Сонеты и венки

Ни звука, и не ветерка,

Всё замерло в оцепененьи,

Пошевелиться нету сил,

Как будто Чудное Мгновенье

Для нас Господь остановил!

Но грозно поднял на закат

Сентябрь, багрово-жёлтый взгляд.

Сентябрь. Багрово-жёлтый взгляд

Скользит по рдеющим долинам,

Где рощи гордые стоят,

Сверкая златом и кармином,

Колосья зрелые дрожат,

Поспелой тяжестью клонимы,

И тыквы жёлтые лежат,

Как камни, непоколебимы.

Горою свёкла, лук, морковь,

И фрукты спелые возами,

Земля нас одарила вновь

Своими щедрыми дарами!

Янтарно светел виноград…

Октябрь. Бесшумный листопад.

Октябрь. Бесшумный листопад,

Стихают запахи и звуки,

Деревья голые стоят,

И тянут ветви, словно руки,

Пожухла бурая листва,

На небе тучи грязной ватой,

И птиц крикливый караван,

Уныло тянется куда-то,

Занудный дождик льёт и льёт,

А ветер, словно плеть, свистящий,

Земле согреться не даёт,

Своим дыханьем леденящим.

Но слякоти конец бывает -

Ноябрь всё снегом укрывает.

Ноябрь всё снегом укрывает,

Поля и пашни, лес и дом,

Под белым пухом сберегает

Росток, что оживёт потом,

На стёклах выпишет узоры,

Раскрасит небо на заре,

И скользкие, крутые горы

Подарит звонкой детворе,

Всё в мире посветлеет разом,

Исчезнет пыль, и грязь дорог,

А он посмотрит зорким глазом –

«Ну, что ж, я сделал всё, что мог!

Так пусть же, как всегда бывает,

Декабрь итоги подбивает!»

Декабрь итоги подбивает,

Он, завершившиеся дни,

Особо тщательно считает,

На звонких счётах ледяных.

Скользят сверкающие льдинки,

Летят как в танце, всё быстрей,

И оживают вновь картинки

В альбоме памяти моей.

В сверкающем калейдоскопе

Весь год передо мной кружит,

И сердце в бешенном галопе,

Как барабан в висках стучит

Остановится не даёт

Движенье вечное вперёд.

Движенье вечное вперёд,

Такой уж жребий нам положен.

Никак нельзя прервать полёт,

Подобный выбор невозможен!

Так, день за днём, из века в век,

Зима сменяется весною,

И неспособен человек

Идти дорогою иною.

Неизменяем ход времён,

И одинаков, год от году,

Таков Божественный Закон,

Творцом дарованный народу.

Так, солнечный круговорот,

Наш мир к бессмертию ведёт.

Наш мир к бессмертию ведёт

Дорога жизни ежедневной,

Любой из нас по ней идёт,

Порой усталый, или гневный,

Но на судьбу нельзя роптать,

Она сурова и бесстрастна,

Ты всё обязан испытать,

Идти, и не роптать напрасно.

Живи, мой друг, и счастлив будь,

Цени, летящие мгновенья,

Чтоб с честью свой закончить путь,

И отдохнуть, без сожаленья.

Глаза закроешь, вновь, как будто -

Январь. Рождественское утро…

Январь. Рождественское утро.

Февраль. Нависли тучи хмуро.

Март. Посинели небеса.

Апрель. И снова чудеса!

Май. Хороводы на лугу.

Июнь. Костёр на берегу.

Июль, жужжанье пчёл в гречихе.

Август, пленительный и тихий.

Сентябрь. Багрово-жёлтый взгляд.

Октябрь, бесшумный листопад.

Ноябрь всё снегом укрывает.

Декабрь итоги подбивает.

Движенье вечное вперёд,

Наш мир к бессмертию ведёт!

29.12.2019.

франсуа вийон

«Я – Франсуа, чему не рад…

Увы, ждёт смерть злодея.

И сколько весит этот зад,

Узнает скоро шея.»

(Перевод И. Эренбурга)

«От жажды умираю над ручьём…»

Скрипит перо коряво по бумаге,

Уже темно в узилище моём,

Храпят в углу убийцы и бродяги,

Со склизких сводов капает вода,

Глаза слезятся от чадящей плошки,

И время утекает без следа,

И скоро не останется ни крошки.

Из-за решётки визг, мольбы и вой,

Там стражники над нищенкой глумятся,

Смирись, подруга с собственной судьбой,

Тебе сегодня надо постараться!

И жить на этой человечьей свалке –

Таков удел мой, яростный и жалкий!

Таков удел мой, яростный и жалкий,

И сам его я выбрал для себя,

На крюк, торчащий из дубовой балки

Гляжу порой, ни капли не скорбя,

Поскольку клещи, и топор, и дыба

Меня по свету ищут с давних лет,

Давно мы с ними встретиться могли бы,

Но выручает старый мой стилет.

Он острый словно бритва, друг мой верный,

Он тонкий, словно хищная стрела,

И сердца стук, волнующий и мерный

Его влечёт, как горлица орла.

И славно мы гуляем с ним вдвоём

Уже давно в отечестве моём!

Уже давно в отечестве моём

Холодный ветер веет равнодушно,

И мы удел свой рано узнаём.

Чтоб после ему следовать послушно,

Родившись на лохмотьях, в нищете,

Объедками питаясь как попало,

Мы посвящаем жизнь свою мечте –

Хотя бы раз наесться до отвала!

И нет для нас ни Бога, ни добра,

И нет в душе ни радости, ни страха,

Ведь завтра будет так же, как вчера,

Судьба нас лупит со всего размаха!

А значит, без упорства и смекалки,

Таким как мы, доступны только палки.

Таким как мы, доступны только палки,

А так – же розги, плети и бичи.

Но все ж рапиры мы, а не мочалки,

А значит – стисни зубы, и молчи,

Молчи, но всё запоминай прилежно,

Всех тех, кто так был рад тебя терзать,

Чтобы потом, не торопясь и нежно,

Худые глотки их перерезать.

Не то, чтоб мы жестоки и суровы,

Но я прошу запомнить, господа,

Что мы прощать обиды не готовы,

Ведь нас-то не прощали никогда.

Пусть нету ни кола и ни двора,

Но мне мила бездушная игра!

Но мне мила бездушная игра,

Я, словно лицедей, всегда под маской,

Сегодня брюква, завтра фуа-гра,

Кошмар полночный рядом с детской сказкой,

Кошель срезаю – да и был таков,

Всегда со мной моё лихое счастье!

О, только б мне не сочинять стихов,

Избавиться от дьявольской напасти!

О только бы не рифмы в голове,

Не эти надоедливые строчки,

Они трещат цикадами в траве,

Покоя не дают ни днём, ни ночью,

Поэзия – данайский дар Минервы,

Она, как нож у глаз, щекочет нервы.

Она, как нож у глаз, щекочет нервы,

Куда-то увлекает за собой,

Я знаю, в этом деле я не первый,

Поэты всюду носятся гурьбой,

Сонеты, мадригалы, песни, оды –

Бездушная, пустая трескотня,

И эти громогласные уроды

Всё время трутся около меня!

Выпрашивают мелкие монеты,

Вино моё лакают за столом,

Ну, надоели! Просто мочи нету!

Я не желаю выглядеть ослом!

Всю свору прогоняю со двора,

И я доволен участью ворА!

И я доволен участью ворА,

Хоть знаю, ждёт меня топор и плаха,

Но мне на дело выходить пора,

И я иду, спокойно и без страха.

Я не заметен в сумраке ночном,

Ведь ночь – моё укрытье и богатство,

И все мечтают только об одном –

Чтоб никогда со мной не повстречаться.

Но встречи невозможно избежать,

Когда она назначена судьбою,

А от судьбы, увы, не убежать,

И скоро мы увидимся с тобою,

Ведь ты, дружок, давно уже не первый,

Пускай мне вслед шипят чистюли – стервы.

Пускай мне вслед шипят чистюли – стервы,

И карами небесными грозят,

А сами вечно бьются о барьеры,

И робко перед Богом лебезят,

Живут всю жизнь «прилично» и убого,

Минует их и радость, и беда,

Ведь в сущности им надо так немного –

Ничем не выделяться никогда,

Прожить весь век без страсти, без желанья,

Не поднимая к небесам лица,

С тоской влача своё существованье,

И ожидая с трепетом конца…

Я не желаю участи такой,

Я знаю, Смерть давно идёт за мной!

Я знаю, Смерть давно идёт за мной,

Как хищный зверь по кровяному следу,

И смрадно дышит за моей спиной,

И чует неминучую победу,

Мы с ней уже встречались много раз,

Её оскал я видел в блеске стали,

Но всё ж ещё мой факел не угас,

Поживой для неё другие стали!

Она мне где-то даже как сестра,

Мы с нею породнились, я не скрою,

Но знаю я, когда придёт пора,

Она в мгновенье встанет предо мною,

Отыщет и на море, и на суше,

Чтоб в ад швырнуть мою больную душу!

Чтоб в ад швырнуть мою больную душу,

Под громкий хохот пляшущих чертей.

Мне этот смех во сне терзает уши,

В тупой неотвратимости своей,

Тогда вином я ужас заливаю,

Я шлюх зову на бешенный разврат,

И снова стихоплётство затеваю,

И смерти нет, и дьявол мне как брат!

Я создаю из грязи и отваги

Волшебный мир, и в нем поёт Эол,

Перо моё летает по бумаге,

Вольготно и беспечно как орёл.

И крылья вырастают за спиной,

Ведь заповеди нету ни одной!

Ведь заповеди нету ни одной.

Я сам их создаю, когда желаю,

То, что хочу, приемлю всей душой,

А не хочу – с презреньем отвергаю.

Я крал, я богохульствовал и пил,

Я убивал налево и направо,

А сколько дев невинных погубил,

Их наберётся целая орава!

Чревоугодник, забияка, лжец,

Я превзошёл Калигулу в пороках,

И от гордыни лютой, наконец,

Всё это описал в бесстыжих строках!

И нету клятвы, что вложил вам в уши,

Которой я б со смехом не нарушил!

Которой я б со смехом не нарушил,

Не испоганил грязью чистоты,

Я жизнь свою безжалостно разрушил,

Предав беспечно юности мечты,

Когда я в кости за столом играю,

Мне в этот час не жалко ничего,

Но иногда я детство вспоминаю,

Там было много всякого всего…

Я помню вечно запертые двери,

Я в них стучался, плакал и кричал…

И постепенно превратился в зверя,

Он жадно рвал добычу, и урчал.

Да, шансы на прощение плохИ,

И Бог припомнит мне мои грехи.

И Бог припомнит мне мои грехи,

И ничего, я знаю, не забудет.

Они, как среди лилий лопухи,

Всё время взоры оскорбляют людям,

А люди очень любят осуждать,

А уж тем боле – осуждать за дело,

И в путь меня в последний провожать

Они придут и радостно, и смело!

И я услышу этот дружный крик –

«Смерть негодяю! Славная потеха!»

И вывалится синий мой язык,

Его я всем вам покажу для смеха!

И хлынут вниз, порвав души мехи,

Обманы, преступленья и стихи…

Обманы, преступленья и стихи,

Хрустальные рассветы над Луарой,

Вонючие как падаль, кабаки,

Монахиня с испанскою гитарой,

Помятое грошовое кольцо,

Что я украл впервые у старушки,

И мамы позабытое лицо,

И пенное шампанское из кружки,-…

И табурет кривой пинком свалив,

Нисколько не жалею я, поверьте,

Рвану я шею из тугой петли,

И крикну на пороге жалкой смерти,

Ликующий в ничтожестве своём –

«От жажды умираю над ручьём…»

1 – 10 июня 2016 г.

Н.П.

«От жажды умираю над ручьём…»

Таков удел мой, яростный и жалкий.

Давно уже в отечестве моём

Таким как я, доступны только палки,

Но мне мила бездушная игра,

Она, как нож у глаз, щекочет нервы,

И я доволен участью ворА,

Пусть зло шипят мне вслед чистюли – стервы.

Я знаю, Смерть давно идёт за мной,

Чтоб в ад швырнуть мою больную душу,

Ведь заповеди нету ни одной,

Которой я б со смехом не нарушил.

И Бог припомнит мне мои грехи –

Обманы, преступленья, и стихи!

цветочный венок

«Но ангелы хранят отверженных недаром,

Бездомному везде под солнцем стол и кров,

И для него вода становится нектаром,

И корка прелая- амброзия Богов.»

Шарль Бодлер «Цветы зла»

Как сладко пахнут мертвые цветы…

Мне запах этот с детства был приятен,

И поиск умиравшей красоты,

Стал лучшим из доступных мне занятий.

Я часто бегал в наш заросший сад,

И с клумбы рвал левкои торопливо,

И вот они у ног моих лежат…

А только что стояли горделиво!

Я складывал из сломанных цветов

Узоры, невесомые, как тени,

И любоваться ими был готов,

Хоть целый день, в тиши уединенья.

И пусть свой путь недолгий завершили

Еще вчера они красу дарили,

Еще вчера они красу дарили,

Бездушно и беспечно, просто так,

Ну а сегодня все о них забыли,

И это жизни мимолетной знак.

Мы все уйдем, кто раньше, кто позднее,

Владыка вечный наш суров и строг,

И славного героя, и злодея,

В конце пути единый ждет итог!

Но мы о смерти думаем нечасто,

Дурные мысли гоним от себя

За призрачное, крошечное счастье

Цепляемся, огонь в себе губя!

Зря Музы в нас, средь мелкой суеты,

Будили безоглядные мечты

Будили безоглядные мечты

Тревожили, и звали за собой,

Мы слишком любим бренность, я и ты.

Не заманить нас далью голубою

Пустое дело – смысл всего познать,

Ведь, в сущности, нам надо так немного,

Мгновенье мимолетное догнать,

И жизнь руками жадными потрогать!

И я сегодня всякой встрече рад,

Ведь ощутить могу единым махом,

И недоступных женщин аромат,

И потаскух звериный, острый запах!

Тех, кто вчера со мною рядом были,

И о любви, казалось, говорили…

И о любви, казалось, говорили…

Ненужные и нежные слова,

Они в потоке льдинками уплыли,

И снова опустела голова,

У каждого есть собственная мера,

Единственная, яркая звезда,

Со мною рядом – Черная Пантера,

А остальное – просто ерунда!

О, женщины, Я многих вас узнал,

Веселых, грустных, радостных, печальных,

Я много брал от вас, и многое давал,

Я помню всех, подруг моих случайных!

И пусть в клубок лианы заплелись,

Еще вчера они тянулись ввысь!

Еще вчера они тянулись ввысь!

Слова и рифмы, сердце звонко билось,

Но – тщетно! Словно загнанная рысь

Душа в пещеру темную забилась…

Я долгий путь безверия прошел,

И не желаю быть за мир в ответе,

И только вожделенный порошок

Дает мне силы дальше жить на свете.

Я – огонек, дрожащий на ветру,

Я – лунный свет, за тучами укрытый,

О, мой Творец, коль скоро я умру,

Даруй мне счастье всеми быть забытым!

Чтобы нигде меня не вспоминали,

И новый день улыбкою встречали…

И новый день улыбкою встречали…

И мы, когда-то, много дней назад…

Мы будничных невзгод не замечали

За чтеньем романтических баллад,

Но очень скоро холод равнодушный

Мерцающую пылкость остудил,

И чёлн, судьбе безрадостно послушный,

Поток к пустому берегу прибил…

И мы шагнули на песок безводный,

И побрели без цели, в никуда,

Как волчий глаз, из тьмы небес холодных,

На нас глядела жёлтая звезда…

Мы, вроде бы, до цели добрались,

А нынче – словно яду напились.

А нынче – словно яду напились.

Но этот вкус изящен и приятен,

Он дух наш сладко поднимает ввысь,

Не отрывая тело от кровати.

Мне грезится – пустыня, звезды, тишь,

Я – бедуин, шагаю с караваном…

То царственный, пленительный гашиш,

Рождает сны , и дарит мне Нирвану,

И вялые, нелепые стихи…

Они, как избалованные дети,

Не замечают мелкие грехи,

Себя считая главными на свете.

Никто не слышал, как они звучали,

К ним смерть пришла, в безмолвьи и печали…

К ним смерть пришла, в безмолвьи и печали…

Ну что ж, не стану я о них жалеть,

Хотя мне в дар их ангелы послали,

Иль демоны…вблизи не разглядеть.

Китаец Ли, старик сорокалетний,

За трубкою поведал как-то мне,

Что мир вокруг – лишь тягостные бредни,

И жизни смысл в волшебном вечном сне.

А прочие усилия напрасны,

Они лишь множат скорбь и суету,

Ведь мы, над снами нашими не властны,

Не перейти незримую черту!

О, мною не рожденные слова…

Они стоят, увянув, как трава.

Они стоят, увянув, как трава,

Густой бурьян, на позабытом поле,

Стальные путы сковывают льва,

И он не помнит жизнь свою на воле.

Ко мне зашёл художник, мой сосед,

Он, как всегда, всклокоченный и странный,

И мы сидим, и молча пьем абсент,

Горящий сахар капая в стаканы.

Его богатство – чёрствый хлеб и лук,

Да странные, нелепые картинки,

Ну а моё – поношенный сюртук,

И старые, потёртые ботинки.

В каморке пыльный фикус угасает,

К подножью тень усталую бросая…

К подножью тень усталую бросая…

Грустят платаны в парке Тюильри,

Бежит куда-то девочка босая,

В Париже осень. Что ни говори.

Мне радостны картины увяданья,

Они из детства светлого привет,

И, как любовник пылкий на свиданье,

Всю жизнь спешу я осени вослед.

Чего желаю я? Такую малость,

Покой душе усталой обрести,

Хоть я не знаю, сколько мне осталось,

Но я хотел бы осенью уйти…

Пусть там, где приклонилась голова,

Лишь чуть дрожит пожухлая листва.

Лишь чуть дрожит пожухлая листва.

Над обомшелым камнем безымянным,

И не узнает глупая молва,

Кто здесь уснул, укутанный туманом,

Глухое место, ни души вокруг,

Заброшена убогая могила,

И не придут сюда ни враг, ни друг,

Ни даже та, которая любила…

Валун тяжелый навалив на грудь,

Меня оставят, наконец, в покое,

И вот тогда смогу я отдохнуть,

Познав впервые, что ж это такое…

И выскользнет душа моя босая,

Из чаши вниз безвольно провисая…

Из чаши вниз безвольно провисая…

Стекает мерно Времени струя,

А рядом, глаз пустых не опуская,

Стоит Тоска, наперсница моя,

Я ей служил так долго и усердно,

Её я славил каждою строкой,

Что, наконец, светло и милосердно,

Меня пустила в храм заветный свой.

В нём сотни лиц застыли без движенья,

В нём тишина, ни звука не слыхать,

И здесь победой станет пораженье,

И я узнаю то, что нужно знать!

Охапку лилий я держу в руках,

И пусть букет умрет, цветы истлеют в прах.

И пусть букет умрет, цветы истлеют в прах.

И упадут на землю семенами.

Осенний воздух ладаном пропах,

И манит тех, кто гонится за нами,

Я слышу их тяжелые шаги,

Земля вокруг трясётся, как в испуге,

Они идут потребовать долги,

И не укрыться в заповедном круге…

Нас Жизнь никак не хочет отпустить,

Как жадная тюремщица и скряга,

И не желает ничего простить

Ни одного несделанного шага!

Да, я останусь навсегда в долгах,

Но Красота жива, и в сердце, и в стихах!

Но Красота жива, и в сердце, и в стихах!

Она всегда такой навеки остается,

И невозможно выразить в словах,

Как тяжело нам это достается!

Не дай Господь, пойти таким путем,

Ведь творчество – проклятье, и отрада,

Но мы в конце Свободу обретём,

И нам другого жребия не надо!!

«Свободу симулировать нельзя!»

Сказал мудрец, и был он прав стократно,

Нам выпала нелёгкая стезя,

Пройди по ней, не повернув обратно,

И лишь тогда понять способен ты,

Как сладко пахнут мертвые цветы…

10 марта 2018г.

Как сладко пахнут мёртвые цветы!

Ещё вчера они красу дарили,

Будили безоглядные мечты,

И о любви, казалось, говорили,

Ещё вчера они тянулись ввысь,

И новый день улыбкою встречали,

А нынче, словно яду напились,

К ним смерть пришла в безмолвьи и печали…

Они стоят, увянув, как трава,

Уснув, и вяло лепестки бросая,

Лишь чуть дрожит пожухлая листва,

Из чаши вниз безвольно провисая.

И пусть букет умрёт, цветы истлеют в прах,

Но красота жива, и в сердце, и в стихах!