скачать книгу бесплатно
– Ну что, сколько у вас? – спросил Бартек, но никто не хотел говорить первым.
Была пятница, уроки кончились, но мы еще не разошлись по домам. Впервые в этом году по-настоящему пригрело солнце, и хотелось посидеть после школы на заборчике, который выкраивал в бетонной пустыни небольшой кусочек земли для жизни старого клена.
– А у тебя сколько? – ответил Ушастый.
Они с Бартеком были Неймарами[4 - Бразильский футболист, считается одним из лучших в мире.] колпортажа. Они отдавали себе отчет, что нет лучшего способа определить, кто больше Неймар, чем сравнить заработки. Отсюда этот интерес.
– Ты первый, – уперся Бартек.
– Почему я? – спросил Ушастый.
– Потому что я нашел работу.
– Ну и что?
– Ну и то.
В конце концов Ушастый сдался и с некоторым волнением сказал:
– Шестьсот пятьдесят четыре злотых и семьдесят два гроша.
– Что?! – закричал Бартек. – Ты из карманных добавил, да?
Ушастый покраснел от гнева.
– Я добавил?! Ничего я не добавлял! Ни гроша! – он ударил себя кулаком в грудь так, что кости затрещали.
– А! – вспомнил Бартек. – Я как-то болел и не раздавал. Тогда сходится. У меня шестьсот сорок восемь. Если бы я тогда пришел, было бы больше.
– С чего ты решил? – заволновался Ушастый.
– Просто. Если добавить…
– Ладно, неважно, – внезапно прервал их Яцек. – Так или иначе, у нас слишком мало денег. Вам хотя бы немного не хватает, а у меня всего триста. Ну, что поделать – я хотел, я пытался, не получилось. Не знаю, как вы, но я сдаюсь. Впрочем, мне кажется, по телеку все равно лучше видно.
Капля оптимизма, заключенная в последней фразе, должна была хоть немного подсластить поражение, однако наоборот добавила ему горечи. Я мог бы, пожалуй, и посочувствовать Святоше, если бы не истратил весь запас жалости на себя. Мои четыреста шесть злотых – это, конечно, чуть больше, чем его три сотни, но все равно мне не хватало так много, что это уже не имело значения. Конечно, я и раньше знал, сколько у меня денег. И то, что я не успею собрать нужную сумму, уже несколько недель было для меня почти очевидным. Только вот для настоящей мечты этого «почти» было достаточно. В этом «почти» заключалась огромная надежда.
– Я тоже отпадаю, – обреченно сказал я, расставшись с последними иллюзиями.
* * *
От остановки до дома мы с Яцеком плелись в полном молчании. Бартек с Ушастым, прежде чем расстаться с нами у метро, продемонстрировали весь свой талант убеждения, тот самый, который, по их словам, помог им в работе с рекламой. Они соблазняли, обольщали, угрожали, стыдили. Будто мы сами не знали, что на финальном матче Лиги чемпионов будет круто. Будто мы сами не понимали, что следующий такой матч пройдет в Варшаве в лучшем случае, когда мы будем на пенсии. Умники. Рассказали бы это моим четырем сотням. Уговорили бы их удвоиться. Интересно, они бы послушались? В конце концов Бартек посоветовал нам в мае внимательнее смотреть матч, потому что они развернут на трибунах плакат «Привет лопухам, которые могли тут быть, но предпочли остаться дома».
На нашей улочке в грязных лужах с тающим снегом отражались веселые облака, в ветвях деревьев птиц накрыло волной весеннего безумия, на грядках за заборами зелень возвращалась к жизни, преувеличенно разрекламированной. У калитки Яцека я сказал «пока», он тоже, и только тогда я с отчаянием произнес:
– Все равно у нас нет никаких шансов выиграть в эту лотерею.
– И что? – спросил Яцек.
– Может, все же запишемся? – размышлял я вслух. – Нас все равно не выберут, так хотя бы Бартек с Ушастым отцепятся.
– А если выберут? – уныло спросил он.
– Да не выберут.
– А если выберут?
– То есть не будем, да? – вздохнул я.
– Пока, – сказал Яцек и исчез за калиткой.
Я услышал, как он что-то буркнул своей собаке, которая радостно облаяла его вместо приветствия.
* * *
Когда осознаешь, что не увидишь своими глазами финал Лиги чемпионов, жизнь теряет смысл. Если раньше любое действие, даже шевеление пальцем, дыхание, пусть и не приближало к цели, но хотя бы заполняло время между текущим моментом и матчем, то теперь и дышать было незачем. Я бессмысленно сидел в комнате, бессмысленно пытался взяться за уроки, бессмысленно мне не хотелось, поэтому я бессмысленно пялился в угол на смятую бумажку, которая, видимо, не долетела до мусорной корзины. И хотя спокойно мог этого не делать, я нагнулся, развернул бумажку – ну почему бы и нет. А! Это та самая Гугл-карта с начерченной на ней линзой и тремя точками – тремя лицеями вокруг «Сковородки». «Лицей Замойского» – вбил я в поисковик, чтобы хоть чем-нибудь себя занять. Я нашел страничку на «Фейсбуке», где были анекдоты, хвалебные посты и объявления – но, в первую очередь, фотографии. Я смотрел одну за другой, погружаясь в прошлое, сквозь слои минувших дней. Экскурсии, конкурсы, представления, выпускные – на каждой фотографии улыбались десятки молодых лиц, а я смотрел им в глаза и искал зеленые, дерзковатые, немного осторожные, а немного игривые. Я спустился на три года вниз и, разочарованный, вернулся на поверхность. Если Рыжая ходит сейчас в этот лицей, нет смысла искать ее в более ранних записях. Впрочем, нет смысла искать вообще, что, конечно, не значит, что есть смысл не искать.
Будто мало мне было печалей, я вспомнил, что нужно отнести подшить брюки. К счастью, недалеко: к бабушке с дедушкой. Мама пожаловалась бабушке, что купила мне слишком длинные, придется возвращать, но бабушка сказала:
– Зачем возвращать? Если Филип занесет, я подошью.
Мне совершенно не хотелось этого делать, но что уж. Дверь открыли дедушка и Чипс. Бабушка копалась в саду. Я положил джинсы в прихожей и собирался сразу же уйти, но, чтобы не выглядело, что я отношусь к бабушке с дедушкой как к ателье, я спросил:
– Как дела, дедуль?
– А, ничего особенного, – сказал он. – Недавно для уверенности я повторил опыт с кормушкой. На этот раз на дубу в углу. Кажется, теперь я знаю, кто самые смелые птицы.
– Да? И кто?
– Чижики. Они прилетают поесть даже на метр над землей.
Чипс решил, что приветствие окончено, и вернулся к своим занятиям в глубине дома, а я раздраженно проворчал:
– Может, они просто самые глупые, а не самые смелые.
– Ты так думаешь? – насупился дедушка. – Может, и так. А у тебя есть идея, как это проверить?
Я глубоко вздохнул и сказал:
– Да какая разница, дедуль?
– Что-то случилось? – спросил он. – Ты какой-то расстроенный.
Я мычал, кривился, отворачивался, но в конце концов все рассказал. О финале, о лотерее, о том, что за листовки плохо платят и вообще жизнь ко мне не очень-то благосклонна. Дедушка предложил мне денег в долг.
– Сколько тебе не хватает? – спросил он.
– Нет, дедуль, ты что, – неуверенно проговорил я. – Ты знаешь, как я от мамы огребу за то, что тебя граблю?
– Так ты меня не грабишь, – обиделся дедушка. – Я тебе одолжу, ты отдашь, когда заработаешь. Когда у вас этот матч? В мае? До мая соберешь.
За одиннадцать недель раздачи листовок я насобирал чуть больше четырехсот злотых. Соответственно, нужно было еще около трехсот. До матча меньше восьми недель, и если мне удастся выдержать прежний темп, то я соберу сколько нужно – даже на хот-дог в перерыве хватит. Только вот еще будут праздники, какая-нибудь поездка, может (тьфу-тьфу), болезнь или другие форс-мажорные обстоятельства – несколько вторников и четвергов могут выпасть из графика. С другой стороны, можно взять сверхурочные. В понедельники прогулять первые два урока английского. Англичанин четко дал понять, что мое присутствие на уроках не так уж и обязательно. Впрочем, все это не имеет особого смысла, у нас все равно нет шансов выиграть в лотерею. Когда я все это обдумал, дедушка достал откуда-то кошелек и снова спросил:
– Сколько?
Я принялся объяснять, что наличных пока не нужно. Достаточно указать в заказе номер карты, и, если повезет в лотерее, деньги автоматически снимутся, а если не повезет, то ничего и не произойдет. Ну, разве что выиграет кто-то из моих друзей, кто меня указал в заявке. Тогда, действительно, мне придется попросить наличные, чтобы отдать другу, а с дедушкой я рассчитаюсь, как он предложил.
– Но глупо все же у вас просить, – подытожил я.
– Ты же отдашь, – продолжал убеждать дедушка.
– Это займет некоторое время.
– Мы как-нибудь разберемся.
И что, нужно было отказываться? Думаю, дедушка мог бы даже расстроиться.
* * *
Увидев меня, Яцек удивился. Я сказал дедушке, что сейчас вернусь, поэтому несся со спринтерской скоростью. Мое учащенное дыхание предвещало что-то невероятно важное.
– Записываемся, – пропыхтел я, сразу переходя к делу. Дедушка пообещал одолжить мне денег. Я отдам, как только заработаю. Ты тоже можешь одолжить. Поговори с предками.
У родителей Яцека точно была такая сумма, а мне было очень важно втянуть его в эту авантюру. Во-первых, подавая две двойных заявки, мы повышали свои шансы в розыгрыше. Во-вторых, если бы Яцек согласился, мне было бы проще убедить самого себя, что я поступаю не безответственно. В конце концов, ему не хватало еще больше, чем мне.
– Нет, я, пожалуй, пас, – скривился Яцек, хотя я услышал в его голосе сомнение.
– Ну давай, будет круто! – давил я.
– Я знаю, но, пожалуй, нет.
– Следующий шанс появится разве что на пенсии.
– Родители не согласятся, – пробормотал он, и я понял, что он на крючке.
– Спроси! – искушал я. – Сложно что ли?
– Нет смысла.
– Попробуй, максимум не согласятся.
Он тяжело вздохнул, бросил на меня такой взгляд, будто я виноват, что он одновременно и хочет, и не хочет.
– Ну хорошо, – махнул он в конце концов рукой. – Подожди немного.
Яцек исчез в глубине дома, я остался на лестнице. Я смотрел на окно кухни, в котором появились близняшки – сестры Яцека. Они плотно прижались к стеклу носами и языками, пытаясь напугать меня страшными рожицами. Я затрясся от ужаса и закрыл лицо руками. Они чуть животики не надорвали от смеха.
Яцек вернулся еще более нахохлившийся, чем уходил. Он определенно не хотел смотреть в мою сторону.
– Они согласились, – кисло сказал он. – Я еще пожалею.
Хотя Яцек очень старался придать себе угрюмый вид, он не мог скрыть блеск глаз, проглядывающий из-за грозовых туч.
Дедушка несколько удивился, что ему придется выложить деньги аж за два билета, но я его быстро успокоил. Во-первых, конечно, шансы на успех в лотерее минимальны, хотя и удваивались благодаря нашей хитрости. Во-вторых, даже если я каким-то чудом выиграю в лотерею, у Яцека будут припасены наличные, которые он тут же принесет, чтобы отдать дедушке. Я же со своей стороны заплатил бы то, что уже заработал, и до мая дедушке пришлось бы ждать только остаток стоимости моего билета. Если Яцек победит и будет платить картой своих родителей, то я отдам ему свои четыре сотни и остальные деньги, которые так любезно предложил мне дедушка, а я потом верну разницу.
– Я ничего не понял, – с улыбкой признался дедушка. – Но самое главное – чтобы ты понимал. Ну что? Идем к компьютеру?
В тот вечер на серверы УЕФА упали, наверное, сотни заявок на билеты Лиги чемпионов. О четырех из них мы точно знаем: от Бартоломея Козловского, который собирался взять с собой Петра Шторца, от Петра Шторца, который собирался взять Бартоломея Козловского, от Филипа Койтыса, который собирался пойти с Яцеком Святеком, и от Яцека Святека, который собирался пойти с Филипом Койтысом.
* * *
Ночью мне звонил Криштиану Роналду. Спрашивал, приду ли я на финал с «Баварией» Мюнхен. Я сказал, что очень хотел бы, но, к сожалению, не могу, потому что мне нужно раздавать флаеры с рекламой нового метода решения уравнений с четырьмя неизвестными, и Роналду должен понимать, какая это ответственность. Футболист умолял, чтобы я все же пришел, потому что без меня на трибуне «Реалу» ни за что не справиться с «Баварией». Я решительно отказался, поэтому он вызвался пойти раздавать листовки вместо меня, только бы я появился на стадионе. В конце концов я поддался на уговоры. Когда я сидел в вип-ложе, а Роналду стоял на «Сковородке», к нему подошла рыжеволосая девушка и спросила, где тот милый юноша, который работает здесь по вторникам и четвергам. «Зачем тебе какой-то юноша, если есть я?» – спросил Роналду, на что девушка смерила его взглядом и ответила: «Потому что у меня высокие требования, господин Роналду».
Глава пятая
Когда в понедельник я пришел в школу, Ушастый и Бартек выглядели не слишком подавленными неудачей с лотереей. Я застал их погруженных в дискуссию о том, у кого мы будем смотреть финал по телевизору. У Ушастого мало места, у Бартека отец фанат, у Яцека нечего пить, кроме колы, – может, у меня?
– Ужасно далеко, – ныл Ушастый.
– Тоже мне далеко! – бесился Бартек. – От метро всего несколько остановок на автобусе. Разве нет, Филип?
– Ну да, десятка полтора-два, – буркнул я.
– Ну и ладно. Приедем пораньше, потом в крайнем случае переночуем у тебя на матрасах, а? Как на Новый год. Святоша рядом живет, он к себе может вернуться. Или останется, если захочет. Что думаешь?
Они ждали ответа, а я прятал глаза. Переминался с ноги на ногу и нервно потирал щеку.
– Только… – промямлил я наконец. – Ну… есть одна маленькая проблема.
Речь шла о мейле, который я утром обнаружил в своей почте.
«Уважаемый болельщик, UEFAChampionsLeague с радостью информирует вас, что в результате лотереи была выбрана ваша заявка».
Я чуть не расцеловал монитор, когда это прочитал. Я показал распечатку ребятам и извиняющимся тоном добавил:
– Кажется, нас со Святошей не будет дома.
Они читали, морща лбы. По-английски, поэтому не до конца были уверены, что все правильно поняли. В конце концов Ушастый выдавил:
– Вы же не собирались подавать заявки.
– Ну да, – сбивчиво объяснялся я. – Немного некрасиво получилось. Но мы решили в последний момент. Было уже слишком поздно, чтобы вам звонить. Мне жаль, ребята, что ваши заявки не выиграли.
Я боялся, что они обидятся. Что будет тяжелый разговор о предательстве и свинстве. Но Бартек лишь помотал головой и горько заявил:
– Дуракам везет.
– О, второй счастливчик идет! – понуро сказал Ушастый. – Смотрите, какой довольный.
