В раю легко быть ангелом

Почему‑то разом схлынули все надежды заполучить это перспективное (как мне кажется) место.

Я снова представила серые конторские стены… Отсиживание в этих стенах. Унылые разговоры коллег – о погоде, ценах, рассаде, коммунальных службах, сериалах, с привычным возмущением, с дежурными шутками. Кипы документов. Усталость от нескончаемого изучения цифр и таблиц на мониторе.

– Хватит, увольняюсь! – вдруг вырвалось у меня.

Я в самом деле сказала это?

Я произнесла это вслух?

Какой‑то прохожий покосился на меня. Я уже подходила к Баррикадной, стало более людно. Нашарив в сумке кошелёк, я подошла к ближайшему киоску. Взяла шоколадку с миндалём. Моему мозгу срочно требовалась глюкоза. Утренний аврал на работе, дневные сборы, потом выматывающее тестирование – кажется, всё это не замедлило сказаться на моих умственных способностях… В своём ли я уме? Увольняться в никуда – не лучший путь для девушки, которую некому поддержать. Оборотная сторона независимости. Чего ради мне увольняться? Я снова откусила от шоколадки.

Сейчас у меня имеется пусть небольшая, но всё же стабильность. Было бы ради чего ею рисковать. Кто мне мешает спокойно и рассудочно искать новые, лучшие вакансии?

Но внутри уже рос и ширился, будто воздушный шарик, бездумный порыв. Вместо неприятного ощущения в животе я теперь чувствовала странную лёгкость.

– Уволюсь! – снова повторила я, как будто хотела распробовать на вкус это категоричное слово. Смятая обёртка из‑под Dove полетела в ближайшую урну. Я перешла на другую сторону улицы и торопливо зашагала к дому. Нужно было поужинать, принять душ, смыть с себя весь сегодняшний день и лечь спать. А с утра – встать пораньше, чтобы вовремя прийти на работу. Шоколадка, которую я только что съела, уничтожила остатки моего денежного запаса: на маршрутку с утра уже не хватит, придётся идти пешком.

И, поддерживая саму себя в парадоксальном, ни на чём не основанном и неразумном решении (денег нет, интересных предложений нет, перспектив никаких), я в третий раз повторила с абсолютной убеждённостью:

– Завтра же уволюсь!

Завтра же напишу заявление… Посижу дома, побуду в тишине и одиночестве, а там, глядишь, и придумаю, в каком направлении мне двигаться дальше.

– Сдурела? – не поверил брат.

– А что такого‑то?

Я вяло ковыряла яичницу‑глазунью, которую Никита на скорую руку соорудил для нашего позднего ужина.

– Денег и так мало, а ты…

Я молча пожала плечами.

Что мне нравилось в брате – так это то, что он не гнушался время от времени вынести мусор, пройтись пылесосом по старенькому паласу в гостиной или приготовить еды на всех. Вот как сейчас.

Помню, когда он ещё учился в школе, а я тихо загибалась за компьютером – подготовительные курсы в университет отнимали уйму сил и времени, – Никита как‑то вошёл в комнату. В руках он держал большую тарелку. Тарелка источала аппетитный запах. Брат подвинул клавиатуру на столе и уместил в освободившемся пространстве эту тарелку. На ней дымилась горка картошки, окруженная колечками малосольного огурца, и отбивная. Вместо того чтобы отправиться во двор – гонять с пацанами на роликах, он задержался дома, чтобы проявить заботу. И ведь никто его этому не учил – сколько варить картошку, как отбивать и жарить мясо…

– Алё!

Я очнулась от своих ностальгических воспоминаний.

Никита выжидающе смотрел на меня. С его вилки сорвался и плюхнулся обратно в тарелку кусочек яичницы.

– Вера, это, конечно, твоё дело, но…

– Но что? – поинтересовалась я.

– Если я правильно понял, новую работу ты не нашла.

Я согласно кивнула.

– И увольняешься с этой?

– Именно, – подтвердила со вздохом я.

– Там что, так плохо?

– Там так… да никак!

– Не понимаю.

– Скучища. Каждый день ровным счётом одно и то же. Неудобно добираться – маршрутки я уже ненавижу. Да и какие у меня там перспективы?

– Станешь главным логистом, – издевательски фыркнул братишка.

Я покачала головой:

– Что бы я в этом понимала… Перевозки, расчёты, кубические метры – это всё не ко мне. Ко мне приходят с кучей цифр, я вбиваю в накладные это всё, возвращаю в распечатанном виде… Чёрт, да в архиве, наверное, работка поинтересней!

– В архиве…

– Серьёзно: я каждый день провожу в окружении папок‑регистраторов, скоросшивателей, принтера, коллег, которые обсуждают учёбу своих детей или внуков и новый сериал.

– А никто и не обещал, что должно быть интересно. Вера, ты ведь приходишь туда работать, разве нет? Выполняешь то, что от тебя требуется, а потом уходишь. Встречайся с кем хочешь, делай то, что тебе интересно… Вот что тебе интересно?

Я засмеялась:

– Понятия не имею.

– Вот видишь…

– И не всё так просто, как тебе кажется. Днём ты учишься, не так сильно устаёшь, вечером работаешь всего несколько часов. А я возвращаюсь с работы, и у меня уже не остаётся никаких желаний…

– Вера, я всё понимаю, – Никита серьёзно смотрел на меня. В его серых глазах читалось сочувствие. – Хочешь остановиться, сделать паузу. После вуза у тебя не было шанса перевести дух и осмотреться, пришлось сразу искать место, которое позволило бы заработать. Получить хоть какой‑то опыт. Но… денег и так мало. Уволишься – их будет ещё меньше. Как бы не пришлось опять хвататься за первое попавшееся предложение.

Тут мне нечем было крыть.

– А если подвернётся что‑то интересное…

– И денежное? Как правило, такие места ещё приходится поискать.

Почему я не рассказала Никите про сегодняшнее собеседование? Не хотелось выглядеть ещё большей неудачницей в глазах младшего брата?

– Я, конечно, не вишу на твоей шее мёртвым грузом, – напомнил Никита, – но всё равно денег даже на себя особо не хватает. Квартплата. Ещё нужно родителям в Самару что‑то отправлять… на их заработки тоже особо не разгуляешься…

Механически кивнув головой, я пробормотала:

– Знаю.

– Так что не хотелось бы окончательно затянуть пояс, – подмигнул брат.

С точки зрения логики, с точки зрения разума он был абсолютно прав.

Я представила себе: завтра снова выхожу на привычное место работы. И послезавтра тоже. Фикус, слон, накладные. Изо дня в день. Из вечера в вечер. Опостылевшая столовка… И выходные как редкие пятна просвета в череде безликих, безразлично тянущихся дней.

Я вздрогнула. Никитины аргументы уже не были такими убедительными.

– И потом, – он нанёс решающий удар, – Вадим вряд ли сможет поддержать тебя финансово.

Это было чересчур. Никита попал в моё самое больное место.

У меня моментально исчезло желание не только что‑либо обсуждать, но и аппетит. Хотя брат уже щёлкнул кнопкой чайника, дотянулся до хлебницы и извлёк оттуда остатки лимонного рулета, я сказала:

– Помоешь посуду, ладно? Я – в душ; сил уже нет.

– Ладно.

Угнездив тарелку из‑под яичницы в раковине, я вышла из кухни. Никита сообщил мне вслед:

– Кстати, он звонил…

Я живо развернулась:

– Кто? Вадим?

– Ага.

За весь день на дисплее моего телефона ни разу не высветилась фотография Вадима.

– Когда? Куда?

– На городской телефон, – хмыкнул Никита, – мобильник у него отключен. Незадолго до того, как ты пришла с работы.

Лучшего момента, вероятно, придумать было нельзя. Этот эпизод прекрасно иллюстрировал факт того, что мой парень и себя‑то не может толком обеспечить. Что уж говорить о финансовой помощи с его стороны…

Никита смотрел на меня. На его лице ясно читалось: «Твой Богданов – неудачник».

Перестань, одёрнула я себя. Прекрати. Разумеется, он так не думает. Если у них не сложилось горячей дружбы (а они и не обязаны симпатизировать друг другу), это ещё не значит, что твой брат считает твоего любимого жалким неудачником.

Но я не стала перезванивать Вадиму. После сообщения брата у меня почему‑то остался неприятный осадок, хотя Никита никого ни в чём не обвинял. Такое было со мной впервые. Мне нужно было переварить эту ситуацию, осмыслить внутри себя. Вместо звонка я отправилась в душ. Завтра предстоял трудный день. Ещё один…

Глава 2

Из прекрасного сна (прогулка по какому‑то сказочно красивому европейскому городку в сопровождении привлекательного незнакомца) меня бесцеремонно вырвал телефонный звонок.

Спросонья я нашарила мобильник рядом с кроватью, зевнула в него:

– Да?

– Вера?

Голос показался мне знакомым.

– Да, это я, слушаю вас.

– Вера, добрый день – Елизавета. «Фёст лидершип коучинг». Ну вы помните – собеседование, все дела…

Сон как рукой сняло.

Я уже успела позабыть про вакансию ассистента писателя.

Придя в контору на следующий день после собеседования на Пушкинской, я, не откладывая в долгий ящик, настрочила заявление об увольнении. У меня слегка дрожали руки, когда я положила его на стол перед Натальей. Но, к моему изумлению, Наталья подмахнула его, почти не глядя.

– Вот и отлично, – резюмировала она.

Я уставилась на неё с лёгким удивлением. А как же сожаления по поводу моего ухода? Неужели я была настолько бесполезным работником? Хм…

– У меня племянница как раз работу ищет, – небрежно бросила логист. – Закончила что‑то транспортное… Ей подойдёт.

У меня на языке вертелись десятки фраз. Мало окончить «что‑то там транспортное» – неплохо бы ещё иметь голову на плечах. Я‑то уж точно выполняла объём работ, предназначенный не для одного сотрудника… Но потом опомнилась: мне‑то что за дело, как будут разворачиваться события на месте, которое я покидаю?

– Можешь две недели не отрабатывать, – заключила Наталья и пришлёпнула увесистой печатью парочку бумаг. – Передашь дела – и можешь быть свободна.

С одной стороны, меньше денег на руки – с другой стороны, получу компенсацию за неотгулянный отпуск. Я плюнула на всё и была свободна, как летний ветер, уже через несколько дней.

Но наслаждаться свободой почему‑то никак не выходило. Надо мной замаячила угроза скорого безденежья. Нужно было покупать продукты, платить за квартиру, заканчивался гель для стирки, в скором времени должны были отключить интернет… В этом самом интернете я внимательно штудировала разные вакансии. Но почти все они нагнетали на меня скуку. Либо же я не подходила по возрасту, по образованию, по опыту работы…

А про собеседование, где пришлось отвечать на десятки заковыристых вопросов, успела напрочь позабыть.

– Вера? – вежливо осведомилась Елизавета; наверное, не дождавшись бурной реакции с моей стороны, она решила, что я уснула по эту сторону трубки.

– Да… – отозвалась я. От этой экстравагантной барышни можно было ожидать любых сюрпризов или призывов.

– Глеб Аркадьевич выделил вашу анкету среди прочих. Мы хотели бы пригласить вас на второй этап собеседования.

– О!..

– Заключительный. Вы должны понимать, что эта встреча может оказаться решающей… для вас.

– А…

– Вера, приглашаю вас приехать к нам в офис через час.

– Но…

– Вы должны понимать: Глеб Аркадьевич – очень занятой человек. Он выкроил для вас время, и…

– Хорошо‑хорошо, – вздохнула я, – я помню про мотивацию.

Чуть было не поинтересовалась у Елизаветы, который сейчас час. Беглый взгляд на старенькие часы с ходиками показал: половина первого. Да, жизнь без работы расслабляет, причём моментально.

Итак, меня снова попросили явиться в офис как можно скорее.

Какой там завтрак? Какой чай? Я всерьёз опасалась, что Елизавета может просто‑напросто не узнать меня. Как тщательно я собиралась на первое собеседование в First Leadership Coaching, и насколько я не в форме сейчас…

Я опять бежала, торопилась и опаздывала. Но при этом – ни тебе тщательного макияжа, ни укладки. Волосы, на скорую руку собранные в пучок. Стрелка на колготках – о, ужас! – на самом видном месте. Спасибо общественному транспорту. Как можно передвигаться с его помощью и при этом ещё и сохранять презентабельный внешний вид? Во мне зарождалось смутное предчувствие, что мегаполис забирает у людей больше возможностей, чем даёт щедрой рукой…

Я влетела в вестибюль First Leadership Coaching, будто была кошкой, которую ненароком ошпарили из чайника.

Чудо из чудес – Елизавета уже ждала меня там. Если она и была удивлена моим внешним видом, то себя не выдала. Меня незамедлительно проводили в кабинет большого босса. Дверь открылась передо мной и закрылась за моей спиной. Нужно было сделать несколько шагов и опуститься в кожаное кресло перед большим полированным столом.

Я посмотрела на лицо предполагаемого босса… Меня пригвоздило к месту.

Хам трамвайный. То есть… Да, ошибки быть не могло. Глеб Аркадьевич был тем самым типом, что чуть не сбил меня неподалёку от пешеходного перехода, когда я торопилась на встречу в его офисе.

М‑да… дела, однако!

На несгибающихся ногах я преодолела жалкие метры, отделяющие меня от кресла. Глеб Аркадьевич поднял на меня глаза. Я приложила все усилия, чтобы улыбнуться, как ни в чём не бывало. Но остатки самоконтроля стремительно покидали меня.

Беседа с автором бестселлеров прошла, будто в тумане. Мысленно я разделилась на две части. Одна часть меня пыталась внятно отвечать на вопросы. Зато вторая думала: теперь нипочём не соглашусь здесь работать!

Как сквозь пелену, я следила за глазами Глеба (он с первых же минут разговора попросил обращаться к нему именно так – и правильно: небось, у нас всего лет пять разницы). Его взгляд помогал мне не впасть в прострацию окончательно. Судя по всему, он меня не узнал. А ведь тогда я выглядела почти на миллион! Ладно, рублей. Ладно, просто хорошо выглядела. Или узнал? Но сейчас он – не просто парень на «саабе». Нет, сейчас Глеб – известная, можно сказать, медийная личность, важная шишка, руководитель собственной компании, автор бестселлеров. Не пристало ему терять лицо, проводя собеседование на вакансию собственного ассистента. Глеб‑водитель, не задумываясь о последствиях, наорал на меня. Глеб Аркадьевич был вежлив и корректен. Ни взглядом, ни жестом, ни звуком он не выдал своих мыслей или воспоминаний на мой счёт. Если, конечно, они у него имелись. Глаза необычно яркого синего цвета были дружелюбны, но непроницаемы.

Непрерывная попытка сообразить, помнит ли Глеб (Аркадьевич?) о нашем маленьком столкновении на дороге, путала мои мысли. Даже под пытками я не смогла бы вспомнить, какие он задавал вопросы, как я отвечала на них. Поэтому ещё большим удивлением во мне отозвался финал нашей беседы:

– Отлично, Вера, у вас есть ко мне вопросы? Думаю, на некоторые из них в отделе кадров вам ответят лучше, чем я…

А я ничего не поняла. При чём здесь отдел кадров?

– Так вы согласны?

– Согласна на что?

Тут я поняла, что веду себя непрофессионально. Я же, на минуточку, вроде как заявилась на собеседование в качестве личного помощника. Проявлять такую рассеянность… боюсь, у него живо появятся вопросы на тему, почему я распрощалась с прошлым местом работы.

Я сделала как можно более наивные и одновременно невинные глаза.

– Значит, мы с вами говорили о…

Глеб оказался милосерден:

– Если у вас нет никаких препятствий, то я хотел бы, чтобы вы приступили к работе завтра же.

И такие синие глаза.

Так, Вера, не отвлекайся, одёрнула себя я.

– Препятствий, в общем, нет, – нерешительно улыбаясь, проговорила я.

– Значит, я жду вас к…

– Мне хотелось бы ещё немного подумать! – выпалила я. И растерялась окончательно. Я в самом деле произнесла это? И Глеб это услышал?

Его густые и тёмные брови сдвинулись, отчего стали напоминать домик. До этого я не могла прочесть на лице Глеба Аркадьевича никаких эмоций. Теперь же в его взгляде читалась озадаченность.

Теперь, пожалуй, и я могла бы прочитать его мысли. Любая бы смогла. Так, вероятно, эта девица просто не в себе. Офис в пяти минутах ходьбы от Тверской. График работы без мучительных подъёмов к 9‑10 утра. Впечатляющие интерьеры, автомат с кофе, общество, в корне отличающееся от занудного и замшелого коллектива в моей бывшей конторе. И хорошая зарплата.

Очевидно, она ищет работу принцессой, – так должен был подумать Глеб.

Но вместо этого он сказал:

– Понимаю, вас, наверное, не устраивает зарплата.

– …

Теперь я окончательно перестала ориентироваться в ситуации.

– Это, как вы понимаете, обсуждаемый вопрос.

– Но сдельная оплата…

– Сдельная? – Глеб снова нахмурился, на этот раз – едва заметно. – Ах да. Елизавета слегка напутала. Никакой сдельной оплаты. Вне зависимости от вашей загруженности вы будете получать фиксированную сумму.

И он назвал сумму.

Чёрт, это было в три раза больше моей зарплаты на старом месте.

– А…

– Вы боитесь, что я буду загружать вас двадцать часов в сутки? – улыбнулся Глеб. – Зря. Я, конечно, привык к плодотворной работе, но понимаю, что без отдыха и верблюд долго не протянет.

Прекрасно, Вера, тебя только что сравнили с кораблём пустыни. Даже лопатки зачесались. Хотя в чём в чём – а в своей отличной осанке я всегда была уверена.

– Так что загруженность будет варьироваться от средней до интенсивной, но никаких засиживаний допоздна, полуночных работ и прочего.

– А…

– А если мы с вами сработаемся и я увижу результат, то будете получать хорошие премии.

Теперь понятно, что Елизавета подразумевала под «сдельной оплатой». Интересно, её работу он тоже оценивает как результативную? Наверное, да – ведь перед ним сидит удачный, на его взгляд, кандидат.

– Мне надо подумать, – повторила я, точно лунатик.

Глеб странно посмотрел на меня. Затем улыбнулся и кивнул:

– Конечно, важные решения следует принимать обдуманно. Позвоните мне, как определитесь.

Передо мной на стол легла зелёная визитная карточка с чёрными буквами.

На улице ещё не стемнело. Но Тверская почему‑то производила совершенно вечернее впечатление.

Рядом со входом в театр толпились парочки – с букетами, с сигаретами, обнимающиеся, беззаботные. Мне навстречу шла целая компания, и ещё минуту я вдыхала ароматы парфюмов, повисшие в воздухе после них. Что‑то неуловимое, и горьковатое, и тонкое… По брусчатке цокали шпильки, более основательно стучали высокие и толстые каблуки. Сейчас мне казалось, что всё самое живое сосредоточено здесь – в центре вечерней Москвы… Из кофейни тянуло невыносимо вкусным, аппетитным запахом выпечки с корицей.

«Нельзя, – автоматически подумала я, – надо оплатить домашний интернет… и ещё купить карточку на метро».

А куда я, собственно, собираюсь ездить?..

В руке до сих пор была зажата твёрдая картонка. Я раскрыла ладонь, поднесла прямоугольник к глазам и прочла:

ПЕТЕЛИН Глеб Аркадьевич. Автор деловых бестселлеров. Бизнес‑тренер. Генеральный директор First Leadership Coaching Co.

Также там были мобильный и рабочий номера телефонов и электронная почта.

Кажется, Вадиму почти столько же лет, сколько и Глебу?..

И чего Вадим достиг к своим двадцати восьми годам?

Я вздохнула, это прозвучало почти жалобно.

Потом мои мысли вновь вернулись к визитке. И к озвученному Глебом предложению.

У меня как будто бы даже кружилась голова. Я иронично усмехнулась – головокружение от успеха, не рановато ли?..

И могу ли я приписать этот успех исключительно себе?

Своим исключительным деловым качествам?

Интересно, это он выделил мою анкету, или её с рекомендацией Глебу подсунула Елизавета? Или на выбор ему было предоставлено несколько анкет?

И сколько девушек побывало на личном собеседовании с Глебом? Может, до меня он уже успел просмотреть кучу девиц, и все они оказались бестолковыми. Никуда, по его мнению, не годными. Или это его стиль и метод работы – спонтанно принимать решения? Но такие важные? А, может, его заинтересовала именно моя анкета, других девушек он приглашал для галочки, но решение работать со мной принял ещё до нашего знакомства?

Я снова усмехнулась: у него что, такая непревзойдённая интуиция?

Скорее, чрезмерная самонадеянность.

А что, если я мыслю в абсолютно неверном направлении?

Предположим, Глеб Аркадьевич действительно узнал меня – чем чёрт не шутит. Или сначала не узнал, а вот под конец встречи… Невзирая на мою растрепущую укладку, не самый удачный костюм, узнал.

И предпочёл таким вот дорогостоящим (премии! зарплата!) способом нейтрализовать нашу маленькую дорожную стычку. Может, у него в деловых кругах репутация рыцаря без страха и упрёка? А я вдруг воспользуюсь ситуацией и начну чернить его доброе имя. Оставлять негативные комментарии на форумах и где там ещё полагается их оставлять. Трубить направо и налево, как автор бестселлеров едва не искалечил меня на проезжей части…

Хотя, признаться, в том маленьком инциденте я тоже была виновата.

И новым предлагаемым местом работы я обязана вовсе не своему обаянию или деловым качествам. От меня пытаются откупиться.

Нужно было набраться смелости, подумала я. Нужно было спросить Глеба в лицо – помнит ли он меня? Это было всего несколько дней назад. Это был бы вполне закономерный вопрос.

Надо было сразу спросить его. Если бы он сказал, что не помнит… Не помнит – и прекрасно. Или нет, я извинилась бы. Тогда, вспомнив, извинился бы и Глеб. Или набросился бы на меня с руганью? Может, в его глазах я – всего лишь набитая дура, которая едва не угодила под колёса его «сааба» и испортила ему день. Такие, как я, виноваты во всех аварийных ситуациях на дороге.

Или он сказал бы, что помнит. Тогда я спросила бы, что означает его предложение работы…

Надо было сделать это, не сходя с места. А теперь я уже не решусь. Чёрт бы побрал эту смесь неловкости, стеснительности, смущения. И главное – моё нежелание выглядеть глупо. Что может быть глупее, чем озадачивать такими вопросами генерального директора на собеседовании?!

Но мне всё равно придётся позвонить Глебу. Позвонить и озвучить – да или нет. Согласна или не согласна я работать у него в качестве личного ассистента.

И даже если я позвоню Глебу с отказом… я всё равно буду чувствовать эту неловкость. Это смущение. Что мне стоило спросить прямо… спросить сразу?

Мысли вязко путались в голове, спотыкаясь, перескакивая одна на другую. Я понимала, что накручиваю себя сама. Но уже не могла остановиться.

Перед зданием музея было посажено несколько розовых кустов. Я даже остановилась, споткнувшись взглядом о цветы и залюбовавшись ими. Особенно хороши были нежно‑розовые розы, пышные, чувственные… Я смотрела на розы сквозь чугунную ограду. И вдруг меня как током ударило!

Я что, окончательно спятила?

Я ещё рассуждаю, соглашаться мне на работу у Глеба или нет?!

Я уже совершила один безрассудный поступок, импульсивно уволившись с работы. Осталась практически без средств к существованию.

Никита уже вышел на пару дополнительных смен на работе, м‑да. Остаётся только надеяться, что мера эта временная, и что она не скажется на его занятиях в вузе…

А я гуляю здесь по Тверской и рассуждаю, работать мне или нет…

Я всерьёз рассчитываю, будто на меня свалится ворох предложений, как только я размещу своё резюме в интернете?

Вот готовое предложение. Где ещё мне предложат такую зарплату? С прошлой работы я уже уволилась, даже расчёт получила. И расчёт этот скоро испарится из моего кошелька, из карманов, из холодильника.

До работы можно добираться пешком. График гибкий. Условия обещают быть комфортными. И главное – здесь будет то развитие, которого мне так не хватало, когда я прозябала над накладными со счетами‑фактурами. Новый опыт, новые люди, интересные проекты…

Над чем здесь думать?!

В моей ситуации выбирать не приходилось, а предложение ещё и было заманчивым само по себе.

Позвонить Глебу прямо сейчас?

Я вздрогнула: будто среагировав на мои размышления, в сумке раздалась громкая мелодия. Звонил телефон.

На дисплее высветилось: «Вадим».

Я невольно вздохнула.

– Привет, – нажав кнопку «принять вызов», я постаралась произнести это как можно бодрее.

– Привет, Вера.

– Как твои дела?

В трубке немного помолчали.

– Нормально. Никита передавал тебе, что я звонил?

– Разумеется, – торопливо подтвердила я. – Я ведь звонила тебе на домашний, но никто не брал трубку…

– Меня могло не быть дома. А мобильный, как видишь, я подключил только сейчас. Но что‑то мне подсказывает – ты не слишком усердствовала, пытаясь до меня дозвониться.

– Вообще‑то пыталась, – я начала злиться. – Твой мобильник отключен, тебя нет дома, либо ты спишь, твои соседи тоже не желают работать телефонистами. Мог бы ещё раз набрать мне на домашний.

– Ладно, неважно. Как твои дела, Вера?

Я выдохнула:

– Ой, знаешь, тут столько событий…

– Да? Например?

Я не подумала о том, что Вадиму может быть неприятна моя активность. Но кто виноват в том, что у меня вот так вот всё складывается?..