скачать книгу бесплатно
Когда умолкает флейта. Повесть и рассказ
Олег Паринов
Отставной ратник Норм ищет загадочный предмет, который спасет из плена его жену и друзей. А над Обитаемыми Землями нависла новая беда…
Когда умолкает флейта
Повесть и рассказ
Олег Паринов
Иллюстратор Олег Паринов
© Олег Паринов, 2023
© Олег Паринов, иллюстрации, 2023
ISBN 978-5-4496-2616-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда умолкает флейта
Повесть
Посвящается моей любимой супруге
Предисловие автора
Что ищет путник в странствии своем,
Шагая средь плетения дорог?
Откроет он в конце пути,
Переступив родной порог.
За окном моросил мелкий дождик. В комнате было прохладно и сыро. Огонь в камине давно погас, оставив после себя запах пепла и слабое тепло. Последнее быстро улетучивалось сквозь многочисленные щели в окнах и двери.
Это утро я начал, как обычно, с чаепития. Удобно устроившись за чайным столиком, ваш покорный слуга налил из глиняного чайничка в пиалу ароматный напиток и сделал первый глоток. Красный чай – старинный приятель – не обманул моих ожиданий. Теплым облаком он окутал мне небо и согрел горло. Страждущая душа скромного любителя чая, омытая целебным настоем, радостно встрепенулась, встречая новый день. Улетели прочь неясные тревоги и туманные сновидения прошедшей ночи. Дождь частой дробью забарабанил в окно, и я выглянул наружу.
Прохожие на улице спешили по своим делам, торопясь укрыться от осеннего ненастья. Сильный порывистый ветер безжалостно атаковал беззащитных людей. Этот озорник словно действовал по какому-то определенному плану. Сначала он замирал на мгновение, усыпляя бдительность пешеходов и выбирая очередную цель, а затем стремительно бросался в атаку. Резким рывком ветер выдергивал из рук и сминал зонт, а затем, оглушая разбойничьим посвистом, бросал в лицо растерянной жертве полные пригоршни дождевых капель. И уже было несколько пострадавших.
Вот пожилая статная дама, держа подмышкой растрепанный зонтик, пыталась пересечь улицу. Придерживая на голове старомодную шляпку, она упорно боролась с тугими порывами ветра. Неутомимый проказник никак не хотел оставить ее в покое. Он то упирался леди в грудь, то неожиданно толкал в спину или в бок, заставляя терять равновесие. За сражающейся с ветром женщиной в надежде получить съедобную подачку семенила дворовая кошка. Пушистая попрошайка время от времени забегала вперед и путалась под ногами дамы. Но желанию кисы не суждено было сбыться. Чопорная леди, в очередной раз осторожно обойдя назойливое создание, лишь ускорила шаг. Четвероногая просительница постепенно отстала. Поникнув головой, она остановилась в нерешительности посреди улицы. Ветер-шалун тут же обратил на нее свое внимание. Он грубо погладил кошку против шерсти, вздыбив мех и сделав ее похожей на пушистый шар. Это вывело мохнатую попрошайку из задумчивости. Недовольно встряхнув промокшей лапой, кошка, огибая лужи, побежала под навес ближайшего дома.
Оторвавшись от созерцания непогоды, я отошел от окна. В комнату как будто пахнуло холодом. Пытаясь согреться, я подышал на озябшие ладони и прижал их к теплым бокам чайника.
На кухне что-то громко стукнуло. «Наверное, окно распахнуло порывом ветра», – подумал я, поспешая в соседнее помещение. И оказался прав. В открывшуюся настежь форточку ветер уже успел забросить обильную россыпь дождевых капель. Они густо усеяли собой пол и подоконник. Чтобы закрыть окно на задвижку мне понадобилось одно мгновенье, но на устранение следов дождевой атаки пришлось потратить значительно больше времени. Закончив уборку, ваш покорный слуга решил продолжить прерванное чаепитие. «Чай, наверное, уже остыл», – с огорчением подумал я, возвращаясь в гостиную.
И тут из дальнего угла, как гром среди ясного неба, послышалось деликатное покашливание. Автор этих строк едва не подпрыгнул от неожиданности. В моем любимом кресле, кутаясь в складки плаща серо-стального цвета, расположился незнакомец. Его лицо почти полностью скрывала низко надвинутая на лоб промокшая шляпа, а подбородок и шея прятались в толстом клетчатом шарфе. Из вороха одежды наружу торчал лишь предлинный, крючковатый нос, на кончике которого висела крупная капля. Нижний край балахона незваного гостя шевельнулся, и наружу высунулся носок лакированного ботинка. Я обратил внимание на то, что под креслом уже успела собраться приличная лужица дождевой воды. Незнакомец зябко повел плечами и простужено чихнул. Капля с его носа сорвалась и, пролетев по дуге, шлепнулась на ковер.
– Кто вы такой? – грозным голосом спросил я непрошеного визитера, внутренне негодуя за ущерб, причиненный домашнему имуществу. – И как оказались в моем доме?
– Я постучал, – хриплым голосом ответил тот. – Дверь была открыта, и я вошел. А чтобы рассеять ваше недоверие, добавлю: это я прислал вам тот старый дневник Карваля.
– Так это вы – автор этих бесценных заметок? – тут же забыв обо всем на свете, горячо воскликнул я. – Чем же закончилась та давняя история?
Ранний гость вновь задвигался под своим просторным плащом и глухо закашлялся.
– Вы не могли бы растопить камин? – извинительным тоном прохрипел он. – На улице сегодня дождливо, и я, пока к вам добирался, весь вымок. Как бы ни заболеть…
– Конечно, конечно, мистер…
Пауза затянулась. Я терпеливо ждал.
– Себастьян де Байстен, – наконец, натужно хрипя, представился незнакомец и вновь зашелся сиплым кашлем.
«Судя по всему, у него сильная простуда», – с невольной жалостью подумал я, и, сложив дрова в камине, разжег огонь. Вскоре пламя жадными языками охватило всю поленницу. Дрова начали весело потрескивать, и от очага пошло приятное тепло. Комната стала постепенно нагреваться.
С противным скрежетом, елозя ножками по полу, де Байстен подтащил кресло ближе к камину и устало откинулся на кожаный подголовник. Длинный нос гостя кривой пикой задрался к потолку, как будто пришелец увидел там что-то для себя интересное. От промокших шляпы и плаща начал подниматься пар. Некоторое время мы молчали. Я терпеливо ждал, когда мой новый знакомый назовет причину столь раннего визита. Но тот упорно молчал, пристально рассматривая потолок.
– Могу ли я предложить вам чаю? – нарушив тишину, поинтересовался я.
Де Байстен рассеянно кивнул и опустил свой взгляд на пылающий в камине огонь.
– А нет ли у вас чего-нибудь покрепче? – вдруг, словно очнувшись, спросил он. – Боюсь, я все-таки простудился. Не помешает немного согреться.
– У меня имеется бальзам на травах и выдержанный коньяк, – после короткой паузы предложил я на выбор.
– С удовольствием попробую и то и другое, – деликатно кашлянув, оживился гость.
«Надеюсь, я не ошибся, сразу не выставив за дверь эту подозрительную личность», – зашевелились у меня в голове смутные опасения. С беспокойством поглядев на посетителя, ваш покорный слуга проследовал на кухню. Готовя чай, я невольно прислушивался к звукам в соседнем помещении. Чуть погодя там скрипнуло кресло, а когда хозяин, то есть я, обеспокоенно заглянул в комнату, то оказалось, что это де Байстен всего лишь вытянул ноги к огню. Вскоре чайник закипел. Следуя законам гостеприимства, автор этих строк принес с кухни чайные принадлежности и бутылки с горячительными напитками. Накрыв столик рядом с гостем, я расположился в кресле напротив, приготовившись стойко вынести все выпавшие на это утро испытания. «В крайнем случае, – думал я. – За книжным шкафом стоит мой старый боккэн[1 - Боккэн – деревянный макет меча, используемый для тренировок в японских боевых искусствах.]».
Не скрою, заявление де Байстена о дневнике вызвало у меня чувство сродни азарту охотника, услышавшего хруст валежника под лапой хищного зверя, или восторгу рыболова, почувствовавшего на крючке приятную тяжесть крупной рыбы.
Согретый теплом камина гость снял шляпу, размотал шарф и опустил воротник плаща. Моим глазам предстало обличье странного визитера. На вид ему было лет пятьдесят. Вытянутое книзу лицо де Байстена дышало скрытым благородством, но выглядело чрезвычайно бледным, вероятно, вследствие простуды. Длинный нос совершенно не портил общее впечатление. Высокий, открытый лоб подчеркивали тонкие, вразлет брови. Круглые светло-карие глаза загадочно поблескивали в свете пламени камина. Один из уголков тонкогубого рта был искривлен вниз, как будто его владелец постоянно в чем-то сомневался. Под шляпой оказались спрятаны снежно-белые волосы. Освобожденные из плена, они ровными прядями упали на узкие плечи.
Рукой в серой замшевой перчатке де Байстен уверенно взял со стола стеклянный графин и наполнил рюмку настойкой. Я, не желая стеснять гостя излишней опекой, предоставил ему полную свободу действий, а сам занялся приготовлением чая. Де Байстен, прищурившись, посмотрел содержимое рюмки на свет, а затем, вежливо кивнув в мою сторону, одним ловким движением опорожнил сосуд. Еще больше скривившись, так что уголок тонкого рта, казалось, соскользнет с подбородка, он закусил кусочком печенья и расслабленно откинулся в кресле. Вновь повисла пауза. Медленно текли минуты, отмеряемые убаюкивающим тиканьем стенных часов. Я, не спеша, глоток за глотком, пил чай, глядя на пожираемые огнем поленья в камине. Дрова быстро прогорали, превращаясь в золу. Взяв в руки кочергу, я поворошил жаркие угли. Пламя разгорелось ярче, выстрелив вверх снопом алых искр.
– Именно таким я вас себе и представлял, – неожи-
данно заявил гость.
Его голос обрел силу и чистоту. Видимо, травяная настойка уже оказала целебное воздействие на организм. В ответ я лишь пожал плечами. Мы еще немного помолчали. Подумав, что уже не нарушу законы гостеприимства, ваш покорный слуга задал гостю традиционный вопрос:
– Сударь, чему обязан столь ранним визитом?
– Как я уже сказал, это я прислал вам рукопись старого дневника, – недовольно скривившись, ответил де Байстен.
Он задумчиво пожевал губами и, покосившись на бутылки с напитками, продолжил:
– Хочу поблагодарить вас за проделанную работу. С большим удовольствием прочитал вашу вторую книгу. Конечно, не совсем точно все изложено, но в целом вполне достоверно. Я здесь, чтобы помочь вам закончить жизнеописание Норма Карваля. Берите в руки перо и бумагу, а мне дайте рукопись.
Я взял с книжной полки и передал де Байстену пачку потрепанных листов дневника главного героя моих книг. После чего сдвинул в сторону посуду на чайном столике и, вооружившись письменными принадлежностями, приготовился записывать.
Гость хранил упорное молчание. Когда же я в недоумении поднял голову, то обнаружил, что де Байстен пристально смотрит на меня каким-то странным взглядом. Застигнутый за этим занятием, мой новый знакомый смущенно кашлянул и уткнулся в бумаги. Он поворочался в кресле, устраиваясь удобнее и шурша страницами дневника. Найдя, наконец, в рукописи нужное место, де Байстен чуть хрипловатым голосом начал неспешный рассказ. С первых же слов я убедился, что мой гость действительно подробно изучил старый дневник и без труда разбирает его самые трудные фрагменты. Время от времени рассказчик умолкал, подолгу глядя в пылающий камин, а затем, заглянув в лежавшие на коленях записки, продолжал свое повествование. Ваш покорный слуга скорописью записывал его негромкую, как будто доносившуюся из другой эпохи речь.
Итак, со времени последних событий в жизни главного героя прошло три месяца…
Пролог. Жизнь в камне
Середина лета, 243 год с начала Нового Исчисления[2 - Метод летосчисления, введенный достопочтенным монахом Единой Церкви Бенанцием, причисленным впоследствии к лику святых. Точкой отсчета взят первый год официального провозглашения религии Единоцерковья в королевстве Стубеланд. До этой даты Единой Церковью признается господство языческих верований среди народов, населявших Обитаемые Земли.], Снежные горы, Вендария
И в камне бездушном
Жизнь может родиться.
Что мертвым казалось
Вдруг вновь возродится.
Горный великан Тгамшуффер по прозвищу «Каменный лоб» размеренно бил железным заступом по гранитной скале. Мысли с трудом ворочались в массивной, посыпанной рыжей пылью, голове громадного тролля.
Его жена Ертраголла, с гордостью носившая прозвище «Снежная лавина», который год ворчала и жаловалась на тесноту в семейной пещере. Мол, не помешает супругу-лежебоке перестать бездельничать и заняться расширением их жилища. Сварливая женушка почему-то вбила себе в голову, что им просто необходимо обзавестись десятком-другим овец. К слову, вышеупомянутая голова троллихи представляла собой весьма странное сооружение. Похожая формой на огромную тыкву, она была постоянно чем-то приукрашена. Чаще всего это было украшение в виде венка. Материалом для сего незатейливого головного убора могло послужить все, что угодно: от засохших ромашек до прелой соломы. В дополнение к венку троллиха, желая поразить мужа и редких гостей, могла обвязаться гирляндами из разноцветных тряпок. Порой она добивалась, действительно, сногсшибательного эффекта, полностью преображаясь. И возвращавшийся утром с охоты Тгамшуффер вздрагивал и надолго застывал на месте, не узнавая свою дражайшую половину после очередной смены наряда.
Засевшая в твердокаменной голове Ертраголлы мысль о расширении пещеры и приобретении овечьей отары совершала где-то глубоко внутри замысловатые круги и время от времени просилась наружу. Вот тогда из широкой щели рта троллихи нескончаемым камнепадом начинали сыпаться слова. Гремя и перекатываясь гулким эхом по пещере, они не давали спокойной жизни Тгамшуфферу. Супруга настойчиво перечисляла «несомненные» выгоды от жилищных перемен. Мол, на обед всегда будет кусок свежего мяса. Выпас отары можно делать по ночам, подальше от посторонних глаз, внизу, у подножья Сонной горы. Овечкам там вполне хватит сочной травы и есть даже небольшое озерцо. А потом, глядишь, от здорового питания у них с Тгамшуффером долгожданные детишки-тролльчата появятся. Постепенно перерывы в приступах словоизлияний у Ертраголлы становились все короче. А последние полгода троллиха жаловалась на тесноту в пещере целыми днями и ночами напролет. Наконец терпение Тгамшуффера, не выдержав такого напора, лопнуло.
Месяц он готовился. И вот, как-то раз вечером, вместо того, чтобы как обычно отправиться на ночную охоту, тролль занялся благоустройством семейного жилища. Он взял громадный железный заступ и, скрежеща им по каменному полу, понуро побрел в угол пещеры. Спину ему сверлил торжествующий взгляд супруги, варившей на огне похлебку из костей.
Дойдя до выбранного заранее места, «Каменный лоб» тяжело вздохнул. Как приятно было бы сейчас выбраться на прогулку под горой. Полюбоваться россыпями звезд, удобно лежа на горном склоне. Побродить по лесу, распугивая забавных зверюшек и птиц. Быть может, даже дойти до Южного моста, чтобы поболтать со старым приятелем – соседом Хрруфталлем по прозвищу «Тролль под мостом». Возможно, у того есть интересные новости из Большого мира, полученные от проходящих мимо путников. Но от всего этого сегодня пришлось отказаться.
Тгамшуффер обреченно вздохнул и огляделся. Здесь в самом дальнем закутке пещеры было темным-темно, но тролли, как известно, не нуждаются в освещении. Они могут прекрасно видеть в даже полной темноте. В этом месте тролличьего жилища вглубь Сонной горы уходил высокий коридор, заканчивавшийся тупиком. Именно здесь по замыслу Ертраголлы должен располагаться загон для домашнего скота. Выбранное место нужно было только слегка расширить. «Каменный лоб» высоко поднял заступ и, что было силы, ударил им в стену. Большой кусок скалы откололся и с грохотом упал на пол подземелья. Работа началась. Тгамшуффер постепенно вошел в нужный ритм. Вверх-вниз, удар следовал за ударом. Рожденные в глубинах пещер, тролли имели тело по своей твердости не уступавшее камню и интуитивно понимали внутреннее строение гор. К тому же эти великаны обладали могучей силой. Благодаря мощным, точным ударам, углубление в стене пещеры быстро увеличивалось. Неожиданно конец железного орудия провалился в дыру. Недовольно ворча, тролль вытащил заступ из отверстия. Из пролома неожиданно сладко пахнуло цветами. «Каменный лоб» замер на месте, глубоко задумавшись о составе цветочного аромата. Тролль считал себя большим знатоком горных цветов и трав. Удивительно, но никто и никогда не пытался спорить с ним по этому поводу, как, впрочем, и по какому-то другому. «Так, точно есть лаванда, – тяжелыми валунами перекатывались мысли в голове великана. – Вот фиалка, а это…».
Вернул в себя его громкий звук загремевшего в жилой части пещеры котла и ругань супруги. Тролль понял, что заснул стоя. Сердито зарычав, великан несколькими мощными ударами расширил отверстие и просунул внутрь массивную голову.
По ту сторону пролома оказалась вместительная каверна чуть более пяти румпов[3 - Румп – вендарийская единица измерения длины. Равен 10 флоков или 0,53 метра.] в диаметре. В центре полости на плоском камне сидел, скрестив ноги, худощавый человек. Его одежду составляли жалкие лохмотья, бывшие когда-то, судя по остаткам золотого шитья, роскошным нарядом. Сквозь широкие прорехи проглядывали ребра. «Одна кожа да кости», – оценил свою находку Тгамшуффер. Глаза мужчины были закрыты, а в ладонях, сложенных вместе, он держал какой-то предмет. Тело незнакомца, там, где оно выступало из лохмотьев, блестело, словно покрытое маслом. Больше во вскрытой каверне ничего интересного не было.
Выглядевший мертвым человек неожиданно пошевелился и открыл глаза. Его взгляд скользнул из стороны в сторону и уперся в тролля. Глаза ожившего мертвеца расширились. В них вспыхнуло и стало разгораться золотистое пламя. Мужчина медленно поднял перед грудью правую руку. Пальцы на ней засветились ярко-красным светом. Воскресший труп начертил в воздухе загадочный знак. За пальцами мужчины плавно тянулся алый след, который тут же таял в неподвижном воздухе.
Тгамшуффер почувствовал необычную слабость в ногах. Взглянув вниз, тролль увидел, как по его нижним конечностям побежали глубокие трещины. Великан испуганно отшатнулся от пролома и, не успев даже охнуть, рассыпался по полу пещеры огромной кучей булыжников.
Глава 1. Сын лисьего короля
1502—1515 годы до начала Нового Исчисления, Черный лес, Минестрал
Родиться мало, нужно выжить,
Он понял это очень рано.
На сердце с детских лет осталась
Желанья мести ноющая рана.
Родители назвали его ЛииСом. В переводе с лисьего языка это означает «Идущий следом». Лисенок родился тщедушным и слабым. Он был последышем в семье рыжих лисов древнего рода ЛиуСсов княжества Минестрал. Его отец Лайсс был главой клана Темных лисов, с незапамятных времен обитавших в Черном лесу. Трое старших братьев и сестра выглядели намного крупнее и здоровее своего братца. Молока лисицы-матери последышу постоянно не хватало, и ему приходилось голодать. Но, несмотря на хрупкое сложение, ЛииС обладал сильным духом и твердым характером. Стоило кому-то из старших лисят его обидеть, как «Идущий следом» намертво вцеплялся в обидчика. Тот мог трепать и таскать малыша, но последыш никогда не ослаблял своей хватки. И кусал до тех пор, пока противник не начинал скулить, извиняясь. Трое старших братьев держались вместе и сторонились последыша, недолюбливая его за упрямый норов. Сестра ЛииСа Бай Ли, напротив, жалела меньшого. Она старалась быть к нему ближе, а при необходимости всегда готова была встать на его защиту. Среди лисьих детенышей установилось хрупкое равновесие. Трое против двоих. Родители не вмешивались в дела потомства, считая, что обоюдное противостояние полезно и способствует укреплению характера. Они лишь растаскивали затевавших потасовки лисят в разные стороны, щедро раздавая тумаки.
Постепенно детеныши взрослели. Под присмотром родителей они учились охоте в лесу. Обычно ЛииС с сестрой и матерью загоняли добычу, а отец с тремя братьями поджидали ее в засаде. По мере взросления лисят дичь становилась крупнее, и охота на нее опаснее. В последний раз семья лис загнала молодого оленя. Прижав того к реке, хищники набросились на жертву одновременно с разных сторон. Олень увидев, что пути к бегству отрезаны, решил сражаться до конца. Он опустил голову и приготовился ударить ближайшего из нападавших. Но тут лис-отец неожиданно тоненько свистнул. Животное замерло неподвижно, и лисье семейство быстро растерзало беспомощную добычу. ЛииС потом долго приставал к отцу, прося научить его столь ценному способу охоты. Но старый лис вместо объяснения ткнул острым когтем куда-то под лопатку отпрыска, и у того отнялась правая лапа.
– Это тебе для начала, – оскалил пасть в усмешке Лайсс. – Потом покажу еще…
Лис-отец почти постоянно отсутствовал, занимаясь делами клана. Больше всего времени с детенышами проводила лиса-мать. Ларсса усердно учила отпрысков выживанию в Черном лесу. Здесь встречались звери, которые могли легко расправиться с самым сильным лисом. Медведи, стаи волков… Создания, о которых взрослые лисы говорили «Они», стояли в первых рядах длинного списка врагов лисьего рода. Со временем лисята научились основным навыкам охоты, умению прятаться от врагов и заметать следы. Они теперь могли надолго затаиться в густой траве, неслышно красться и отводить глаза преследователю. Кроме того, безошибочно распознавали целебные и ядовитые растения. Ну и еще много чего… Лиса-мать поведала повзрослевшим детенышам о мире за пределами их родного леса. Он оказался настроен крайне враждебно к лисьему племени.
Лису-отцу, в силу его положения главы клана, приходилось постоянно быть настороже, опасаясь нападения со стороны недоброжелателей. Его соперниками за главенство в клане являлись коварные и злобные семейства рыжих лисов[4 - Положение в лисьем клане определяется цветом шерсти. Рыжий окрас имеют правящие рода, черный – рядовые лисы. Мех у старых лисов из рыжего окраса становится серебристым.]: ПуСсы и НейСсы. От них можно было ожидать любой пакости.
Логово семьи ЛиуСсов находилось в глубокой норе рядом с заброшенным Храмом Огненных Туч. Древние развалины были остатками величественной постройки Старых богов, правивших Обитаемыми Землями в незапамятные времена.
Как-то поздно ночью ЛииСа разбудил сильный запах дыма. Лисенок спал на своем обычном месте возле входа в нору. Подскочив, он предупреждающе затявкал и, толкнув спавшую рядом сестру, бросился к выходу. Но тот оказался завален горящим хворостом. Жалобно скуля, проснувшиеся лисята заметались по логову. Матери и отца рядом не было. Старшие братья, отпихнув в сторону сестру и ЛииСа, устремились к запасному выходу из норы. Чихая и поскуливая, последыш и Бай Ли поползли вслед за ними. Внезапно из спасительного хода, по которому убежали старшие лисята, донеслись звуки схватки и жалобное повизгивание. Затем раздался тоскливый вой, который сразу прервался. «Там засада!» – понял ЛииС и потянул сестру в боковой лаз. Этим ходом семья не пользовалась. Обычно лисята складывали сюда свои нехитрые детские «богатства»: косточки, камешки, красивые перья птиц. Брат с сестрой ползли все дальше и дальше по узкому проходу, с трудом протискиваясь между корней деревьев. Они старались забиться как можно глубже под землю. Оставалась слабая надежда, что лаз их куда-нибудь выведет. Упорно ползших вперед беглецов по пятам преследовали, постепенно настигая, клубы серого удушливого дыма. Бай Ли, надышавшись гарью, слабела прямо на глазах. Она уже не скулила, а только слабо постанывала, с трудом перебирая лапами и продвигаясь вслед за братом. Лаз закончился тупиком с неглубокой выемкой в земле. Лисята из последних сил сползли в углубление. Дым, клубясь, неторопливо обволакивал все вокруг, заполняя свободное пространство. Бай Ли свернулась в клубок и затихла, укрыв мордочку кончиком хвоста. У ЛииСса перед глазами все плыло и кружилось. Но лисенок не собирался так просто сдаваться. Зажмурив глаза и стараясь не дышать, он принялся неистово рыть под собой землю, пытаясь отсрочить неизбежный конец. И вдруг куда-то провалился. За ним, жалобно пискнув, свалилась Бай Ли. Недолгий полет в синем тумане, потом сильный удар о твердую поверхность, и отважный лисенок лишился чувств.
***
Очнулся ЛииС от холода. Тихонько поскуливая, он открыл глаза и огляделся. Его сестра лежала рядом. Бай Ли уже пришла в себя и, приоткрыв от удивления пасть, смотрела по сторонам. Лисята находились на каменном полу просторного подземелья. Им крупно повезло. Провалившись в дыру, они упали на высокую кучу сухих веток и отделались парой царапин. Потолок подземелья над их головами утопал в странном синем мареве. Сквозь него пробивались тусклые лучи света. Устремляясь вниз, они окрашивали внутренности пещеры в голубоватые тона. Источниками синего света служили несколько круглых шаров, висевших под самым потолком. В косых полосах света из темноты проглядывали отдельные части подземелья. Пещера имела пугающе огромные размеры и была плотно заставлена каменными скульптурами. Различные по величине они изображали всевозможных диковинных существ. Часть статуй лежала на боку, а некоторые – на спине. Несколько скульптур, имевших сходство с представителями человеческой расы, сидели, скрестив ноги.
ЛииС задвигался и с трудом встал на лапы. Его слегка покачивало и тошнило от отравления дымом, но любопытство неудержимо влекло вперед. И лисенок, недолго думая, побежал по проходу между каменными фигурами. Бай Ли, поджав хвост и опасливо поводя ушами, устремилась вслед за братом. Двигаясь по лабиринту из статуй, лисята достигли середины подземелья. Центр пещеры занимали три массивных мраморных изваяния – великана, существа с десятком гибких конечностей и огромного змея. «Это усыпальница Старых богов!», – почему-то решил ЛииС, вспомнив рассказы лисы-матери. У подножья существа с руками похожими на змей лежал маленький блестящий кубик. Грани таинственного предмета светились и переливались всеми цветами радуги в лучах падавшего сверху света.
Лиис протянул лапу к удивительной вещи, как вдруг почувствовал резкую боль в задней лапе. Лисенок оглянулся назад. Оказалось, что это Бай Ли укусила брата за конечность. Осторожная сестра, прижав уши к голове, тянула ЛииСа назад, подальше от опасной находки. Но последыш решительно освободился и передней лапой поднял кубик с пола.
Яркая вспышка блеснула перед мордочкой лисенка. Кубик начал быстро нагреваться. Он словно прилип к лапе маленького исследователя. ЛииС почувствовал, как все его тело наполняется невиданной силой. Лапы словно сжали чьи-то тугие объятия, а шерсть на теле встала дыбом. Позвоночник вдруг громко хрустнул, и лисенка вздернуло вверх. Он принял вертикальное положение. Почти не удивляясь, ЛииС вдруг понял, что ему теперь намного удобнее стоять на задних лапах. С глаз как будто спала темная пелена. В голове бесстрашного малыша разом вспыхнули сонмы интересных мыслей и грандиозных планов. Кубик теперь приятным теплом грел ему лапу.
ЛииС оглянулся на сестру. Та была крайне напугана. Не сводя круглых от страха глаз с брата, она слабо повизгивала и прижималась животом к полу. ЛииС протянул сестре лапу, превратившуюся теперь в ладонь с длинными пальцами. Он схватил Бай Ли за подмышку и легко поднял с пола. Стоя на задних лапах, лисичка доверчиво прислонилась дрожащим телом к брату. Ее дрожь сразу прошла, как только она ощутила волшебную силу, исходившую от последыша. Бай Ли подняла взгляд на ЛииСа, и тот увидел в ее глазах полное доверие. Лисичка положила свою лапу сверху на кубик в лапе-руке брата и устойчивее встала на задних лапах.
В этот миг внутри кубика что-то негромко щелкнуло, и он начал быстро остывать. Прошло несколько мгновений, и лисята выронили из лап дышавший нестерпимым холодом предмет. Кубик упал на каменный пол и разбился на множество черных осколков. Внутри разбившегося волшебного артефакта оказался спрятан отполированный до зеркального блеска металлический стержень. Он быстро закрутился на месте, и, подкатившись к ЛииСу, застыл, касаясь гладким боком лапы-ноги лисенка.
Под утро измученные лисята выбрались из подземелья через полуразрушенный низкий коридор. Он вывел их к проему в стене за алтарем в Храме Огненных Туч. Той страшной ночью брат и сестра потеряли всю свою семью. Их взяла к себе на воспитание дальняя родственница из соседнего леса. И только через много лет ЛииС и Бай Ли смогли отомстить за гибель своих близких.
Глава 2. Подневольный искатель
Середина лета, 243 год с начала Нового Исчисления, Снежные горы, Вендария
И снова в путь пора.
Что ищет наш искатель,
Чужою волей посланный,
Среди чужих земель?
Идти было тяжело. Ноги глубоко проваливались и вязли в снегу. Он каждый раз с трудом их вытаскивал, чтобы сделать следующий шаг. В любой момент твердая опора под снежным покровом могла исчезнуть, и тогда путнику грозило провалиться в сугроб. Хорошо если по пояс, как это было два прошлых раза. А если он нырнет в снег с головой?
Солнце скрылось за плотными серыми тучами, и землю накрыла холодная мгла. Почти сразу разыгралась метель. Колючие снежинки нескончаемыми хороводами кружились вокруг, застилая зрение. Немного погодя поднялся сильный ветер. И тогда снежинки, словно на что-то озлобившись, принялись, что было силы, бить по лицу, царапая и холодя кожу. Идти приходилось, прищурившись, не помогал даже низко надвинутый на глаза меховой капюшон. Кристаллики льда белым саваном облепили одежду и снаряжение путника, делая его почти неразличимым на фоне заснеженных скал.
Тропа сделала крутой поворот, огибая каменный выступ, и стало вдруг очень тихо. Казалось, ветер в этом месте старался блюсти тишину, неслышно вращая в танце падающий снег. Дальше склон горы уходил вниз. Сквозь прогалины в стене из летящих снежинок путник увидел впереди край глубокого ущелья. По его дну, затянутому непроглядной белой пеленой, должен пробегать ручей. Цель дальнего перехода была уже близка.
