стоя перед входной дверью:

– Внемлю!

За дверью послышалось шуршание, короткая перебранка и глухой удар. Через мгновение перепуганный голос пискнул:

– Телеграмма!

«От кого бы это?» – пожал плечами Мэрлин и зашумел открываемыми засовами массивной двери. За ней оказалась разношёрстная компания, состоящая из ослепительной красотки, потрёпанного господина в смокинге, деда и перепуганного парня в зелёном свитере, потирающего зад. Бородатый дед быстро спрятал за спину пёструю коробку и смело покосился на девичье декольте.

Мэрлин прищурился, потом водрузил себе на нос пенсне, которое захватил по дороге со стола, и довольно улыбнулся.

– Лемурия, душа моя, вы опять взялись за старое! – Мэрлин кивнул девушке и добавил: – Но на этот раз вы упакованы необычайно! Лично я экзальтирован вашей инвенцией! Браво, душенька! Вы просто радуете глаз нашего старого гнома, не так ли, Мастер Шпакенштирст?

С этими словами Мэрлин громко высморкался в свою скатерть-платок.

– Простудилися? – участливо спросил человек в смокинге и незаметно встал позади гнома.

– Космодемьян, вам-то, сударь, какая печаль? – добродушно ответил Мэрлин и повернулся к зелёным оленям. – Милейший, я не узнаю вас в гриме!

– Александр, – представился Сашка и замолчал.

– Так вы пришли за Ариэль? – спросил Мэрлин, глядя на Лемурию пронзительным взглядом: простуды словно не бывало. Лемурия не ответила и коротко кивнула.

– Перестаньте мокнуть носом и впускайте уже в дом! – сухо сказал гном. – Сколько можно держать нас пешком в парадной?

– Проходите, господа и дамы, – Мэрлин посторонился. – Однако, не ждал вас так скоро, да и не рад совсем вашему визиту. – И добавил фразу, от которой у Александра всё внутри оборвалось: – Признаться, мне надоело вас всё время убивать.

Компания тихо прошла в обширную прихожую, и не успел Мэрлин запереть дверь, как всё пошло не так, как предполагалось. Космодемьян вдруг завертелся волчком, и через мгновение исполинский оборотень заполнил собой добрую половину пространства прихожей. Он зарычал и двинулся на Мэрлина.

– Голубчик, не утруждайте себя в поисках преференций. – Мэрлин коротко крутанулся на месте и превратился в рыцаря в сверкающих доспехах. – Я с удовольствием уничтожу вас снова! – Его голос, доносившийся из шлема, инкрустированного камнями, звучал уверенно и глухо.

Лемурия топнула ногой и взвилась вверх в своём волшебном образе. Эльфийка стремительно облетела рыцаря, занёсшего меч для удара, и тут же из-под его доспехов повалил фиолетовый дым. Мэрлин пошатнулся и обрушил меч в дюйме от Космодемьяна, срезав клок шерсти с его тела. Оборотень бросился на чародея и чуть не сбил с ног, но Мэрлин стоял как скала. Он сделал пальцами замысловатый жест, стальная перчатка звякнула, и шкура оборотня загорелась. Космодемьян завыл от боли и стал кататься по дубовому паркету, оставляя на нём тёмные подпалины. Завоняло жареной плотью.

– Лемурия! Что нужно делать? – закричал Александр, вжимаясь от ужаса в стену. – Где Ариэль?!

Эльфийка неопределённо махнула рукой и зло посмотрела на растерявшегося Сашку. Потом круто развернулась в воздухе и снова бросилась на Мэрлина.

– Она не ответит! – крикнул гном и побежал вглубь апартаментов чародея. – За мной, молодой человек, если хотите, чтобы этот путь-таки мы проделали не напрасно!

– А почему не ответит? – спросил Сашка, догоняя Мастера гнома.

– Ой вэй, не надо делать удивленных движений! – Шпакенштирст не сбавлял шаг, прекрасно ориентируясь в чужом доме. – Просто закончилось действие вашей крови, – быстро добавил он и свернул к лестнице, ведущей вниз.

– А если… ещё раз укусить?

– Не сработает, – гном на минуту остановился. – Больше на человеческом языке она не заговорит, пока не укусит кого-нибудь другого, чтоб он был здоров. Но понимать её сможет только укушенный, а не вы. – Он побежал по ступеням вниз и крикнул через плечо: – Это таки сейчас не самое главное! Спасите Ариэль, пока не поздно!

Из глубины дома донеслись жуткие крики, Сашка втянул голову в плечи и бросился за Мастером гномом вниз. Они неслись по сумрачному подземному коридору, уставленному деревянными ящиками, картонными коробками, статуями неизвестных людей и чучелами таких чудовищных животных, что Сашка, пробегая мимо некоторых из них, зажмуривался от страха.

Шпакенштирст уверенно двигался почти в полной темноте, словно знал, куда нужно идти.

– Откуда вы знаете, где Ариэль? – спросил Сашка на бегу, кашляя и задыхаясь в очередной раз за время этого удивительного путешествия.

– Не кидайте брови на лоб, молодой человек! Это магия, – сказал Мастер гном, словно это всё объясняло. – А вам пора бросить курить, а то не добежите до своей любви.

– А далеко ещё? – сдавленно спросил Сашка, прислушиваясь к звукам, доносящимся сверху.

– Уже, – ответил гном и внезапно остановился.

Сашка глянул туда, где стоял Шпакенштирст, и обомлел.

В золотом гробу, прислонённом к стене, стояла высохшая мумия. Её глазницы ввалились внутрь, жёлтая кожа пожухлым пергаментом обтягивала острые скулы и челюсти, словно раскрытые в последнем крике. Потускневшее платье ещё несло отпечаток роскоши, но больше всего бросались в глаза пышные волосы, обрамляющие смертельный оскал: они совершенно не изменились. Страшный истукан замер, прижав костлявые руки к груди, словно держался из последних сил, так и не отдав никому своё сердце.

Сашка содрогнулся: это была Ариэль.

***

– Ну идите уже, шо ви мне сердце рвете! – гном попятился, уступая Сашке место перед гробом.

– А что я должен делать? – шёпотом спросил Сашка, боясь, что мумия его услышит и накостыляет за незнание основ реанимации.

– Тут я вам не советчик, – ответил гном и отвернулся. – Делайте что-нибудь: у нас осталось не так много времени. Если оно вообще осталось…

Сашка шагнул к мумии и осторожно прикоснулся пальцем к впалой щеке. Кожа была сухой и холодной на ощупь. Тысячи мыслей пронеслись в Сашкиной голове и отчаяние наполнило его душу: он не знал, что от него требуется. Или знал?

Решившись, Сашка откашлялся и, зажмурившись, прикоснулся губами к развороченному оскалу. Пахнуло сандаловым маслом, и Сашка торопливо прервал свой шершавый поцелуй. Он отпрянул от мумии и тревожно посмотрел в её мёртвые глазницы. Ничего не произошло. Совсем.

Сашка заскулил. Он вдруг вспомнил, как они ласкались на сеновале в деревне, и Ариэль пахла не сандалом, как сейчас, а свежескошенным сеном и утренней зарёй. Её поцелуи были такими сладкими, такими чувственными… Тоска накрыла его, щемящей болью отозвавшись где-то в груди, Сашка наклонился и обнял сухое воплощение его потерянного счастья.

– Принцесса моя, – прошептал он бескровными губами и припал к ней настоящим поцелуем, полным нежности и любви.

Прошла целая минута вечности. Сашка не отрывался от Ариэль, витая в своём мире грёз, то ли пытаясь оживить любимую, то ли прощаясь с ней навсегда. И не замечал, как стали наполняться жизнью её чресла, как возвращалась плоть, как розовела кожа, как дрогнула и задышала грудь, как забилось её горячее сердце.

– Любимый мой, – прошептала Ариэль, на мгновение оторвавшись от его губ. – Я знала, что ты найдёшь меня! – и ответила на поцелуй.

Сашка, онемевший от счастья, не выпускал из рук любимую, словно боясь, что она пропадёт, растает в сумрачном подвале чародея.

– Я не сильно умею сказать, но хочу, – проговорил гном. – Ви таки молодцы! Но не пора ли таки нам убраться отсюда подобру-поздорову?

Сашка не помнил, как они дошли до чародея: он не спускал влюблённых глаз со своей счастливой жены, держа её за руку…

Мэрлин полулежал на паркете в своём парчовом халате, прислонившись к Космодемьяну. Голова Мэрлина свешивалась под неестественным углом, а оборотень окровавленной пастью держал его за горло. Помятая, но гордая эльфийка, сидевшая на кресле, устало подняла голову и посмотрела на Ариэль. Их взгляды встретились.

– Мама! – прошептала Ариэль и бросилась к ней навстречу.

Сашка ошарашенно смотрел, как его жена, легко оттолкнувшись от пола, вспорхнула маленькой прелестницей и завертелась в воздухе с Лемурией в радужном танце. Две пары серебристых крыльев словно звенели в унисон.

– Мама?! – изумился Сашка и сполз по стеночке на пол.

– Таки да, – кивнул гном и достал целлофановый пакет с чековой книжкой. – Лемурия – эльфийская королева, а твоя Ариэль – принцесса эльфийского королевства. Ты разве не знал об этом?

– Таки нет, – в тон ему ответил Сашка и заулыбался. – Значит, я не напрасно называл её принцессой?

– Пока вы тут целуете друг друга в пупок, мне нужно закончить то, для чего, собственно, я тут собрался, – сухо заметил гном и повернулся к оборотню. – Оно ещё живо?

Вместо ответа Мэрлин захрипел и приподнял голову. Взгляд его был подёрнут свинцовой плёнкой.

– Дружище, да не будет тебе в тягость… – сипло сказал Мэрлин, и Космодемьян отпустил его горло.

Чародей сел и потёр шею. Потом посмотрел на окровавленную руку и спокойно вытер её о малиновый халат.

– Вижу, вы забрали Ариэль, – тихо сказал Мэрлин, глядя на счастливого Сашку, у которого на коленях уютно устроились две царственные особы. – Значит, Эльфийское королевство мне теперь не принадлежит.

– Щоб вы так жили, как прибедняетесь! – гном раскрыл чековую. – Скажите, почём стоит Ваш подвал с сокровищами? Мне обещали между здесь полный гешефт.

– Ваши слова, уважаемый, бурлеск чистой воды. Равно как и вы – акциденция древности, – Мэрлин тяжело поднялся на ноги и добавил: – Нет.

– Почему нет, когда да? – Гном сделал знак оборотню, и тот угрожающе зарычал.

– Я недосягаем для ваших дерзновенных аргументов и дедукций, но… – Мэрлин с опаской посмотрел на оборотня и повернулся к гному. – Ох, и плутоват же ты, шельма!

Сашка перестал вслушиваться в бормотание двух магических существ, которые всецело погрузились в цифры и расчёты под неусыпным контролем Космодемьяна. Сашка влюблённо смотрел на двух эльфиек, старую и молодую, которые ворковали между собой на птичьем языке. Он ни черта не понимал. Наконец, все договорённости были достигнуты, и Мэрлин поплёлся вглубь дома восстанавливать своё здоровье и подсчитывать убытки.

Не успел Сашка опомниться, как Ариэль щёлкнула пальцами, и все вмиг очутились на берегу какого-то моря. Ветер пошевелил Сашкины волосы и ему стало… хорошо.

Шпакенштирст уселся прямо на песок и углубился в расчёты, делая пометки в маленьком блокнотике и улыбаясь в усы. Космодемьян уже в образе человеческом приводил в порядок свой смокинг, а Лемурия настороженно смотрела на Сашку.

– Странно, что ты можешь говорить, а твоя мама – нет! – весело сказал Сашка. – Щёлк! И мы на месте, а не тащимся гуртом с неприличной скоростью…

– Мама на пенсии, а я – царствующая принцесса, и у меня есть свои привилегии, – ответила Ариэль, отводя глаза.

– Раз так, принцесса моя, может пойдём уже домой? – сказал Сашка и подмигнул: – Как-нибудь доберёмся с твоей помощью.

Ариэль взглянула на него с такой болью, что у Сашки остановилось сердце.

– Мне нельзя с тобой, любимый, – глаза Ариэль были полны отчаяния и слёз. – Мама не справится с королевством без меня. Меня и так не было больше года, и пора приводить королевство в порядок. Я влюбилась в тебя и сбежала, а теперь… я должна вернуться.

– А… мне с тобой? – упавшим голосом прошептал Сашка.

– Тебе нельзя со мной, – еле слышно ответила Ариэль. – У нас волшебное королевство, а ты – простой смертный… – по её лицу побежали слёзы. – Даже если бы ты смог проникнуть к нам, ты всё равно не стал бы моим мужем: ты не королевской крови…

Сашка замер и посмотрел на Ариэль странным взглядом. Потом вдруг стал вертеться на месте, разбрызгивая песок, летящий из-под ног во все стороны. Вокруг него сгустились тучи, и с ясного неба ударила молния в песочную круговерть.

Когда всё рассеялось, на берегу моря стояло странное существо: приземистый, не больше таксы, дракон с вытянутыми эльфийскими ушами и телом, покрытым волчьей шерстью. Расправив кожистые крылья и помахав ими в воздухе, Сашка повернул к Ариэль изумлённое человеческое лицо.

– Охереть не встать, – сказала Лемурия, и Сашка понял её с полуслова.

– Его-таки покусали все, кому не лень, – гном оторвался от расчётов и посмотрел на остолбеневших эльфиек. – Теперь это такой суржик, что ему прямая дорога в ваше волшебное королевство.

– Любимый! – завизжала Ариэль и бросилась на шею волосатому мутанту. – Мой ласковый и нежный зверь, – проворковала она и звонко чмокнула Сашку в губы, – у тебя теперь королевская кровь, значит…

– Ничего это не значит, – с болью в сердце перебила Лемурия свою дочь. – Разве ты забыла, что, помимо королевской крови, принц должен быть богат? А чем богат твой Сашка? Сардинами в томате?

Ариэль отпустила любимого и с тоской посмотрела на мать.

– Погодите! – Сашка так разволновался, что не знал, к кому обращаться. – Я люблю тебя, принцесса! Лемурия, я люблю её, слышите?! Я заработаю! Я… я… возьму ипотеку!

– Богатство должно быть не социалистическим, а волшебным, – грустно ответила Лемурия. – Вот если бы ты укусил какого-нибудь…

Ни слова не говоря, гном вскочил на ноги и быстро побежал, как подорванный, по берегу неизвестного моря.

Первой зашлась от хохота Ариэль. Космодемьян тоже повалился на песок, давясь от смеха и не обращая внимания на только что вычищенный смокинг. Лемурия, рискуя поломать свои крылья, каталась по песку, икая и захлёбываясь.

Сашка прищурился, определил направление и, взяв поправку на ветер, побежал в сторону улепётывающего Шпакенштирста. Набрав скорость, он легко оттолкнулся от земли и заработал крыльями, летя навстречу новой волшебной жизни, надежде и любви.

Хроники Харона. Аттракцион

Буханкин больше всего на свете любил ужасы и женщин. И если с ужасами в его жизни было все в порядке – чего только стоило имя Марлен, которым нарекли его идеологически выдержанные родители – то с женщинами творилось форменное безобразие: их не было. Не то чтобы вообще, но они как-то не забредали в Марленову жизнь, предпочитая пастись где-то на окраине, за пределами его холостяцкой квартиры. Поэтому рассказать о яркой жизни отечественного архивариуса было некому.

Все свободное время Буханкин проводил за телевизором, компьютерными играми и книгами. Они заменяли ему жизнь, секс и давали пищу для ума. Ему с детства нравились кошмары: будь то фильм ужасов, готический роман или какой-нибудь хоррор-квест. Они заставляли его сердце сжиматься, и он на время забывал о своей скучной и никому не нужной жизни. Да и кому нужен сорокалетний мужчина, давно не подающий надежды и пальто женщинам, по причине их полного отсутствия?

Когда дома становилось тоскливо, Марлен выползал из своей берлоги и шёл в Луна-парк, который гостил в городе бог знает сколько времени. Разукрашенные вагончики были видны из кухонного окна его квартиры. Обычно Буханкин покупал билет на аттракцион «поезд ужасов», на котором давно уже не было страшно. Марлен с интересом наблюдал за реакцией публики, особенно девушек. Некоторые визжали от страха при виде, например, скелета с косой, у которого вместо позвоночника торчал черенок лопаты и к нему скотчем был примотан череп из папье-маше.