Министерство мертвых. Отверженный принц

Я посмотрела на выражение лица Тордека и поспешно добавила:

– Я случайно.

– Поясните, пожалуйста. Что означает «догадалась»? Я не шутил, когда говорил, что ни одно существо в этом мире и в соседних не знает ничего о моем мире. Могу я услышать ваши догадки, страж Даркблум?

Сделав глубокий вдох и поколебавшись несколько секунд между вариантом «не позориться» и «вывалить весь приснившийся бред», я все же решила не сдаваться и позориться до конца.

– Ваш мир покрыт водой. Над ней возвышаются скалы, внутри которых выдолблены жилища. По тоннелям и между скалами курсируют лодки. Это – ваша жизнь, таких существ, как вы. Я не знаю, как вы называетесь, простите. В глубинах океана обитают балеопалы…

Лицо Тордека вытянулось. Название существ он на занятии не упоминал.

– Это огромные, похожие на земных китов существа. Опасные для вас, потому что стоит упасть в воду – и тебя тут же съедает этот монстр. Раз в год над вашим миром появляется солнце. Под его лучами на поверхности расцветают цветы, а с заходом солнца они растворяются в воде.

– Хорошо. Продолжайте.

– Вы сказали, что в Мортруме нет таких, как вы, и на это есть причина. Я думаю, причина в том, что вы бессмертны. Никто из вашего мира не умирает окончательно. Когда человек… ну, вы поняли, существо, подобное вам, погибает, оно превращается в балеопала, подводного монстра, и жизнь души продолжается. Затем, в тот единственный день, когда показывается солнце, жизнь балеопала подходит к концу. Он стремится к свету цветка, чтобы душа, заключенная в теле кита, вновь переродилась в качестве человека. Цикл повторяется снова и снова, до бесконечности. Поэтому таких, как вы, нет в Мортруме. Вы не умираете окончательно. Вы перерождаетесь в своем мире.

Тордек молчал. Смотрел своими жуткими инопланетными глазами и молчал так долго, что я даже немного покраснела, что случается крайне редко.

– Но все же я здесь, – наконец тихо произнес он. – Почему?

– Потому что кто-то убил балеопала. Точнее, вас в теле балеопала. У них ведь нет естественных врагов в природе. Вы не убиваете их, это священные животные, несмотря на их опасность. Но по какой-то причине, когда вы были балеопалом, вас убили. И вот вы здесь.

– И это вы узнали…

– Это мне приснилось. Весь цикл ваших перерождений. Это потрясающе. Удивительно красиво.

– Интересно.

Магистр рассматривал меня почти так же, как утром я – Еву, только страха в глазах не было, лишь нечто, напоминающее легкое беспокойство.

– Это просто сон и все совсем не так? – почти с надеждой спросила я.

– Нет, все совершенно верно. В моем мире души находятся в непрерывном цикле перерождений, хотя и не осознают этого. И да, меня убило что-то, когда я был балеопалом. К сожалению, никто в Мортруме не может сказать, что именно. В наш мир крайне сложно открывать порталы. Любой страж или проводник там – риск, мой народ никогда не видел таких, как вы, страж Даркблум. Как я уже говорил, немагические миры очень разные и порой удивительные. Хорошо, что вы разгадали загадку. Плохо, что нестандартным способом.

– Это нормально? Видеть сны про чужие миры?

– Нормально – очень относительное понятие в нашем мироустройстве, Аида. Я не могу дать оценку проявлениям магии. Однако могу вас поздравить с приобретением новой способности. Заглядывать в иные миры – удивительный дар. Его тоже придется развивать.

Забавно, еще каких-то пару месяцев назад речь шла о запечатывании дара. И вот мы уже его развиваем.

– Это тоже сила?

– А как вы думаете, каким образом Вельзевул обнаружил немагические миры в свое время?

Еще одно наследие Повелителя. Слишком много всего перепало от папочки. Характер, кажется, тоже его. Стоит гордиться родством, наверное, но каждый раз, когда я слышу его имя, вспоминаю красные полосы на спине Дэваля и хочу оказаться как можно дальше от новоявленного родителя.

– Значит, я умею выращивать лимоны и заглядывать в немагические миры. Это победа в номинации «самые бесполезные таланты мира мертвых» или есть кто-нибудь, кто умеет превращать пиво в молочный коктейль или светиться в полнолуние?

– Вы напрасно иронизируете, страж Даркблум. Немногим в Мортруме позволено развивать свой дар. Если вы в числе избранных – значит, Повелитель видит в вас необходимый потенциал. То, что вы называете лимоном, – практически чудо в нашем мире. Не обесценивайте свои крохотные успехи. На то, чтобы стать сильным стражем, уходят годы.

– А если у меня их нет?

Тордек посмотрел на меня с удивлением.

– С чего вы взяли? Вы теперь бессмертны.

– Не знаю. Ощущение.

Я достала из кармана подвеску-перышко, найденную в вещах.

– Что означает ворон? Предзнаменование дурного?

– Не всегда. Гораздо чаще – тайну, связь между магическим и немагическим мирами. В легендах многих миров ворон передает сообщения из мира мертвых. Но в Мортруме не бывает птиц, Аида. Вороны – лишь символ легенд иных миров. Однако…

Тордек поднялся, чтобы принести знакомый котел с пеплом.

– К предчувствиям стоит прислушиваться. Но ни в коем случае не позволять им диктовать свою волю. Прислушайтесь к своим. Что они подсказывают? Что нужно сделать, чтобы тревога исчезла?

– Кажется, я уже сделала все, чтобы она появилась. И теперь остается лишь пожинать плоды. У вас там, случайно, никакой психолог недавно не преставился? Я бы сходила.

Глава седьмая

– Многое изменилось в твоем королевстве, мой дорогой.

Самаэль никогда и никому не признался бы в том, как сильно его бесит цоканье лап арахны по брусчатке. Если предложить ей мягкие чехлы, Ева смертельно обидится, но ему порой кажется, что он убьет ее раньше. Наверное, сказывается усталость.

– Многое? Не заметил.

– Аида Даркблум, порталы, открывающиеся сами по себе, девочки, умирающие в неположенное время, прорывы темных душ. Не припомню такого в Мортруме.

– Намекаешь на то, что я отвратительный глава министерства?

– Лишь на то, что власть твоего отца слабеет.

– Для этого он и привел дочь. Скоро у нас будет королева. Гораздо скорее, чем мы все думаем. И вот тогда-то в королевстве многое изменится. Надеюсь, оно хотя бы устоит. Аида умная девочка, хотя и ужасно самовлюбленная, избалованная и наглая. Но она понимает куда больше, чем говорит, это точно.

– Вы от нее не в восторге, похоже. Вас можно понять.

– Нас не нужно понимать, Ева, нас нужно оставить в покое. Я не могу поддерживать работу министерства, воспитывать будущую Повелительницу, держать в узде брата и расследовать весь этот хаос. От меня почти ушла жена, между прочим, и вот ее-то я и понимаю. Я бы сам от себя ушел, да не получается. Дэваль окончательно пустился во все тяжкие.

– Да, ему нужна помощь, – в голосе арахны мелькнула грусть. – Мой мальчик остался совсем один. Он скучает по ней. И по отцу, полагаю, тоже. Я не раз пыталась поговорить с Вельзевулом, но безуспешно. Сказал, что не может приказать себе вновь любить сына. Ты наконец расскажешь, что такого Дэв сделал, что стал для отца пустым местом?

– Боюсь, что нет. Это их дело, не наше с тобой.

– Это жестоко по отношению к Дэвалю. И кстати, про отношение. Ты знаешь, что Аида в него влюблена?

– Это она тебе проорала, пока пыталась залезть на люстру?

– Нет, это видно по ее кошмарам. И по тому, как она спала, прижавшись к нему. Это взаимно, не знаешь?

– Понятия не имею. Они как кошка с собакой, если ты помнишь, что это выражение значит. Я бы сказал, Дэваль ненавидит ее за то, что заняла его место. И из этой ненависти вытекает типично мужское желание получить власть над объектом. Он не может получить власть при помощи статуса или магии, поэтому был бы не против ее трахнуть. Но при этом понимает, что ему уготована участь стража у ее ног, и бесится, потому что, даже если тебе позволили трахнуть хозяйку, равным ей ты все равно не станешь.

– Ты, как всегда, цинично отрицаешь любовь.

– Я очень много лет женат.

– Может, стоит разрешить им, пока они всего лишь два стража? Кровь не играет в вашем мире никакой роли. Детей у них никогда не будет, вместе они не росли. Ничего страшного, если королева и ее страж поиграют.

– Есть правила, Ева. И правила зависят не от возможности иметь детей или проведенного вместе времени. Это законы. Мораль. Они брат и сестра и должны таковыми оставаться. В конце концов, есть Маскарад Мертвых. Дня в году достаточно, чтобы наиграться.

– Да, – рассмеялась она, – на Маскараде мораль не действует.

– Тебе не нравится Мортрум, я знаю. Но он таков, каким его создала твоя сестра. Не нам менять законы. Даже если деточки Повелителя страдают.

– Что ж… – Ева задумчиво посмотрела на Стикс. – Может, новая королева найдет в себе силы что-то изменить?

От меланхоличного созерцания движения душ по реке ее отвлек оглушительный звон стекла. Самаэль вскинул голову и едва успел оттащить арахну от перил набережной: из окна башни министерства, издавая истошный вой, вылетела темная душа. Подняв тучу брызг, она вошла в воду, и темные щупальца Стикса благодарно приняли жертву, в мгновение ока утянув на дно.

– Кажется, королева нашла в себе силы, – пробормотал Самаэль, поднимаясь. – Как бы теперь потерять их при первом удобном случае, а?

В разбитом окне виднелась маленькая знакомая фигурка. Он мог бы поклясться, что Аида Даркблум сейчас стояла с самым виноватым видом, на который была способна.

– Ужин отменяется, – хмыкнул Самаэль. – Пойду узнаю, что на этот раз стряслось с этой девчонкой.

***

Если вам кажется, что вокруг происходит слишком много случайностей, словно кто-то вас проклял, – возможно, вам не кажется. Вряд ли дело в проклятии, но случайности порой оказываются четко выверенной последовательностью, ведущей к точке невозврата. Жаль, что обычно понимаешь это слишком поздно.

В последнее время у меня ощущение, что «слишком поздно» приближается, а понять, с какой стороны, я не могу.

Вдохновленный моими новыми способностями Тордек рассчитывал, что, раз уж окно вселенной открылось и ниспослало на меня благодать, дело пойдет быстрее.

– Обычно магия развивается скачками, все быстрее и быстрее. Если открылась одна способность, затем вторая – то не за горами и полное раскрытие потенциала.

Или закрытие энтузиазма – так будет точнее. Не знаю, что Тордек будет делать еще с тремя лимонами, но в конце концов откроет лимонарий и будет водить экскурсии. Им здесь и такая природа сойдет.

– Возможно, я поторопился, – вздохнул он. – Тогда вот вам новое задание. Постарайтесь ночью или в удобный для расслабления момент вновь заглянуть в один из немагических миров.

– Как?

– Подумайте сами. Что-то подтолкнуло вас к этому. Возможно, эмоции, возможно, какое-то место или действие. Вспомните свои ощущения, настрой. Попробуйте вызвать это состояние снова.

– Тогда дайте ориентиры. Вы рассказали мне про свой мир, и это дало толчок фантазии или подсознанию. Земля снится мне постоянно. Мортрум я вижу каждый день. Расскажите о каком-нибудь еще.

Тордек задумался.

– Полагаю, вам стоит поговорить с госпожой Евой. Насколько я знаю, утром она приехала в город. Видите ли, я не уверен, что смогу рассказать вам о других мирах настолько хорошо, чтобы эти рассказы запустили магию. Вам стоит пообщаться с представителем этих миров. Уверен, леди Ева расскажет много интересного.

– А без этого никак? – Я поморщилась. – Боюсь насекомых.

– Лучше вы будете готовы к ее миру, чем заглянете в него спонтанно, – резонно возразил Тордек.

Я живо представила – по аналогии с балеопалом – себя в роли арахны и покрылась мурашками. Интересно, страх перед пауками укладывается в концепцию опыта прошлых жизней? Может, меня однажды загрызли птицееды?

Потом я снова прогуляла пару Риджа. Остановилась буквально за несколько дверей до его кабинета и поняла, что не могу заставить себя пошевелиться. Себе соврать, что дело в нежелании идти на свидание (вряд ли Ридж вообще еще помнит, что меня приглашал), не вышло. Я не хотела встречаться с Олив. Может, Самаэль ее перевел, но проверять тоже не было желания.

Самаэль наверняка от души мне вломит. Но лучше слушать его нотации, чем находиться в одном помещении с сущим кошмаром. Так что я отправилась сразу за ними – в министерство. Все равно, даже если я, как в детстве, прогуляю уроки в ближайшем парке, Самаэль узнает о прогулах. Пусть лучше спрашивает прямо.

Я юркнула по запасной лестнице, минуя общий холл стражей, прямиком в кабинет Самаэля.

– Да, я прогуляла пару, и да, можешь наказывать, сколько нравится, но я не хочу находиться в одном помещении с Олив Меннинг. Можешь тысячу раз назвать меня избалованной стервой, проблему это не решит. Даже если вы по очереди, включая эксцентричную тетушку, будете за ухо водить меня в колледж. А теперь рассказывай секрет, который обещал утром.

Выпалив все на одном дыхании, я бросила сумку на пол возле кресла и только тогда поняла, что Самаэль, похоже, не слушал меня, сидя лицом к окну и что-то там высматривая. Хотя с моего места было видно лишь Стикс, и ничего интересного на реке не происходило.

– Самаэль?

Он поднялся.

– Привет, дорогая, я соскучился. Кажется, мы в прошлый раз не договорили.

Я уже видела эту темную душу раньше. Именно она едва не затащила меня в Аид прямиком из бара.

Кажется, кто-то говорил, что из Аида нет пути назад, особенно для душ, разозливших Дэваля. Но именно такую я приняла только что за Самаэля. Когда-то это был мужчина, и я не знаю, какую жизнь он прожил, но в посмертии стал первостатейной скотиной. В моем понимании вырвавшиеся из ада души должны прятаться и пытаться спастись, а не преследовать одну и ту же девицу. Оставалось только гадать, как он пробрался в самое сердце министерства, кишащего стражами. И зачем.

– Ты, кажется, не рада меня видеть?

– Просто удивляюсь встрече. Думала, Дэваль упаковал тебя в чемоданчик и потерял на просторах Аида.

– Я хорошо умею прятаться. А возможности стража Грейва меркнут в сравнении с возможностями моего хозяина.

– И кто же твой хозяин?

– Не все сразу, мисс Даркблум. Некоторые блюда стоит оставлять на десерт.

– И ты здесь для доставки закуски, я правильно понимаю?

Он обошел кругом стол, и я инстинктивно отступила, прекрасно помня ощущения от перехода в Аид. В прошлый раз хотя бы Дэваль это видел, а если душа утянет меня сейчас, Самаэль опомнится только к вечеру. В Аиде уже нет папы, искать будет некого.

– Все немного сложнее. Твоя проблема в том, что ты искренне веришь, будто весь мир вращается вокруг тебя. Словно сам ад существует, лишь чтобы дрожать от упоминания твоего имени.

– До тех пор пока я сюда не вошла, у меня не было никаких проблем, – холодно ответила я.

Лихорадочно пытаясь придумать, как сбежать прежде, чем завяжется драка, я осмотрела кабинет, но не нашла ничего, чем можно защититься. Самаэль, проклятый чистоплюй, у него даже полки пустые! Мог бы хоть какую энциклопедию поставить.

– Дело в том… что никто не охотится за тобой, ты вообще ни для кого не угроза, девочка. Просто ты – моя награда за то, что я пообещал сделать для хозяина.

Он стремительно, прежде чем я успела дернуться, оказался совсем близко. Холодные грубые пальцы обхватили мою шею, но вместо почти знакомого ощущения тьмы, затягивающей в Аид, я почувствовала лишь волну отвращения, прошедшую по телу.

– Смотри, – издевательски хохотнул мужчина, – мы все еще здесь! Давай-ка сделаем тебя посговорчивее.

С этими словами он со всей силы швырнул меня о стену. От удара из глаз посыпались искры и резко затошнило. Я почувствовала, как по виску на лицо стекает кровь.

– Хочешь знать, почему в качестве оплаты я выбрал право с тобой поиграть?

Мир вокруг вращался, я оказалась совершенно дезориентирована и, вопреки логике, напугана сильнее, чем когда отправилась в Аид. Происходило что-то не укладывающееся в привычную картину мира и оттого страшное. Что-то… слишком земное.

– Потому что это весело. То, как они будут потом к тебе относиться, зная, что я с тобой делал. Как будут пытаться скрывать презрение. Делать вид, будто все в порядке. Как твой мальчишка будет испытывать отвращение при взгляде на тебя. Это будет забавно. Достойный ответ тем, кто возомнил, будто имеет право решать, кто достоин ада, а кто может расслабиться и жить в свое удовольствие.

Без особых усилий он оттащил меня к столу. Столешница больно врезалась в бедро. Я сделала вялую попытку отпихнуть душу, но боль мешала собраться с силами, а мерзкий запах крови лишь добавлял панике остроты.

В зале за дверью больше десятка стражей, и ни один не слышит грохот?!

– Я обещал, что не убью тебя. Но не обещал, что больно не будет.

Мне уже хватило. Голова раскалывалась, ссадина пульсировала, хотя сознание немного прояснилось.

– Я хочу, чтобы все вы, – его полный ядовитой злобы голос звучал прямо над ухом, – жили с одним знанием: вы даже не представляете, насколько мы рядом. Каждый из тех, за кем ты прячешься, может вынести тебе приговор. Лучший друг. Старая знакомая. Любимый папуля. Сводный братик. Иной, который подает тебе напитки. Душа, с которой ты стоишь в дозоре. Мы наблюдаем за каждым вашим шагом. И тебе придется жить с этой мыслью, Аида Даркблум. Ты будешь часто меня вспоминать.

– Это вряд ли.

Лишающий воли ужас постепенно отпускал, уступая совершенно другому страху – яростному и разрушительному. Тому самому, с которым сражается загнанное в угол раненое животное.

Папа учил меня защищаться. Какая ирония – за это придется сказать ему спасибо.

– Хоть бы познакомился для начала, – процедила я, упираясь ладонями в грудь мужчины.

Похоже, он не ожидал, что у меня получится его оттолкнуть: на миг лицо приобрело удивленное выражение. Я и сама удивилась, что получилось. От толчка он отлетел на несколько метров и врезался в подоконник, а я растерянно посмотрела на руки, подрагивавшие от ощущения, напоминающего слабые удары током.

– Обещать, что больно не будет, не могу.

Я схватила его за грудки.

– Кажется, твой работодатель тебя надул.

Я не собиралась выбрасывать его из окна. Лишь хотела с силой оттолкнуть в надежде, что это даст немного времени, чтобы сбежать. Но раздался грохот и звон стекла – спиной мужчина вынес окно вместе с рамой и полетел вниз, прямиком в темные воды Стикса.

Ошеломленная, я стояла у остатков окна, завороженно наблюдая, как тьма поднимается из глубин и утягивает душу на дно. Его короткий и удивленный крик лишь на несколько секунд заполнил пространство, а затем стих.

На этот раз навсегда.

Заметив, что руки дрожат, я поспешно спрятала их в карманы куртки.

Когда в кабинет ворвался Самаэль, он застал меня сидящей в его кресле, и, должно быть, видок у меня был тот еще, потому что шеф как-то резко побледнел и витиевато выругался.

– Какого хрена здесь два десятка стражей и ни один не заметил прорыв?!

Он решительно направился к двери, ведущей в зал стражей. Пошатываясь – энергия как-то резко кончилась, как будто я не использовала магию, а всего лишь взяла силы взаймы у будущей себя, – я вышла следом. Еще в кабинете поняла: что-то не так. Я ожидала, что Самаэль продолжит орать, почти хотела услышать растерянные оправдания стражей, сгрудившихся вокруг моего стола, заваленного хламом.

Но, выйдя из-за спины Самаэля, увидела лишь пустой зал.

На одном из столов дымилась кружка с чаем. Возле некоторых валялись карандаши и бумаги. Несколько стульев были перевернуты и сломаны.

– Скажи, что они просто решили сбежать с работы и пойти в бар, – устало попросила я.

Но Самаэль угрюмо молчал. Он больше не хотел рассказывать младшей сестренке сказки.

– Вернись в кабинет, – отрывисто бросил он, и мне ничего не оставалось, как подчиниться.

Да и сил почти не осталось. Голова вновь разболелась со страшной силой. Кровь запеклась и противно стягивала кожу. Опустившись в кресло, я уставилась на дыру вместо окна. Страшно подумать, с какой силой душа вылетела наружу. Тордек предупреждал, что магия, которой дали волю, будет расти скачками. И я много раз видела, как Дэваль делал вещи, неподвластные обычному человеку. Но никак не ожидала, что и сама буду обладать похожим даром. Хотя он спас меня сегодня.

Самаэль вернулся через несколько минут. На его лице застыло такое выражение, что я побоялась задавать вопросы. Послушно позволила ему осмотреть голову и разложить на столе баночки, флаконы и мешочки.

– Надо подумать о введении должности врача. Или как он там в твоем мире называется?

– Психиатра. Я требую психиатра!

– Он сказал, как выбрался? Кто ему помог?

– Нет, лишь упомянул хозяина. Что я – его награда за какое-то дело, не знаю точно. И что я даже не представляю, сколько вокруг врагов. Говорил, что каждый может оказаться предателем. Друзья, родные и так далее. А еще он мог ко мне прикасаться.

– Что? – От удивления Самаэль замер. – Он тебя коснулся?

– О да. И ничего не случилось. Он прямо наслаждался этой возможностью. Я думала, так не бывает.

– Да, – задумчиво пробормотал Самаэль, – я тоже. Больно?

– Больно. Но ведь быстро заживет?

– Не так быстро, как на Дэвале, ты все же не иная.

В последний момент вспомнив, что перед Самаэлем все еще нужно делать несведущий вид, я поморщилась и вздохнула.

– Мне, конечно, тебя жалко. Но скажи, пожалуйста, почему ты ушла из колледжа без сопровождения? Я, кажется, велел тебе не шататься одной по улицам.

– Я прогуляла пару Риджа и, как раз чтобы не шататься, решила идти сразу к тебе.

– Ты прогуляла пару Риджа?

– Хватит повторять то, что я говорю, с вопросительной интонацией. Ты же все прекрасно слышишь.

– Просто даю тебе шанс изменить показания. Скажи, пожалуйста, в какой момент ты решила, что можешь сама выбирать, на какие занятия ходить, а с каких сбегать?

– С тех пор, как вы поместили Олив Меннинг в мою группу.

– У нас нет другой группы. И у нее тоже есть право на обучение, Аида.

– То есть на всей Земле, среди восьми с лишним миллиардов людей, не нашлось мертвых молодых людей от девятнадцати до двадцати пяти, чтобы вы сформировали еще одну группу? У нас открыли секрет бессмертия, а я не заметила?

– Помимо Мортрума есть и другие города. А помимо стражей – специализации. Мы нуждаемся в проводниках и судьях. Да, каждый день умирает около ста тысяч человек. Небольшая часть отправляется в Элизиум. Еще часть – в Аид. Большинство мы отправляем на перерождение. И только крошечный кусочек этой массы душ попадает в пограничное состояние. Тебе придется с этим смириться.

– Значит, – упрямо сказала я, – вам придется смириться с тем, что я не хожу на пары с ней.

– Аида, это так не работает.

– И что вы мне сделаете? Отправите в Аид? Обратно на Землю? Повесите в холле мой портрет с надписью «Худший работник месяца»? Можете отправить мне ноту протеста и наложить санкции. Даже не знаю какие… Не присылайте приглашение на Маскарад, например. Кто не учится, того лишают сладенького.

– Хорошо. – Самаэль вздохнул. – Будешь решать вопрос с Повелителем. Он велел устроить прием в особняке. Через месяц. На нем и пообщаетесь.

Я рассмеялась, но тут же зашипела – мазь, которую Самаэль щедро наложил на ссадину, защипала.

– Нет уж! Больше я на ваши приемы не хожу!

– А тебя никто не спрашивает, присутствие обязательно. Не бойся, в программе только выпивка, танцы и беседы. Хотя кто вас, конечно, знает…

От громкого стука в дверь я вздрогнула, а Самаэль резко выпрямился. Хотя, если вдуматься, вряд ли очередная темная душа станет вежливо стучать перед тем, как утащить нас в ад.

– Войдите, – слегка угрожающе ответил Самаэль.

– Сэм! Я не могу учить Аиду, если она не ходит на мои занятия. Ее не было уже дважды, и если первый раз я простил, то…

Он осекся, увидев меня. Потом перевел взгляд на Самаэля и за его спину – на то, что осталось от окна.

– Ты в порядке? Что здесь случилось?

– Темная душа, – ответил Самаэль. – Странная душа. Аида отправила ее в Стикс. Так что ты поосторожнее с претензиями. Из Стикса нет пути назад.

– Кстати, а что с ним стало? – спросила я. – Вы говорили, огоньки в воде – это души. Получается, он вернулся на Землю и снова стал смертным?

– Увы, – покачал головой Ридж. – Касание Стикса губительно для душ. Попав в воды реки мертвых, душа растворяется в ней.

– Плакать не буду. Тоже мне, герой труда. Решил выбрать себе награду, а ее спросить забыл. Ай! Больно!

– Ну извини! – Самаэль зажал мою голову между рукой и грудью, чтобы я не дергалась, пока он льет прямо в рану что-то похожее на антисептик.

– Это несправедливо. Я уже умерла, мое тело похоронили, мне выдали новое. Почему я все еще чувствую боль, могу истекать кровью или температурить, лишиться девственности и пары зубов?

– Кстати, об этом, – хмыкнул Ридж. – Ты помнишь, что должна мне свидание?