Райский плод

И внешних недругов хоть отбавляй, так зачем же еще превращать во врагов друзей? Я представила злое лицо Церцвадзе и мысленно поправилась. Пусть не друзей. Коллег. У меня зазвонил телефон, и я посмотрела на экран, втайне надеясь, что это Виталий добрался до своей Аргентины и перезванивает, чтобы узнать, что я хотела. Но нет, это была моя сестра Натка.

– Привет, – сказала я, надеясь, что мой голос не выдает разочарования.

– Привет, ты была в консультации?

– Да, конечно.

Меньше всего на свете мне сейчас хотелось обсуждать свой поход к врачу. Улегшаяся было во время просмотра ток-шоу паника готовилась снова расцвести пышным цветом.

– И что? Все хорошо?

В голосе Натки было слышно все испытываемое ею сейчас нетерпение. Похоже, сестре очень хотелось рассказать мне что-то важное, просто совсем уж не поинтересоваться моими делами было некрасиво, вот она и спрашивала про женскую консультацию. Но из чистой вежливости, а не искреннего интереса.

На мгновение мне снова стало очень жалко себя. И как так получилось, что я должна со всем справляться одна, а окружающим нет до меня никакого дела? Но я быстро отогнала готовые снова покатиться по щекам слезы.

– Все хорошо. А у вас что нового?

– Слушай, мне тут пришла в голову шикарная мысль, – тут же затараторила Натка. Я невольно улыбнулась. Все-таки свою сестру я знаю очень хорошо. – Я думаю отправить Настеньку в секцию фигурного катания.

Я невольно закатила глаза. После всего того, что я только что выслушала по телевизору, это была явно не самая лучшая идея.

– Натка, избавь меня от своих фантазий, – сказала я строго. Другим тоном сестру не проймешь. – Ты знаешь, какой это труд? Ежедневные тренировки все семь дней в неделю. Начало в шесть утра, между прочим. А еще сборы, соревнования, бесконечные поездки. Ты хотя бы примерно представляешь, сколько нужно денег, чтобы одевать свою девочку для участия в соревнованиях? Ты же видела, какие у них костюмы шикарные.

– Точно, как же я об этом не подумала. Шикарные костюмы! – Моя сестрица только что не визжала от восторга. – У российских фигуристок всегда самые лучшие костюмы, и вообще наши девочки самые красивые. Кстати, возможно, именно поэтому нас и не хотят больше приглашать на всякие международные соревнования, чтобы их серенькие невзрачные шмотки не выглядели так убого на фоне наших нарядов.

Я вздохнула. В геополитических вопросах Натка явно не сильна. Рассуждать о нарядах ей, конечно, гораздо привычнее. Моя сестра всегда любила все блестящее и яркое, как сорока, честное слово.

– Нам надо будет первым делом сшить для Настеньки минимум три наряда. Один для тренировок, второй – для выступлений, а третий – для прогулок. Лена, ты только представь, как это будет красиво: Настюшка в лучах прожекторов катится по голубому, кристально прозрачному льду. На ней идеально облегающее платье в блестках и переливающейся россыпи камней и бусинок. Она легко скользит по льду, выписывает все эти «дорожки», «восьмерки» и «фляки», и все это на глазах стотысячного стадиона, который стоя рукоплещет моей дочери.

– Наташа, ты иногда выдаешь такие глупости, – я попыталась спустить свою сестру с небес на землю. – Какой стотысячный стадион? Самый большой существующий в мире Ледовый дворец – это «СКА Арена» в Питере. Но его вместимость – двадцать одна с половиной тысяча человек во время хоккейных матчей, а значит, и состязаний по фигурному катанию, и двадцать три тысячи во время концертов. Это максимум, Наташ.

– Все-то ты знаешь, – уязвленно сказала Натка. – Ну и что? Помечтать-то я могу? Или ты против нарядов для Настюши?

– Я не против, – успокоила я сестру. – Вот только для начала надо посчитать, сколько денег на это все уйдет. А еще сил, времени и нервов.

– Ты же готова рожать второго ребенка, несмотря на то, что на это тоже требуется много денег, сил, времени и нервов, – заключила Натка, которая умудряется всегда бить по больному. – Тебя их отсутствие не останавливает. Вот и меня не остановит. Я хочу, чтобы Настенькина жизнь была похожа на сказку. Ей и так довелось натерпеться до того, как она попала в нашу семью. Так что устроить ей эту сказку – моя цель. Задача настоящей матери. А я – ее мать. И это звучит гордо.

В своем запале Натка даже не заметила, что сильно меня обидела. Хорошо зная свою сестру, я решила, что зависать на этой истории не стану. Понимаю же, что она сказала злые слова в сердцах, на самом деле так не думая. Но и обсуждать звездные мечтания о красивой жизни я больше была не в состоянии. Если хотят тратить деньги и калечить ребенка, так это их дело, тем более что Таганцев – человек разумный, он вряд ли пойдет у Натки на поводу и согласится испортить Настюшке жизнь.

Другими словами, пусть развлекаются, только без меня. У меня свои проблемы, которые надо как-то решать, и уже понятно, что и на Миронова рассчитывать не приходится, и семья сестры мне не помощник. Ладно, справимся сами, не впервой. На этой мысли я сухо попрощалась с Наткой, положила трубку и отправилась спать. Утро вечера мудренее.

* * *

На следующий день перед работой я снова отправилась в женскую консультацию, чтобы сдать анализы. Очередь перед кабинетом забора крови меня ужаснула. Перед самой дверью стояли четыре человека, на стульчиках в ожидании своей очереди сидело еще восемь будущих мамочек, и в коридор выходила змейка человек из десяти, в конце которой я и пристроилась, уныло оценивая свои перспективы опоздать на работу.

На десять утра у меня было назначено первое заседание, причем на близкую тему, связанную с некачественным медицинским обследованием, проведенным беременной женщине. Еще готовясь к заседанию и читая подготовленные моим помощником Димой документы, я чувствовала неприятный холодок и посасывание под ложечкой. Понятно, что все, связанное с беременностью, вызывало у меня повышенную чувствительность, однако теперь, после всех страшилок, которыми меня запугали в женской консультации, я особенно тяготилась предстоящим заседанием.

Я снова тоскливо посмотрела на очередь. Уйти, что ли? Отложить на другой день? Хотя что от этого изменится? К счастью, за своими размышлениями я успела заметить, что очередь двигается довольно быстро. Каждая женщина, заходя в процедурный кабинет, проводила в нем не больше двух минут, кроме того, похоже, что внутри работали две лаборантки, так что, произведя нехитрые математические расчеты, я немного приободрилась.

Действительно, весь процесс занял у меня двадцать пять минут, так что на работу я вполне успевала. Приехав к зданию суда, я припарковала машину и бросила взгляд на часы, чтобы понять, успею ли выпить кофе. Из-за предстоящего забора крови я не позавтракала, и сейчас у меня немного кружилась голова. До беременности я не была столь чувствительна к недостатку поступающих в организм питательных веществ, но сейчас мы расходовали их вдвоем.

Мне вдруг впервые с того момента, как я узнала, что жду ребенка, стало интересно, кто именно так уютно устроился у меня внутри. До этого я думала о нем просто как о малыше, а теперь же кто там: девочка или мальчик? А кого я, собственно говоря, хочу? Миронов, разумеется, мечтал о сыне, но теперь я могла опираться исключительно на свои желания и предпочтения. Дочь у меня уже есть, так, значит, пусть будет мальчик? Но его так трудно растить без отца, да и опыта в воспитании сыновей у меня никакого, а дочка выросла замечательная, так, может, пусть будет девочка?

Так и не придя ни к какому выводу, я дошла до своего кабинета, снимая пальто, попросила Диму сварить кофе.

– Елена Сергеевна, это так здорово, что вы тоже ребенка ждете! – радостно выпалил Дима, колдуя над кофеваркой. – У меня Женька обрадовалась. Сказала, что я, сдавая экзамен на судью, вас не подведу, раз вы все равно в декрет уйдете.

Я изумленно повернулась к помощнику. Как говорится в замечательном советском фильме «Служебный роман», «информация у нас поставлена хорошо». На работе о моей беременности знал только Плевакин, но я была далека от мысли, что Анатолий Эммануилович может быть так несдержан. Внезапно меня осенило, у кого такой длинный язык. Машка! Драгоценная моя подруженция, по совместительству первая сплетница Таганского районного суда. Ну, погоди же, я тебе покажу.

Дав понять Диме, что обсуждать эту тему не намерена, я выпила свой кофе с захваченным из дома бутербродом и, отказавшись от купленных помощником пирожных из-за страха перед диабетом беременных, нацепила судейскую мантию и отправилась в зал заседаний.

Истцами в деле выступала семейная пара, у которой родился малыш с генетической патологией. Ответчиком – женская консультация, в которой наблюдалась будущая мама. В исковом заявлении отмечалось, что вследствие ненадлежащего оказания медицинской помощи будущим родителям не была предоставлена достоверная и полная информация о состоянии здоровья их ребенка. Они были введены в заблуждение относительно уровня благоприятности текущей беременности и нормального развития плода, из-за чего не имели возможности своевременно принять решение о ее сохранении или прерывании.

Материалы дела гласили, что в установленный срок, то есть в двенадцать недель беременности, пациентке проводился биохимический скрининг уровней сывороточных маркеров: измерялись уровни связанного с беременностью плазменного протеина А (РАРР-А) и свободной бета-субъединицы хорионического гонадотропина, а также толщина воротникового пространства эмбриона с помощью УЗИ. По результатам биохимического исследования были подсчитаны базовый и индивидуальный риски возникновения генетической патологии, причем лечащий врач не обнаружил каких-либо отклонений в его результатах. Кроме того, провели УЗИ-исследование плода, в ходе которого врач также не выявил никаких аномалий развития. И тем не менее ребенок оказался «особенным».

Я вздохнула. Все эти скрининги мне предстояло пройти на гораздо более позднем сроке, что добавляло риски. Впервые я, пожалуй, была согласна с врачом в женской консультации и своей семьей, считающими меня безответственной. И что на меня действительно нашло, особенно с учетом того, что ответственность у меня повышенная, практически болезненная? Я мотнула головой, отгоняя тревожные мысли и заставляя себя вернуться в «здесь и сейчас».

В отзыве на исковое заявление сообщалось, что женская консультация не видит в случившемся своей вины. Специально созванная врачебная комиссия пришла к выводу, что предъявленные претензии в части качества оказания медпомощи являются субъективным мнением родителей, которые к тому же не имеют специальных познаний в области медицины. По результатам анализа качества медпомощи, оказанной беременной врачом женской консультации, дефектов ее оказания комиссия не установила.

Судебно-медицинская экспертиза, которая проводилась в рамках подготовки к сегодняшнему судебному заседанию, напротив, пришла к выводу, что в ходе оказания медицинских услуг были допущены ошибки, в том числе дефекты снимков проведенного УЗИ-скрининга в первом триместре беременности не позволили достоверно определить толщину воротникового пространства и длины костей носа; при проведении УЗИ во втором триместре беременности не была измерена длина носовой кости, при отклонении показателей биохимического скрининга от нормы врачи не указали на необходимость исключения патологий развития.

Меня слегка затошнило, снова закружилась голова. И почему, получив это дело, я не попросила начальника расписать его другому судье? Хотя понятно почему. В тот момент я еще скрывала свою неожиданную беременность, а мой отказ рассматривать это дело обязательно вызвал бы ненужные вопросы. Вот теперь, Лена, расхлебывай. Получай удовольствие.

Я снова заставила себя сфокусироваться не на собственных переживаниях, а на материалах дела. Опираясь на выводы экспертов, суд указал, что были выявлены дефекты оказания медицинской помощи, повлиявшие на результат диагностики врожденных пороков развития ребенка.

Кроме того, женская консультация в ходе судебного заседания не доказала отсутствие своей вины в причинении морального вреда истцам в связи с рождением ребенка с генетическими аномалиями, при том что в ходе ведения беременности ответчик не сообщил истцам о наличии у их малыша признаков указанного заболевания, как того требовало правовое регулирование спорных отношений.

Из-за несоблюдения существующего медицинского стандарта ведения беременности аномалия развития плода не была выявлена до появления ребенка на свет, в результате чего истцы не имели возможности принять решение о необходимости дополнительного исследования, а по его итогам о возможном прерывании беременности по медицинским показаниям.

В этот момент я почувствовала странное ощущение. Как будто внутри моего живота проплыла маленькая рыбка, шевеля хвостиком из стороны в сторону. Ощущение было не болезненным, но внезапным. На мгновение я испугалась, но тут же поняла, что впервые почувствовала, как шевелится мой ребенок. Ну да, примерно на двадцатой неделе беременности это обычно и происходит.

Конечно, при второй беременности опытные матери чувствуют первое шевеление плода раньше, на шестнадцатой-восемнадцатой неделе, но с рождения Александры прошло уже девятнадцать лет, неудивительно, что я все позабыла. Для меня теперь все внове, словно впервые.

Я замерла, с дурацкой улыбкой прислушиваясь к собственным ощущениям. Мой взгляд упал на изумленное лицо адвоката истцов Марины Раковой, моей давней приятельницы, с которой мне всегда нравилось работать. Пришлось снова возвращать себя с небес на землю.

– Статья 22 Федерального закона от 21 ноября 2011 года № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» предусматривает, что каждый имеет право получить в доступной для него форме имеющуюся в медицинской организации информацию о состоянии своего здоровья, в том числе сведения о результатах медицинского обследования, наличии заболевания, об установленном диагнозе и о прогнозе развития заболевания, методах оказания медицинской помощи, связанном с ними риске, возможных видах медицинского вмешательства, его последствиях и результатах оказания медицинской помощи, – продолжала я зачитывать резолютивную часть судебного решения по рассмотренному делу. – Наступившие для истцов последствия являются угнетающими как с моральной точки зрения, так и с позиции дальнейшего режима существования этой семьи, в которой родился тяжело больной и требующий постоянного ухода ребенок.

Итогом судебного заседания стало решение судьи Кузнецовой о том, что женская консультация обязана выплатить истцам один миллион рублей за некачественно проведенные скрининги первого и второго триместра беременности. Уже огласив приговор, я вдруг осознала, что это именно та женская консультация, в которой я сама встала на учет.

Интересно, как быстро они поймут, что вынесшая приговор судья Кузнецова Е. С. и их старородящая безалаберная пациентка Кузнецова Е. С. – это один и тот же человек? И какими неприятностями мне это грозит? Нет, все-таки надо выбрать другую клинику, где наблюдаться, провести предродовую диагностику, а потом рожать. Я не могу доверить жизнь и здоровье своего малыша врачам, которых только что обвинила в недобросовестности.

Я опять почувствовала страх. Накатившая волна паники заставила похолодеть руки и ноги. Шея стала липкой, по спине потекла отвратительная струйка пота, потянуло низ живота. Только этого всего не хватало. За оставшуюся до родов вторую половину беременности я этак невротиком стану. Никакие БАДы и витамины не помогут. Нужна платная клиника!

Вот только где взять на это денег? В задумчивости я вышла из зала заседаний, в своем кабинете сняла мантию, а потом, приняв решение, снова отправилась в кабинет к своему любимому шефу. Если одолжить у Плевакина денег, то он точно не откажет. Анатолий Эммануилович всегда был мне как второй отец, именно он научил меня всему, что я знаю и умею. Я одолжу необходимую сумму, а потом соберу ее и верну. Да, именно так и надо поступить.

У председателя Таганского районного суда шло совещание, поэтому секретарша предложила мне немного обождать. Возвращаться в свой кабинет не хотелось, в приемной было тепло, но свежо из-за приоткрытого окна, поэтому я предпочла остаться. Через пять минут весьма комфортного ожидания дверь из коридора открылась, и в приемной появилась жена Плевакина Тамара Тимофеевна.

– Здравствуй, Леночка, – обрадовалась она. – Сто лет тебя не видела. Как ты живешь?

Я с некоторой опаской посмотрела на нее. Знает или нет? Мне бы не хотелось обсуждать свою беременность при секретарше Аллочке, такой же известной сплетнице, как и моя подруга Машка.

– По-разному, Тамара Тимофеевна, – честно призналась я. – А у вас как дела?

– Все хорошо, насколько это возможно в моем возрасте, – засмеялась Плевакина. – Вот, заехала на Толей, чтобы сводить его на обед. Никак не могу заставить его нормально питаться. Приходится все брать в свои руки. Вот что, Лена, если ты не торопишься, то давай выйдем в коридор, есть разговор.

Значит, все-таки знает. Впрочем, было бы странно, если бы не имеющий секретов от своей жены Плевакин не передал ей содержание нашего разговора. Я могла быть уверена, что от Тамары Тимофеевны информация никуда не уйдет, от их семьи я ни разу не видела ничего, кроме добра.

Получив заверения от Аллочки, что она сообщит шефу о нас сразу, как только он освободится, мы вышли в коридор и устроились у подоконника.

– Леночка, где ты планируешь вести свою беременность? – благожелательно спросила Плевакина. – Ты извини, что я вмешиваюсь не в свое дело, но ты совсем одна, а это слишком важный вопрос, чтобы пускать его на самотек.

Я невольно расплакалась. Из-за гормонального шторма, в который так часто попадают беременные женщины, у меня все время глаза были немного на мокром месте. И тут я просто не смогла сдержаться, столкнувшись с такой искренней заботой. Я ведь и правда совершенно одна.

– Я не знаю, Тамара Тимофеевна, – призналась я сквозь слезы. – В женской консультации по месту жительства меня так напугали возможными осложнениями… Кроме того, я только что вынесла судебное решение, которое из-за врачебной ошибки привело к трагедии, и по стечению обстоятельств это произошло именно в той консультации, где я встала на учет. Из-за моего возраста стоило бы наблюдаться в хорошей частной клинике, но у меня просто нет таких денег. Я пришла к Анатолию Эммануиловичу с просьбой дать мне взаймы. Правда, я не знаю, о какой сумме может идти речь. Но на здоровье ребенка нельзя экономить, а потом я обязательно все отдам.

Плевакина всплеснула руками.

– Лена, о чем ты говоришь? Мы же тебе не чужие люди. Разумеется, мы дадим тебе всю необходимую сумму. И знаешь что, у меня есть на примете очень хорошая клиника. Она как раз специализируется на материнстве и детстве и расположена недалеко от нашего дома. Ты сможешь каждый раз после обследований отдыхать у нас. Хотя и там очень трепетно относятся к будущим мамочкам.

– Тамара Тимофеевна, откуда у вас связи в перинатальном центре? – удивилась я.

– Я же психолог, поэтому их директор иногда привлекает меня к консультированию будущих мамочек, – пояснила моя собеседница. – Он очень хороший человек и опытный специалист. Его зовут Илья Семенович Козловский. Я ему позвоню и обязательно обо всем договорюсь, дам твой телефон, и они позвонят и запишут тебя на прием.

– А как называется клиника?

– «Райский плод».

Название показалось мне странным и претенциозным, но, в конце концов, я совсем ничего не понимаю в маркетинге. Если Тамара Тимофеевна считает тамошний персонал опытным, а клинику хорошей, значит, так оно и есть.

– И, разумеется, я все оплачу, – добавила моя спасительница. – Не думай о деньгах. Отдашь, когда сможешь. Ты же понимаешь, что мы с Толей не стеснены в средствах, так что можем себе позволить помочь хорошему человеку.

– Спасибо, Тамара Тимофеевна, – искренне поблагодарила я. – Мне сейчас действительно нужна помощь, но только в долг. Я обязательно все верну.

– Девочки, я освободился, – в коридор вышел мой шеф. – Мне сказали, что вы обе меня ждете. Лена, у тебя что-то срочное?

– А мы с Леночкой уже все решили, – ответила Тамара Тимофеевна. – Так что пошли обедать. Лена, может, и ты с нами?

После разговора с Плевакиной у меня словно свалилась гора с плеч. Решение мучившей меня проблемы оказалось простым и легким, а в том, что я смогу рассчитаться с долгами, я не сомневалась.

– Нет, спасибо за приглашение, – отказалась я. – Вы идите, а я перекушу на скорую руку и вернусь к работе.

– Хорошо, – не стала спорить Тамара Тимофеевна. – Я сегодня же свяжусь с Козловским. Лена, жди звонка.

С легким сердцем я вернулась к работе.

* * *

Если Наталья Кузнецова что-то решала, то дальше перла напролом как танк. Сейчас же главной ее целью стало сделать из Настеньки звезду фигурного катания. Начала Натка с малого: показала дочери несколько роликов в интернете и спросила, хочет ли та кататься, как эти девочки. Разумеется, Настя ответила согласием.

– Костя, ты представляешь, она хочет кататься, – взахлеб рассказывала Натка вечером вернувшемуся с работы Таганцеву.

– А если ей показать видео с чемпионата бальных танцев, она захочет танцевать? – уточнил Костя.

Сегодня он устал, и спорить с супругой совершенно не хотелось.

– При чем тут бальные танцы? – тут же взвилась Натка. – Мы же говорим о том, что ребенок должен заниматься спортом.

– Хорошо, – покладисто согласился муж. – Тогда почему не синхронное плавание? Покажи ей несколько записей, и ей наверняка понравится. Кроме того, секция синхронного плавания есть в том же бассейне, в который ходит Сенька, так что ко всему прочему это еще и удобно.

– Костя! – в голосе Натки послышались первые намеки приближающегося скандала. – Я решила, что Настя будет заниматься фигурным катанием. Так что сейчас основная наша задача – выбрать ей секцию, в которую она будет ходить. Это очень ответственное дело, от которого зависит вся будущая судьба и спортивная карьера.

– Ответственное, – согласился Таганцев. – На мой взгляд, для начала нужно соблюсти несколько самых важных условий. Во-первых, секция должна быть расположена неподалеку от нашего дома или, в крайнем случае, от места твоей работы. Мою в расчет не берем, потому что для меня переработки – нормальное дело. В любой момент могут дернуть, и я ребенка не смогу забрать. Кому это надо? Во-вторых, очень важен тренер. Чтобы с детьми хорошо ладил, тираном не был, жестокости не проявлял. В-третьих, школа фигурного катания должна принимать всех детей, вне зависимости от возраста и уровня подготовки. Насте скоро четыре, это мало, насколько я понимаю. Ну и в-последних, цена тоже имеет значение. Очень дорогую секцию мы сейчас не потянем.

Натка всплеснула руками.

– Костя, если так рассуждать, то можно допустить не просто серьезную, а роковую ошибку. Ты еще скажи, что нам надо отдать ребенка в секцию, которая работает в соседнем торговом комплексе. Сейчас таких, с позволения сказать, «школ фигурного катания» развелось столько, что сразу и не пересчитать. Но они даже лицензий на образовательную деятельность не имеют. А что? Тоже лед. Но ты же понимаешь, что если обучаться в местах, не предусмотренных именно для спортивных занятий, то Настю могут научить неправильной технике, с которой потом невозможно будет выполнить нормы спортивных разрядов, причем даже юношеских.

– А ты мечтаешь вырастить из нашего ребенка мастера спорта? – скептически поинтересовался Костя. – Если да, то я с тобой согласен. Если неправильно начать обучение и допустить грубые ошибки на тренировочном этапе, то даже кандидатом в мастера уже не станешь. Но ты уверена, что нам это надо? Давай для начала все-таки определимся. Мы хотим отдать Настю в профессиональное катание или в любительское?

– Конечно, в профессиональное! – воскликнула Натка.

– В таком случае нам потребуется звездная школа и звездный тренер, который способен сделать из ребенка олимпийского чемпиона.

– Естественно.

– Наташа, но в таком случае ты должна быть готова к очень высоким требованиям, которые будут предъявляться к твоей дочери, иногда к оскорблениям и жестокому обращению. Тебе придется с этим смириться, потому что иначе ни один тренер не сможет вырастить сильного конкурентного спортсмена с волевым характером. А вот если нам достаточно любительского катания, то мы вполне можем довольствоваться недорогим клубом недалеко от дома и выбрать тренера, который позволит Насте раскрыть свой потенциал и сделает упор на физическое развитие, а не на доведение до автоматизма технических элементов.

Натка подбоченилась.

– Я что-то не поняла. Ты против, что ли?

Таганцев вздохнул. Ему очень хотелось есть, а еще, по возможности, выпить бокал пива. Однако он знал, что, пока Натка не настоит на своем, разговор не закончится и ужин не начнется. Но не сдаваться же без боя, если речь идет о будущем дочери.