скачать книгу бесплатно
в которой епископ поучает своего секретаря, но их беседу прерывает необычный посетитель
Шахматная фигура упала на пол и закатилась далеко под кресло. Тонкие брови на лице епископа Единой Церкви Иоганнеса Паблиотти недоуменно поползли вверх. Он постучал указательным пальцем по шахматному столику и сочувственно взглянул на партнера по игре.
– Это что же, милейший, вы жульничать надумали? – с легким упреком в голосе спросил епископ.
– Ваше преосвященство сами давеча говорили о достижении цели любой ценой, – ничтоже сумняшеся ответил иеромонах Амвросий Лузинелло.
На должность личного секретаря его преосвященства он был назначен недавно и еще не совсем разобрался со своими обязанностями. Предыдущий секретарь скоропостижно скончался вследствие нелепого несчастного случая.
Епископ беспокойно подвигался в просторном кресле, слишком большом для его роста. «Давно пора обновить мебель в покоях, – в очередной раз подумал он. – Хорошо хоть подставку для ног догадались поставить». Уголки длинных тонких губ его преосвященства скорбно опустились вниз. Живые черного цвета глаза из-под нависших век укоризненно посмотрели на Амвросия.
– Приблизься, сын мой, – печально молвил епископ.
Когда иеромонах склонил к нему лицо, Иоганнес легонько стукнул маленькой сухой ладошкой его по лбу.
– Ты не понял главного, – продолжил его преосвященство поучительным тоном. – Это высказывание верно, когда цель достигнута. В противном же случае действует правило: «Да воздаст святой Януарий по заслугам его!» Да будет так! Амен! А теперь лезь под кресло и доставай ладью.
Амвросий наклонился и, подобрав полы красной монашеской рясы, полез под шахматный столик за упавшей фигурой. При высоком росте иеромонах был толстым и весьма неуклюжим. Всякая физическая активность действовала на него крайне удручающе. Ища закатившуюся ладью, он пыхтел и задыхался от натуги, а его лысая голова побагровела.
За стенами личных покоев епископа размеренно зазвучал колокол, призывая монашескую братию к вечерней трапезе. Монастырь святого Януария, в котором происходили описываемые события, располагался на окраине города Рустен и с трех сторон омывался рекой Тихой. С четвертой стороны его отделял от городских кварталов глубокий ров, наполненный речной водой. Подъемный мост через водный канал усиленно охранялся вооруженными монахами-стражниками. Мощные каменные стены монастыря обеспечивали покой и безопасность восьми десяткам монахов и двум сотням послушников.
Епископ легко поднялся из кресла и стал прохаживаться по кабинету, разминая затекшие ноги. Иоганнеса нисколько не тяготила должность управляющего епархией Междуречья, но этим духовным чином его честолюбие не готово было удовлетвориться. Непомерные амбиции в его преосвященстве органично сочетались с жаждой власти, дополняя и подпитывая друг друга. Присущая священнику неумная энергия постоянно требовала выхода, подталкивая все к новым и новым активным действиям и поступкам, а подвижный, изобретательный ум не позволял ни на минуту заскучать его обладателю. При маленьком росте Иоганнес сохранял подвижность и стройность фигуры. Общее впечатление облика немного портила несоразмерно крупная голова. Она казалась чересчур тяжелой, особенно сейчас, когда размеренно покачивалась в такт ходьбе, как будто епископ с кем-то постоянно соглашался. Довершал картину длинный изогнутый нос, делавший его преосвященство похожим на диковинную птицу.
Дойдя до стены кабинета, Иоганнес резко развернулся и подошел к окну. Его рассеянный взгляд, постоянно перебегая с одного предмета обстановки на другой, казался направленным внутрь себя. При повороте головы к собеседнику бросался в глаза высокий, заметно выступающий вперед, лоб, который продолжала обширная лысина. Лишь сзади головы и по ее бокам над ушами сохранились остатки волос. Его преосвященство втайне, чтобы выглядеть моложе своих лет, подкрашивал их в черный цвет.
– Итак, чадо мое памятливое, из пяти партий три я выиграл, одна сыграна вничью, и заключительная партия тоже засчитывается как моя победа, – удовлетворенно подытожил Иоганнес. – Сегодня на этом достойном результате можно остановиться.
В стрельчатое, украшенное мозаикой из цветного стекла окно кабинета кто-то громко постучал. Амвросий испуганно выглянул из-за кресла. Епископ, ничуть не удивившись, решительно распахнул оконную створку. Раздалось хриплое карканье, и на подоконник опустился черный ворон с белой полоской на голове. В клюве он держал какой-то продолговатый предмет. Иоганнес протянул руку, и птица осторожно положила свою добычу на открытую ладонь священника.
– Что же ты, помощник наш неутомимый, сумел добыть? – пробормотал епископ, рассматривая предмет.
Добычей ворона оказался плоский футляр прямоугольной формы. Открыв его, Иоганнес обнаружил внутри деревянные палочки для еды.
– Гм, это не то, что нам нужно, – хмыкнул его преосвященство. – Хотя, конечно, я не противник восточных методов питания. Но в данном случае…
Епископ повернулся к черной птице и спросил:
– Что-то еще?
Ворон мигнул блестящим агатовым глазом и несколько раз каркнул. Иоганнес склонил голову набок, прислушиваясь.
– Так-так, харчевня «У старого Тома», – вполголоса произнес он. – Ну, хорошо, добытчик ты наш усердный. Пока этого хватит. Лети ко мне!
Его преосвященство вытащил из рукава рясы небольшой холщовый мешочек с изображением птицы и высыпал из него на ладонь щепотку серебристого порошка. Ворон, хлопая крыльями, перелетел на руку епископа и принялся клевать искрящиеся на свету крупинки.
– Баю-бай, спи-засыпай, – едва слышно прошептал Иоганнес.
Птица стала быстро уменьшаться в размерах, не переставая клевать. Через несколько мгновений на ладони у его преосвященства стояла миниатюрная фигурка ворона из блестящего черного металла. Она покачнулась и медленно завалилась набок. Епископ спрятал волшебную вещицу в мешочек. Туда же он аккуратно ссыпал остатки серебристого порошка.
– Ваше преосвященство, а это не та статуэтка, что мы в прошлом месяце нашли у ведьмы с Травяных Заводей? – раздался из угла комнаты дрожащий голос Амвросия.
– Она самая, чадо мое наблюдательное, – ответил Иоганнес, усаживаясь поудобнее в кресло и внимательно рассматривая палочки для еды.
– Так ведь мы болотную ведьму из-за этой поделки на костер отправили, – испуганно пролепетал иеромонах.
– Ну и …? – вкрадчиво спросил епископ, поворачи-
ваясь к своему секретарю.
Ответом ему было шумное прерывистое дыхание.
– Сын мой, а знаешь ли ты, что означают красный и черный цвета на гербе нашей славной Единой Церкви, да продлятся ее дни во веки веков? – задал новый вопрос Иоганнес.
Палочками для еды он попытался ухватить пешку с шахматной доски, но та упорно не хотела поддаваться. «Здесь нужна определенная сноровка и практика», – пришел к выводу епископ, в очередной раз роняя резную фигурку. Сделав несколько безуспешных попыток, священник отложил палочки в сторону.
– Красный цвет – это символ пылающего огня веры в нашей душе, черный – отрешенности от суетного мира, – заученно пробубнил Амвросий.
Иоганнес слушал вполуха, печально разглядывая безвольный рот и обвисшие щеки иеромонаха. «С какими ничтожествами приходится работать», – подумал он, а вслух назидательно промолвил:
– Это нижний мирской уровень понимания, несмышленое чадо мое. Сокровенное учение подвижника нашей церкви святого Януария гласит: «Две силы правят этим миром, а название им Свет и Тьма. Но одна сила не может существовать без другой. Без света – нет тьмы, без дня – нет ночи, без тепла – нет холода. И горе нам, если равновесие сил будет нарушено! Разрушатся центры энергии, все перемешается и придет Серый Хаос, который будет править безраздельно тысячи лет». А посему Свет и Тьма, то есть красное и черное, стали символами Единой Церкви, да прибегнут страждущие к лону ее. Именно поэтому монахи нашей веры носят красное, а монахини – черное одеяние, подчеркивая двойственность сего бренного мира.
Епископ многозначительно кашлянул и, посмотрев на Амвросия, продолжил:
– Здесь также важно отметить, сын мой, что, выполняя волю церкви, мы, как два лезвия меча, используем правду и ложь, молитвы и магию, честность и предательство. Цель…, как там дальше?
– Оправдывает средства, – громко икнув, закончил фразу Амвросий.
– Созрел ли ты духовно, сын мой, чтобы стать на нелегкий путь поддержания равновесия добра и зла в грешном мире? – торжественно загремел голос его преосвященства. – Готов ли ты пожертвовать всем, даже жизнью, на благо нашей Единой Церкви?
Амвросий задрожал и мгновенно покрылся потом. «Как же так? – лихорадочно думал он. – Ведь за использование колдовских вещей по церковному уложению еретик должен быть сожжен на костре». Иеромонах уперся взглядом в пол кабинета и слабым голосом начал мямлить:
– Я, это…
В комнате грянул, отражаясь от стен, частый колокольный звон. Амвросий вздрогнул и испуганно посмотрел на епископа. Иоганнес, пристально глядя в глаза секретарю, тряс в руке бронзовый вызывной колокольчик. В покои вошли двое монахов внушительного вида и застыли в дверях, ожидая указаний.
– Ну, так, что ты там говорил, сын мой?
Епископ пронизывающим взглядом посмотрел на Амвросия и вопросительно приподнял левую бровь.
– Отец мой! Ваше преосвященство! Я готов…, давно хотел…, не решался вам сказать, что всем сердцем…, – залепетал, ставший бледным как мел, Амвросий.
– Ну, вот и ладушки, – довольным голосом произнес Иоганнес. – Я рад, что не ошибся в тебе, чадо мое разлюбезное.
И обратился к вошедшим:
– Передайте повару, пусть заварит мой любимый чай на травах и подаст в библиотеку.
Монахи, молча, поклонились и покинули кабинет.
– Пойду, напишу пару писем, – зевая, сказал епископ. – А ты, Амвросий, отдохни. Нам с тобой силы скоро ой как понадобятся.
Похлопав остолбеневшего секретаря по рыхлому плечу, Иоганнес легкими шагами пошел к выходу. В дверях он остановился и, взявшись за ручку двери, заметил:
– Да, и помни, сын мой, что незримый взор с небес денно и нощно смотрит на нас и взвешивает поступки наши. Да смилуется над тобой святой Януарий! Да будет так! Амен!
– Защити нас святой Януарий! Амен! – проронил в ответ Амвросий.
Когда за епископом закрылась дверь, иеромонах обессилено опустился на пол. Долгое время он просидел в забытьи. Потом его беспомощно блуждающий взгляд остановился на бюсте святого Януария, стоявшем в алькове кабинета. Амвросий развернулся к скульптуре. С трудом стоя на толстых коленях, он принялся истово молиться, поднимая вверх руки и кланяясь. Святой задумчиво смотрел с постамента на свое неразумное чадо.
Глава седьмая
в которой Норм и Бедах посещают магистрат, в то время как за ними следят Амвросий и ворон, а незнакомка из кареты теряет платок
Норм проснулся утром в хорошем настроении. Голова слегка побаливала после вчерашнего сытного ужина с несколькими бутылками крепкого вина. Приятели усиленно отъедались после полуголодного путешествия. Благо за все платил ЛииС в качестве благодарности за чудесное спасение. Встав с кровати и преодолевая легкое головокружение, ратник подошел к тазу для умывания. Наполнив сосуд водой из кувшина, он принялся, громко фыркая, умываться. Краем глаза Норм увидел, как на двух соседних кроватях началось движение. Из-под одеяла ближней к окну постели показался кончик лисьего носа и ярко-желтый глаз. Оценив обстановку, ЛииС снова нырнул под покрывало. На другой кровати шерстяное одеяло вспучилось бугром, и раздалось недовольное мяуканье. Затем наружу появилась кошачья лапа, пытавшаяся нащупать опору.
– Зачем, мяу, нужны такие огромные одеяла, фрр! – возмущенно промяукал Бедах, спрыгивая на пол.
Мягко ступая, он пробежал по комнате и, открыв дверь, выбежал в коридор.
Ратник закончил умываться и приступил к бритью. Глядя на свое отражение в тазу, Норм ловкими движениями опасной бритвы соскоблил отросшую за время путешествия щетину. Завершив утренний туалет, он приступил к занятию с энергией. Чтобы никому не мешать, воин перешел в угол комнаты и постарался войти в состояние покоя. После чего принялся очищать и обновлять энергетические потоки в своем теле. Случайно обратив внутренний взгляд в сторону, ратник увидел яркую зелено-фиолетовую ауру с красными вкраплениями. Закончив тренировку и открыв глаза, Норм понял, что источником необычного свечения является не кто иной, как ЛииС. Тот сидел на кровати и глазел во двор, зевая и потягиваясь.
– Знаешь, ЛииС, а у тебя интересная энергетическая оболочка, – обратился к приятелю Норм.
– Не ты первый мне это-с говоришь, – откликнулся тот. – Вообще-с у нас в роду очень много-с замечательных личностей-с.
– Как твоя рана?
– Уже лучше-с, – легкомысленно ответил ЛииС. – Меньше болит-с и почти не кровоточит-с. Пора-с завтракать и отправляться по делам-с.
– Кстати о еде, мяу, – промяукал диккот, неслышно входя в комнату. – С кухни доносятся весьма аппетитные запахи, мурр.
– После завтрака я собираюсь сходить в городской магистрат, – заявил Норм. – Хочу сообщить об убийстве торговцев.
– Я пойду с тобой, мурр, – промурлыкал Бедах. – Заодно прогуляюсь, мяу, по окрестностям и посмотрю на местные достопримечательности, мурр.
– А я наведаюсь-с в магистрат позже-с и подам жалобу о нападении разбойников-с, – пообещал ЛииС. – Сначала найду свои пожитки-с и познакомлюсь с дражайшими родственниками-с.
Наскоро проглотив завтрак, приятели покинули харчевню. У дверей гостиницы они расстались. Пожелав ЛииСу удачи в поисках, Норм и Бедах отправились на утреннюю прогулку. Рыжий лис некоторое время смотрел вслед удалявшимся приятелям, а потом зачем-то вернулся в харчевню.
Когда ратник и диккот завернули за угол, улицу перебежал дородный монах в красной рясе и накинутом на голову куколе[11 - Куколь – удобный капюшон, покрывающий голову и плечи.]. Держась на расстоянии и стараясь не выделяться из толпы, толстяк двигался по пятам за ничего не подозревающей парочкой. Когда преследователь озирался по сторонам, выглядывая из-под капюшона, в нем без труда можно было узнать иеромонаха Амвросия. Неуклюже переваливаясь и поднимаясь на цыпочки, секретарь его преосвященства не отводил взора от своих подопечных. Он выполнял важное поручение строгого начальства.
– Выясни и вечером мне доложи, где ратник и диккот побывали и с кем встречались, – приказал епископ, вызвав Амвросия ранним утром в личные покои. – Будь осторожен, сын мой, и не попадайся им на глаза!
Теперь иеромонах изо всех сил старался не провалить свое первое задание.
Сверху за всем наблюдал ворон с белой полоской на голове. Он незаметно следовал за Амвросием, перелетая с крыши на крышу.
Норм свободной походкой шел по городским улицам, весело улыбаясь встречным девушкам. Он искренне радовался, что напряжение последних дней осталось позади. На улыбку ратника юные особы реагировали по-разному. Некоторые удивленно округляли глаза, были такие, что с фырканьем отворачивались, а две смелые проказницы даже улыбнулись и подмигнули ему в ответ. В последних двух случаях Норм засмущался и пока думал, как поступить, девицы уже скрылись из виду. Бедах, в отличие от Норма, не испытывал от прогулки по городу большого удовольствия. Он громко и обиженно мяукал всякий раз, когда очередной пешеход ступал в опасной близости от его лап.
– Ненавижу толпу, мяу! – ворчливо мяукал диккот. – Так много людей, что того и гляди затопчут, фрр!
Вдоволь нагулявшись и налюбовавшись на местные красоты, приятели зашли в здание городского магистрата. Повсюду следовавший за ними, Амвросий облегченно перевел дух и вытер большим платком выступивший на лице пот. Начинающий соглядатай с непривычки весьма устал от ведения слежки и продолжительной пешей прогулки. Он оглядел площадь перед магистратом в поисках подходящего места, откуда можно было бы наблюдать за входом в здание. Для отдыха горожан здесь был разбит маленький сквер. Выбор Амвросия остановился на укромном уголке возле фонтана. Распугав своим видом игравших здесь ребятишек, иеромонах расположился на деревянной скамье, прятавшейся в тени деревьев.
Наступили жаркие полуденные часы. Воздух на площади разогрелся до духоты, и лишь журчащий рядом со скамейкой фонтан дарил желанную прохладу. Амвросий не отрывал взгляда от дверей магистрата, боясь пропустить выходящих ратника и диккота. Напротив иеромонаха на стене городского управления уныло висел королевской флаг. Изображение зеленого дракона на выцветшем полотнище легонько колыхалось от дуновения ветерка. Из-за этого казалось, что крылатое чудище куда-то идет, перебирая когтистыми лапами.
***
Давно миновал полдень, когда Норм и Бедах вышли из дверей магистрата. Им пришлось долго и во всех подробностях рассказывать дотошным чиновникам о происшествии на дороге. Но приятелям все равно не поверили и уже собирались познакомить с «уютными и прохладными» камерами в городской тюрьме, когда Норм вспомнил о найденном послании магов ордена Искры. Потрясая выхваченным из-за пазухи футляром, он пригрозил страшными карами за задержку секретных курьеров могущественной организации. Увидев печать на свитке, чиновники сразу стушевались и принялись извиняться за возникшее недоразумение. «Важных гонцов» не стали больше задерживать. Их лишь попросили не покидать город, пока не вернутся конные стражники, отправленные к месту нападения на торговцев. В качестве награды за сообщение о преступлении приятелям даже выдали по золотой монете из городской казны. Назвав харчевню, где их можно будет найти в случае необходимости, ратник и диккот, наконец-то, почувствовали себя свободными.
– Люди бывают такими недоверчивыми, мяу, – обиженно промяукал Бедах. – Я уж думал, что нас запрут на ночь в каком-нибудь сыром подвале, фрр.
– Мы вместе прошли через суровые испытания и теперь по праву можем считаться друзьями, – прочувственно произнес Норм, обращаясь к диккоту. – Давай же пожмем друг другу руки, мой звериный друг!
И ратник с чувством стиснул протянутую ему лапу Бедаха.
– Эй, не так сильно, мяу, у меня лапы нежные! – недовольно промяукал диккот, тряся придавленной конечностью. – Ну ладно, мурр, мой человеческий друг, это дело нужно срочно отметить молочком. Гляди! На той стороне улицы продуктовая лавка, мурр, и оттуда доносятся вкусные запахи, мяу.
– Перекусить действительно не помешает, – согласился Норм.
Новоиспеченные друзья, недолго думая, сбежали по ступеням магистрата и направились через площадь к намеченной цели. Сидевший у фонтана Амвросий зачерпнул пригоршню воды и умыл разгоряченное лицо. Вытирая руки влажным платком, он на спускал глаз с объектов слежки.
Ратник и диккот собирались переходить улицу, когда из-за угла дома на большой скорости выехала карета. Друзья едва успели отпрыгнуть на тротуар, чтобы не попасть под ее колеса. Когда запыленный экипаж поравнялся с ними, из окошка высунулась женская ручка в перчатке и обронила белый платок. Плавно кружась, тот опустился у ног ратника. Из глубины кареты донесся мелодичный женский смех. Конный экипаж, не останавливаясь, помчался дальше и вскоре скрылся за поворотом улицы. Амвросий даже привстал со скамейки, с открытым ртом наблюдая за происходящим.
Норм поднял с мостовой потерянный платок. Расправив кружевную ткань, он обнаружил в уголке затейливо вышитую золотой нитью монограмму – сплетенные буквы «НЕ».
– Можно посмотреть, мяу? – попросил друга диккот.
Взяв платок, Бедах обнюхал его со всех сторон и даже лизнул шершавым языком.
– Ничего хорошего ждать не приходится, мяу, – глубокомысленно изрек диккот. – Хозяйка платка предпочитает духи с запахом сирени, фрр, любит мороженое и у нее есть знакомая диккотесса[12 - Диккотесса (дикотэрр.) – почтительное обращение к особе женского пола племени дикотэрра.], мурр.
Норм только озадаченно почесал затылок.
Друзья не замечали, что за ними уже долгое время наблюдает господин респектабельной наружности. Худощавый мужчина с бородкой клинышком и лихо закрученными усами пристально рассматривал их, стоя на крыльце магистрата. На принадлежность незнакомца к дворянскому сословию недвусмысленно указывала шпага с бриллиантами и богатый наряд – модная шляпа с пышным плюмажем, расшитый золотом черный камзол и узкие брюки, заправленные в щегольские с отворотами сапоги. Дворянин задумчиво подкрутил длинный ус и перевел взгляд на толстого монаха, следившего за каждым движением ратника и диккота. Потоптавшись
на крыльце, усач видимо пришел к какому-то решению. Поправив перевязь, на которой висела шпага, он, прыгая через ступеньку, сбежал с крыльца и скрылся в боковой улочке.
Проголодавшиеся ратник и диккот скрылись за дверями продуктовой лавки. Прятавшийся в ветвях дерева ворон с белой отметиной на голове нахохлился и прикрыл глаза, приготовившись к ожиданию. Был еще один наблюдатель, постаравшийся остаться незамеченным. Его серая тень мелькнула на одной из соседних крыш и сразу исчезла.
Глава восьмая
в которой Норма и Бедаха приглашают в резиденцию ордена Искры, а епископ проводит колдовской обряд
Начало темнеть, когда не находивший себе места от беспокойства Амвросий увидел своих подопечных, выходящих из продуктовой лавки.
О чем-то горячо споря на ходу, ратник и диккот быстро прошли по улице и свернули за угол. Иеромонах подскочил со скамьи и бросился вдогонку за исчезнувшими из виду объектами наблюдения. Неуклюжий соглядатай мчался со всех ног, сталкиваясь на бегу с гуляющими по площади горожанами. Вслед ему неслись ругательства, на которые Амвросий отвечал невнятными извинениями.
Повернув за угол, Норс и Бедах увидели перед собой роскошную карету, стоявшую у края тротуара. Экипаж был запряжен четверкой породистых лошадей гнедой масти. Красивые животные беспокойно всхрапывали, косясь на чужаков блестящими глазами. На козлах кареты застыла фигура кучера в синей ливрее. На дверце кареты был изображен герб ее владельца. Внутри четырехугольного щита на темно-синем фоне над открытой книгой алой точкой пылала искра. Девиз под щитом гласил: «Accendit silici scintillam excudit tenebras discutit» – Свет искры разгоняет тьму. «Вот и маги ордена Искры тут как тут», – подумал Норм.
