скачать книгу бесплатно
Сколько времени прошло – ни он, ни она не ведали и не считали. Они уже сидели рядом на камне и смотрели на воду Хопра, совершенно не думая ни о чем. Им было хорошо. И это «хорошо» не требовало ненужных слов. Однако, это «хорошо» все чаще и чаще требовало встречаться взглядами. И они, послушно повинуясь этому требованию, стали заглядываться без всякого стеснения друг другу в глаза. Руки их невольно нашли друг друга и больше не расставались.
В какой-то момент Марфа, застыдившись откровенно призывного взгляда Потифора, начала раскачиваться из стороны в сторону. Однако уходить вообще из поля зрения парня она не собиралась.
Между тем Потифор сам забыл, зачем пришел сюда. ? Да и важно ли это было сейчас?
Он смотрел в эти лукавые карие глаза и всё больше понимал, что увяз в них по горло и вот-вот совсем потонет. И всё же добровольно шёл всё дальше и дальше.
Удивительнее всего было другое: они оба понимали, насколько сильно отличаются друг от друга: Марфа – истеричная, стремительная и воздушная, как ветер, а Потифор медлителен и основателен во всем, как земля. Даже манера разговаривать у них была разной: Марфа говорила быстро, почти без остановок, крикливо выбрасывая изо рта слова. Потифор же растягивал слова, медленно и основательно излагая суть того, что хотел сказать.
По сути Потифор почти не понимал всего того, что говорила ему Марфа, оценивая по интонации её фразы и выбирая из них самое главное на свой взгляд. Марфа тоже уставала, но от его медлительности. К их общему удивлению сейчас, обходясь без слов, понять друг друга им помогали глаза, улыбка, жесты и губы. Они были влюблены!
Потифор первым заметил, что солнышко начинает садиться, и вспомнил всё, зачем, собственно и пришел сюда.
? Маруся, значить… ? начал он, нервно теребя конец крапчатой косоворотки, шепча про себя. ? А вдруг откажеть? Чо тоды?
Однако, глядя на её лукавую улыбку, успокоился. ? Не-е, не откажеть!
Но, всё же, набрав для храбрости воздуха в легкие, одним махом выдохнул из себя. – Ты пойдешь за меня?
Марфа напряженно ждала вопроса, видя нервное поведение пальцев Потифора. И все же, услышав его предложение, вместо того, чтобы просто кивнуть головой, соглашаясь, тут же вспомнила эпизод из жизни её барыни, когда той признавались в любви.
Она жеманно опустила голову и начала новую игру. Из ресниц девушки выкатилось по слезинке, потом другой, третьей. Руки, оставленные без контроля хозяйкой, вдруг уцепились за ворот рубашки Потифора и начали усердно мять его.
? Что ж было у барыни дальше? ? Марфа никак не могла вспомнить продолжение, а с другой стороны, должна была что-то делать. Мозг сверлила страшная мысль. ? Сказать ему? Или не сказать?
Совсем растерявшись, Марфа выгнула нервно дрожащие губы в обратную дугу, вместо сияющей улыбки.
? Марусь, ты чо? ? Потифор удивился такой метаморфозе: только что был солнечный день на её лице и вот те на – уже ночь!
Холодная и дождливая. К тому же, казалось, его внутренний враг только этого и ждал, нашептывая. ? Ну, чо, съел? Получил? Рылом не вышел! Ишь ты, на таку красавицу позарилси. Вот и получи! Кто ты, а кто она? Ты – сын вольного крестьянина, а она? Да, могеть ей прынц заморский нужон! А ты. К ней! Да со своей землей!
Разом замерзли руки у Потифора от таких мыслей. Ураган чувств поднялся в душе, ударив в голову. ? Врешь, собачий сын! Ей нужон я, вольный крестьянский сын, а не прынц!
И в гневе лицо Потифора покрылось красной краской, а руки невольно сжались в кулаки. Обреченно взглянув ей в лицо, он тихо, как смог, спросил. ? Могеть, я тебе не люб?
Марфа и сама не поняла, что толкнуло её в спину, только, ничего не говоря и не поднимая глаз, сделала она шаг вперед и уткнулась ему в плечо. Две горячие мужские руки осторожно легли на её плечи и нежно притянули к себе. Потифор и без слов все понял.
Она тихо плакала, уткнувшись в теплое и надежное плечо Потифора, жалея и проклиная нескладную свою жизнь и Судьбу, которая так жестоко подшутила над ней. ? Не будет теперь барыни. Не будет и мамзели, а будет теперь трудовая крестьянка по имени Марфа. Такая же бедная, как и её мать!
И катились по щекам одна за другой слезинки, оплакивая безвременно погибшую в ней богатую барыню.
Меж тем Потифор, увидев, как тихо плачет Марфа, почувствовал большую потребность её утешить и неожиданно для себя начал осторожно гладить спину девушки своими грубыми крестьянскими руками. ? Ну-ну, поплачь! Все когда-нибудь прощаются с девичеством, родными, друзьями. Теперь у тебя будет своя семья! Будем работать на земельке. Она у нас славная, всё родит! И нас прокормит!
Из памяти откуда-то выплыл образ отца, вот так же, как и он утешавшего когда-то его мать. Его слова и интонация сами попросились на волю. – Ну-ну, Марусенька, будет! Ты, значит, не плачь. Ну, не хочешь щаз, давай в друго время.
Марфа вцепилась обеими руками в косоворотку, вдруг вспомнив, как это делала её барыня, и начала театрально раскачиваться то вперед, то назад. – Щаз! Увези меня щаз! Прямо щаз. Увези куда угодно!
? Ну, ладно! ? удивился Потифор такому накалу неожиданно нахлынувшего чувства и настойчивости девушки. ? Телега-то у мене большая. До Малиновки отсель недалече. Могем и щаз! Один черт Никишка тока завтре поедеть домой.
И, нежно подхватив девушку на руки, понес её к телеге с лошадью, которую с самого начала привязал к деревцу.
Марфа без слов забралась на душистое сено, запахнулась глубже в армяк Потифора. Почувствовав, как тронулась телега, закрыла глаза. ? Вот и всё! Прощай, Поганка! Прощай и ты, тетка нелюбимая. Еду я в Малиновку. Там выйду замуж за крестьянина, нарожаю ему кучу детей, буду в огороде копаться. Прощай, так и не состоявшаяся барская жизнь!
Как-то незаметно запахи свежего сена начали проникать в неё. На душе становилось спокойнее и чище. Наконец, измученная круговоротом событий дня, Марфа мирно уснула.
6.
Середина августа 1896 года, Медвежий куст, подсобное хозяйство женского Покровского монастыря.
Смарагде непривычно жарко и душно. Она голая и бесстыдная стоит, прикованная к столбу. Две молодые девушки без определенного лица, взявшись за руки, пляшут вокруг неё и толстого столба, похожего на гриб боровик с маленькой шляпкой, которые Смарагда частенько находила в лесу возле хозяйства. Но в этот раз вокруг столба со шляпкой разожжен огонь и от него идет нестерпимый жар, поэтому Смарагда вынуждена всё сильнее и сильнее прижиматься к нему. Огонь же всё ближе и ближе, заставляя её задыхаться и таять от жары. Воздуха не хватает и она, как рыба в их пруду, хватает судорожно его большими порциями.
Но вот из-за огня ей протягивает руку точно такая же, как и она сама, Смарагда. По её губам она читает. ? Берегись мужиков! Будь осторожна!
И вторая Смарагда исчезает, оставляя после себя удивление, страх и ощущение разрезанного яблока.
Смарагда с криком вскакивает с деревянной тахты. Рука её невольно лезет под подушку и нащупывает тряпичную куклу.
? Нет, Маруська тута! ? на душе становится легче: раз Маруська на месте, значит ничего с ней плохого не случится. Она суёт её опять на своё место, потягивается и идет умываться к речке Елани.
Невольно залюбовавшись тихой, словно зеркало отражающей поверхности воды в омуте Елани, Смарагда про себя отметила, что вот уже целых пять лет любуется неописуемой красотой этих мест.
Деревянная церковь, возвышаясь над всем, поражала желтизной своего купола, как бы говоря всем и каждому. ? Это я здесь главная! Мне все здешние поклоняются!
Священник в церкви всегда проводил молитвы для работников хозяйства и прихожан, желающих послушать его молебны.
Само же подсобное хозяйство, огороженное чугунной оградой, стояло из четырех десятин земли, имело четыре деревянных дома для монахинь и священника. Для рабочих имелся саманный дом, для послушниц деревянная изба. Кладовая, каретник и конюшня были гордостью подсобного хозяйства. Два пруда, запруженные от Елани, один за другим в виде большой восьмерки, были окружены аккуратным зеленым скатом, деревьями и дорожками, ухоженными и посыпанными битым кирпичом.
Неподалёку от большого омута Елани находилась баня и гостевой деревянный флигель. Все это было в окружении большого фруктового сада, растянувшегося в сторону монастыря. Шестьдесят шесть монахинь и около сотни послушниц, не считая двух сотен работниц, старательно ухаживали за процветающим хозяйством монастыря.
Прохлада реки освежила горящее после необычного сна лицо Смарагды. Она стояла и любовалась утром. Тихое ржание коня и кобылицы совсем недалеко от себя и легкий топот копыт заставил её повернуться в сторону звуков. Как завороженная, смотрела Смарагда на то, что появилось между задними ногами жеребца, прежде чем он вскочил на кобылицу.
? Постой – постой, я уже это где-то видела! ? подумала она. ? А-ха, Сон. Столб!
? Енто на чо ты, бессовестная, смотришь?
Смарагда вздрогнула от голоса сестры – хозяйки Саломии и засмущалась. ? Вот так всегда. Что-нибудь да неладно ей!
И, чтобы спрятать охватившее душу волнение, окунула лицо в воду.
? Да ты не прячь, не прячь лицо-то! ? Саломия довольно улыбалась, видя смущение девушки. ? Ничо плохова я в ентом не вижу. Ну, подумашь! На то он и жеребец! Кто ж еще нас, кобылиц, будет обхаживать?
Саломия открыто смеялась над непорочностью девушки и тем, что удачно застала её за непотребным занятием. Однако и этого для Смарагды было достаточно, чтобы она густо покраснела.
? Да ты не красней, не красней! Я ить понимаю: это дело молодое! ? похотливая улыбка и намеки еще больше смутили Смарагду. Она быстро встала. Провинившаяся послушница, готовая уже заживо сгореть в гиенне огненной, не поднимая с земли глаз, повернулась, чтобы идти назад. Но, как на грех, наткнулась на сестру – хозяйку. ? Ладно, ладно. Ужо иди!
За завтраком Смарагда не смела глаз поднять на Саломию: так ей было стыдно за то, что подглядывала за лошадиной любовью. Она и ругала себя за это много раз за утро, и отмаливала, но ничего не помогало: чувство стыда не проходило.
? Смарагда, за тобой вода в баню! ? коротко приказала Саломия. ? Чтоб к обеду банька была истоплена: приедет сестра Фелицата для проверки, да попариться. Она любит баньку. Да погорячее!
Последние слова Саломия произнесла с особой интонацией. Однако Смарагде было не до того, чтобы истолковать их иначе: нужно было наносить в баню много воды, истопить и сделать большой запас дров на новую баню. Таков был здесь порядок. Сестра Саломия довольно жестко смотрела за соблюдением его, несмотря на свои тридцать лет.
Веселая и даже игривая иногда, она становилась очень требовательной и непреклонной, когда дело касалось исполняемой работы. И уже десять лет управляла с успехом подсобным хозяйством женского монастыря. При ней разрослось стадо коров и овец, развелись в большом количестве свиньи, а в соседнем Гуляй – Поле знали, что самые резвые лошадки и жеребцы были из табуна Саломии.
Собственно за этим, да за свеженьким мясцом в подсобное хозяйство зачастую наведывались казачки. Им сбывались и излишки продуктов. Это бывало особенно часто, когда приезжала с контролем сестра – хозяйка монастыря Фелицата. Обе сестры – управительницы в эти дни давали отдых своим подчиненным. Поэтому сестрам и послушницам в Медвежьем Кусту в целом жилось неплохо. Ибо они знали, что есть еще и другая Саломия, которая любила побуйствовать и покутить с Фелицатой. Чаще всего это бывало после удачной продажи мяса или лошадей казакам.
Но старожилы знали и другое: не дай бог попасться в это время на глаза Саломие! Можно было нарваться на грубость, избиение или нечто похуже, которое могло взбрести в голову управительнице. Однако такие моменты были достаточно редки, так что чаще всего выходки её Саломие прощались. А уж монашки и послушницы были за ней, как за каменной стеной!
Смарагде оставалось сходить еще пару раз за холодной водой для бани, когда прикатила сама сестра – хозяйка монастыря. Сестра Фелицата была молодая кареглазая невысокая и стройная монахиня, всегда улыбающаяся и довольная собой. Смарагду она знала по ходатайству сестры Аполлинарии и отмечала от остальных послушниц. В последнее время, заметив, как выросла Смарагда и расцвела, и вовсе старалась поговорить.
? Ну, Смарагдушка, как твои дела? Уже не дичишься? Освоилась? ? постоянно игривый тон Фелицаты невольно заставлял Смарагду еще больше стыдиться. Но сегодня к тому же она невольно вспомнила утренний позорный момент и покраснела. ? Ну-ну. Для баньки воду носишь? Это хорошо! А то я, бедная – разнесчастная, сильно стосковалась по нашему парку! А иде матушка Саломия?
Всем в подсобном хозяйстве монастыря было известно, что обе матушки – Саломия и Фелицата – были ярые парильщицы. Это именно для них раскалялись камни в баньке по-белому. Они и отправлялись туда вместе и парились обычно до такой степени, что потом, голые, красные как раки, в облаке пара выскакивали наружу и бросались в холодную воду Елани. Благо, что банька стояла у самой речки.
Ходили слухи, что не одни они частенько туда хаживали. Правда сама Смарагда этого никогда не видела.
Сестра Саломия появилась тут же, как только Фелицата закончила разговор со Смарагдой у бани.
? Саломия, подружка моя дорогая! ? Фелицата нарочно допускала нарушение монастырского устава, в котором панибратство не поощрялось, а перед именем нужно было называть слово «сестра». Но Фелицата не боялась наказания за это. ? Чо ж ты не встречаешь свою бедную – разнесчастную сестру Фелицату? Итак, в монастыре было много утомительных молебнов!
И при этом заговорщически подмигнула ей правым глазом. Саломия прекрасно понимала игру подружки, сдержанно улыбаясь, вместо кавалера склонилась в глубоком поклоне и подала ей руку, помогая сойти с двуколки.
Незаметный взмах головы Саломии, короткий взгляд на одну из послушниц, и лошади вместе с двуколкой быстро исчезли из виду, потерявшись в недрах каретника и конюшен. Сама же Саломия ждала, когда Фелицата насладится всеобщим вниманием и перейдет к делу, ради которого и приехала сюда.
Смарагда, понимая, что не должна слушать их болтовню, поклонилась и пошла к бане. Печь уже хорошо натопилась, вот только синие огоньки на углях ещё не позволяли ей закрыть вьюшку. Взяв невысокую кадку и налив в неё воды, девушка, обливаясь потом от жары, стала мыть и скоблить дубовые доски пола и скамеек. Запах, стоящий в бане ей нравился: она еще не понимала, что именно в нём так её привлекало, но само нахождение в такой бане вселяло каким-то образом уверенность, отгоняло постоянные страхи и уныние.
Выскоблив полки, она проверила печку, закрыла вьюшку и попробовала готовность камней, плеснув на них горячую воду. Камни фыркнули и заполнили верхнюю часть бани нестерпимым жаром.
? Достаточно ли этого? Надо спросить у матушки Саломии! ? подумала она, выходя из бани в прилипшем к телу сарафане. И чуть ли не нос к носу столкнулась с молодым казачком, который, оглядев её с ног до головы, перегородил дорогу.
? Куды енто ты, красавица, собралася иттить?
Игривый тон и похотливая улыбка казачка с молодыми усиками, которые он время от времени поглаживал, начали сердить Смарагду: фамильярности по отношению к себе она не любила. Но ругаться не стала: всё же чем-то он ей понравился. Поэтому, быстро подняв и опустив глаза, проскочила мимо, заметив при этом ещё трех казаков.
Двое из них, усатые и степенные, не обратили на неё внимания и продолжали, как ни в чем не бывало, между собой разговор. А вот третий, чуть постарше молодого казачка, преградившего ей путь, наблюдал за ней молча. Казаки, поправив одежду, вошли во двор подсобного хозяйства. Смарагда же устремилась в келью сестры Саломии.
? Банька, матушка, уже готова! ? произнесла Смарагда, войдя и поклонившись обеим сестрам – хозяйкам.
? Ну, хорошо! Побудь тама. Мохеть разом понадобисси! ? произнесла Саломия слегка пьяненьким голосом: они с Фелицатой уже успели пригубить наливочки, которую делали для себя в подсобном хозяйстве сестры. И, сделав небольшое движение пальцами протянутой руки, что означало: «Иди! Ты мне больше не нужна!», повернулась к Фелицате.
? Не слишком ли ты, подруга? ? Фелицате явно не понравился королевский жест Саломии. ? Это что, вроде как моя власть здеся не считается? Кто из нас главней, я или она? Почему это Саломия не спрашивает разрешения у меня? Может, я и не разрешу ей уходить! И она нервно поморщилась.
? Ежели, конечно, матушка Фелицата не против! ? увидев реакцию на её слова и жест своей начальницы, мгновенно исправилась Саломия.
Смарагда замерла в ожидании того, что скажет ей Фелицата. Но та, довольная тем, что увидела признание своей власти Саломией, улыбнулась и величественным кивком головы, царственно отправила Смарагду из кельи.
? Ну, как тут наша сиротинушка? ? Фелицата намекала на сомнительное происхождение Смарагды и жизнь её в приюте. ? Всё так же шарахается от мужиков? Глянь-ка, какая ладная бабенка стала! Пора бы и ей узнать про мужицку ласку, как думаешь, сестрица?
Саломия, опрометчиво допустившая непростительную ошибку при Фелицате, готова была любыми путями исправиться: она хорошо знала, что Фелицата, не смотря на молодой возраст, таких ошибок никому не прощает. Кроме того, там, в монастыре или, что было еще хуже, за его пределами, у неё был таинственный покровитель. А это было уже очень опасно!
? Да, выросла уже, наша сиротинушка! ? неоднозначно произнесла Саломия, надеясь, что эти слова заинтересуют Фелицату, и не ошиблась.
? А чо такое? ? игриво и с некоторым похотливым любопытством, спросила Фелицата. ? Неужто кто-то появился у нашей сиротки?
? Появилси. Не появилси. ? как-то неопределенно произнесла Саломия, наливая своей начальнице и себе ещё по рюмочке наливочки. ? Тока вот сёдни я её застала, знашь за чем?
Они чокнулись, выпили, крякнули и причмокнули губами от удовольствия: алкоголь уже ударил в голову. Лица их покрылись приятным свежим румянцем, глазки заблестели, улыбка появилась на лицах. Повязки с головы слетели и обе монашки с ревностью и удовольствием разглядывали волосы друг друга.
Найдя, что её светло – русые локоны всё-таки красивее, чем темно-русые волосы Саломии, Фелицата довольно улыбнулась и снова спросила. ? Так чо там было. У неё?
? Да она стояла рано утром и смотрела на то, что болталось между нох у жеребца, обхаживающего кобылицу! ? засмеялась Саломия, намекая на нечто непристойное, о котором можно было теперь говорить. И Фелицата её прекрасно поняла, заулыбавшись, как заговорщица.
? И ты думаешь? Думаешь, она уже готова? ? Фелицата похотливо и мечтательно заулыбалась еще шире.
Саломия, не переставая улыбаться своей подруге, и с любовью смотря ей в глаза, кивнула головой. Однако, не успели они договорить, как резкий стук в дверь прервал их разговор, и в келью вошли четверо казаков.
? Здравствуйте, матушка Фелицата! И ты, матушка Саломия! ? произнес самый важный усач, выйдя и поклонившись им по очереди. ? Позволь нам нарушить ваше уединение!
Вежливость и улыбчивость гостей сделали своё дело, да и сами сестры теперь всё воспринимали несколько иначе.
? А проходите, гости дорогие к столу! Выпьем, да закусим, чем бог послал! А уж потом и о деле поговорим. ? произнесла Фелицата царственным голосом и жестом пригласила казачков к столу. Саломия быстро налила им по полному стакану крепкой самогонки.
Казачки не стали ломаться и уселись за столом.
? За здоровье матушки Фелицаты и матушки Саломии! ? произнес их вожак, и казаки разом опрокинули в рот самогонку, довольно крякнув и вытерев рты рукавами. Никто из них даже и не притронулся к пище и не завел разговор.
Саломия тут же налила им ещё по стакану самогонки. Вдогонку. То же самое произошло и со вторыми стаканами, но в этот раз казаки выразили желание поговорить о деле. Кратко изложив своё предложение о закупке мяса для казаков, и осведомившись о ценах, они нашли их приемлемыми, и договоренность можно было бы считать достигнутой. Однако лукавый огонек проскочил в глазах вожака.
? А чо, матушка Фелицата и матушка Саломия, я вижу, у вас банька истоплена?
? Банька-то истоплена, да вот некому девичью спинку дубовым веничком похлестать! Своих-то силенок не хватает! ? почти открыто отозвалась Фелицата, прекрасно поняв намек есаула, нервно поглаживающего усы.
? Ну, у нас есть, кому похлестать! Выбор за вами: есть и опытные, и молодые – осторожно произнес он, явно намекая на себя и урядника. ? А молодежь пока отправим коней постеречь!
Заметив недовольство молодых казаков, есаул нахмурил брови. Но и этого ему показалось мало: он кивнул им на дверь! Недовольные казачки нехотя встали и, поклонившись дамам, вышли: перспектива стеречь коней, пока начальство будет париться с монашками, их явно не устраивала. Но и ослушаться приказа они не могли. Вздохнув, оба казачка направились к лошадям.
Смарагда тихо сидела на приготовленных ею дровах и ждала матушек Фелицату и Саломию. Банька была уже полностью готова, воды было полно, веники лежали на месте. Оставалось только ждать. Да прислуживать: мало ли, что-то придется им принести еще!
Тихий шорох за спиной заставил её обернуться и застыть от страха: лицо похотливо улыбающегося казачка уже склонилось над ней. Не успела она и вскрикнуть, как ей заткнули рот, взяли за руки и за ноги, подняли и понесли в высокую траву, обильно растущую возле речки.
Там Смарагда ощутила полную беспомощность, оказавшись прижатой к земле. Грубо подняв почти до головы сарафан и раздвинув ей ноги, один из них снял штаны и направился к ней. Между ног его был такой же, как у жеребца предмет.
? Гриб – боровик! ? прошептала она, вдруг вспомнив, что видела этот предмет во сне, прежде чем почувствовала, как что-то грубо и больно разрывает её плоть там, в самом святом месте. Страх за своё тело охватил её и она, покрывшись липким потом, закричала. Но тут же сильная боль ударила в голову: вспомнился огонь, каждый раз снившийся ей в кошмарах, стало душно, ужас сковал душу. Смарагда потеряла сознание.
Первой её услышала Фелицата, идущая в компании с Саломией и казаками в баню. Несмотря на то, что была немного пьяна, мгновенно все поняла и побежала на крик, отчетливо понимая: совершилось непоправимое!
? Ах, вы, стервецы! ? закричал есаул, скачками устремившись к траве, где все ходило ходуном и из которой раздался душераздирающий крик. ? Ну, я вас!
Фелицата и Саломия, чуть-чуть отстававшие от урядника были расстроены: хмель, так приятно волновавший кровь разом прошел, оставляя после себя сильную головную боль и горькое похмелье. Когда они добежали до места, есаул уже плеткой хлестал молодого казачка, так и не успевшего надеть штаны, приговаривая. ? Ах, мать вашу! Стервецы, ишь чо удумали? Силой?! Да я вас. Сгною! В карцер! Немедля!
