Звездная эскадрилья

Я начала приходить в себя; голова у меня все еще кружилась, я обнаружила, что Сэди летит ко мне, уже без двух вражеских кораблей на хвосте. Не знаю, оторвалась ли она от них или уничтожила, пока я отвлеклась, но в любом случае я была рада. Я подняла палец, чтобы вызвать Сэди и сказать ей об этом, но потом вспомнила: молчание. Мы летели в молчании.

И я так и не поняла почему. Мы с Сэди развернулись, когда музыка достигла крещендо, и мы снова взлетели к главному полю боя.

Мои датчики приближения подали звуковой сигнал поверх музыки, предупреждая о кораблях, летящих прямо ко мне на высокой скорости. Я не осмелилась сделать музыку громче, хотя и хотелось, и приняла схему полета, двигаясь в такт звукам горна. Первый вражеский корабль повторил мой маневр, как будто хотел врезаться прямо в меня. Я ушла в пике, Сэди последовала за мной. Затем я метнулась вправо, когда один из наших истребителей прошел прямо у меня перед носом.

«Кошмар-7». Корабль Ящерки. Четыре истребителя Верховенства неслись за ней по пятам, и лишь один из них отвлекся, чтобы обрушить на меня огонь деструкторов.

Скад. Где напарник Ящерки? Она пролетела так близко, чтобы привлечь мое внимание, потому что не могла позвать на помощь по рации. Я развернула ускорители, поворачиваясь в сторону Ящерки. Сэди позади меня дала залп по одинокому кораблю рядом с нами; казалось, будто выстрелы следуют такту малого барабана. Сэди исполнила петлю Альстрома, чтобы развернуться и последовать за мной. Тот корабль мог погнаться за ней, но я решила, что она уж как-нибудь справится с одним противником.

Ящерка с четырьмя преследователями на хвосте попала в гораздо бо́льшую беду, и ей требовалась помощь. Мы были лучше обучены, но у сил Верховенства всегда были более мощные деструкторы и более прочные щиты. Я ускорилась до Маг-4, чтобы догнать противников. Впереди меня Ящерка крутанулась в «двойных ножницах», пытаясь стряхнуть хвосты, но они прилипли к ней. Вся эта группа состояла из пилотируемых кораблей, и они работали вместе лучше, чем крелльские дроны, с которыми мы обычно сражались. Когда Ящерка вышла из «ножниц», один из креллов поразил ее выстрелом из деструктора.

Мы должны были помочь ей. У нее еще был щит, но он слабел. Ящерка знала, что делает, – она летела в сторону артиллерийской платформы, где можно было подманить противников достаточно близко, чтобы платформа открыла огонь. Но мы были слишком далеко от нее. Ящерка не успела бы.

Содрогаясь всем телом в такт музыке, я открыла огонь по ближайшему креллу, заставив его уклониться и оторваться от преследования Ящерки. Сэди нагнала меня, а потом, ускорившись, вырвалась вперед.

Она становилась мишенью, давая мне возможность разобраться с другими кораблями, пока она и Ящерка принимали на себя огонь деструкторов. Это был рискованный шаг: хотя щит Сэди все еще был полностью заряжен, деструкторы креллов могли быстро его уничтожить. Если бы у меня была рация, я бы крикнула ей, чтобы вернулась обратно и перестала вести себя так безрассудно. Йорген никогда бы не одобрил такого маневра.

Но я не могла. Я ничего не могла ей сказать. Вместо этого я последовала за ней, бросившись вперед, чтобы вступить в бой с одним из крелльских истребителей.

Мы уже приближались к артиллерийским платформам, когда один из истребителей креллов клюнул на наживку и погнался за Сэди. Она выполнила идеальный сдвоенный маневр уклонения, уйдя от огня деструктора.

Я бросила энергокопье, но промахнулась, и два других корабля направились к Ящерке, одновременно ударив по ней из деструкторов. Ящерка уклонилась от многих разрывов – но не от всех. В мгновение ока ее щит отключился.

Я потянулась к кнопке связи, затем отдернула руку. Мы были одни. Я врубила форсаж и промчалась перед Ящеркой, пытаясь отвлечь истребители креллов. Если бы они последовали за мной, я могла бы уклониться от них, пока Ящерка сбежит и перезарядит свой щит.

Но уловка не сработала. Креллы сосредоточились на Ящерке, и удар деструктора поразил ее ускорители, заставив корабль развернуться в сторону планеты. Я беспомощно наблюдала, как корабль Ящерки приблизился к орудийным платформам и превратился в огненную вспышку. Звук цимбал, казалось, усилил взрыв.

– Нет, – прошептала я. – Нет!

Корабль Сэди приблизился к моему. Ящерка исчезла, просто исчезла. Она никогда больше не скажет мне, что мои ботинки глупо смотрятся с комбинезоном, и никогда не вызовет Неда на конкурс по строительству башни из полосок водорослей. Ничто не могло этого изменить.

Я даже не могла связаться с Нос и сообщить ей об этом. Мы не сможем вернуть значок Ящерки – корабль, разрушенный таким образом в вакууме, даже не годится для спасения. Ей достанется лишь символическая церемония, а не настоящие похороны пилота.

Я сосредоточилась на музыке, хотя песня уже приближалась к концу, музыка нарастала, барабаны били в нестандартной синкопе. Корабли, уничтожившие Ящерку, теперь разворачивались, хотя Сэди, кажется, стряхнула преследователя с хвоста. Мы принялись петлять взад-вперед, пока противники не махнули на нас рукой и не отправились искать более легкие цели.

Песня закончилась, и мои уши заполнила тишина.

Ящерка исчезла. Я больше никогда не услышу ее голоса. Я потянулась к рации, чтобы найти новую мелодию. Я выбрала запоминающуюся пьесу, исполненную на инструменте, который мой отец называл «фортепиано». Он показал мне его изображение, сохранившееся в записях, но я не могла себе представить, как большая скамейка с клавишами воспроизводит ноты, подобные тем, что в композиции – проворные и ритмичные, – и все это работает вместе, как хорошо настроенный механизм.

Эта музыка была более уравновешенной, чем то, что играл биг-бенд, но я внезапно утратила желание бодриться. Я двинулась к Сэди, уводя ее с поля боя. Мне нужно было несколько мгновений, чтобы очистить голову. Если не сосредоточимся, мы обе погибнем. Я могу горевать позже – сейчас мне нужно было сосредоточиться. Я должна была сохранить Сэди жизнь. Мне пришлось…

Внезапно чернота космоса, казалось, изменилась – словно слои самого пространства разрывались; вся битва передо мной пошла рябью, один слой отделялся от другого, идя волнами и изгибами. Я встряхнула головой, на мгновение испугавшись, что перегрузка могла иметь отсроченные психические эффекты. Что бы я сделала, если бы у меня здесь возникла чрезвычайная ситуация? Я не могла обратиться за помощью по радио. Не могла попросить разрешения отступить.

И поэтому, даже несмотря на то, что Сэди летела за мною вслед, я все еще ощущала себя одинокой, когда огромная тень заполнила черноту космоса, окутав его, как саван. Вдалеке, за кружащимися кораблями, появилась некая масса – возможно, еще один корабль, но я никогда не видела ничего похожего. Ядро с торчащими из него остриями, похожее на навершие булавы, огромное – возможно, такое же большое, как Россыпь, но достаточно далекое, чтобы размер можно было определить. Эту массу тут же затмили пылевые облака, которых не существовало – не могло существовать – и которые колебались, когда складки реальности, казалось, разделялись и менялись на поле битвы, растекаясь рябью в безбрежность космоса. Фортепианная музыка то делалась громче, то стихала, создавая жутковатое звуковое сопровождение.

Скад, да что это такое?!

Мой дрожащий палец завис над кнопкой связи. Взрыв корабля Ящерки снова и снова проигрывался в моей голове, даже когда я пыталась его изгнать. Я сошла с ума? Может, это какая-то реакция на травму? Мне нужно было с кем-то поговорить. Я должна была сообщить о том, что я видела, хотя, наблюдая за реакцией других кораблей на поле боя, я все больше убеждалась, что это не галлюцинации.

Я была не единственной, кто колебался. Корабли, вовлеченные в маневры, сбились с курса и разбежались. Поле боя расширилось, поскольку многие корабли бросились врассыпную от места основной схватки – вероятно, чтобы их не сбили, пока они осознают увиденное.

Или пытаются осознать. Я не знала, как можно с этим смириться. Это не могло быть реальностью – цвет и форма были слишком безумными, слишком невозможными.

Должно быть, это была голограмма или иллюзия, подобная той, которая обманула отца Спенсы, убедив его напасть на своих. За исключением того, что такая тактика должна была воздействовать только на цитоников, людей с дефектами – или, как мы начали понимать, с достоинствами – в их разуме, которые позволяли им путешествовать и общаться через просторы Вселенной. Это не должно влиять на всех.

А если это голограмма, то она просто огромна. Что могло бы ее проецировать? Вражеские боевые корабли? Они не делали ничего подобного за те недели, что стояли над Россыпью; и, кроме того, видение, похоже, оказывало одинаковый эффект как на пилотов Непокорных, так и на корабли Верховенства. Я один раз выстрелила из деструкторов и увидела, как пыль колеблется на пути взрыва, реагируя на силу.

По крайней мере, пыль была настоящей. Но что это и откуда оно взялось?

Я вздрогнула, когда корабль Сэди пронесся передо мной, а затем отступил. Она летела в опасной близости от меня, настолько близко, что я смогла заглянуть в ее купол.

Сэди посмотрела прямо на меня круглыми от ужаса глазами. Я не знала, что делать; я не могла с ней поговорить. Вместо этого я просто покачала головой.

Я не понимала, что происходит. Судя по всему, никто этого не понимал.

А затем без каких-либо предисловий складки пространства словно бы задрожали, и странное явление исчезло. Поле битвы снова преобразилось, стало ясным и четким, вся пыль ушла, как будто засосанная в трещины реальности, откуда она явилась.

Мой палец дрожал над кнопкой связи, но затем я опустила руку и схватилась за приборную панель. Мне приказали отключить связь, и приказа включить ее снова не было.

На мгновение казалось, что корабли перегруппировались: и вражеские, и дружественные собрались вместе, как будто все они вспомнили, что мы должны были сражаться друг с другом.

А затем силы противника развернулись почти как один и начали отступать к огромному кораблю-носителю. Обычно, когда противник отходил, мы его не преследовали, но и не отходили без приказа.

Безопасно ли было снова включить связь? Я осмотрела поле боя в поисках других членов нашего звена и обнаружила, что Нос с ее напарником включили форсаж и устремились к нам. Приблизившись, Нос поменяла направление движения, чтобы замедлиться, и полетела рядом со мной; Ти-Столл и Мята следовали за ней. Нос отчаянно замахала рукой, указывая на собственную рацию.

Я выключила передатчик и включила рацию.

– Нос, – спросила я, – что это была за чертовщина?

– Командование сказало – делвер, – отозвалась Нос. – Я не знаю, что это значит, но до меня доходили слухи.

Слухи доходили до всех. Киммалин и некоторые другие члены звена «Небо» присутствовали при том, как инженерам удалось взломать шифры на видеозаписи того, что случилось с людьми, жившими когда-то на нашей забытой планете. Я пропустила эту запись, но слышала о ней. Какая-то гигантская тварь материализовалась в космосе за пределами планеты и пожрала всех и вся, кто здесь жил. Я ожидала, что оно будет более… вещественным, что ли. Более материальным. То, что мы видели, вообще не походило на существо.

Если это вправду был делвер, то почему мы все еще живы?

– Нос… – сказала я. – Ящерка спустилась к артиллерийским платформам. Креллы загнали ее. Мы пытались спасти ее, но…

– Поняла тебя, ФМ, – ответила Нос. – Ты уверена, что она не выжила?

Я сглотнула.

– Так точно. Она по спирали приблизилась к орудийной платформе. Ее корабль был уничтожен.

Рация снова замолчала. Нос была командиром звена Ящерки. Мне не удалось спасти Ящерку, но Носа там даже не было.

Она будет чувствовать себя такой же виноватой в этой потере, как и я, а может быть, даже больше.

– ФМ, Нос… – подала голос Сэди, только сейчас получив сообщение, что можно снова включить рацию. – Что это было?

– Я уверена, что скоро мы узнаем больше, – сказала Нос. – Нам приказано перегруппироваться, подождать, пока мы не убедимся, что враг уходит, а затем возвращаться на базу.

Это имело смысл. Мы не могли покинуть поле боя, если противники намеревались сплотиться и продолжать сражаться.

Беспокойство оказалось напрасным. Флот Верховенства собрался у корабля-носителя, а затем корабль-носитель исчез, как будто его здесь вообще не было.

– У них был гипердвигатель, – сообщила я Киммалин по выделенному каналу. – Наверное, нам следовало выкрасть его.

– Возможно, Юла его уже добыла, – сказала Киммалин.

Я надеялась, что она это сделала, потому что неразбериха, царившая в этой битве, яснее, чем когда-либо, показала, что происходящее нам не по зубам. Да, как пилоты мы были лучше, чем враг, и мы добились определенных успехов, выйдя в космос. Платформа Прима была удобным местом для боя, но она тоже была уязвима для атак. Это был один маленький шаг, едва ли имеющий смысл, если мы не нашли способ выбраться с этой планеты, если мы не смогли найти способ сражаться с врагом, а не просто защищаться.

В общем, я считала самооборону гораздо более достойным занятием, чем вторжение, но рыба может жить в чане только до тех пор, пока ее не поджарят.

Мы оказались в ловушке на Россыпи, в то время как враг мог путешествовать в любую точку Вселенной, имея в своем распоряжении все ресурсы. Нам нужно было больше. Больше ресурсов. Больше пилотов. Больше помощи. Больше, чем осталось от флота «Непокорного», разбившегося здесь почти столетие назад. Больше, чем мы вообще могли собрать.

Сегодня мы потеряли Ящерку, нас становилось все меньше. Я была пилотом. Я могла выполнять приказы. И моя команда была лучшей, даже когда была неполной. Но я и не была глупа.

Пускай у меня нет опыта Кобба или видения Спенсы, но я знала: если мы не придумаем, как изменить ход войны, и поскорее, человечество не выживет.

3

Через четыре дня после битвы я брела в столовую сквозь лабиринты платформы Прима. Не знаю, для чего было построено это сооружение, но тот, кто его построил, очевидно, не чувствовал острой потребности быстро или легко добраться куда-либо без очень подробной карты.

Я все еще была в каком-то тумане. Почти все сочли битву большим успехом, потому что делвер не стер нас с лица Вселенной. Но это было всего лишь удачей – мы оказались удачливее тех, кто умер во время предыдущего визита делвера на Россыпь, когда он полностью уничтожил цивилизацию, существовавшую здесь до нас. И хотя мы не знали толком ни почему он явился сюда, ни почему ушел, мы были живы – ни делвер, ни Верховенство нас не уничтожили. Мне следовало бы чувствовать себя счастливой.

Но не все мы были живы. Ящерка была не первым другом, которого я потеряла в бою, и даже не первым, за которого я винила себя, хотя логически я понимала, что ни в смерти Бима, ни в смерти Биты не было моей вины. Делвер исчез, но он мог снова появиться в любой момент. Силы Верховенства скрылись, но они тоже могут вернуться без предупреждения. И когда это случится, мы с друзьями будем сопротивляться. Мы – пилоты. Мы – единственное, что стоит между последними представителями нашего вида и полным вымиранием.

Я знала, почему мы так действуем, и верила в это с той же силой, с какой ненавидела то, во что это превратило нас как народ. Казалось бы, я должна почувствовать себя лучше.

Но мне не было лучше. Единственное, что я чувствовала, – это опустошенность.

После смерти Биты всему нашему звену дали обязательный отпуск. Но на этот раз отпуск не дали никому – ни звену «Кошмар», ни нам, – вообще никому. А значит, командование опасалось, что делвер вернется, что Верховенство снова атакует. Однако при этом Йорген, Нед и Артуро по-прежнему пребывали в своем загадочном путешествии по планете. Спенса исчезла снова, вслед за делвером, и Киммалин сказала, что на этот раз даже Кобб не знает, куда она отправилась.

Поэтому, когда я в первый раз услышала негромкую трель любимицы Спенсы, Погибели, я подумала, что она мне мерещится.

Звук доносился из-за угла, в противоположной стороне от столовой. До того как Спенса отправилась на свое секретное задание, Погибель попадалась то тут, то там на всей территории базы на платформе Прима. Однажды я нашла ее в женском туалете спящей в одном из вентиляционных отверстий, рядом с чистящими капсулами. Ей понравилось сидеть у меня на плече и слушать музыку из моего передатчика через наушник, и, пока я предлагала ей икру камбалы, она просидела так целый час.

Мои родители, возможно, пришли бы в ужас, узнав, что я скормила их дорогой подарок слизне, но Погибели нравилась икра, мне нравилось делиться, а мои родители ничего не узнали, так что все остались в выигрыше.

Я повернула за угол и увидела Погибель, свернувшуюся у вентиляционной решетки; теплый ветерок обдувал ярко-голубые шипы, сбегающие по ее спине.

– Привет, малышка, – сказала я, присев рядом с ней.

Слизня повернулась на звук голоса – я точно не знала, видит она меня или только ощущает, – и я отдернула руку.

У этого слизня по бокам мордочки были голубые пятна, формой похожие на жабры, а у Погибели мордочка была целиком желтая. Это была не Погибель, а другой слизень такого же вида.

Я удивленно моргнула. Я никогда не видела подобных существ до того, как Спенса принесла своего питомца на платформу Прима. Она нашла его в пещере у поверхности планеты – она жила там, когда ей отказано было в праве жить на базе Альта вместе с остальными кадетами.

– Эй, приятель, – сказала я, вытянув пальцы и позволив слизню изучить их своей выпуклой мордой.

По правде говоря, я понятия не имела, как определить пол слизня – и вообще, есть ли у этих существ пол. Я даже не знала, то ли Спенса как-то определила пол Погибели, то ли по своей прихоти назвала ее девочкой.

Я протянула пальцы к подбородку слизня – у него была скорее мясистая луковица, чем голова, без каких-либо костей внутри, но там, где мог бы располагаться подбородок, действительно имелся небольшой выступ. Сначала его плоть отодвинулась от моего прикосновения, а потом слизень скользнул вперед и наклонился, пока я почесывала его кожистую шкурку.

– Что ты здесь делаешь?

– Делаешь, – тихонько пропел слизень.

Погибель тоже так делала – повторяла слова и звуки. У этого экземпляра голос был потише, ну или он был поспокойнее.

В соседнем коридоре раздались шаги, и слизень вздрогнул. Шаги приблизились, и слизень скользнул к моим коленям и прижался ко мне всем телом – хотя он был великоват, чтобы спрятаться так. Из-за угла вылетел Йорген Уэйт, мой командир звена. Мы с Йоргеном росли в одной пещере и ходили в одну школу, так что были знакомы с детства. У Йоргена были темно-коричневая кожа и вьющиеся черные волосы, и сейчас он вспотел так, будто только что наматывал круги вокруг фруктового сада на базе Альта. Он резко остановился и уперся руками в колени, тяжело дыша.

– Вот он! – сказал Йорген, глядя на слизня. – Это последний. Надеюсь.

– Последний?

Слизень снова прижался ко мне, и я взяла его в руки, держа пальцы подальше от мордочки. Его рта не было видно, но у Погибели там появлялось отверстие, когда она поедала икру. Я видела два ряда острых, но гибких зубов и не знала, склонны ли это зверюшки кусаться, но проверять не хотела.

– Собираешь еще питомцев для Спенсы? – спросила я.

Это казалось немного жалким, даже для Йоргена. Они со Спенсой были без ума друг от друга еще до того, как мы покинули Альту. И я почти уверена, что Йорген считал это тщательно охраняемым секретом.

– Не совсем, – сказал Йорген.

– Серьезно, где вы были? – Должно же быть какое-то объяснение, помимо того, что сказало нам командование.

Йорген вздохнул:

– Ладно. Если ты сможешь вернуть эту зверюгу обратно в ящик к остальным, я тебе расскажу, в чем дело.

Я посмотрела на слизня, и его мордочка послушно повернулась ко мне. Я хотела знать, что Йорген и остальные делали на планете, а вернуть слизня в ящик не казалось особенно сложной задачей. Я умела узнавать хорошую сделку, когда видела ее.

– Договорились. – Я пошла следом за Йоргеном.

Мы пришли в почти пустую комнату, в центре которой стояло два больших ящика и еще несколько у стены. На верхнем ящике в центре сидел Нед, один из заместителей командира звена. Он был высоким и широкоплечим – рядом с ним я чувствовала себя маленькой, а это чувство мало кому удавалось мне внушить. Артуро, второй заместитель командира, прислонился к стене у дверей. Он был на несколько дюймов ниже меня, смуглый и черноволосый.

– ФМ! – воскликнул Нед куда громче необходимого. – Рад тебя видеть!

– И я тебя, – произнесла я с куда меньшим энтузиазмом.

Артуро бросил взгляд на Неда. Нед не умел понимать намеков. Примерно месяц назад во время увольнительной он загнал меня в угол и спросил, не хочу ли я куда-нибудь сходить. Я уже какое-то время знала о его интересе. Нед милый и все такое, но он не в моем вкусе, так что я наконец прямо сказала ему, что предпочитаю, чтобы мы с ним остались друзьями. Нед воспринял это довольно хорошо, но с тех пор относился ко мне с чрезмерным дружелюбием, словно хотел доказать, что ситуация не странная, делая ее… еще более странной.

Именно поэтому я с самого начала и проигнорировала его заинтересованность.

Йорген жестом велел Неду слезть с ящиков высотой по колено.

– Ну что, теперь все на месте?

– Не знаю, – сказал Нед. – Я подумал, что, может, если сесть сверху, они останутся на месте, но крышка была закрыта с самого начала, так что я не знаю, как мы их растеряли.

– Они скользкие, – сказала я. Хотя это было не так – ну, в буквальном смысле. Когда я провела рукой по спинке слизня, по ощущениям было похоже, будто я глажу хорошо начищенный ботинок. – Погибель постоянно выбиралась из комнаты Спенсы даже при закрытой двери. – Я повернулась к Йоргену. – Кажется, ты задолжал мне объяснение.

– Только после того, как слизень окажется в ящике, – сказал Йорген, поднимая крышку и показывая внутрь.

– Ящике! – пропела парочка слизней; их голоса перекликались друг с другом.

Я так и не поняла, что такого особенного в том, чтобы поместить слизня в ящик, но еще раз погладила его по голове и положила в ящик, где оказалось так много слизней, что они заполнили его почти целиком, ползая друг по другу. Там было несколько желто-голубых, но были и цветов, которых я никогда не видела, – фиолетовые с оранжевыми шипами и красные с черными полосками.

– Где ты их взял? – спросила я. – И почему они здесь?

Вряд ли Кобб организовал какую-то программу поддержки пилотов посредством животных – не то чтобы я была против того, чтобы обзавестись слизнем. Для существ, настолько отличающихся от людей, они были чрезвычайно дружелюбные и располагали к себе.

Ну или я слишком истосковалась по домашнему уюту.

– Я не знаю, что Кобб говорил вам насчет того, где мы были… – начал Йорген.

– Что вас отправили отдохнуть, – сказала я. – Всех троих. Одновременно. Чему я ни на минуту не поверила.

– Хорошо, – сказал Нед. – Потому что если это путешествие должно было пройти спокойно…

– Мы кое-что искали внизу, в пещерах, – сообщил Йорген. – Нечто, издающее такие же вибрации, какие Спенса улавливает от звезд.

Я уставилась на него:

– Вас послали искать то, что производит вибрации, которые не слышит никто, кроме нее?

Йорген нервно уткнулся взглядом в пол.

Я охнула.

– Ну да, – сказал Йорген. – У меня такой же дефект, как у Спенсы.

– Говорю вам, не надо это так называть! – вмешался Артуро. – Если ты способен перемещаться по Вселенной силой мысли, то никакой это не дефект. Это потрясающе!

– Теоретически я могу перемещаться по Вселенной, – сказал Йорген. – Практически же я понятия не имею, как это делать. Спенса это умеет, но ее тут нет, чтобы объяснить. А вибрации, которые я ощущал, исходили от… – Он с сомнением взглянул на ящик, полный слизней. – Вот от них.

Я подавила смешок.

– То есть Спенса разговаривает со звездами, а ты – со слизнями? – Судя по виду Йоргена, он уже успел пожалеть, что сказал мне это, так что я продолжила, стремясь исправить ситуацию: – Ну, в смысле, они очень милые. А у тебя их целый ящик, так что это…

– Хорошо, – послышалось из коридора. Кобб, в адмиральском мундире, возник в дверном проеме и строго посмотрел на нас. – Очень хорошо. – Кобб, прихрамывая, вошел в комнату. За ним последовал Тор – он был в нашем звене в начале учебы, но потом перешел в инженерный корпус. По-настоящему его звали Родж, но внутри звена его все называли по позывному, как и меня. Тор был почти такой же высокий, как Нед, с бледной кожей и ярко-рыжими волосами. Он был симпатичным ботаником. Все говорили, что он, по сути, гений. Жаль, что у нас не было возможности получше узнать друг друга до того, как он покинул звено «Небо». Кобб посмотрел на слизней: – Видимо, эти существа называются тейниксами. Почему они разного цвета?