Кто создает мечты

– Хорошая идея, – поддержал Денис, – из-за бесконечной учебы перед выпускными мы давно никуда вместе не выбирались. Можно хлеб поджарить на огне и с берега половить, у меня даже с собой леска с крючками.

– Ребята, а можно с вами? – От стайки девушек отделилась Людмила, она давно симпатизировала Аркадию, пару раз ходила с ним в кино.

– Вообще-то, у нас своя мужская компания, – решил поспорить Геннадий, но физиономия Аркадия подсказывала, следует пригласить одноклассницу. – Так и быть, пойдешь с нами, если никто не против.

Вчетвером, они даже не пошли домой переодеваться на импровизированный пикник, по дороге купили хлеба и лимонад, дотащились до дикого пляжа и быстро нашли свое место, где среди огромных валунов можно было укрыться от ветра и разжечь костер. Пока Генка собирал сухие ветки кустарника, выброшенные волнами на берег, Денис с Аркадием ловили снетков, Люда гуляла по берегу, наблюдая за друзьями.

– Хватит ловить, – Гена позвал всех погреться у огня, – что-то ветер усиливается, давайте спрячемся в нашей пещере и поедим.

– Я уже проголодалась, мальчики. – Люда юркнула между валунов и присела на камень, стала наблюдать, как подоспевшие Денис с Аркадием стали нанизывать по нескольку рыбок на прутики и запекать на огне.

Раздав неприхотливое угощение, откупорив лимонад и наломав ломтей хлеба, друзья набросились на еду. Костер одаривал их приятным теплом, а ветер, проникающий между камнями, лишь играл с пламенем. Никто из четверых не произнес за четверть часа ни одного слова, Геннадий поднялся на миг и подбросил в огонь дрова, потом засопел, собираясь что-то сказать.

– Странное у нас государство, – выдал Генка, – мой отец пятнадцать лет вкалывал, пока квартиру дали, мы наконец-то съехали от бабки. – Даже если бы можно было купить в нашей стране квартиру, то мои родители не смогли за нее заплатить.

– Что ты жалуешься, – поморщился от дыма Денис, от сдачи летом сарая, твоя бабка купила москвич, на чем твой отец ездит.

– В нашей стране труд оценивается плохо, платят мало. – Сердито высказал свое мнение Геннадий. Как прожить на двести рублей, я, например, хочу американские джинсы, немецкие кроссовки и японскую магнитолу.

– Ты рассуждаешь по-мещански! – Вступился Денис.  – Так ведь, Люда?

– Не спорьте, мальчики, – заволновалась подружка.

– Я не хочу жить, как твой отец, Диня, – распалился Гена, – Иван Фомич даже дома ходит в старой милицейской форме.

– Это потому, что отец на полном государственном обеспечении. – Денис не рассердился на слова друга.

– Лично мне нужна полная свобода и в экономическом и бытовом смысле. – Геннадий посмотрел на молчащего Аркадия. – У тебя какое мнение, Арик?

– Свободен или нет человек в своих поступках зависит от своего душевного настроя или внутреннего Мироустройства. – Философски изрек Аркадий. – Даже в рабовладельческом строе жили простые люди, остававшиеся свободными, невзирая на свое окружение. Вспомните, мы читали книгу про римского гладиатора, он был рабом, но сражался за свою свободу.

– Я не хочу с кем-либо сражаться! – Выкрикнул Денис. – Я что- революционер? Сразу сцапают такие стражники, как отец Дениса, и за решетку. У твоего отца все есть, но разве он с кем-то борется?

– Мне не нравятся такие слова, будто ты не комсомолец. – Решил урезонить друга Денис. – Нужно работать, чтобы жизнь стала лучше, а для этого нужна профессия. Я после получения аттестата поеду в школу милиции, как мой отец.

– Не переживай, Генка, – попробовал разрядить обстановку Аркадий и передвинулся к нему ближе. – Будут у тебя джинсы и кроссовки, я скажу отцу. Давай со мной поступать на экономический факультет нашего краснодарского университета?

– Хорошо! – Засопел порозовевший Геннадий, то ли он согласился поступать на экономфак, то ли обрадовался скорому исполнению желаний.

Неожиданно он яростно захлопал по своим коленям, друзья удивленно уставились на него. Возбужденный Генка предложил Денису и Аркадию поклясться в вечной дружбе и взаимопомощи. Арик не стал возражать, Людмила с испугом взирала на одноклассников, приложила пальцы ко рту, когда Генка вытащил из кармана перочинный нож.

– Я не хочу резать руки! – Недовольно заворчал Денис и даже спрятал их за спину.

– Недавно я прочитала французский роман восемнадцатого века. – Решила рассказать Люда. – Дворянские девушки и парни посылали в письмах локон своих волос это использовалось не только, как знак любви, но и подтверждения своего уважения и чести к адресату.

– Хорошая идея, – смог выговорить Денис, – на такое я согласен.

– Будем использовать этот старинный французский обряд. – Обрадовался Геннадий. – Арик, ты поддерживаешь идею Людмилы?

После того, как Аркадий согласно кивнул, Генка полез в свой портфель, что откинул в сторону еще когда компания заявилась на дикий пляж. Он вытащил три пластиковых футляра с отснятыми слайдами, вытряхнул катушки с пленками. На каждом футляре острием складного ножа, вытащенного из кармана, старательно нацарапал имя, хотел было взять из протянутой руки девушки маленькие маникюрные ножницы, но предложил ей срезать у каждого прядь волос. Люда бережно выполнила возложенную на нее миссию, а Генка упаковал волосы и сообщил, что берет на себя ответственность сохранения символов их дружбы.

Костер медленно догорал, дров, чтобы поддержать его, не осталось, друзья, переживая друг за друга, стали спорить о своей будущей жизни, но никто не мог даже предположить, как сложится их судьба. Вместе с погасшим огнем закончился запал к спору, Денис встал первым и принялся затаптывать угли, следом остальные поднялись и вышли на усиливающийся ветер, бросавший волны далеко на песок. Спонтанный пикник завершился, а вместе с ним закрылась последняя страница первого этапа жизни, называемого детством.

***

Адвокаты активно включаются в расследование дела Черниковой и узнают о ее помещение в больницу после избиения сокамерниками. 

Из здания следственного комитета выпорхнула молодая женщина в темно-бежевом брючном костюме, подошла к белоснежный Тойоте, встряхнула каштановыми волосами, разблокировала дверь автомобиля, заняла водительское кресло и разместила свой портфель позади себя. Откинувшись на спинку кресла, она о чем-то задумалась, порученное ей дело было завершено лишь частично. Произошедшее с дочерью босса, немного опечалило ее, хотя, как профессионал, должна относиться ко всем проблемам клиентов с холодным рассудком. Девушка вырулила на дорогу, свернула на широкий бульвар, где ее уже поджидал респектабельно одетый молодой человек, нырнувший в салон рядом с водителем.

– Привет, Олежка, неужели уже соскучился? – Задорно рассмеялась женщина, страстно поцеловав парня в губы.

– Маша, удалось встретиться со следователем? – Спросил Павловский, проверив не осталось ли на лице следов помады.

– Аудиенция состоялась, предоставила наши документы, договор и прочее. – Принялась объяснять Мария. – Следователь Лавренцов заявил, что дело завершено и находится на рассмотрении в суде.

– Насколько мне известно, из-за большого резонанса в общественной среде и отсутствия прямых доказательств суд передал дело Черниковой на доследование. – Олег ругнулся, замер на несколько секунд. – Скоро у нас появятся неоспоримые факты невиновности Черниковой.

– Следователь сразу принял линию по затягиванию дела, но я со всеми вопросами разберусь. – Пообещала Мария. – Есть печальная новость, Олег.

– Что еще произошло? – Насторожился Павловский.

– Нашу подопечную сильно избили сокамерницы, из-за тяжелого состояния ее перевели в городскую больницу. – Расстроенно сообщила Мария.

– Насколько тяжелое состояние Ольги? – Голос Олега прозвучал спокойно.

– Мне неизвестно, – Мария самодовольно хмыкнула, – ради пропуска в палату Черниковой, она же под наблюдением, мне пришлось нажать на этого Лавренцова и указать на нарушение УПК, следователь поплыл, а я, получив разрешение, еду в горбольницу.

Павловский обнял девушку на прощание и попросил ее незамедлительно связаться с ним после разговора с лечащим врачом и нажал на клавишу отбоя. Мария высадила Олега возле какого-то бизнес-центр и собиралась уехать с парковки, но увидела возле ее двери стоит мужчина средних лет, постукивающий пальцами по стеклу. Не раздумывая, адвокатесса опустила стекло и вопросительно взглянула на мужчину.

– Уважаемая, насколько я понимаю, вы адвокат? – Спросил мужчина.

– Да, вы правы, – согласилась Мария, – но я не беру новых дел.

– Вы меня неправильно поняли, я работодатель Ольги Черниковой. – Мужчина замолчал, собираясь с мыслями. – Меня зовут Владимир Петрович Семченко, возглавляю архитектурное бюро «Золотая капитель». Просил у следователя Лавренцова свидание с Ольгой, но тот категорически отказывает без причины.

– Садитесь в машину, Владимир Петрович. – Предложила Мария, вытащила из кармашка портфеля визитную карточку, убрала его за свое кресло, подождала, когда Семченко устроится рядом. – Черникову избили, и я сейчас еду в горбольницу.

– Могу ли я просить вас, Мария, взять меня с собой? – Попросил архитектор.

– Хорошо, ваше присутствие способствует установлению контакта с моей клиенткой. – Адвокат вывела автомобиль на проезжую часть и влилась в поток.

Чтобы предвосхитить вопросы работодателя Черниковой, женщина кратко сообщила, что только двадцать минут назад узнала от следователя про избиение клиентки и про ее состояние здоровья ничего не знает. Семченко всем своим видом горел желанием рассказать некоторые известия, способные доказать невиновность. Оказывается, он уже второй раз обращается к следователю по одному и тому же вопросу. Возле кабинета следователя несколько дней назад он столкнулся с парнем, оказавшимся Николаем Завьяловым, женихом Ольги.

Это было уже известно Марии, но она, управляя автомобилем, терпеливо слушала своего нового знакомого. Завершив начальную часть своей истории, Семченко перешел к основной части рассказа, вспомнил о своем обеде накануне объединения его фирмы с крупным девелопером Он пояснил свои слова произведенным анализом газетной статьи и некоторых фактов известных только ему.

– Я случайно подслушал разговор Николая с одним влиятельным человеком, работающим на вора в законе Стилета по видеосвязи, когда обедал в кафе рядом с офисом. – Владимир Петрович воспринял тогда разговор, как обсуждение киносценария или театральной постановки. – Речь шла о желании отца Николая женить его на дочери какого-то Аркадия, намного позже я понял, говорили об олигархе Клеонском, умершем в Израиле.

– Какие-то подробности еще можете сообщить, Владимир Петрович? – Адвокат посчитала настоящей находкой встречу с Семченко.

– Когда я прочитал статью нашего местного бюро журналистских расследований, то смог сопоставить А и Б. – Архитектор вспомнил, рассуждения журналистов о стремлении уголовного авторитета захватить ряд компаний Клеонского. – Возможно Стилет выбрал Ольгу Денисовну, как жертву, способную как-то повлиять на захват банка, являющегося ключевым в империи известного бизнесмена.

Мария сразу же оценила мысль Семченко, после женитьбы Николая юристы, работающие на уголовную группировку, могли бы объявить Ольгу недееспособной. Адвокат пресекла некоторые сомнения Владимира Петровича и настояла на том, что Черникова должна знать правду о своем женихе. После захвата корпоративного репозитория банка враги приберут в свои руки все нити управления империей Клеонского. Следовало бы срочно рассказать обо всем Павловскому, так как он старший в их группе, но решила потерпеть, сворачивая во двор клиники.

Мария перед тем, как найти лечащего врача, вместе с владельцем архитектурного бюро направилась к палате Черниковой, предъявила охране разрешение, выданное следователем, и позволила Семченко без ее присутствия пообщаться с Ольгой. Владимир Петрович застыл в двух шагах от кровати, залитой слабым светом, проникающим через оконные полупрозрачные жалюзи, из-за этого ему показалось лицо Ольги мертвенно бледным. Семченко хотел вскрикнуть, позвать доктора, но успокоился из-за легкого подъема одеяла в такт дыхания пациентки.

– Владимир Петрович, вы пришли? – Черникова открыла глаза и смогла слабо прошептать.

– Как ты чувствуешь себя, девочка? – Осторожно спросил архитектор.

– Тяжело дышать? – По неподвижному лицу девушки, словно гипсовой маске, скользнули слезы. – Я, я – не виновата.

– Знаю, это я должен просить у тебя прощение, что не поверил сразу. – Попробовал объясниться Семченко. – Я пришел, чтобы рассказать о Николае Завьялове. – Архитектор уселся на стул рядом с кроватью.

– Что с Колей? – Голос Ольги затрепетал, она попыталась приподнять голову. – Коленька меня очень любит, он на суде предложил расписаться, но пока я в больнице это сделать невозможно.

– Бедная Оленька! – Владимир Петрович потер подбородок от переживаний. – Накануне объединения архитектурного бюро я отравился в кафе, где случайно подслушал часть разговора и только через несколько недель смог осознать, о чем была речь.

– Что вы хотите сообщить? – Беспомощно пробормотала девушка.

– Отцом Николая является Пищальников – злейший враг Клеонского. – Попытался объяснить Семченко. – Из-за наследства ты стала всего лишь инструментом в руках Пищальникова, как только он сможет женить на тебе своего сына, ты станешь жертвой, ради захвата активов умершего олигарха, отец Николая пойдет на любую жестокость.

Ольга широко распахнула глаза, ловя каждое слово Владимира Петровича, сначала она не хотела верить в услышанное. Семченко подробно пересказал подслушанное общение Николая со своим отцом, излагал факты из газетной статьи журналистского расследования. Черникова не могла поверить в услышанное, но внутренне осознавала, все встречи с Завьяловым, его признание в вечной любви оказалось фальшью.

Адвокат распахнула дверь в ординаторскую, оказавшейся пустой, но сердитый женский голос, заставил ее обернуться. Мария показала удостоверение медсестре, та заметила, что все врачи в данный момент на обходе, пришлось направиться к главврачу. Главный врач городской больницы, высокий седой мужчина с осунувшимся лицом от бесконечных хлопот, поправил на кармане бейджик, где адвокат прочитала Скороходов Борис Лазаревич, согласился на разговор, убрал со стола бумаги отчета, над чем только что работал.

– Я не хочу вдаваться в проблемы юриспруденции, – начал главврач, – пусть с вопросами виновности или невиновности разбирается суд.

– Меня в настоящий момент беспокоит только состояние здоровья Черниковой. – Объяснила свою позицию Мария.

– Хорошо, наши интересы совпадают. – Тепло откликнулся главный врач городской больницы, он потянулся к ноутбуку и бегло защелкал клавишами. – Ольга Денисовна была доставлена в мою клинику после избиения из следственного изолятора с сильной болью в груди, локализации ушиба в области сердца с иррадированием в спину.

– Какие последствия могут быть после удара в сердце? – Без волнения продолжила расспросы Мария.

– К счастью, повреждений клапанов сердца не обнаружено, поэтому хирургических манипуляций не требуется. – Скороходов охотно включился в беседу. – Я провел расширенный консилиум с заведующим кардиоотделением и лечащим врачом, в настоящий момент клиническая картина складывается с положительной динамикой, боли за грудиной купированы анальгетиками, перебои в работе сердца не наблюдаются, хотя проводимые объективные исследования определяют тахикардию.

– Серьезных патологий после ушиба сердца нет? – Потребовала уточнений адвокат.

– Постепенно все приходит в норму. – Борис Лазаревич с прищуром посмотрел на посетительницу, отвлекаясь от компьютера. – После подобных трав могут появляться шумы в сердце, что ведет к развитию сердечной недостаточности, поэтому я настоятельно просил лечащего врача обратить внимание в течении первых дней лечения на проявление гипотензии со снижением систолического давления.

Скороходов еще на протяжении десяти минут подробно рассказывал Марии о назначениях и особенностях консервативного лечения. Когда адвокат засобиралась покинуть кабинет главврача, Борис Лазаревич, прощаясь, протянул визитную карточку. Адвокат поднялась в кардиологическое отделение, чтобы уладить некие формальности с Черниковой.

Владимир Петрович поднялся со стула, когда ему показалось, что Ольга уснула, но она попросила его побыть еще немного. Дыхание ее было прерывистым, накопив сил девушка решительно потребовала листок бумаги. Семченко вытащил из внутреннего кармана записную книжку, раскрыл на чистом развороте, подал с ручкой. Ольга долго, минут десять пыталась написать записку Николаю. Архитектор забрал из ослабевших рук Черниковой записную книжку и вырвал страницу.

В палату проскользнула адвокат, Семченко, не прощаясь, решил выйти в коридор, где Завьялов предпринимал попытки прорваться через пост охраны. Парень, взбешенный неуступчивостью полицейского, не желающего выслушивать доводы, ради чего ему необходимо попасть в охраняемую палату, прошел до секции металлических стульев и сел сжимая кулаки.

– Молодой человек, – обратился к возбужденному парню Семченко, – вы – Николай Завьялов?

– Да! – Зло обронил парень, удивленный, что вопрос, заданный мужчиной не похожим на ментов, прозвучал, как утверждение.

– Ольга, просила передать вам. – Семченко протянул Николаю записку, взглянул с ожесточением на него и направился по коридору в сторону лестницы.

– Что это? – Удивился Николай свернутому листочку, вырванному из записной книжки, когда ответа не последовало, сжал его в ладони.

Что-то останавливало Завьялова развернуть записку, он опасался сорвать задание, что с такой тщательностью было спланировано его отцом. Николай разжал кулак, осторожно расправил на ладони записку, читая, ощутил, словно разговаривает Ольгой.

– Я так любила тебя, отвергала все сомнения, пытаясь видеть в тебе лучшее. Все оказалось постановкой, игрой моими чувствами, где жестокий режиссер, твой отец, желал достичь только одного – денег Клеонского. Не желаю тебя видеть. Ольга Черникова. – Еле слышно прошептал строки Завьялов.

Он уже занес ногу, чтобы пнуть по металлическому стулу, но передумал, записку вновь сжал в кулаке и быстрым шагом направился прочь. Выйдя во двор, Николай понял, что дышал через раз, глубоко вдохнул и резко выдохнул, зачем-то прикурил, тут же бросил сигарету вместе с запиской в урну, забираясь в автомобиль, выезжая с больничной парковки заметил возле ворот Саныча.

– Привет, Коля! – Сотрудник службы безопасности компании Пищальникова забрался на сиденье рядом с водителем, демонстрируя пробирку с кровью и пакетик с со светлой прядью волос, вытащенных из кармана. – Ты бы позвонил, обрадовал Геннадия Фомича.

– Я и без твоей подсказки собирался связаться с отцом. – Скорчил гримасу Николай. – Что ты мне под нос разную гадость подсовываешь?

– Это генный материал твоей подружки Олечки. – Терпеливо пояснил Саныч, поглядывая за движением на дороге.

– Раз ты считаешь, что это может улучшить настроение моего отца, то, хорошо я позвоню сейчас. – Объехав три стоящих возле магазина автомобиля, младший Пищальников остановился и на телефоне выбрал абонента с именем предок.

– Вспомнил об отце? – Пищальников был почему-то весел. – Чем решил меня удручить?

– Отец, меня постоянно удивляла твоя способность разговаривать вопросами. – Злость куда-то испарилась, Николай занялся, не зная, как рассказать о крушении планов.

– Давай, Коля выкладывай, чем меня решил огорчить. – После короткой паузы, потребовал Геннадий Фомич.

– Я иногда думаю, что ты, отец, провидец или не веришь в меня. – Голос Николая прозвучал блекло.

– Прости, сын, но второе твое предположение более вероятно. – Радушное настроение не покидало Пищальникова. – Попробуй огорчить меня.

– Я попытался прорваться к Ольге в больницу, куда ее перевели после драки в камере изолятора. – Николай чувствовал, эти подробности Геннадию Фомичу не нужны. – Мне передали ее записку, Ольга видеть меня не хочет, так что у меня не получится жениться на дочери Клеонского.

– Я давно уже понял, надо полагаться только на себя. – Тяжело вздохнул Пищальников. – Планировать надо так, чтобы от участников не зависело исполнение отдельных этапов.

Когда я десять минут отъезжал от больницы ко мне в машину подсел Саныч.

Мне до него дела нет! – Вспыхнул Геннадий Фомич.

Зря ты так про Саныча! – Рассмеялся Николай. – Он для тебя зачем-то раздобыл кровь и прядь волос Черниковой. Говорит, получилось добыть этот генный материал, когда еще Ольга в отключке была. – Николаю было любопытно для чего это нужно отцу, но спрашивать не хотелось.

Ай-да, Саныч, – обрадовался Пищальников старший, – вот же пройдоха. Передай его ждет большое вознаграждение.

– Что мне с этими материалами делать, отец? – Голос Завьялова прозвучал просительно. – Могу домой возвращаться, меня от этого городишки тошнит.

– Давно уже чувствую, Коля, тебе надоело изображать провинциального жителя. – Геннадий Фомич хохотнул. – Поезжай сегодня в Старогорск и ближайшим рейсом вылетай в столицу, главное не забудь для меня подарок Саныча. – Пищальников рассмеялся и перед тем, как оборвать разговор, сообщил. Скоро у тебя будет новая невеста.

Пищальников не собирался посвящать сына в свой новый план, как он отыскал девушку, чем-то похожую на Ольгу Черникову. Хотя новая кандидатура в жены для Николая не является носителем генома Клеонского, но у Геннадия Фомича есть способ доказать родство с умершим Аркадием Георгиевичем. Выслушав отца, Завьялов не рассердился на смех и со скукой мысленно планировал, где развлечься и как провести ближайшие дни.

***

Бирсен со своими матросам совершает пиратское нападение на прибрежное поселение латинян. 

Бирсен стоял на капитанском мостике своего флагманского корабля в ожидании капитанов двух судов из своей маленькой, но грозной эскадры, размышляя, прильнул к окуляру подзорной трубы, обозревая далекие очертания вражеского берега. Армада Османского флота на протяжении несколько столетий не могла захватить остров, а что может сделать он с небольшим количеством людей.

– Хорошо, что вы быстро прибыли ко мне. – Прокричал Бирсен, отбрасывая сомнения, поднимающимся капитанам.

– Твой план я по-прежнему считаю рискованным, – осторожно вымолвил Серкан, – но подчиняюсь твоей воле.

– Мы не будем захватывать Керкиру! – Бирсен свирепо посматривал на капитанов. – Нам необходимо разделиться, пока одни будут наносить удары по крепости, другие смогут высадиться на незащищенный берег, где расположено богатое население.

– Наши корабли обладают дальнобойными пушками, но несокрушимые крепостные стены выдержат длительную осаду. – Серкан попытался вставить свои доводы, чтобы заронить сомнение в успешность атаки. – В течении часа, а может быстрее гарнизон из крепости доберется до селения.

– Венецианцы слишком беспечны, уверовали в неприступность острова, богатые вельможи поселились рядом со старой крепостью, построили виллы на побережье бухты Хивия. – Повелитель сделал несколько шагов по палубе, вернулся, указав рукой на второго капитана. – Почему ты, Фидан, все время молчишь?

– Я полностью разделяю ваше мнение, эфенди. – Фидан замолчал, стоит ли ему говорить задуманное. – Бирсен, прошло уже много времени, но с планами, ударить по венецианской гордыне, я приходил уже к вам. Как только заметим движение из крепости, то тебе, Серкан, придется перенаправить свою артиллерию на склон.

– Твои идеи, Фидан, пришлось переосмыслить из-за очевидности бессмысленной жертвы нашими людьми. – Возможно кто-то не вернется с этого опасного и рискованного нападения, но все мы правоверные воины нашего султана готовы пойти на смерть во имя Аллаха.

Капитаны ловили каждое слово Бирсена, за холодным блеском глаз стояло крепкое убеждение в положительном исходе задуманного в сочетании с несгибаемой волей. После длительной паузы он продолжил излагать свой план операции по нападению на поселение острова.

Когда начало темнеть Бирсен отдал приказ сниматься с якорей и направить суда в пролив. Он молил бога способствовать в обеспечении скрытности, его молитвы были услышаны, небо, светящееся мириадами звезд стало затягиваться облаками. Сгущающаяся тьма постепенно скрыла яркое ночное небесное светило – луну.

Все огни были погашены, лоцман хорошо знал местные воды, но глубины все же промеривались, чтобы провести корабли подальше от берега. Боцманы выкрикивали команды убрать паруса, ход кораблей на короткое время замедлился, матросы вместо обычных бушпритных парусов подняли черные, сливающиеся с темным небом. Многие солдаты из оставшейся на ночь караульной смены спали, укрывшись крепостными стенами от прохладного ветра с моря.

Наблюдатели не могли с высоты центрального бастиона ни различить в темноте неясные очертания кораблей ни расслышать тихих всплесков волн о борта или журчание кильватерных струй. По приказу Бирсена корабли под командованием Фидана и Серкана заняли позиции напротив главной цитадели, а свой фрегат направил к бухте Хивия для высадки десанта, чтобы затем отойти для артобстрела крепости.