скачать книгу бесплатно
– Оставайся, – махнул рукой Эльдар. – Это весело.
– Скорее грустно, – поморщился Крылов. – В первый раз он взял у нас в кредит тридцать тысяч под залог машины. Хороший был «БМВ». Потом Мамоцких взял полторы сотни… двухкомнатная квартира на Якиманке. Сейчас Ефим живет на даче в Переделкине, от тестя осталась. – Никита посмотрел на компаньона. – Тебе не нужна дача в Переделкине?
– Большая?
– Сейчас узнаем.
– А сколько он уже должен?
– Двадцать тысяч.
– Начало большого пути, – хмыкнула Анна. – Дача, как я понимаю, стоит раз в десять дороже?
– Играть ему не переиграть. В смысле не выиграть.
– Мы его на улицу не выгоним, – весело пообещал Эльдар. – Купим однокомнатную квартирку где-нибудь в Жулебине. Нам проблемы не нужны.
– И часто такие наркоманы попадаются? – скривилась девушка.
– Бывают.
– Только долго не задерживаются.
– Профессиональные лузеры.
– Со знаком качества.
– Говорят, это излечимо.
– Я не верю.
– Я тоже.
Эльдар и Никита пожали друг другу руки и рассмеялись. Анна с улыбкой похлопала в ладоши:
– Я оценила вашу откровенность.
– Я люблю игру, я люблю играть, – неожиданно серьезно ответил Крылов. – Но я никому не позволю управлять собой. Настоящий игрок должен уметь останавливаться, должен чувствовать игру, ее дыхание, ее ритм. Мамоцких не игрок. Он слабак и неудачник.
– И поэтому ты жесток с ним?
– Не я, так другой. Он мог подсесть на любое московское казино. – Никита повернулся к дверям и широко развел руки: – Ефим, старина, давно не виделись!
– Я думал, ты нормально относишься к нашему бизнесу, – прошептал Эльдар, увлекая девушку к бару: не следовало находиться в поле зрения Мамоцких.
– Нормально я отношусь, – буркнула Анна. – Мне стало интересно.
– Что?
– Не что, а кто. Вы мне стали интересны, вы. Вы редко откровенничаете.
– Мы не звери, – медленно произнес Ахметов. – И к игорному столу мы за уши никого не тащим.
– Не оправдывайся. – Девушка поцеловала Эльдара в щеку. – Давай слушать.
– Никита, у меня большие перемены.
Ефим Мамоцких, худой и какой-то облезлый молодой человек лет тридцати семи, потрогал себя за унылый нос и пугливо посмотрел на Крылова влажными воловьими глазами. Одет он был в дешевый коричневый костюм, водолазку и полуботинки, на которых отметилась вся московская грязь, и принес довольно большой прямоугольный сверток, который пристроил под столом.
– Я решил, что достаточно погулял, пора начинать новую жизнь.
– Правильно, – одобрительно кивнул Крылов. – В твоем возрасте, Ефим, это важно. Ты можешь раскрыться! Да так раскрыться, что я буду гордиться знакомством с тобой.
– Я знаю.
– Я тоже.
– Меня на приличную работу зовут.
– Приятно слышать.
Крылов вежливо улыбнулся. Мамоцких нервно дернул правым глазом. Анна сделала маленький глоток вина. Эльдар невозмутимо раскурил сигарету. Пауза затягивалась.
– Никита, пойди навстречу, а? – умоляюще произнес Мамоцких. – Я ведь у тебя все оставил, все, что было! Ты ведь круто на мне заработал.
– Не настолько круто, чтобы прощать тебе двадцать тысяч, – спокойно ответил Крылов. – Ты ведь понимаешь, Ефим, что их надо вернуть. Это большие деньги… – В голосе послышался металл: – Ты когда сумму поднимешь?
– Не быстро. – Мамоцких еще больше опустил плечи, и казалось, что его нос вот-вот уткнется в стол.
– Тогда придется говорить о процентах, – пожал плечами Крылов. – Ты ведь взрослый мужчина, Ефим, ты понимаешь, что деньги требуют определенного отношения?
– Понимаю.
– Я тоже тебя понимаю, – проникновенно произнес Никита. – Ты решил изменить свою жизнь, начать все заново, небось девушку завел?
Мамоцких кивнул.
– Я всегда говорил, что у тебя все будет хорошо! Ты сильный мужчина, Ефим, ты твердо знаешь, что тебе надо. Ты смотришь вперед!
Как Анна ни старалась, она не услышала в голосе и не увидела в глазах Крылова намека на издевку. Никита говорил искренне и уверенно, спокойно обволакивая Мамоцких паутиной слов. Эльдар, понявший, о чем думает девушка, подмигнул и шепотом спросил: «Молодец, да?»
– Молодая жена, карьера, перспективы! Когда ты сможешь вернуть долг? Через месяц сможешь?
– Нет.
– Ладно, пусть не сможешь… – Крылов на мгновение задумался. – Только для тебя, Ефим, только для тебя: два месяца. Я просто не могу тебе не помочь. Я радуюсь за тебя, я хочу, чтобы у тебя все получилось, но бизнес есть бизнес. Плевать! Ради тебя, Ефим, я нарушу все правила. Два месяца. Я сказал.
– Но…
– И первые две недели никаких процентов! Ефим, я в тебя верю!
– А потом? – робко спросил Мамоцких. – Через две недели?
– А через две недели наш обычный процент. – Крылов вздохнул. – С меня ведь тоже спрашивают, Ефим. Я и так иду на большую жертву.
– Я вижу. – Мамоцких закусил губу: – Я не подниму такие деньги за два месяца. Да и за три не подниму.
Ну, об этом он мог Крылову не говорить: Никита прекрасно понимал положение Ефима. Какую бы перспективную работу он ни нашел, такие деньги за два месяца не заработать. И в долг ему не дадут – никто не станет связываться с игроком.
– С твоими-то мозгами? – удивился Крылов. – Ефим, не обижай меня, а то я решу, что общаюсь с кретином. Ты ведь умный мужик?
– Да.
– Вот видишь. Ты всегда найдешь выход из положения. – Никита вновь выдержал небольшую паузу: – Ты где сейчас живешь?
– На даче.
– Но ведь ты не повезешь туда молодую жену? Не по-мужски это. Надо гнездышко в столице свить. Квартиру, хотя бы двухкомнатную, с ремонтом и мебелью.
– Была у меня квартира, – угрюмо заметил Мамоцких.
– Согласись – здорово? – И эту фразу Никита произнес предельно серьезно, так, словно понятия не имел, что случилось с дорогой недвижимостью игрока. – Я вот что думаю: дача у тебя хорошая. Прямо скажем – классная дача. Сколько там квадратиков?
– Сто восемьдесят.
– И находится в приличном месте. Ты ее продай, Ефим, и купи для семьи квартиру в Москве. Если не зарываться и взять двухкомнатную в муниципальной новостройке, то и на ремонт денег хватит, и на обстановку, и долг вернуть. А я ради такого дела подожду. Месяц с тебя проценты брать не стану.
– Если не зарываться, то деньги даже останутся, – промямлил Мамоцких.
– Значит, и еще кое на что хватит, – прозрачно улыбнулся Никита.
Ефим непонимающе посмотрел на Крылова. Сообразил. Задрожал:
– Нет, с этим покончено.
– Да я что? Я так, поинтересоваться. Варианты излагаю. – В руке Крылова появилась золотая фишка. Никита с небрежной ловкостью пропустил ее через пальцы, на мгновение задержал кругляш перед глазами Мамоцких и положил на стол. – Ты сам должен все решить, Ефим. Ты ведь умный. Не хочешь дачу продавать – ищи деньги. Два месяца. Или меньше.
– Ты же говорил – два.
– А еще я говорил, что нарушаю все возможные правила, – напомнил Крылов.
– Да, ты говорил. – Мамоцких сглотнул. С огромным трудом отвел взгляд от лежащей на столе фишки, что-то прошептал себе под нос и тихо сказал: – Я хочу предложить тебе… В счет долга.
– Что предложить?
Ефим наклонился, поднял и водрузил на стол принесенный пакет, аккуратно развернул оберточную бумагу.
– На даче нашел. Лазил по чердаку и нашел. Давно там лежала. – Заинтересовавшись, Эльдар и Анна подошли ближе, но Мамоцких не обратил на них никакого внимания – он смотрел на Крылова: – Тебе понравится.
Ефим принес изящную палисандровую шкатулку, длиной около двадцати дюймов. Золотые уголки, аккуратный замочек и чеканный медальон на верхней крышке: веретено и клубок ниток.
– Что это? – Только Ахметов уловил раздражение в голосе Никиты.
Мамоцких молча открыл шкатулку. Две колоды карт на зеленом бархате.
– Подарочный набор? – разочарованно скривился Эльдар.
Что именно Ахметов ожидал увидеть в шкатулке, осталось неизвестным. Но вот один интересный момент он из-за своей несдержанности упустил: в тот самый миг, когда Ефим откинул крышку, Анна вздрогнула и удивленно распахнула глаза. Но тут же взяла себя в руки и кинула быстрый взгляд на Эльдара – тот ничего не заметил.
– Мой прадед изъял шкатулку у…
– Изъял? – Никита брезгливо скривился. – Скорее – отнял?
– Красная цена этому барахлу: пять сотен, – махнул рукой Ахметов. – В арбатских ларьках бывают наборы и получше.
– Карты и шкатулку изготовили в восемнадцатом веке, – насупился Мамоцких. – Это не современная подделка. Прадед изъял шкатулку у графа Сергея Чернышева. Она очень ценная.
– Неужели? – презрительно протянул Никита.
– Бабка рассказывала, что граф Чернышев обещал отвести прадеда к спрятанным фамильным сокровищам, обещал отдать все, если его отпустят с этими картами.
– Какой же ты идиот! – Аарон Мамоцких от души ткнул Сергея в зубы. – «Отдам фамильные драгоценности»? Да ты и так их мне выдашь, буржуйская морда. Сам выдашь!
Кулачок у комиссара был маленький и костлявый. И сам он был маленьким, щуплым, поминутно шмыгал вислым носом и облизывал губы. От призыва на Первую мировую гимназист Мамоцких спасся, прикинувшись дурачком, и с тех пор никак не мог избавиться от некоторых привычек, приобретенных во время кратковременного пребывания в сумасшедшем доме.
– Говори, сука, где камушки? Где золото спрятал?!
И снова тычки в зубы, удары по заплывшим глазам, по почкам. Аарон только примеривался к настоящим пыткам, разминался и с жалостью думал о том, что проклятый граф успел вывезти куда-то семью. Отдать бы его жену революционным матросам «на перевоспитание»! Да заставить смотреть, как втягивается женщина в тяжелое пролетарское учение. Не каждый дворянчик выдерживал подобное зрелище, случалось, с ума сходили, но чаще рассказывали откровенно о припрятанном добре, наивно полагая, что это избавит их от пыток. В гостиной Мамоцких видел большой, в рост, портрет стройной женщины с русыми волосами. Выяснил – графиня. Затрепетал. Начал мечтать, какие экзамены устроит красавице балтийская братва, и вдруг такое разочарование.
– Где золото, тварь?!
Силы особой в ударах не было, только злоба, бешеная злоба. Но Мамоцких не надо было быть сильным – товарищи надежно связали графа.
– Где золото?
Какой-нибудь час назад граф говорил с Аароном куда более вежливо, спокойно, даже шутил – в тот момент Сергей хотел договориться. Теперь же, почти потеряв надежду на благополучный исход, Чернышев лишь изредка цедил короткие фразы. И, несмотря на разорванную одежду и кровь на лице, граф умело демонстрировал Мамоцких презрительное высокомерие.
– Повторяю в последний раз, господин комиссар. Вы освободите меня, дадите одежду, немного денег, оружие и шкатулку. За это я расскажу вам, где клад. Ассигнаций и ценных бумаг там нет, только золото и драгоценности, примерно на полмиллиона рублей. Отпустите меня, и это будет ваше. – Чернышев помолчал. – Вам ведь это надо.
Еще как надо! При одном упоминании о кладе язык Аарона принимался судорожно елозить по губам – полмиллиона! Вот она – основа благополучия семейства Мамоцких. Но странное предложение графа не менее сильно возбудило интерес комиссара. Отдать все за одну-единственную шкатулку! За какие-то карты! И Аарон был полон решимости выяснить, в чем тут дело.
– И про шкатулку ты мне расскажешь, графская морда. Все расскажешь.
– Нет, – презрительно усмехнулся Чернышев. – Не расскажу.
– Расскажешь, – усмехнулся Мамоцких. – Когда я тебя к коням привяжу – все расскажешь. Когда потроха твои вынимать стану – расскажешь. – Аарон начал потихоньку сбиваться на крик. – Все расскажешь, тварь! Сапоги мои лизать будешь! Я тебе, скотина, покажу черту оседлости!!
– Прадед так и не выяснил, чем знамениты эти карты, – негромко продолжил Ефим Мамоцких. – После Гражданской войны он наводил справки и узнал, что Чернышевых считали счастливчиками, баловнями судьбы. То есть не то чтобы им везло постоянно и во всем, но удача улыбалась этой семье чаще, чем остальным.
