Ангелов не выбирают

АА: Видимо, советское государство тоже оценило важность качества. Но, увы, оно так и не смогло реализовать идеи Ивана Александровича Ильина.

АП: О да! Я не забуду, как году примерно в 90-м, во время строительства дачи, мы, по записи, целый год стояли в очереди за кирпичом первого сорта, а когда нам его привезли, то 20 % рассыпалось на куски при разгрузке. А еще процентов 10 % была полная некондиция. Вот тебе и качество

АА: Да, к сожалению, это так. Что там кирпичи, страна разваливалась на куски.

АП: Хорошо, а что же мы видим здесь и сейчас? От чего в наше время зависит качество нашей жизни? Сколько машин в гараже должно быть у каждого российского гражданина, чтобы он чувствовал себя полноценным членом общества? Что важнее всего для современного человека? Куда идти России и как выбраться из сегодняшнего кризиса? Альберт Александрович Цветков берется ответить на эти и другие вопросы. Слушаем вас, Альберт Александрович.

АА: Уважаемые зрители, моя задача гораздо скромнее. Может, для вас будет некоторым откровением, что вопрос качества жизни так же актуален, как и почти сто лет назад. Не так давно в нашей стране праздновался очередной юбилей со дня рождения известного религиозного философа Ивана Александровича Ильина. Его статья «Качество жизни и духовность», написанная в 1928 году, на одном из учебных сайтов предлагается и сейчас как «Программная статья для современных менеджеров по качеству».

АП: Неужели до сих пор актуальна, Альберт Александрович?

АА: Вопрос не простой. Само понятие «качество жизни» включает в себя определенный набор необходимых параметров и условий жизни людей.

АП: Так вас что-то смущает? Кстати, а что наше государство понимает под этим выражением?

АА: Да, хороший вопрос. По мнению социологов, высокое качество жизни подразумевает достаточную продолжительность здоровой жизни, гарантированный доступ к материальным благам, удовлетворительные социальные отношения, равноправие, благополучие семьи, доступ к знаниям, комфортные условия труда и так далее. Но необходимо не только перечислить критерии качества жизни, но и указать пути возможного их достижения. Как добиться высокого уровня качества жизни? Лучше и больше работать? Да, но если я буду работать в два раза больше, то это может ухудшить мое здоровье, а значит – и мое качество жизни. Чем больше работаешь – тем ниже качество жизни, замкнутый круг. Да и потом, кто и как распределяет плоды затраченного вами труда? Поровну или по труду? Или кто успел – тот и съел? А чье качество жизни важнее: ваше или соседа? Или, так сказать, среднее по больнице?

АП: Ой, ой, ой! Подождите, Альберт Александрович, давайте мы не будем забывать, что наша программа называется «История рядом с нами».

АА: Не будем. Действительно, история человечества нам показывает, что проблеме качества всегда уделялось значительное внимание. Но мне бы хотелось рассмотреть эту проблему с точки зрения «духовность – качество – стандарт».

АП: То есть вы хотите сказать, что качество жизни напрямую связано с нравственностью общества?

АА: Давайте заглянем в историю. По Ивану Ильину духовность – это то, что выделяет человека из царства живого; возможность накопления и хранения Божественного (внечувственного) опыта. В своей лекции «Кризис безбожия» (1935 год) Ильин подчеркивает, что «Бог есть дух и открывается только духовному опыту человека». Чуть позже Ильин дает определение духа (духовности) через качество и совершенство: «Дух есть любовь к качеству и воля к совершенству». Отсюда немедленно следует определение качества: качество – это достижимое на земле совершенство. И еще один важный для практики вывод: качество жизни и качество духовности – векторные величины, указывающие путь к совершенству.

АП: То есть они смотрят в одну сторону, так я понимаю?

АА: При этом мы должны немедленно задать себе вопрос: качество жизни кого мы собираемся рассматривать: всех сразу или отдельного человека?

АП: Я думаю, что в религии всегда обращались к конкретному человеку.

АА: Да, верно. Но тем не менее XIX–XX века прославились неоднократными попытками осчастливить все человечество сразу. Попытка Пол Пота, уничтожившего 25 % населения Камбоджи ради абстрактного «качества жизни всех», была последней в XX веке.

АП: Да-да, я думаю, у всех на памяти кадры массовых репрессий в этой стране.

АА: Итак, рассмотрим становление религиозной стандартизации.

АП: Религиозной чего, простите?

АА: Стандартизации. Человечество, обретя оседлый образ жизни, столкнулось с проблемой экологического кризиса, который удалось преодолеть только религиозным путем. Язычество определило наличие разнообразных духов во всех предметах и с помощью грозного табу запретило человеку все, что не разрешено жрецами, говорящими от имени этих духов.

АП: То есть вот: сруби два дерева, а три – нельзя, духи рассердятся. Две рыбы поймай, а двадцать – нельзя, по той же причине. И будешь делать то, что тебе сказали!

АА: Да. То есть был воплощен принцип: «Запрещено все, что не разрешено». Так возник первый религиозный стандарт. Это способствовало становлению морали экономного расходования ресурсов, повысило степень организации труда, что привело и к повышению его производительности. Но притормозило развитие творческих, исследовательских способностей человека. Так, например, в ремесле это вылилось в запрет на отклонение от образца.

АП: И как же дальше?

АА: А дальше развитие религиозных стандартов пошло по пути расширения творческих возможностей человека. Так во втором тысячелетии до нашей эры возникло однобожие, освободившее человека прежде всего от страха перед количеством богов. По каждому вопросу не надо было теперь обращаться к жрецу.

В I веке до нашей эры была произведена самая крупная реформа в области религиозной стандартизации. Десятью заповедями Моисея принцип «запрещено все, что не разрешено», был заменен на принцип «все разрешено, что не запрещено».

АП: Минуточку. То есть в первом случае ничего было нельзя, пока жрецы не разрешат. Да?

АА: Да.

АП: А во втором – ограничивался только круг неразрешенного. Остальное было можно. Так?

АА: Да, правильно. В этом и есть прогрессивный смысл заповедей Моисея. Тем самым и в религиозной жизни, и в производстве было разрешено «необходимое разнообразие» для оптимизации деятельности человека. А человек увлекся другим. Он начал множить ограничения «подзаконными актами». Так появился Талмуд и талмудисты, берущие на себя обязанности по расшифровке этих новых ограничений.

АП: Небольшая справка: Ветхий Завет содержит более шести сотен религиозных запретов, распространяющихся как на сакральную (священную), так и на секулярную (светскую) область жизни: прием пищи, одежду, сексуальное поведение и так далее.

АА: Кстати, некоторые ограничения сняты личными указаниями Иисуса Христа, провозгласившего, например, что «суббота для человека, а не человек для субботы», и тем освободившего христиан от шаббата. Или что «ничто, извне входящее в человека, не может осквернять его», и тем освободившего христиан от пищевых запретов, например, от запрета есть не кошерную пищу.

АП: Я знаю случай, когда в Израиле провалился проект разведения большой пресноводной креветки: не кошерная.

АА: Но не только некоторые изменения в Ветхий Завет принес Христос 2000 лет назад. Человечеству была предложена новая религия, с совершенно новым подходом к стандартизации. Вместо ограничительной системы стандартов была предложена система с бесконечно удаленной целью недостижимого на земле совершенства. Есть ограничения только с боков, а вверх – бесконечно. В этом суть девяти заповедей Нагорной проповеди Христа с точки зрения теории качества. Новый Завет – Завет совместной работы людей, дающий новый эффект. Что принципиально – впервые появилось понятие «соборности», по сути – предложен новый принцип – принцип «коллективного разума», как модно сейчас говорить.

АП: А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. Как теперь выглядит производственная схема? Какие стандарты мы должны применять? И как?

АА: Образно говоря, легко сломать по отдельному прутику метлу, но метлу в «сборе» – тяжело. То есть у метлы появилось новое качество, не присущее отдельному прутику. Появление Завета «совместной работы людей» привело к дальнейшему росту и укрупнению производственных мощностей и, соответственно, к повышению производительности труда.

АП: Но, извините, где же стремление к «качеству»? Какие конкретно стандарты мы должны использовать, чтобы добиться «русского качества» по Ильину? Ведь Иван Александрович говорил еще в 1928 году: вот оно, мол, грядет!

АА: Мне трудно судить за Ивана Александровича… По моему мнению, сегодня, без обращения к нынешним религиозным стандартам, невозможно достичь экономического процветания. А попросту можно сказать, что вопрос качества – это, прежде всего, вопрос совести. А самый высокий нравственный стандарт, предлагаемый для достижения совершенного качества – это, конечно, любовь.

АП: Я думаю, что Иван Александрович вас бы поддержал.

АА: Да, да, только с верой, надеждой и любовью, только с данной нам мудростью, возможно достичь национального возрождения России. И я в это верю!

АП: Вот так, дорогие наши телезрители. Как видим, без любви ничего не выходит хорошего не только в жизни отдельного человека, но и в экономике целой страны. Позволю себе завершить нашу передачу словами Ивана Ильина: «И ныне верить в русское национальное возрождение – значит верить в грядущую победу качества, в победу верности над предательством, знания над невежеством, труда над хищением, воли над страстностью, верить в победу божественных сил над сатанинскими… Имя этой волевой идеи – РУССКОЕ КАЧЕСТВО!»

Спасибо, Альберт Александрович. Дорогие телезрители, с вами был человек удивительной совести и удивительной эрудиции – Альберт Александрович Цветков, а также ваш покорный слуга – Александр Павлович Романцев. История рядом с нами. До новых встреч!

Маша с интересом досмотрела передачу до конца, даже прокрутила ее несколько раз подряд. Качество духовной жизни… и любовь?

Глава 5

Первые шаги

Постепенно разум АП стал проясняться, точнее, мозг его все больше освобождался от боли. И она стала прятаться, уступая место привычным для здорового человека ощущениям. Он уже отчетливо осознавал, что лежит один в комнате, что по какой-то причине любое движение вызывает боль. И боль бывает разной: острой как нож, глухой и ноющей, дергающей и свербящей или гудящей, как колокол, во всем теле. Он к ней привык и решил, что это обязательное условие любого движения. Как привык видеть около себя девушку с теплыми серыми глазами. АП ждал ее прихода, томился, прислушивался к легким, торопливым шагам, колокольчику ее детского смеха. Других сиделок он просто терпел. Даже никак не мог запомнить их имена, хотя розовощекая Марта, изящная Гретхен и пухлая Кэт несомненно привлекали внимание окружающих. Наконец, он стал приподнимать руку и пользовался этим жестом как сигналом, чтобы выключили экран или свет в комнате. А чаще – то и другое вместе. Скоро пришла нестерпимая череда вопросов. «Кто я? Почему лежу? Почему так больно? Кто эти люди? Зачем эти люди на экране? Кто эта девушка?» И еще и еще… Но сил задавать их не было. А девушка каждый раз просила его: «Скажите па-па, ма-ма, ба-ба», – детский сад какой-то… Стоп! Что такое «детский сад?» Память услужливо выдавала отрывки чего-то знакомого, но непонятно как это связать в одно целое… Очень тяжело, но надо. Надо. Он должен все вспомнить и понять, кто он и что здесь делает. Ее зовут Маша. Сестра… мед. Медсестра.

– Ма-ша! – АП произнес это как «ма-ма».

– Ой, вы запомнили!

– Маша, – АП пошевелил рукой.

– Ага, понятно! – Маша встала и выключила телевизор.

– Маша, – АП опять сделал движение рукой. Маша погасила свет.

Он устал, но был очень доволен собой, так и заснул с полуулыбкой на воспаленных губах.

* * *

– Постепенно мы будем выводить пациента из этого состояния, но пока он еще очень, очень слаб.

Белоснежный халат врача, казалось, поскрипывал от крахмала. Галстук, рубашка, колпак, ботинки – все безукоризненной чистоты. «Чай, Германия», – усмехнулся про себя Георгий и вслух добавил:

– И правильно. Спешка тут не нужна. Лечите сколько надо. Главное – результат. Мы не поскупимся ни средствами, ни временем. – Он обернулся к белесому парню. – Пожалуйста, переведите это как можно точнее герру Хофману. Если нужен еще год – значит, год. Два – значит, два. И все счета отправляйте лично мне. Я прослежу, чтобы клиника не испытывала финансовых затруднений при лечении глубокоуважаемого Александра Павловича. – Георгий обратился к врачу. – Zeit und Marken ist alles gut!

Лицо герра Хофмана, и без того узкое, вытянулось еще больше.

– Не надо… – отчеканил он, – я понимаю по-рюсски.

* * *

Время для АП измерялось только сменой дня и ночи. Но постепенно он начал отмечать и другие перемены. Дождь, утреннее солнце, шум листвы, лай собак все отчетливее проникали в его затуманенное сознание. Его заново учили есть, пить, разговаривать.

– Ну малое дитя, да и только, – всхлипывала жена, ежедневно посещая больного Романцева.

– Алла Борисовна, вам бы радоваться надо, ведь буквально с того света вытащили, в коме столько был, вспомните! – Георгий деликатно подал заплаканной женщине платок.

– Спасибо вам, Георгий, вы так помогли нам, если бы не вы…

– Ну что вы, Александр Палыч – мой друг, а уж потом – компаньон. И мы делаем все возможное, чтобы поскорее вернуть его в строй. Он еще у нас с горных склонов кататься будет!

Женщина печально улыбнулась.

– Да точно я вам говорю, вы же знаете его, он не сдастся ни за что!

– Да-да, конечно, он-то не сдастся. Главное, еще бы нам… выдержать, – всхлипнула в платочек Алла Борисовна. – Вы принесли его новую фонотеку, Георгий?

– Да, передал Маше.

– Кто такая?

– Сиделка.

– A-а… та…

– Вы знаете, доктор Хофман о ней очень высокого мнения. Говорит…

– Да не важно, – отмахнулась Алла Борисовна и машинально поправила точеной рукой высокую прическу. – Бог с ней. Я только не понимаю, зачем мы человеку, который находился в коме, крутили его фильмы? И сейчас… сейчас показываем их тому, кто даже имени своего не помнит!

– Герр Хофман сказал, что это глубинные процессы возвращения к себе. Восстановление памяти. Идентификация, понимаете?

– Ничего я не понимаю, Гоша. Кроме того, что безмерно устала, и у меня даже сил на надежду…

Она отвернулась к окну: у фонтана в коляске спал ее спеленатый бинтами муж, а рядом на скамейке, у куста жасмина, дремала уставшая, серая Маша.

Межглавие

– Я – Рюрик! – Романцев стоял на высоком крыльце деревянного терема. Внизу волновался народ. – И я говорю вам…

Кто-то пытался противиться речи вождя. Рюрик сурово посмотрел на него из-под лохматых бровей, и тот невольно осекся.

– Мы – одного корня, мы – дети Перуна! Желаете нас? – разнесся над головами его могучий глас.

– Желаем! Любо! Правь нами! – раздалось со всех сторон. – И да будет наша земля нарядна и упорядочена!

Рюрик и его дружина поклонились в пояс собранию. И вся площадь заколыхалась. Народ, который в это мгновение прирастал к нему, народ, своенравный и непостоянный, по завещанию Гостосмыслову впервые склонил выю перед Государем.

– И ни один ворог не возьмет эту землю. Вот вам на то мое слово! – молвил он с расстановкой.

Романцев чувствовал, как наполняется силой все его существо. И сила эта ворочалась в нем от бескрайних просторов, от вековых дерев, от студеных морей и окиянов. Подобно тому как скрытые подземные жилы наполняли чаши озер целительной влагой – так и он, могущественный Рюрик, наполнялся силой и пробуждался вместе со всей русской землей! А земля благоухала жасмином и в обмершей вдруг городской тишине где-то близко, совсем рядом, вывел раскатистое коленце маленький серый соловей.

Интервью № 6

Обретение русской истории

Беседа с профессором Сергеем Викторовичем Алексеевым

АП: Сегодня мы зададимся одним из самых обсуждаемых вопросов в древней русской истории. Кто такие были варяги, если они были, и зачем их надо было приглашать? Есть мнение, что, собственно говоря, русское государство уже было задолго до того… И поможет нам в этом разобраться член Императорского Православного Палестинского общества, доктор исторических наук, профессор кафедры истории и исторического архивоведения Московского государственного института культуры, специалист по истории древней Европы и раннему Средневековью – Сергей Викторович Алексеев.

СВ: Здравствуйте, уважаемые телезрители. Действительно, рождение русской государственности – это один из самых спорных и обсуждаемых периодов древней Руси, и здесь сразу надо сделать несколько замечаний. Прежде всего, когда именно возникает государство на Руси. Возникновение государства, исходя из здравого смысла, это не одномоментный факт, а длительный процесс преобразования племенного, первобытного, до-государственного уклада. Если мы посмотрим, когда на Руси появляется писаное право, один из важнейших признаков государства, – то это период с конца X века. Если мы посмотрим, когда Русь выходит на международную арену получать международно-правовое признание, когда появляются первые русские акты – это тоже X век, правда несколько раньше, – международные договора Руси относятся к первой половине X века. Если же мы посмотрим на развитие культуры, на то, что традиционно называется цивилизация: появление городов, письменной культуры, литературы, все это происходит на протяжении X и даже первых десятилетий XI века. Поэтому тот ранний отрезок времени, о котором мы сегодня будем говорить – это еще предгосударственный период. IX век – это время, когда только создавались условия для появления русского государства. В этом отношении Русь подобна другим государствам Северной и Восточной Европы, которые складывались на протяжении IX–XI веков, иногда позднее. Скажем, в скандинавских странах образование государственности вполне завершилось в XII, а местами даже в XIII веке. Некоторые славянские племена так и не сумели создать полностью оформленной государственности, – если говорить о славянах полабского региона, поморского региона. Польское государство складывалось довольно длительное время, и общепольское писаное право появилось вообще только в XIV веке в результате централизации польских княжеств.

АП: То есть то, что государство складывается на протяжении длительного времени, это естественное явление?

СВ: Конечно. Еще один момент, который был долго в центре научных дискуссий и, к сожалению для трезвомыслящих ученых, на него переключается внимание и сейчас, – это даже не само наличие или отсутствие каких-то внешних воздействий на формирование древнерусского государства, сколько пресловутый «норманнский вопрос». Здесь четко надо понимать две вещи и, поняв их, больше к этому не возвращаться. Государство не возникает просто из-за того, что кто-то приплыл из-за моря. Государство не основывается одним человеком, пусть самым выдающимся, чего, кстати, нельзя сказать о полулегендарном основателе древнерусской правящей династии – Рюрике, который, за пределами летописных преданий, фигура совершенно неизвестная. Те, кто считает иначе, независимо от того, выводят ли они нашу государственность от кельтов, германцев, от западных славян (что почему-то вошло у нас в моду) – они, мягко говоря, очень упрощают картину. Это было естественно, когда наши знания были ограничены в XVIII–XIX веках, но все-таки в начале XXI века это уже непростительно. Государство возникает в результате потребности общества, развития общества, по многим причинам, и это не может быть только внешний импульс.

С другой стороны, само по себе наличие внешних импульсов, внешних влияний, присутствие различных этнических групп в нарождающейся государственной элите – в этом опять же нет ничего необычного. Особенно в родоплеменную эпоху, когда этнос хотя и значил многое, но все-таки больше значила именно племенная принадлежность, принадлежность к знатному или незнатному роду. Когда создавалось государство, оно включало в себя те или иные родоплеменные элементы. Это не могло не оказывать своего влияния, тем более на таком «перекрестке» народов, которым была Восточная Европа. Где наряду с основным населением: славянами, финно-уграми, балтами, присутствовали кочевые народы с востока, присутствовали те же скандинавы, искавшие торговых путей на Восток. Были внешние влияния из Византии, отдаленные, – с арабского Востока. Поэтому естественно, что мы встречаем среди древнейших имен русской истории имена и скандинавские, и тюркские, наряду со славянскими. Поэтому не надо отождествлять этническую принадлежность с одной только кровью; этнос, – это язык и самосознание в первую очередь, и уж тем более нельзя однозначно определять этнос тех или иных персонажей по их именам. Даже если мы из преданий можем предполагать, что в жилах человека со скандинавским именем течет скандинавская кровь, то мы не можем знать с уверенностью, на каком языке он говорил и кем себя осознавал.

Кроме того, внешний импульс – достаточно частый факт истории. Так греческая государственность не родилась бы без финикийского влияния и влияния других восточных народов через древний Крит, государство Древнего Рима, его историю невозможно представить без греческих колоний в Италии, германцы обрели свою государственность, завоевав римские земли, приняв христианство и восприняв римское право. Если говорить о славянском мире, то ключевую роль здесь сыграло, с одной стороны, особенно у западных славян, столкновение с государственной машиной франкской империи, от которой так или иначе надо было защищаться, а с другой стороны, для южных и восточных славян, – это выстраивание взаимоотношений с Византией, чтобы говорить с ней на равных. Заключать торговые сделки, политические соглашения и так далее, включая знаменитый путь «из варяг в греки». Таким образом, стремление выстроить общество по образу и подобию того, с кем приходилось общаться, – все это сыграло свою роль в строительстве государства.

АП: Сергей Викторович, скажите, а что из себя представляла ранняя Русь в это время?

СВ: Прежде всего надо сказать, что об этом периоде Древней Руси знания наши ограничены. И в определенном смысле они существуют в трех разных измерениях, которые не вполне пересекаются между собой. Во-первых, кое-что о Древней Руси и восточных славянах мы знаем из иностранных источников IX и более поздних веков. Это греческая, византийская традиция, это арабо-персидские сочинения, это латинские источники. Из них мы узнаем, что в IX веке появился в Восточной Европе народ русь, находящийся в военных и торговых отношениях с соседями, беспокоивший всех набегами, включая Византию. Узнаем кое-что о внутреннем устройстве восточнославянских племенных объединений и руси, названия некоторых восточнославянских племен. То есть имеются общие контуры ситуации, но она нуждается в раскрытии. По большому счету до появления в X веке на киевском престоле Великого князя русского Олега, мы не имеем даже достоверных имен вождей, которые действовали на этом восточноевропейском пространстве. Упоминается в арабском источнике X века царь Дир. Имя, совпадающее с именем одного из легендарных князей, правивших до Олега. Это интересно, но требует доказательств.

Второе измерение – археологическое. Археологические источники – это те, которые пополняются постоянно, расширяя наши знания о Древней Руси. Многие выводы корректируются, например, границы археологических культур, но иногда это большая проблема. Если, скажем, к югу от Оки и верховий Днепра культуры считаются славянскими, то к северу от верхнего Поднепровья, в землях летописных кривичей, летописных словен ильменских, – там, где, к слову, и возникло понятие «русь», – не все ясно. Что там присутствовали древние славяне, в настоящее время никем не отрицается, но кто там еще присутствовал: балты, финно-угры, скандинавы? И каков вклад каждого из них в формирование общего этноса? – Здесь у археологов есть дискуссии. Тем не менее археология обеспечивает нас богатым материалом, который позволяет нам в общих чертах представить структуру расселения, экономический и культурный уровень развития народов, населявших Восточную Европу. Очень ценным источником как раз по формированию системы торговых путей являются уже многочисленные в IX веке, взрывным образом нарастающие в числе, клады восточных монет. Арабский дирхем был основной валютой не только Ближнего Востока, но и Восточной и Северной Европы начиная с IX века. Позволяют археологические данные уточнить процесс складывания первых протогородских поселений и далее городов Древней Руси, а затем и появление ведущих великокняжеских и удельных столиц, включая Киев, Новгород. Из них следует, что в IX веке существовали: так называемое Новгородское или Рюриково городище (самого Новгорода еще не было), Ладога, Ростов, Полоцк, Смоленск, – и другие центры, которые на протяжении IX, первой половины X века появляются не только в летописных преданиях, но и на археологической карте.