Неудачник

– Упырь пришёл за всеми. Убить его, не то он вас всех убьёт.

– Не за всеми. – Возражает ему старик, с которым я разговаривал первым. Сейчас у него в руке опущенный меч.

– Говорил, не по совести меч… – Зло смотрю.

– По совести, коли кару принять.

– Легко отделаться решил? Живи с этим, вот твоя кара. – Оборачиваюсь я очень вовремя.

Чудо несуразное уже стоит с факелом, тычет им в мою сторону. Подхожу и пинаю ногой, не мечом же это бить. Кречич валится спиной в своё жилище и оно мгновенно вспыхивает гигантским костром. Стою, пока не прогорает всё до углей.

Повернувшись к выходу из деревни, вижу стоящего старика с мечом и какую-то женщину, наблюдавших за мной.

– Как зовут меня, знает кто?

– Твоё имя я слышал в княжьем дворе. —Вдалеке, едва держится на ногах, опираясь на меч, Ратмир. – Тебя зовут Эдгар Дарен.

Иду к нему.

– Ты главный тут? – Смотрю, как он мелко кивает. – Мог спасти?

– Обида за отказ глаза застила. Убей. – Еле слышно просит. – Не могу без неё…

Разворачиваюсь и иду к выходу из деревни.

10

– Уже соскучилась? – Заявляюсь по первому мысленному зову.

Рита в отличие от меня не блещет настроением, крутит в руках изящный кинжал.

– Я сначала подумала, что она просто пропахла тобой, но потом поняла, что это не то. – Она зло смотрит на меня. – Знаешь, почему она для тебя такая потрясающая?

С иронией жду продолжения. Наблюдать высокомерную, повёрнутую на собственной независимости сучку чокнутой ревнивицей – ещё тот кайф.

– Её кровь по вкусу очень похожа на твою собственную.

– Догадываюсь. – Улыбаюсь ей предельно нагло, пардон, откровенно.

– Каким образом? Твоя дочь?

– С ума сошла? – С трудом сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться. – Я детей мог стряпать полтора тысячелетия назад. Не находишь, что она слегка молодо выглядит для такого возраста?

– Ладно, я могу понять, у нас с тобой кровь перемешана сотню раз. Она человек. А я почувствовала тебя! Твою, мать, кровь! И что за сделка была с её матерью? Эвтаназия на последней стадии рака мозга?

Качаю головой.

– Её дочь была неизлечимо больна. Лейкемия с рождения. Рак – случайное совпадение, неожиданность для меня, а мамочка убила двух зайцев одним выстрелом.

– Вот оно что. – Рита вытягивает пухлые губки дудочкой. – Наш Эдик не только что рехнулся, а двадцать лет назад. А я всё это время гадала, куда ты тогда запропастился на три года. Слить из себя всю кровь на плазму для незнакомого ребёнка, чтобы выпить одну больную тёлку? Сколько в твоей жизни ещё таких идиотских приступов альтруизма? Что я ещё не знаю о тебе? Может, ты глава Вампхантеров? Или Тёмный магистр собственной персоной?

Она замолкает, глядя на мою скептически улыбающуюся физиономию.

– Сам когда узнал?

– Когда Коста назвал имя.

– Ты реально влюбился в человека?

– Она мне симпатична. Что-то наподобие домашнего питомца.

– Угу. – Хрипит, прочищая горло. – Хомячок.

– А ещё мне интересно, почему она ведёт себя так, словно ритуал уже проведён.

– То есть влюблена по уши. Наваждение?

– Нет, она под таблеткой вела себя также. Ноль критичности и максимальное доверие.

– Тогда у меня только один вариант. – Рита резко швыряет кинжал в дальнюю стену, где висит деревянный щит, глухой звон говорит о попадании. – Твоя плазма сработала, как отложенный ритуал, инициированный вашей встречей.

– И что теперь делать с этим твоим вариантом? Повторный ритуал может дать непредсказуемые последствия.

– Для проверки можно провести ритуал кому-то другому, например, мне. – С ехидной улыбочкой тут же добавляет. – За хорошее поведение буду тебя поощрять вкусненьким.

– Или из принципа выпьешь её в первый день, боясь конкуренции. – Отвечаю в её же тоне. – А кроме того, почему-то думаю, что боль, которую она будет при этом чувствовать, станет для тебя наркотиком. А вот мне это точно испортит аппетит.

– Кстати, что это тебе так быстро настроение подняло?

– Например, то, что человеческая девчонка продержалась против укуса дольше, чем ты, матёрая вампирша. – Сочувственно обнимаю за плечи.

Рита пытается меня достать кулаком в печень и попадает в ловушку – через секунду я прижимаю её спиной к себе с прижатыми вдоль тела руками. Веду губами по её шее.

– Не хочешь ещё разок? Заодно научишься проявлять немного нежности. – Слышу, как она тяжело дышит, и выдвигаю клыки.

– Ты пользуешься своим преимуществом. – Она покорно склоняет на бок голову. – Но мучить себя я не буду.

– Ладно. – Отпускаю её. – От реванша ты сама отказалась.

– Умеешь уговаривать. – Ловит мою руку и тянет к себе. – Только тогда уж в кровати.

Она выдерживает с полминуты, а затем взрывается резким криком, её тело взлетает над кроватью едва ли не мостиком. Через четыре минуты она просит пощады.

– Не могу, – Извивается в спазмах, а из глаз бегут слёзы. – Я сама сейчас развею себя, чтобы этого не чувствовать.

Минут десять она приходит в себя.

– Это стоило попробовать. – С трудом приподнимается. – Один раз. Уйди с моих глаз, изверг.

В холле встречаю Фахима.

– Серия. Снова любитель жира отличился. В этот раз я оказался рядом, сам посмотрел. От одной мысли тошнит.

– А ему нравится. – Смотрю в глаза. – Физиологически это невозможно, так?

– Так. Мы не в состоянии есть просто приготовленное жирное мясо, а тут…

– Сопутствующие странности были?

– Нет, вроде. – Он задумывается. – Земля разве что на бетонном полу. Отпечаток следа на ней.

– Какая?

– Чёрная, жирная, как та, что продаётся для комнатных цветов. Я образцы собрал и Дому отдал на анализ.

Инга, полностью одетая, сидит в кресле, перечитывает дела.

– Скажи, пожалуйста, – огорошиваю, усаживаясь напротив, – что я могу предложить такое, что для тебя абсолютно неприемлемо?

– Не знаю. – Смотрит немного испуганно. – Зачем это тебе? Ты хочешь проверить меня в чём-то?

– Можно и так сказать. – Улыбаюсь. – Хочу узнать, есть ли что-то, за что ты меня можешь послать, развернуться и уйти.

– А потом, услышав самый лёгкий твой запах, прийду к тебе и буду готова на самые невероятные для меня вещи. Я уже поняла, что абсолютно беззащитна перед тобой. – Вздыхает. – И не только перед тобой.

– Кстати, когда Рита с тобой так обошлась, что ты почувствовала?

– Я почувствовала весь спектр эмоций, который описывают потерпевшие при изнасиловании, включая даже стыд за испытанный оргазм.

– Ко мне ты что почувствовала в этот момент? Хоть какой-то негатив?

– Нет. – При взгляде в эти честно-удивлённые глаза так и хочется сделать какую-то гадость.

11

На выезд мы отправляемся втроём. Рита не упускает из виду моё слегка унылое настроение.

– Что-то не так с твоей конфеткой? – Ехидно-заботливо заглядывает в глаза. – Я таки сломала твою игрушку?

– Нет, как раз наоборот, всё слишком прекрасно. – Ухмыляюсь в ответ. – Настолько, что я ищу подвох. И не могу его найти.

– Что именно тебя не устраивает? – Мэрт на секунду отвлекается от дороги. – Недостаточно сладкая?

– Она божественна.

– Глупенькая или скучна в постели?

– Уж точно не глупая. —Хмыкает Рита. – А в постели с Эдом не поскучаешь.

– И что не так?

– Всё так, просто наш Эдди бесится с жиру. – Буквально шипит. – Ему со мной не хватало искренности и нежности, а с этой не хватает перчика, конфликта. Так?

– Фу, не надо про жир. – Плюётся Фахим.

Задумываюсь.

– Не так. Мне не нужна её строптивость, но пугает её отношение.

– Девчонка влюбилась, что не понятно? – Рита оскаливается на меня. – Мне, если хочешь знать, тоже не особо нравилось, когда ты разрешал кому попало присасываться к моей шее.

Смотрю на подругу – она сама не сразу осознаёт, что только что произнесла вслух. Пожимает плечами.

– Поначалу я тупо подставлялась под любую пасть по твоему желанию, а потом больше из боязни тебя расстроить или рассердить, а позже просто назло – раз уж не настолько я тебе нужна, почему я должна отказывать себе в удовольствии. – Она успокаивается и прикрывает свои глазки. – А эта девчонка, не будучи привязанной, сама решила, что хочет быть только твоей. Знаешь, почему тебе прилепили твоё прозвище?

– Как ещё назвать человека с такой карьерой? – Мэрт ржет во весь голос.

– Фигня. Он сам избавился от ненужного ему балласта. – Рита огрызается в его сторону. – Ни один вампир столько раз не проходил мимо своего счастья. Я наслышана о твоих похождениях и моих предшественницах. Половина из них тебя любила без привязки и наваждения. А ты никак не мог им поверить. Или искал что-то особенное? Мэрт, сколько веков ты живёшь?

– Шесть, мэм. – Настроение у чувака потухло.

– Ты когда-нибудь слышал о вампире, пожертвовавшем всю кровь на плазму для больного ребёнка? – Её голос становится ироничным.

– Нет.

– А этот тупой кровосос не может теперь понять, почему этот ребёнок готов ему верить больше, чем самой себе. – Если бы сарказм был жидким, он капал бы из её слегка выдвинувшихся клыков.

– Ого. – Фахим сбавляет скорость и пристально смотрит на меня. – Вся кровь у неё твоя?

– Плазма. – Киваю.

– И эта детка – человек? – Снова киваю.

– Сомневаюсь. – Он снова прибавляет скорость. – Сто процентов – мьют.

– Чего? – В один голос с Ритой восклицаем и смотрим то на Фахима, то друг на друга.

– Мутант. Хотите убедиться – найдите её медицинские записи. Уверен, что их просто не существует с того самого времени. Приехали. – Мэрт останавливается возле большого серого здания.

– Ты подразумеваешь, что она может сама владеть некоторыми техниками вампиров? – Рита расцветает ехидной ухмылочкой. – Буду ржать, если она Эда привязала.

– Мимо. – Разочаровываю её в тот же миг. – Это не у меня нулевая критичность к ней, а наоборот. А меня она начинает бесить своей преданностью и безотказностью.

– Да, да, да. Мы в курсе. – Задирает лапки кверху. —Ты не привязан, ты просто боишься причинить боль доверчивой влюблённой девочке.

– А ты ревнуешь. – Выхожу из машины под ржание Мэрта.

Иду к открытому шлагбауму на въезде в паркинг. В этот раз, похоже, мы приехали раньше полиции.

– Откуда поступил вызов? – Спрашиваю идущую следом за мной начальницу.

– Звонок от одного из местных. Парню не понравился запах, а сам он из ботанов, не боец и не опер.

– Веган? Дай, угадаю. Фадей?

– Угу. Стоило обращать хорошего музыканта, чтобы он стал айтишником и начал жрать одну траву. – Рита вздыхает.

Входя в здание, делаю сильный вдох. Понятно, что насторожило парня. Наше обоняние намного чувствительнее человеческого, но по лицам спутников вижу, что понятно только мне. С первой машиной попадаю впросак, она чиста. Рядом стоит розовый минивэн, всем своим видом кричащий, что он просто не может быть впутан в что-либо тёмное. Нажимаю ручку багажника и она легко открывается.

– Даже не заперто? – Подошедший Мэрт отбрасывает какую-то тряпку, похоже, это был плащ или жакет. – Чёрт. Снова этот жировой извращенец.

– Это не извращенец. – Указываю на ровный надрез на коже. – Явно сделано не из гастрономических пристрастий. Могу даже предположить, что это сделано чем-то вроде переделанного пылесоса, а не хирургическим прибором для липосакции. И явно не челюстями.

– Зачем? – Халим с брезгливой миной отходит от машины.

К нам в это время походит подходит Толя Кульчин, наш приятель из полиции, опер или следователь. С иронией наблюдаю, как он целует мою шефиню в щёчку.

– Ребят, у моего начальства заканчивается терпение. Если вы не поймаете этого мудака, и у меня, и у вас будут проблемы. – Он явно не в восторге от этого разговора. – Когда я говорю "У вас", я имею ввиду всех вампиров. Кто-то сильно давит на моих боссов, чтобы вам перекрыть кислород.

Оставляю Риту общаться с поклонником, а сам выхожу из здания. Смотрю на солнце. Одно из глупейших человеческих заблуждений, что оно нам вредит. Глупое, но не самое опасное из них. Я даже поверю, что придумано оно нами. Уж точно гораздо страшнее другая глупость – то, что мы якобы не можем обходиться без крови. Можем, другое дело, что она для нас сильнейший допинг и афродизиак. Адекватный вампир не пойдёт на преступление, на нарушение Договора. Потому в первую очередь, что есть мы, Хранители.

12

Поначалу кажется, что слышу призыв от Риты, но, сделав несколько шагов обратно к двери, понимаю, что зов идёт с другой стороны. Скрыв нетерпение, спокойно иду через огромный бетонированный двор, перепрыгиваю четырёхметровый забор, а за ним оживлённое четырёхполосное шоссе. Он стоит в паре метров от проезжей части – один из немногих в этом мире, кто, как и я, насчитывает не менее тысячи лет своих многочисленных жизней.

– Дима, ты помолодел за последние сто лет, которые мы не виделись? – Обнимаю того, о ком не слышал с Первой Мировой.

– Нет, просто чище выгляжу. – Он улыбается. – Последний раз мы виделись в окопе в девятьсот пятнадцатом. Ты тоже выглядел совсем не пижоном.

Впервые судьба меня с ним столкнула в дружине Олега, с чьей-то фантазии позднее прозванного Вещим, он, смертельно раненый в одном из походов, стал одним из первых, обращённых мной. Снова в военной форме – сколько десятков, если не сотен он их сменил?

– Не устал служить? – Качает головой.

– Пока носит земля, как клятву дал. – Мы идём по тротуару вдоль дороги. – Эд, среди вампиров кто-то ведёт агитацию против Договора и Совета. Все провокации и эксцессы за последнее время не случайны.

– Кто? – Смотрю в надежде, что он мне скажет то, чего я не знаю.

– На меня вышел один из старших с предложением присоединиться к их организации, я отказался. А когда я попытался его отследить, он исчез.

– Исчез?

– Развеян или сбежал с планеты. – Усмехается. – Я в отпуске, так что можем попробовать вместе прочесать это болото.

Ещё какое-то время говорим, вспоминаем, делимся событиями последней сотни лет.

– Всё как всегда, служба, войны, войны, войны. И последняя из них самая гадкая – как будто вернулся в те проклятые варварские времена, когда больше всего друг друга истребляли. Порой сомневаться начинал, не хватит ли с меня.

Пока мы разговариваем, чувствую чей-то пристальный взгляд. Не человек, не вампир, не оборотень. Обычный ворон не спускает глаз с нас на протяжении всего разговора.

Обмениваемся контактами и я возвращаюсь к Рите с Мэртом.

– Помнишь мой рассказ о Димитрии, вечном воине? – Спрашиваю начальницу, ждущую у машины.

– Который Руси почти тысячу лет служит? – Криво улыбается. – Полюбопытствовала после твоих рассказов. Высших надо знать на своей территории. Не думала, что такие есть.

– Говорит, его сватали в ряды противников Совета и Договора. После отказа хвосты зачищены, конкретики ноль. Предлагает поработать вместе. А ещё я соглядатая заметил, через птицу кто-то наблюдал за нашей встречей.

– Кто бы сомневался. – Фахим усаживается на водительское место. – Знаете, мне это всё очень не нравится. История с этой серией убийств, появление твоей красотки, предложение помощи от самого явного социофоба нашего вида…

– Ты видишь связь в этих событиях? – Рита фыркает, усаживаясь на заднее сидение. – Бред. Хотя я знаю, кому такая комбинация вполне по силам.

– Угу. – Обхожу авто, чтобы сесть рядом с ней. – Только в этой истории он не манипулятор, а мишень.

– Правильно, бред, нагло притянутый за уши. – Мэрт на секунду разворачивается и смотрит мне в глаза. – Именно это я и хотел подчеркнуть.

«Он прав.» – Рука Риты ложится на моё запястье. – «Только что за информацию нам пытаются донести этим бредом, не понимаю.»

– Босс, я же говорил, что слышу мыслепередачи. – Фахим ржёт, но не отрывается от дороги. – А ты так стараешься, что не услышать тебя не возможно.

– Чёрт бы тебя побрал, мог бы и промолчал. – Обиженно шипит. – Знаешь ведь, что я только учусь.

– Ничего страшного. – Наш водитель поднимает правую руку в поощрительном жесте. – За шестьдесят лет стать старшей само по себе неплохо. У меня на это ушло полтора столетия.

– Тебя же не тащил за уши чокнутый высший. – Она смеётся и обнимает меня за шею.

– Ну да. Если бы надо мной так издевался кто-нибудь наподобие Эда, я бы сам развеялся в пепел гораздо раньше. – Он хмыкает. – Ещё один повод снять перед тобой шляпу. А Эду огромный респект за тебя в качестве моего босса. С тобой гораздо веселее даже, чем с ним.

– Не удивлюсь, – смотрит мне в глаза, – если это всё было продумано раньше, чем ты меня обратил?..

Киваю слегка с лёгкой улыбкой.

– Когда? – упирает палец в мою грудь.

– Сразу после первой совместной ночи пришла мысль, что грех отпускать такую горячую штучку. – Обнимаю её шею и целую в губы. – А когда пришлось тебя обратить, поневоле пришлось натаскивать тебя на эту работу. Всё остальное уже целиком твоя заслуга.

– Пришлось обратить… – Она с трудом отодвигается. – Скажем честнее, когда я попыталась покончить с собой, чтобы сбежать от тебя единственным доступным мне способом, а ты вернул меня, продлив эту пытку почти на сорок лет.

Она возвращается к поцелую, а затем с тихим стоном задирает голову, подставив шею.

– Имейте совесть! – Фахим резко останавливает машину. – Я пойду кофе попью. Ещё один твой стон – и я просто сдохну от голода.

Аккуратно касаюсь клыками её шеи, делая небольшой разрез.

– Ты не перепутал меня с ней? – Мурлычет, как большая кошка. – Со мной можно не быть настолько нежным.

Растягиваю удовольствие, не расширяя разрез. Спустя пять минут она обессиленно затихает в моих руках.

– Чёрт. – Шепчет, уронив голову мне на колени. – Эта девчонка реально тебя изменила. Это ещё один повод мне её ненавидеть.

– За что?

– За то, что я это сделать не смогла. – Она жалобно хныкает, а затем усмехается. – За то, что она для тебя уже значит больше, чем когда-либо значила я. Обратишь её?

Она поднимает голову и смотрит на меня.

– Нет. – Притягиваю её к своей шее, чувствую прикосновение клыков.

– Ну и дурак. – Она со стоном делает глоток.

13. (516 г.)

Небольшое озеро лежит в низине посреди леса. Кривая дорога петляет в стороне, с неё озерцо еле видно. Окруженное огромными деревьями, прямых солнечных лучей оно практически не видит, заросшее кувшинками и ряской. Над водой не видно обычных в эту пору стрекоз, да и сама вода неподвижна, будто ни на поверхности, ни в глубине живого ничего нет. Несмотря на прозрачность воды, дна не видать уже в шаге.

Змейка сидит у кромки воды. Выгоревший круг за её спиной уже выглядит не таким страшным, ветер разогнал пепел, дождь омыл сажу. Для того, кто не ведает, просто круг мёртвой земли. Присаживаюсь рядом с ней.

– Убил? – Спрашивает, не оборачиваясь.

– Двоих.

– Их четверо было. Старик, правда, просил пощадить её, а затем ушёл, чтоб на своих меч не поднять.

– Вот и я его пощадил. Будет жить и гадать, стоило ли меч поднять…

– А второй? – Теперь на меня глянула коротко и снова отвернулась к воде.

– Ратмир. Сам просил его прикончить.

– Чего ж пожалел. – Всхлипывает.

– Не пожалел. Потому и в живых оставил, чтобы помнил.

Она пересела поближе и положила голову на моё плечо.

– Уйдёшь?

– Да. Расскажи ещё, что знаешь.

– Любава мне настрого наказывала не пользоваться этим, – Змейка развернулась ко мне, – но сам смотри. Знать ты должен.

Несколько раз сделала глубокий вдох и медленно выдохнула мне в лицо. Голова начала кружиться и одновременно в теле возникло желание чего-то неясного, начало нарастать возбуждение.

– Злое умение. – Повторяю за ней и вижу те же чувства, её дыхание стало неровным, тяжелым, губку прикусила.

– Не смотри, что младо выгляжу. – Потянулась сама, видя, что остановился в сомнении. – Не люди мы боле. Другие мы. А так-то мы с тобой ровня по годам. А людское нам не чуждо.

Опрокидывает меня на землю и припадает к шее губами, легонько царапает там зубками. Слышу судорожный глоток и в голове вспыхивают тысячи звёзд, мир кружится вокруг, а землю под спиной не чувствую. Когда Змейка поднимает голову, любуюсь её тёмными глазами и милым личиком, наполнившимся какой-то силой.

– Теперь ты так сделай. Только дай и людской радости изведать.

Скидываю порубленную кольчугу и рубаху, а когда оборачиваюсь, она нагая уже лежит передо мной, руки ко мне тянет. Податливое тело под рукой выгибается и дрожит. Когда беру её, тихо вскрикивает и почти сразу шепчет:

– А теперь кровь мою пригуби, вволю пей. С людьми только меру знать надо, а вампира выпить досуха нельзя.

Продолжаю двигаться и целую в тонкую шейку, чувствую, как во рту вырастает пара клыков. Прижимаюсь к смуглой коже и чувствую под губами живое биение сердца. При лёгком нажатии в рот брызжет густой поток, наполняющей меня силой. Змейка почти сразу начинает страстно стонать и вздрагивать. Останавливаюсь не скоро, смотрю, как затягиваются ранки на её шейке. Побледневшая, улыбается. Сгребаю в охапку и держу на руках, как ребёнка.

– Пойдём со мной.

– Нет, я здесь останусь, возле Любавы. Нет у меня сил по миру бродить да и оставлять её невмочь. Коли возвернешься в эти места, может, и свидимся.

– Хочешь, я с тобой останусь?

Качает головой.

– У тебя свой путь. Ты воин.

– Так будь со мною тогда. Что за польза мёртвым, коли ты здесь останешься? Они в вирии давно. Говоришь, сил нет – на край света на руках понесу.

Тонкая рука гладит мою щеку.

– Нет. Не проси, будь добр. Разные пути у нас.

Встретив так рассвет, мы одеваемся и выходим к пепелищу.

– Эдгар! – Крик долетает с дороги, ведущей к деревне.

Ратмир, шатаясь, бредёт один к озеру.

– Чего надо? – Ступаю навстречу ему, заслонив маленькую хрупкую Змейку.

– Дело до конца не довёл. Убей меня, отпусти вслед за ней. – Молит.

– Обойдёшься. Живи и помни, что сотворил. – Оборачиваюсь к девушке. – Иди, милая. Нечего тут смотреть.

Она кивает и отворачивается, идёт в сторону леса. Лишь когда девичья фигурка совсем растворяется среди деревьев, снова гляжу на Ратмира. Он стоит на коленях перед чёрным кругом.

– Она тебя спасла ценой своей жизни. Отомсти за неё, ты же воин. Убей меня!

– Тебе и жизнь класть не надо было. Слова было бы довольно. Ты своё слово сказал. И я своё тебе сказал. Живи с этой мукой до скону теперь. – Отворачиваюсь и иду по дороге прочь.

На поле, где пересёкся мой путь сначала со степными всадниками, а потом и с Любавой со Змейкою, останавливаюсь. Большинство трупов изъедено волками и лисами. Нахожу место, на котором лежал бездыханным, ловлю себя на мысли, что моя участь от Ратмировой не так уж и отличается – до конца своего сожалеть о том, что не спас ту, что меня спасла. Вот только когда быть тому концу и чья участь на самом деле хуже? И другую, совсем слабую и хрупкую, уговорить с собой уйти не смог – не решилась она вновь на людские глаза показываться.

Оглянувшись, увидел вдалеке на краю поля белое марево, что похоже на женскую фигуру, почему-то я был уверен, на Любаву, точно запомнил, что в светлой одежде была, когда надо мной склонилась. Повисев над полем, это видение стало подниматься к небу и растаяло на моих глазах.

Подумал, каким же богам молиться теперь – Перуну, Велесу? Или у вампиров свои боги есть? Или, может, сами они и есть боги, раз живут до той поры, пока не иссякнет желание жить?

14

– Я думала над твоим вопросом. – Инга, преклонившись через спинку кресла, обняла меня за шею. – Насчёт негатива.

За руку веду её вокруг кресла и останавливаю перед собой. Она с выжидающим видом стоит и смотрит.

– Нашла? – Хитро улыбаюсь и легонько обдуваю её лицо.

Она краснеет и прикрывает на мгновение глазки.

– Нет. – Делает движение ко мне, но остаётся на месте. – Если бы ты был человеком, то я бы злилась и могла тебя возненавидеть.

– Ты хочешь сказать, – дую сильнее на её лицо и протягиваю руку, – что принимаешь за аксиому, что мораль и нормы поведения кровососов отличаются от человеческих.

Она хватает мою руку и с явным облегчением буквально падает мне на колени, обхватывая за шею.

– Очень грубо, но да, я понимаю, что ты не совсем человек и, если я хочу быть рядом, стоит принимать твои правила. Точнее, это получилось как-то само собой. Я приняла тебя таким, какой ты есть. – Дотрагивается губами к покрасневшему шраму на месте укуса Риты. – Это всё твоё наваждение?

– Если да? – Наслаждаюсь её прикосновениями.

– Следи, чтобы оно не заканчивалось. – Прикусывает нежно своими зубками шрам и я испытываю от этого едва ли не полноценный оргазм. – Мне нравится любить тебя.

– Ты… – от переизбытка чувств теряю мысль и улыбаюсь – уже не помню, когда в последний раз такое было, – решила за нас обоих?