Звездная эскадрилья

– Да, этого достаточно, чтобы по ночам снились кошмары.

Я кивнула:

– Неудивительно, что так трудно держать себя в руках.

– Серьезно? – спросил Тор. – Ты выглядишь так, будто всегда держишь себя в руках.

– Это то, что тебе во мне нравится? – спросила я. – Потому что я не держу себя в руках. Я просто не говорю об этом.

– Конечно, ты должна так держаться, – сказал он.

Это не было ответом на вопрос, и я внезапно почувствовала себя неловко. Я скрестила руки на груди и привалилась к ящику.

Почему меня волнует, что во мне нравится Тору? Я обычно не задавалась вопросом, какое впечатление я произвожу на других. Я приходила, выполняла свою работу и старалась защитить своих друзей. Если лично я людям не нравилась – тем проще. Чем ближе я схожусь с кем-то, тем хуже чувствую себя, когда его теряю.

Всегда ли я так думала? Нет, до летной школы такого не было. И даже там не было. Это недавнее. Защитный механизм, наверное.

Не то чтобы он мне особо нравился.

– Думаешь, ты поэтому мне нравишься? – спросил Тор. – Я не знаю. Может, немного и из-за этого. Мне нравится, какая ты спокойная, уверенная в себе. Я вечно из-за всего нервничаю. И задавался вопросом, каково это.

– Ты разочарован, узнав, что я вовсе не такая?

– Нет, – сказал Тор. – Испытываю облегчение.

Я удивленно уставилась на него.

– Что? Ты думаешь, мне хотелось бы, чтобы ты была бесчувственным роботом? Иметь чувства – это хорошо, ФМ. И выражать их – хорошо. И приятно узнать, что не одному мне страшно.

– Не одному, – подтвердила я.

– Я знаю. Но все мы выражаем это по-разному. Спенса затевает драку и угрожает тебя убить. Йорген запутался в своем своде правил. Ты притворяешься, что все в порядке.

– Порядке! – пропел Жабр.

– Да, нормально, – сказала я. – А как насчет тебя?

– Я нервничаю, – признался Тор. – И работаю над сложными проблемами и пытаюсь их решить. Когда Спенса пропала в первый раз, я целую неделю пытался разобраться с навигационной системой, которую мы нашли в планетарной защите. Я думаю, она должна взаимодействовать с корабельными навигационными системами, чтобы можно было координировать свои действия во время полета.

– Но так и не разобрался? – спросила я.

– Нет, – ответил Тор. – Там слишком много фрагментов, которых мы пока не понимаем. Некоторое время это помогало мне оставаться в здравом уме, но потом я просто почувствовал себя неудачником.

– Ничего ты не неудачник. Ты рассчитал, как улучшить наши корабли по примеру М-Бота. Ты – главная причина, по которой мы вообще смогли использовать гипердвигатели, даже если они еще не идеальны.

– Мы все работали над этим, – возразил Тор.

– И все равно это не неудача.

– Я знаю, – сказал Тор. – Просто я всегда чувствую, что должен сделать больше. Если бы я мог разобраться во всем быстрее, было бы спасено больше жизней. Каждый раз, когда кто-то погибает в бою, я чувствую, что мог сделать больше, чтобы предотвратить это.

Хм… Я чувствовала то же самое, но не думала, что люди, оставшиеся здесь, на земле, чувствуют ответственность за нашу смерть.

– И все равно ты делаешь все, что в твоих силах. Никто не может требовать большего.

– Ну да. Но тебе становится легче от этой мысли, если твои друзья не возвращаются?

– Нет, – сказала я.

– Вот именно.

– Именно, – согласился Жабр.

– Какой ты сегодня болтливый, – сказала я, предлагая ему еще один гриб.

Я посмотрела на Тора. Мне хотелось, чтобы он сел поближе, но я не была уверена, что готова предложить это. Он был прав. Поговорить – это действительно хорошо. Но чем больше я говорила с ним, тем более уязвимой себя чувствовала, как будто он мог видеть меня насквозь.

Мне не нравилось, что кто-то видит, какая у меня внутри мешанина, тем более – он.

– А ты чувствовал себя неудачником, когда ушел из летной школы? – спросила я.

– Да не то чтобы, – ответил он. – Это была мечта Спенсы, а не моя. Скорее, я почувствовал, что лишился цели. Я не знал, кем хочу быть, но точно не пилотом.

– Сегодняшний день, вероятно, подтвердил это.

– И да и нет, – сказал он. – Это было больше похоже на окно во все, от чего я отказался, понимаешь? Инженеры – это команда, но это не одно и то же. Вы, ребята… вы зависите друг от друга, чтобы выжить. И все по-прежнему хорошо ко мне относятся, хотя я не участвую в полетах. Было приятно испытать это снова, даже если я знаю, что поступил правильно, бросив учебу.

– Наше выживание зависит от тебя, – сказала я. – Сегодня нас спасли инженеры, не пилоты. Но я понимаю, что ты имеешь в виду.

Я оставила ящик открытым, и слизни медленно выбирались оттуда. Твист уселся на краю и распевал, пока Тор не взял его на руки.

– Как бы то ни было, – сказала я, – не думаю, что остальные члены звена считают тебя недоучкой. Большинство из них сами бросили школу. Только мы с Йоргеном закончили обучение.

– И как это ощущается? – спросил Тор.

– Одиноко, – призналась я. – Кобб сразу, в первый день, сказал, что у большинства из нас ничего не получится. Я чувствовала вину за то, что у меня получилось, а у других нет.

– Но никто больше не перестал летать, – сказал Тор. – Только я.

– Ты сожалеешь об этом?

Я посмотрела на него. К моему удивлению, он задумался над этим вопросом. Он сказал, что знает, что поступил правильно, и мне было ясно, что его призвание – инженерное дело. У меня также не вызывало неприязни то, что в обычный день он не подвергался бы такой же опасности, как все мы.

– Нет, – ответил он. – Но все равно иногда больно. – Он посмотрел на меня сверху вниз. – Если бы тебе пришлось все начать сначала, ты бы все равно стала пилотом?

– Да, – сказала я. И удивилась тому, как легко пришел этот ответ, даже после всего, через что нам пришлось пройти. – Если бы я этого не сделала, я бы не смогла защитить своих друзей, понимаешь? Они все еще летали бы, но меня бы там не было.

Тор кивнул:

– Ты поэтому стала пилотом? Чтобы защищать других?

– В конечном счете да, – ответила я. – Я не собиралась оставаться в ССН навечно. Мне не нравится, что Лига Непокорных ведет себя так, будто война – самое великолепное явление на свете, будто чинить насилие прекрасно, хотя на самом деле оно причиняет столько боли. Но я думала, что если стану пилотом, то получу полномочия и уважение, чтобы говорить об этом, понимаешь? Что я смогу заступаться за тех, кого никто больше не защищает, и людям придется ко мне прислушиваться.

– К тебе прислушиваются, – сказал Тор. – Я всегда уважал это в тебе. Когда ты говоришь, другие слушают. Не потому, что ты – пилот. Просто потому, что ты – это ты.

Жар прилил к моему лицу.

– Я этого не чувствую, – сказала я.

– Угу, – проговорил Тор. – Думаю, никто из нас не верит хорошему о себе, ведь так?

– Спенса, быть может.

Но нет, это не было правдой. Даже Спенса иногда чувствует себя неуверенно. Это лишь делает ее громогласнее и опаснее.

– Она хотела бы, – произнес Тор.

Жабр бодал мой локоть, пока я не положила руку ему на голову и не стала поглаживать.

– Чего хотела бы я, – сказала я, – так это гарантировать вот этим ребятам жизнь, не заполненную тем, что мы сможем напугать их максимальное количество раз. Хотелось бы мне, чтобы был другой путь.

– Хорошо бы мы смогли что-нибудь придумать, – сказал Тор. – Потому что, если промежутки между пуганиями будут становиться все больше, нам понадобится больше слизней, иначе мы будем очень ограниченны в использовании гипердвигателей. У Верховенства в распоряжении целая Галактика планет, на которых они могли добывать слизней. У них, возможно, есть и программа разведения. А у нас пока что лишь население одной пещеры.

– Если мы выясним, как использовать их более эффективно, мы, возможно, сможем получить преимущество перед Верховенством. – Я смутилась. Теперь я говорю о слизнях как о ресурсе. – Это также улучшит качество жизни тейниксов. Если бы их можно было убедить совершить гиперпрыжок, пусть даже это и страшно, нам не пришлось бы полагаться на их первобытные импульсы.

– Достойная цель, – согласился Тор. – Мы могли бы провести эксперимент и посмотреть, получится ли что-нибудь найти.

Я посмотрела ему в глаза – глубокие, ярко-голубые – и поддалась собственным первобытным импульсам.

– Я участвую, – сказала я.

Тор встал из-за стола и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Встав, я ее не выпустила.

Мы были примерно одного роста, так что наши лица оказались рядом, и никому из нас не пришлось наклоняться. Я определенно удивила Тора, потому что он немного запнулся, но не отошел.

Я сочла, что это хороший знак. Однако слизень у меня на плече оказался не способен считывать эмоции людей.

– Хорошо! – заявил Жабр.

– Тсс, – прошептала я ему. А потом подалась вперед и коснулась губами губ Тора.

– Хорошо! – пискнул Жабр и телепортировался.

Еще один беглец, которого мне придется искать. Но попозже.

Я улыбнулась, не отрываясь от губ Тора.

– Лучше, чем хорошо, – сказала я.

Тор рассмеялся:

– Намного лучше!

Возможно, этот слизень все-таки умеет считывать эмоции.

14

К экспериментам Тор относился серьезно.

Нам потребовалась бо́льшая часть вечера, чтобы спроектировать нечто, соответствующее его стандартам, хотя инструментарий эксперимента состоял всего лишь из пары ящичков, установленных в противоположных углах комнаты.

На следующее утро мы готовы были начать сбор данных. Мы рассортировали слизней, отделив красно-черных, потому что не готовы были заняться еще и ими. Наша новая идея состояла в том, чтобы научить слизней совершать гиперпрыжок в знакомое место по команде. Это не помогло бы нам прямо сейчас связаться с Куной, потому что они никогда там не бывали, но Тор сказал, что большие достижения надо разделять на успехи поменьше. Научить слизней делать что-то, не пугая их при этом, было важным шагом. Потом, если мы научимся сообщать им координаты, у нас будет еще один способ убедить их перемещаться.

Конечно, если эксперимент удастся.

– Ну что, – сказал Тор, – думаю, мы готовы к первой фазе.

Я достала Бычка из ящика. Пока мы готовились к эксперименту, всех слизней мы держали в закрытом ящике, чтобы они не могли наблюдать за нами. Я сомневалась, что они вообще обратят на нас внимание, но Тор настаивал на том, что это может свести все результаты на нет. Я открыла один из ящичков и показала Бычку ложечку икры на блюдечке.

– Домой, – сказала я ему.

– Домой! – пропел Бычок.

Я позволила ему съесть икру, потом положила новую порцию на блюдце так, чтобы он видел, и закрыла крышку ящика. Затем я отнесла Бычка к другой стене и посадила в другой ящичек, глядящий на первый, с икрой. Он был деревянным, с прозрачной передней стенкой, чтобы мы могли наблюдать за слизнем внутри и увидеть, когда он исчезнет. Бычок не мог добраться до икры иначе как посредством гиперпрыжка.

Бычок стал ползать по ящичку; когда он посмотрел на меня через прозрачный пластик, его мордочка сморщилась.

– Он ничего не делает, – сказала я.

Тор стоял надо мной с блокнотом и делал заметки. Не знаю, что он там записывал, – ничего не происходило.

– Все еще ничего, – произнесла я.

– Так и работает наука, – сказал Тор. – Ничего, ничего, ничего. Кажется, что-то! Ой нет, опять ничего.

– Не представляю, как ты это терпишь.

– Ты что, шутишь? Это же увлекательно.

– В самом деле? Ничего – это увлекательно?

– Иногда, – сказал Тор. – Думаю, зависит от того, что это за ничего. Попробуй теперь дать ему подсказку.

Я прижала палец к пластику, привлекая внимание Бычка.

– Домой, – сказала я ему.

Бычок не шелохнулся.

– Домой, – повторила я. – Иди домой, и получишь икру. Из-за тебя я выгляжу как идиотка.

– Домой! – пропел Бычок; пластик приглушал его голос. – Домой, домой!

– Попробуй отвернуться, – предложил Тор. – Кажется, они не хотят гиперпрыгать, когда на них смотрят.

– Ладно, – сказала я, разворачиваясь. – Я не смотрю.

Мгновение спустя слизень ткнулся мне в ногу. Это был Бычок, он выжидающе смотрел на меня с пола.

– Думаю, он видит в тебе источник икры, ФМ, – сказал Тор.

– ФМ! – повторил Бычок.

– Не я, – сказала я, взяла Бычка на руки и еще раз дала ему заглянуть в ящик-дом. Потом я отнесла его обратно в наблюдательный ящичек и закрыла за ним прозрачную дверцу.

– Домой, – сказала я и отвернулась.

Тор изучал свой блокнот. Когда я посмотрела на наблюдательный ящичек, Бычка там не оказалось. Я нашла его в «домашнем» ящичке жующим икру.

– Ага! – воскликнула я. – Ты молодчина! Домой.

– Домой! – радостно пропел слизень.

– Хорошо, – сказал Тор. – Итак, он отправился искать еду, потому что знал, где та находится. Теперь посмотрим, сможешь ли ты заставить его сделать это, если он не будет предварительно видеть еду.

Я подождала, пока Бычок доест икру, а потом перенесла его обратно к наблюдательному ящичку и посадила внутрь.

– Домой, – сказала я ему.

– Домой, – отозвался слизень.

А потом исчез и снова появился в «домашнем» ящичке и принялся вынюхивать икру.

– Ура, работает! – Я достала уже почти опустевшую баночку с икрой и дала Бычку ложечку.

– Хорошо, – сказал Тор. – Теперь давай попробуем с другим слизнем.

Когда я обернулась, Драпа уже взобралась на плечо Тору и тыкалась носом ему в щеку.

– Похоже, Драпа вызвалась добровольцем для участия в эксперименте.

Я сняла слизню с плеча Тора. Мы с ним оказались так близко друг от друга, что у меня стало покалывать кожу, и не только у меня – Тор покраснел так, что даже тыльная часть шеи сделалась красной. Потом дверь внезапно отворилась, и мы отскочили друг от друга. На пороге возник Йорген с Жабром в руках. Он с любопытством посмотрел на нас.

– Эй, у вас тут все в порядке? – спросил он.

– Все хорошо! – слишком громко ответил Тор.

– Хорошо! – заявил Жабр со своего насеста на согнутой в локте руки Йоргена.

– Ой, ну вот не начинай, – сказала я Жабру, забирая его у Йоргена. – Хорошо, что ты здесь. Ты как раз вовремя, чтобы поучаствовать в нашем эксперименте.

– Боюсь, у меня нет на это времени, – проговорил Йорген.

Я пожала плечами:

– А я тебе и не предлагаю.

Йорген посмотрел на меня так, словно я свихнулась, но по крайней мере не стал комментировать, что мы с Тором стояли так близко друг от друга, когда он вошел.

– Вообще-то, я собирался сказать вам, что они почти готовы попробовать использовать коммуникатор, чтобы связаться с Куной, – продолжил Йорген. – Они собираются использовать голопроектор для питания коммуникатора, но Кобб по-прежнему хочет, чтобы мы все присутствовали, поскольку работаем со слизнями. Тэдвик хочет, чтобы Тор проконсультировал его по поводу коммуникатора, а затем мы с ФМ должны доложить об этом.

– Конечно, – отозвался Тор. – ФМ может показать тебе, над чем мы сейчас работаем. – И он выскочил из комнаты быстрее, чем обычно. Надеюсь, он спешил убраться подальше от Йоргена, а не от меня. Возможно, дело было не во мне.

Йорген посмотрел на меня, приподняв бровь:

– Работаем? Так вот чем ты тут занята?

– Вообще-то, да, – сказала я. – Мы разработали эксперимент.

– Это так теперь называется?

– Заткнись, – сказала я ему.

Йорген ухмыльнулся.

– Может, мне сейчас посмеяться над тобой и Спенсой? – поинтересовалась я. – Потому что, если это честная игра, я сейчас…

– Забудь, что я сказал, – быстро проговорил Йорген. – Показывай ваш эксперимент.

– Я уж думала, ты никогда о нем не спросишь. – Я дала ему блокнот Тора, хотя Йорген с ним выглядел вовсе не так мило. – Вот тебе записи.

Йорген углубился в записи Тора, пока я использовала остаток икры для эксперимента с Драпой и Жабром. Драпа не телепортировалась в коробку, сколько бы я ей ни показывала икру, а вот Жабр переместился тут же, радостно пропев: «Домой!»

– Хм… – сказал Йорген. – Возможно, некоторые из них лучше стимулируются едой, чем другие.

– Возможно, – согласилась я. – Но даже Бычку потребовалось некоторое время, чтобы выполнить команду. Не знаю, получится ли из этого надежный способ убеждать их прыгать, но похоже, что они способны делать это снова и снова, не ожидая, чтобы мы их испугали.

Йорген сверился с часами:

– Нам пора к командованию. Я вижу, что ты здесь делаешь, ФМ, но не уверен, что это лучше того, что есть у нас.

– Пока нет, – заметила я. – Тор говорит, что науке нужно время, чтобы получить результат.

– Ну а я о чем! – сказал Йорген.

Ему не нужно было ничего уточнять. Мы оба знали, что времени-то у нас и нет.

Командный центр кишел штабистами, инженерами, а также людьми из свиты Джешуа Уэйт, присланными Национальной ассамблеей. Йорген пробрался сквозь толпу и встал за спиной у матери, а я последовала за ним, чувствуя себя не в своей тарелке. Мне стало получше, когда к нам присоединился Тор – перед этим он что-то обсуждал с несколькими другими инженерами.

– Ладно посадили в коммуникатор, – сказал Тор. – И голопроектор подключили. Кобб записал сообщение, и мы настроили данные в коммуникаторе так, чтобы они соответствовали метаданным первой передачи Куны. Это все сплошная теория, и мне бы хотелось иметь больше времени, чтобы все проверить, но, вероятно, это должно сработать.

– Ты когда-нибудь к этому привыкнешь? – спросила я. – Запускать проекты в эксплуатацию прежде, чем почувствуешь себя спокойно благодаря объему проведенных испытаний?

Тор вытер ладони о комбинезон.

– Пока точно не привык.

– А теперь тишина! – сказал Кобб со своего места в центре комнаты. – Мы собираемся отправить сообщение.

Он кивнул Цзымин, и та нажала кнопку на панели управления, а потом Кобб произнес в свою гарнитуру:

– Говорит адмирал Кобб, человек с планеты Россыпь. Министр Куна, пожалуйста, подтвердите прием.

Цзымин нажала другую кнопку.

– Сработало? – спросил ее Кобб.

– Думаю, да, – ответила Цзымин. – Сообщение ушло, но было ли оно получено…

– Адмирал Кобб, человек с Россыпи, – зазвучал из динамиков все тот же жутковатый голос, что и в первом сообщении. – Подтверждаю прием. Спасибо, что ответили.

Кобб кивнул, и Цзымин возобновила трансляцию.

– Министр Куна. Мы хотели бы встречи с вами, но не можем определить ваше местонахождение. Наш цитоник не обучен, а гипердвигатели примитивны. Мы будем рады любой помощи, которую вы сможете предложить, чтобы связаться с вами. Ждем указаний.

– Боюсь, что время на исходе, – ответил Куна. – Верховенство послало свои силы бомбить то место, где я сейчас нахожусь. Пока что наша минимальная артиллерия сдерживает их, но я опасаюсь, что они в любой момент могут послать за подкреплением.

– Сколько у них кораблей? – спросил Кобб.

Последовала пауза.

– Двадцать истребителей. Мы знаем из сети, что силы Верховенства рассредоточены. Боюсь, они вскоре соберутся у вашей планеты.

– Они уже собрались, – сказал Кобб. – На данный момент мы их сдерживаем.

– Двадцать кораблей, – пробормотал Йорген. – С этим мы можем справиться. Если сумеем туда добраться.

– Я передаю координаты через мой гиперком, – сказал Куна. – Пожалуйста, подключите вашего цитоника к коммуникатору, чтобы получить их.

– Подключить нашего цитоника? – заговорила Джешуа. – Что, ради Полярной звезды, это значит?

Большинство присутствующих уставились на смутившегося Йоргена. Больше всего на свете он ненавидел, когда у него не было ответа на вопрос.

– Возможно, ему надо пообщаться с тейниксом, – сказала я. – С тем, через которого мы отправили сообщение.

– С Ладно, – сказал Тор. – Он в коммуникаторе, в секторе Чарли.

– Тебе же не обязательно прикасаться к Ладно, да? – сказала я Йоргену. – Ты можешь напугать слизня на расстоянии, так что должен смочь…

– Погоди, – сказал Йорген, закрывая глаза. – Я работаю над этим.

– Давай, – сказал Кобб, придвигая микрофон поближе. – Говорит адмирал Кобб. Мы работаем сейчас над подключением цитоника.

– Ну? – тихо спросила я Йоргена.

– Я пытаюсь, – ответил он. – Возможно, если бы я… – Йорген дернулся назад, словно его ударили по лицу. – Я получил их! Адмирал, я получил координаты! Я знаю, где они находятся. Звезды, ну и больно же!

Йорген потер виски. Мать смотрела на него с беспокойством.

– Мы получили ваши координаты, – сказал Кобб. – Мы пришлем вам звено для защиты. Йорген, бери звено «Небо» и…

– Мы должны сперва связаться с Национальной ассамблеей, – перебила его Джешуа. – Пусть они примут решение, прежде чем мы отошлем куда-то одного из наших цитоников. Мы не знаем, сумеют ли они вернуться.

Кобб посмотрел на Йоргена.

– Это правда, сэр, – сказал Йорген. – Я не уверен, что смогу снова найти Россыпь самостоятельно. Слизни, возможно, способны инстинктивно вернуться с такого большого расстояния, но я не уверен. Но эти инопланетяне разбираются в гипердвигателях лучше, чем мы. Возможно, они смогут научить нас.

Кобб повернулся к Джешуа:

– Вы хотели иметь возможность контактировать с нашими врагами. Это единственная инопланетная сила, которая предлагает нам разговор. Нам нужно использовать этот шанс.

– Я согласна с вами, – сказала Джешуа. – Но это должна решать Национальная ассамблея…

– Сэр, – вмешался в разговор Йорген. – Координаты исчезают. Это происходит медленно, так что у нас есть немного времени, но это то же самое, что было со Спенсой. Я не знаю, как их удержать.

– Бери звено, – сказал Кобб Йоргену. – Летите.

Джешуа нахмурилась.

Йорген заколебался на мгновение. Потом кивнул.

– Слушаюсь, сэр, – сказал он, и я последовала за ним на выход из командного центра.

Мы вместе побежали к посадочной площадке.

15

Остальные члены звена встретились с нами у кораблей. Ти-Столл еще дожевывал жареные полоски водорослей из столовой, а Мята застегивал летный комбинезон, но Киммалин и Сэди уже забирались в кабины.

– Что происходит? – спросил Артуро, встретивший нас у корабля Йоргена. – На этот раз летим только мы?

– Мы собираемся спасти бежавшего министра Верховенства, – сказал Йорген. – Летит только наше звено, но нам нужно поторопиться. Министра Куну уже атакуют. У меня есть координаты для гиперпрыжка туда, но мы все еще думаем, как нам вернуться.

Эта новость явно встревожила Артуро.

– Это приказ?

– Это приказ, – подтвердил Йорген. – Так что все на взлет.

Артуро кивнул и направился к своему кораблю, крикнув по пути Неду, чтобы он сделал то же самое.

Примчался Тор с ящиком, полным слизней, и сунул его мне в руки. Там уже сидели Жабр, Счастливчик, Бычок, Драпа и Твист.

– Кобб хочет, чтобы голопроектор оставался подключен к коммуникатору, – сообщил он, – тогда мы сможем связаться с вами, когда вы туда доберетесь, потому что и у нас, и у Куны будет коммуникатор.

– Возможно, ты больше не сможешь напугать Ладно, – сказала я. – Тебе придется использовать другого фиолетового слизня. Хотя мы с одного захода получили от Куны несколько сообщений, так что, возможно, связь сохраняется некоторое время после того, как она установлена.

– Я попробую это сразу после вашего отлета. – Тор прикусил губу с таким видом, будто он хотел что-то сказать, но передумал.

– Я помогу тебе загрузить слизней в корабль Йоргена, – сказала я, глядя на тейниксов.

Там был еще один фиолетовый слизень, и я подумала, что Тор запутался, но, когда мы добрались до кабины Йоргена, он положил его в металлический ящик под приборной панелью вместе с остальными.

– Я думаю, вам следует взять с собой передатчик, – произнес он. – Я точно не знаю, сколько тейниксов будет у Куны. Теоретически Йорген может общаться цитонически без слизня, но думаю, что у тебя должны быть все ресурсы, которые мы можем предоставить на случай… – Его голос сорвался, и он глубоко вздохнул.

Я поняла. Я уходила, а он оставался, и ему было страшно. Возможно, за нас всех, но мне нравилось думать, что за меня он боялся чуть больше.

– Я вернусь, – пообещала я. – Безукоризненный послужной список неумирания, помнишь?

– Угу, – сказал Тор. – Я помню.

Я хотела взять его за руку, но Йорген уже карабкался в свою кабину.

Пора выдвигаться.

– У нас не было времени соединить корабли, – сказал Тор Йоргену, – так что вам придется, как в прошлый раз, соприкасаться крыльями.

– Понял, – отозвался Йорген. – Мы заставим это работать. ФМ, пора.

Тор сжал мою руку, а потом поспешил прочь. Я помчалась к своему обычному «Поко» и забралась в него, с ходу включая подъемное кольцо и взлетая. Когда мой корабль поднялся до предельной высоты платформ между полями потрескивающей голубой энергии, что скрепляла щит по швам, я оглянулась и увидела, что Тор смотрит нам вслед.

«Я вернусь», – мысленно сказала я ему. Но эти слова, даже будь они сказаны вслух, не стали бы правдивыми. Никто из нас не мог дать такого обещания.