скачать книгу бесплатно
И в этот момент Кира почувствовала себя настоящей простолюдинкой, бесконечно далёкой от интриг, намёков и древних правил, которые адигены впитывали с материнским молоком. Впитывали настолько крепко, что понимали друг друга с полуслова.
///
– Александр сказал именно так? – переспросил Помпилио.
– Слово в слово.
– Спасибо… – Он откинулся на спинку диванчика. – Спасибо…
«Пытливый амуш» пришвартовался недалеко от здания порта, а значит, от города, однако дер Даген Туру и в голову не могло прийти возвращаться на цеппель пешком: им с Кирой подали коляску, которая неспешно двигалась теперь по взлётному полю в сопровождении двух всадников – вооружённых егерей со «Стремительного», присутствие телохранителей было главным условием из тех, на которых настоял дар Антонио.
– Не ожидала, что он так себя поведёт.
– Никто не ожидал, – задумчиво протянул Помпилио. – А значит… значит всё намного хуже, чем кажется.
– Что именно?
– Прости, мне нужно… – дер Даген Тур топнул ногой. – Теодор, карандаш и бумагу!
– Да, мессер. – Сидящий рядом с кучером слуга среагировал с таким спокойствием, словно хозяин ежедневно… ну, или не реже трёх-четырёх раз в неделю просил среди ночи письменные принадлежности. А главное – к полнейшему изумлению Киры – Валентин приказал кучеру остановить коляску и протянул Помпилио искомое. И тут же отвернулся, поскольку не получил разрешения знать написанное.
Кире разрешение не требовалось, и она увидела короткую фразу: «Почему он так себя повёл?», подписанную коротко: «П».
– Гарчестоун!
– Мессер!
Один из всадников оказался рядом, но спешиваться не стал – повинуясь жесту дер Даген Тура, он лишь склонился в седле.
– Передать дару Александру, – распорядился Помпилио, заклеивая подготовленный Валентином конверт. – Дар должен прочесть это сейчас.
– Он прочитает, мессер.
Гарчестоун отдал честь и развернул коня. И можно было не сомневаться в том, что дар Александр Шиде прочитает послание «сейчас», даже если он уже покинул Искеполис.
А после того как коляска вновь пришла в движение, Помпилио прикоснулся к руке жены и негромко сказал:
– Поговорим обо всём позже. И не сегодня.
– Тебе нужно подумать? – поняла рыжая.
– В том числе, – не стал отрицать дер Даген Тур. – Кроме того, сейчас нас ждёт ещё одна встреча, которая вызовет у тебя вопросы.
– Ещё один сюрприз?
– Ты ведь знаешь, я люблю их устраивать.
– Ты в этом деле большой мастер. – Кира выдержала коротенькую паузу, после которой уточнила: – И в этом тоже.
Дер Даген Тур улыбнулся.
– Боюсь даже спрашивать, что ждёт меня завтра.
– Ты чего-то боишься? – притворно удивился Помпилио.
– Опасаюсь.
– Ты?
– Перестань придираться к словам.
– Не давай повода.
Тем временем коляска подъехала к «Амушу», и Кира увидела стоящие у гондолы дрожки. Освещены они были слабо, лишь находящимся шагах в пятнадцати светом дежурного фонаря, но рыжая поняла, что в дрожках сидит закутанная в плащ женщина. Именно женщина.
– У нас будет пассажир?
– Временный офицер, – уточнил дер Даген Тур. – Я нечасто беру на «Амуш» пассажиров.
Судя по всему, подъехала незнакомка недавно: Дорофееву только доложили, и Базза как раз выходил из гондолы. Помпилио сделал капитану знак дожидаться, помог жене сойти с коляски и остановился, ожидая, когда закутанная в плащ женщина покинет дрожки и подойдёт. Из чего Кира и Дорофеев сделали вывод, что незнакомка дер Даген Туру не просто не ровня, но даже не адигена.
И не ошиблись, но увидели совсем не то, что ожидали: когда женщина откинула капюшон, рыжая с трудом сдержала изумлённо восклицание. И понадеялась, что скудное освещение не позволило незнакомке разглядеть то выражение, что на мгновение появилось на её лице.
Выражение, которое часто – очень часто – появляется на лицах людей при встрече со спорки.
С потомками тех, чьих предков искорёжил, но не убил страшный Белый Мор.
Во времена пандемии карантинные отряды далеко не всегда уничтожали заражённых. Случалось, и довольно часто случалось, что им предлагали выбор: смерть от меча или межзвёздное путешествие в один конец. И если несчастные выбирали второй вариант, астрологи наводили Вечную Дыру на подходящую для жизни планету, открывали переход, и толпы заражённых… или тех, кто считался заражённым… или тех, кто бежал от заражённых… отправлялись в новый мир. Им позволяли взять с собой припасы, инструменты, оружие, семена… другими словами всё, что могло пригодиться для создания колонии. Но, кроме припасов, беженцы несли с собой и безжалостную заразу Белого Мора, а потому бо?льшая часть вынужденных переселенцев вымерла вскоре после перехода – их следы находили рейдеры Астрологического флота или новые колонисты, пришедшие на те же планеты в Эту Эпоху. Но некоторым везло: болезнь отступала, и на планете появлялись поселения переживших Мор людей. Выживших, но изменившихся и внешне, и внутренне.
Порченные вызывают отвращение – это общая черта, хотя уродства спорки различаются: у одних отвратительная, покрытая струпьями и язвами кожа; у других слезящиеся глаза, клочья шерсти по всему телу; гипертрофированные черты лиц… Белый Мор наделил своих детей множеством мерзких знаков, но были и те, кого он пощадил. И первые среди них – синеволосые выходцы с планеты Куга, известные тонкой, достойной кисти лучших художников красотой.
Именно ею отличалась стоящая перед Помпилио женщина с синими волосами – тонкой, нежной красотой. На вид не более тридцати лет, но внешность кугианцев обманчива, и женщине могло быть как двадцать, так и пятьдесят. Больше вряд ли, поскольку нечистые редко доживали до полувекового юбилея.
– Меня зовут Аурелия, мессер, – произнесла спорки, глядя дер Даген Туру в глаза. – К вашим услугам.
Помпилио промолчал, глядя на неё в упор. Несколько мгновений женщина крепилась, но затем всё-таки поклонилась. Однако достоинство, с которым она склонила голову, а главное – выдержанная пауза, показали Кире и Дорофееву, что Аурелия – ведьма. Причём не из последних.
Обладательницы сильнейших гипнотических способностей стали главной причиной, по которой люди позволили нечистым войти в своё общество: после того как ведьмы стали заботиться о бортовых астрологах, количество самоубийств среди них уменьшилось наполовину, и Герметикон вздохнул с облегчением.
– Мне не нравится твоё имя, но я потерплю, – произнёс Помпилио. И вновь замолчал, всем своим видом показывая, что разговор не окончен.
– На время нашего путешествия я признаю вашу власть, мессер. – Вторая часть необходимой формулы далась ведьме проще, чем поклон. – И вверяю вам право распоряжаться моей жизнью и моей верностью.
– Не забудь эти слова, ведьма, – тихо, но веско сказал дер Даген Тур. – Они очень важны.
– У меня хорошая память, мессер. – Спорки вскинула голову. – На время нашего путешествия.
– Иногда путешествия длятся дольше запланированного и неожиданно не так, как планировалось.
Несколько мгновений ведьма обдумывала услышанное, после чего вновь склонила голову:
– На время нашего путешествия.
– Очень хорошо, – было видно, что Помпилио действительно доволен. – Каюта приготовлена. Теодор тебя проводит и объяснит, как всё устроено на «Амуше».
– Да, мессер.
Дер Даген Тур повернулся к Дорофееву, однако следующую фразу произнёс лишь после того, как Валентин помог Аурелии подняться в гондолу.
– Её рекомендовали как очень сильную ведьму.
– Мы можем доверять рекомендации? – осторожно поинтересовался Базза.
– В какой части?
– В ведьминской.
– Абсолютно.
– В верности.
– С оговорками.
– Мессера не смущают оговорки?
– Нам нужна ведьма, Базза, – извиняющимся тоном произнёс Помпилио, и Кира с изумлением поняла, что её высокородный муж, «тыкающий» владетелям планет и высшим офицерам всех армий, продолжает старый разговор со своим капитаном: разговор, в котором он потерял надежду убедить Дорофеева и теперь просит не сердиться за то, что настоял на своём. – Мы это обсуждали.
– Да, мессер. – Капитан церемонно склонил голову.
– Она поклялась жизнью.
– Да, мессер.
– Она с нами в одной лодке, Базза, чтобы ни случилось, она сделает всё, чтобы нас спасти.
– Она будет знать всё, что случится на «Амуше», мессер.
– Я это переживу.
– А она?
– Будет зависеть от того, что случится на «Амуше», – жёстко ответил дер Даген Тур. – Возможно, я не захочу, чтобы о случившемся в Туманности Берга знал даже тот, кто рекомендовал мне Аурелию.
– Вы доверяете тому, кто поручился за ведьму, мессер?
– С оговорками.
– Это ваше решение, мессер.
– Да, Базза, это моё решение. – Помпилио повернулся к Кире и рассказал то, о чём рыжая уже догадалась: – Ведьма нужна на случай, если у Галилея возникнут проблемы.
– Он ведь просто потерял память…
– А что случится, когда он вспомнит? – быстро спросил дер Даген Тур. – Когда Галилей вернулся из Туманности в прошлый раз, ему понадобилась помощь лучших психиатров, и я не уверен, что они действительно справились с его проблемами, а не затолкали их внутрь и закрыли крышку. Что будет сейчас – не знаю, но твёрдо убеждён, что не могу позволить себе потерять лучшего астролога Герметикона.
И плевать, что Галилей – сумасшедший даже по меркам астрологов. Плевать, потому что никто, кроме Квадриги, не смог бы просидеть сорок минут в работающем астринге, а потом совершить прыжок… истекая кровью и теряя сознание. Никто не смог бы провести цеппель сквозь Знак Беспечности, внезапно возникший на пути корабля. Не обогнуть – это иногда удавалось, – а именно, провести, словно посмеявшись над одной из самых смертоносных шуток бесконечно неизученного пространства… Пустота любила Галилея, и Помпилио заботился о нём, как мог, свято веря, что астролог способен на всё.
– Что скажешь, Кира?
– Скажу, что мой супруг – самый предусмотрительный человек во всём Герметиконе, – улыбнулась в ответ рыжая. – Когда адмирал узнает о том, что среди офицеров «Амуша» есть ведьма, он будет локти кусать от зависти.
– Пусть обращается – помогу, – рассмеялся дер Даген Тур и вновь перевёл взгляд на капитана.
Дорофеев улыбнулся и чуть склонил голову.
* * *
Лишь однажды в своей недлинной и весьма простой истории Пелерания переживала подобное нашествие – когда на неё прибыла Тринадцатая Астрологическая. И хотя ту несчастливую экспедицию частенько поминали в разговорах, и уж тем более поминали сейчас, в связи с явлением Девятнадцатой, все понимали, что прошлый визит флота забылся и потускнел. И времени прошло много, и Пелерания с тех пор то ли удвоила, то ли утроила население – такое на пограничных планетах случается, – и настоящих старожилов почти не осталось. К тому же Тринадцатая в Искеполисе не задержалась: отметив прибытие, дер Ман-Дабер сразу увёл корабли из сферопорта, а вот Девятнадцатая, да ещё расширенная, задержалась и рисковала стать Главным Событием в нехитрой пелеранской историографии. Заняв посадочное поле и все более-менее подходящие прилегающие площадки, Девятнадцатая, можно сказать, парализовала работу сферопорта, однако местные этому обстоятельству бурно радовались, поскольку богатая Экспедиция изрядно подстегнула шестерёнки приграничной экономики. В первую очередь закупались свежие продукты: консервов и других припасов длительного хранения на бортах было в достатке, а вот зелень, овощи, фрукты, и особенно разнообразное мясо, суперкарго забирали в таких количествах, что окрестности Искеполиса превратились в скотобойню. В такую большую скотобойню, что дер Жи-Ноэль был вынужден создать временную Санитарную комиссию и строго следить за тем, чтобы мясники не устроили какую-нибудь заразу, за что пелеранийские власти выразили адмиралу Астрологического флота искреннюю признательность. Что же касается местных дельцов, то они, не разобравшись, попробовали «решить вопрос» с Комиссией при помощи универсальной взятки и были изрядно удивлены молниеносным приговором к публичной порке и ещё более молниеносным исполнением приговора, о котором даже не были поставлены в известность власти сферопорта. Потом сообразили, что в сочетании «Астрологический флот» второе слово к первому не для красоты привинчено, что речь идёт об армейской структуре, а значит, Искеполис в настоящее время находится под военно-научным протекторатом и ссориться с дер Жи-Ноэлем не станут даже дары. А следовательно, требования вооружённых патрулей обязательны к исполнению.
Как только местные это усвоили, жизнь вернулась в нормальное русло. Ну… насколько данное русло можно назвать нормальным.
– Может, выберете говядину? – елейным голосом осведомился продавец, с восторгом глядя на Бабарского, который уже набрал целую подводу продуктов и не собирался останавливаться. Продавец же мысленно подсчитывал прибыль, пока не зная, что торговаться с ИХ – то ещё удовольствие.
– Говядину я уже взял.
– Но не у меня.
– Но уже взял.
– У меня лучшая говядина на всей Пелерании.
– Отстань! – Бабарский прикинул уже закупленное и понял, что пора переходить к выбору экзотики, то есть местной живности, поскольку Помпилио не отказывал себе в удовольствии оценить новое.
– Мне нужен окорок туплуса. Ходят слухи, что он восхитителен.
– Если запекать на углях, – подтвердил продавец. – С нашими травами.
– Где взять травы?
– С удовольствием подарю набор трав столь чудесному покупателю.
– Очень хорошо… – Бабарский огляделся. – Кстати, со мной, кажется, был астролог?
– Вон тот? – продавец ткнул пальцем в застывшего шагах в двадцати Галилея, который, если судить по вялым жестам, вёл серьёзный диалог.
///
Навес был самым обыкновенным для наспех выстроенного рынка: четыре столба и приколоченный к ним полосатый тент. Улыбчивый продавец тоже не казался подозрительным: заурядный пограничный дилер в потёртых цепарских штанах с накладными карманами и выгоревшей на солнце рубашке, расстёгнутой по случаю жары почти до пупа. Дилер сидел на складном стуле, положив ноги на пустой патронный ящик, и с любопытством рассматривал прохожих. Но нельзя сказать, что он стремился хоть как-то привлечь к себе внимание, скорее наоборот: разглядывал с любопытством, дружелюбно улыбаясь, не делая ни малейшей попытки предложить товар. Галилея дилер «срисовал» заранее, но виду не подал, дождался, когда астролог зайдёт под навес, помолчал и осведомился:
