скачать книгу бесплатно
– Хорошо, – согласился Мафей. – Если хотите, я вас перенесу в одно место, где никто не подслушает. А долго вы там будете?
– Думаю, для верности около часу. Да, Мафей, прежде чем вы познакомитесь, пообещай мне две вещи.
– Не говорить никому? Конечно, что я, маленький, не понимаю? А еще что?
– Не заглядывать в него. Ты можешь увидеть там… лишнее.
– Постараюсь, – вздохнул Мафей. – Специально не буду заглядывать. Но иногда это видится само.
– Да, чуть не забыл. Рисунок-то покажи.
– Потом. Я хочу нарисовать портрет твоего внутреннего голоса, а потом оба отдам. Сравнишь.
– Портрет голоса? – засмеялся Кантор. – Это как?
– Как я его вижу.
– А ты его видишь? Голос?
– Конечно. Я вижу, что в тебе живут как бы два человека. Причем обычно они мирно уживаются, и спорить вы начинаете только тогда, когда резко расходитесь во мнениях. А отличаетесь вы не очень сильно. Ты жестче и серьезнее, он человечнее и легкомысленнее, но, в общем вы – один и тот же человек.
– Если ты так здорово все видишь, – не удержался Кантор, – скажи, что это за свет у твоего кузена-короля?
– Не знаю, – вздохнул Мафей. – Видеть-то я его вижу, но что это такое – не знаю.
– И Азиль не знает?
– А она его вообще не видит. Зато она видит сферу, которую остальным не разглядеть за этим светом.
– Ту самую, что по ее словам, погубит бедного короля, если он от нее не избавится?
– Да, она так говорит, – опечалился Мафей. – а Шеллар не согласен. Он считает, что Азиль ошибается. Разве нимфа может ошибаться?
– Может, – пожал плечами Кантор, – но не Шеллару об этом судить. Будто он лучше Азиль разбирается в ее видениях! Ладно, пойдем, а то наш товарищ сейчас доест все варенье и снова смоется…
– Куртку надень, – посоветовал Мафей. – Там, куда я вас отведу, прохладно.
– А куда именно?
– На смотровую площадку Центральной башни. Там никто никогда не бывает, лестница на нее вообще закрыта. Я там часто сижу. Мне нравится. Высоко, красиво, никого нет…
– А нас никто не заметит?
– Меня же ни разу не увидели. Там зубцы есть, и за ними не видно. Да и высоко слишком.
Глава 4
– Ну а теперь пора немного поразвлечься, – сказал Карлсон минуту спустя. – Давай побегаем по крышам и там уж сообразим, чем заняться.
А. Линдгрен
На вершине башни было действительно высоко, красиво и безлюдно. И еще довольно прохладно.
– Я тебя слушаю, – с печальной покорностью в голосе сказал товарищ Пассионарио, взирая на роскошный закат. – Что от меня опять хочет Амарго? Это же он тебя прислал?
– Он, – честно признался Кантор. – Хочет, чтобы вы вернулись. Не знаю, что у вас там за конфликт вышел…
– Знаешь… – перебил его собеседник, не отрывая глаз от кроваво-красного солнца, утопающего в ярких облаках. – Наверняка он тебе сказал, раз уж посредником снарядил. И чего ради ты со мной на «вы»? Мы же одни. Когда ты ломал подставку от пюпитра на моей спине, таким почтением не страдал.
– Тогда ты был моим учеником, – усмехнулся «посредник». – И нагло слямзил у меня тему, не потрудившись даже переделать. А сейчас ты вроде как мой начальник.
– Вот именно – вроде как. Брось эти придворные церемонии. Можно подумать, ты действительно меня настолько уважаешь, чтобы обращаться ко мне на «вы».
– Ну, как хочешь, – не стал ломаться Кантор. – Амарго мне сказал в общих чертах, что у вас было, но это же не значит, что я теперь все знаю. Может, сам объяснишь? Только скажи сразу, ты просто психанул или решил нас совсем бросить?
– Не знаю, – вздохнул непутевый лидер и опустил глаза. – Сначала просто психанул, а потом посидел, подумал… На кой оно мне надо? Мы это все уже проходили как-то с другой партией. Ах, вы нужны отечеству, вы непременно должны править страной, без вас тут все пропадет… Вы так молоды и неопытны, но пусть вас это не смущает, мы не оставим вас, мы вам будем все рассказывать и подсказывать… То есть будешь, парень, сидеть на своем троне и кивать, как идиот, на все, что мы скажем. Тогда я еще был молодой и горячий, сразу всем в морды плюнул… и получил неприятностей на десять лет вперед. Но ни разу не пожалел, что не согласился тогда. А сейчас вот думаю… Ведь в очередной раз на ту же задницу сел. Опять пришло к тому же самому. Снова получается, я всем нужен, без меня все рухнет, я не смею рисковать своей бесценной жизнью, поскольку она уже вроде мне и не принадлежит, а является народным достоянием… И еще оказывается, что я безответственный придурок, которому даже пару мышей нельзя доверить, не то что страну. То есть, опять-таки, поскольку я такой полный болван, добрый дядя Амарго будет мне рассказывать и показывать, а я должен кивать и соглашаться.
– И ты снова собрался в морду плюнуть?
– Теперь я понимаю, что это дурной тон. Я просто больше не вернусь. Пропал и пропал. В гробу я видал это все. Да, я не способен руководить, я безответственный раздолбай, я бард да еще полуэльф к тому же и мне нельзя доверять командование людьми. Так и не надо, просил я об этом, что ли? Товарищ Амарго сам меня на это уговаривал, и довольно долго. А я парень покладистый, меня убедить – раз плюнуть, вот и согласился сдуру. Теперь жалею. Надо ему наводить порядок – пусть сам садится на трон и правит.
Кантор вздохнул. Трудно убеждать человека, когда знаешь, что он прав.
– А сам, без него, ты сможешь? – все-таки решил попробовать Кантор.
– Не смогу. Потому и не хочу. Зачем он мне нужен, этот пресловутый трон моих предков, если я смогу сидеть на нем только как декорация? Ты бы на моем месте что сделал?
– То же самое, – кивнул Кантор. – Но мать твою так, не через семь же лет!
– Полагаешь, поздно?
– Если хочешь знать мое личное мнение, то никогда не поздно. Просто теперь это получится огромным свинством с твоей стороны. Не по отношению к Амарго лично, а по отношению ко всем, кто пришел под твои знамена, кто поверил тебе, кто готов умереть за твою улыбку. К нам, рядовым бойцам. Ты тут сидишь, варенье лопаешь, а твоя личная охрана там рыдает вот такими слезами. Втайне, чтобы никто не видел, потому что им запретили распространяться о том, что ты пропал. А что будет, когда узнают все? Ты что, не понимаешь, засранец, они ведь тебя любят! Они тебе верят! А ты всем улыбался семь лет, а теперь тебя вдруг заело самолюбие, и решил всех послать на фиг. Даже мне обидно, хотя я всегда относился к тебе более критично, чем остальные. Я вспоминал, как лупил тебя пюпитром, и после этого мне было сложно воспринимать тебя всерьез… Но, собственно, чего я тебя уговариваю, мне этого не поручали. Сам не маленький. Даже для эльфа.
– А что тебе поручили в таком случае? – Пассионарио усмехнулся и поднял глаза. – Еще раз сломать пюпитр об меня? Или… поработать по специальности?
– Ты что, совсем охренел? По-твоему, если Амарго тебе нахамил, так он уже стал конченым злодеем? Насколько я понял, он хочет с тобой помириться. Просил, чтобы ты с ним встретился и вы поговорили. По-хорошему, без матюков, без крика и прочих конфликтов. И ты все-таки с ним пообщайся, даже если твердо решил уйти. Скажи ему, что ты обо всем этом думаешь и почему уходишь. Только не вздумай проболтаться о том, что я тебя с Мафеем познакомил, он мне за это башку оторвет.
– Что ж ты конспирацию нарушаешь? – усмехнулся вождь и идеолог. – Прямо как я, безответственный и непутевый… А вроде и человек, и не бард. Верно Амарго говорил – все у нас как-то похоже выходит. У него даже есть навязчивая идея, что мы братья. Что у нас общий папаша, а про эльфа он все наврал.
– И сколько в этом правды? – заинтересовался Кантор.
– Нисколько. Твой папа действительно трахал мою маму, но залетела она от эльфа. Это достоверно, я с этим эльфом лично знаком. Хотя мы все-таки в некотором роде родственники. Мой папа-эльф приходится тебе прадедом, если ты не знал.
– Не знал. Ну надо же! Значит, мой дедушка был раздолбаем вроде тебя?
– Папа говорил, что твой дедушка был еще хуже. Да и сам ты… Вспомни себя до того, как потерял Огонь. Такого раздолбая даже среди эльфов поискать было… А как Мафей в этом отношении?
– Не знаю. Пообщаешься, сам посмотришь. Только смотри, чтобы не засекли. А то его величество Шеллар господин любознательный…
– А он всегда таким был, – улыбнулся Пассионарио. – Я его помню с детства. Абсолютно замороженная физиономия, и на ней потрясающе живые любопытные глаза. Он же тогда не умел даже улыбаться, единственное чувство, которое ему небо дало от рождения – неуемное любопытство.
– Где это ты с ним виделся в детстве? – не удержался Кантор. – Насколько я понял, вы принадлежали к разным королевским домам.
– А, так ты это понял? – грустно улыбнулся вождь и идеолог. – Я всегда сомневался, что мне удастся долго сохранять в тайне свое происхождение, и до сих пор не могу понять, как за столько лет никто больше не догадался. Знаешь, многие подозревают, что принц – это ты. Из-за того, что Амарго так трепетно к тебе относится. А насчет Шеллара… видишь ли, у королевских семей, как и у нормальных людей, принято ездить друг к другу в гости. Я со всеми ныне правящими королями знаком. С Шелларом мы вместе играли. Александра помню совсем маленьким карапузом. Зиновий меня как-то посохом огрел, когда мы с Роаной целовались в парке на лавочке. Все-таки девчонка оказалась всерьез неравнодушна к эльфам… Элвиса я не любил, он мне казался чопорным и высокомерным. А Луи вообще ко мне приставал с нехорошими намерениями, и мои старшие кузены его очень сильно побили. Вокруг этого даже международный скандал разразился.
– Значит, я правильно догадался, – засмеялся Кантор, – законный наследник престола ты, потому всем так позарез нужен. Лидеры любой партии по яйцу бы себе оторвали, лишь бы тебя заполучить.
– А чего ты смеешься? Так оно и есть. Ты лупил подставкой принца… Хотя, может, это и смешно.
– Я не потому смеюсь. Просто вспомнил, как Гаэтано скандалил, когда ты объявил, что, пока не кончится война, мы все товарищи, никаких титулов и сословий…
– А, это когда он мне сказал, что дождется, пока война кончится, и специально ко мне явится, чтобы я ему поклонился, как всякий простолюдин должен кланяться графу? Помню. Я сам чуть не заржал тогда. Мы потом с Амарго закрылись в штабе и смеялись до истерики, представляя, как перекосит породистую рожу Гаэтано, когда он поймет, кто кому должен кланяться… И он до сих пор на меня за это дуется. Зато догадываешься, почему он тебя терпел со всеми твоими заскоками и припадками?
– Никогда бы не подумал, – признался Кантор. – Кстати, знаешь, кое в чем Амарго прав. Додумался, где со своей дамой встречаться – во дворце! Не мог в городе хату снять? Если у тебя денег нет, я тебе дам, только не мелькай ты в этом дворце. Изловят ведь моментально.
– Дело не в том. Просто эта комната – единственное место, куда я могу безошибочно телепортироваться. Как научусь, найду другое место. Если бы Амарго не орал, как ушибленный, я бы ему это толком объяснил.
– Так что ему передать?
– Я подумаю. Как надумаю, что ему сказать, сам приду.
– Здрасте! Он что, должен сидеть здесь, в Ортане, и ждать, пока ты надумаешь?
– Да нет, зачем, я прямо на базу приду.
– А не потеряешься опять?
– Шутишь? Все будет нормально. Спасибо, что ты меня с Мафеем познакомил. Всегда хотел с ним пообщаться.
– Ага, – хихикнул Кантор, – рассказать, как ты в детстве с его матерью целовался и как тебя его дедушка посохом огрел. Познавательно!..
– Все это, конечно, забавно, – вздохнул Пассионарио. – Но вообще-то, если б не весь этот бардак, принцесса Роана была бы моей женой… и, возможно, никакого Мафея на свете и не было. Ты никогда не задумывался, как странно складываются человеческие судьбы и от каких мелочей они порой зависят?
– Неоднократно, – помрачнел Кантор. – Я очень часто думаю о том, как бы было здорово, если бы Патриция в детстве умерла от какой-нибудь скарлатины или оспы… Или если бы ее затрахали насмерть какие-нибудь злодеи.
– А где она сейчас?
– Лежит себе в поморском лесу, там, где ее Саэта уложила. Мы ее даже не закапывали, так, снегом присыпали… А ты что, не знал, что это она и была той самой ведьмой? Ну, даешь… Кстати, о человеческих судьбах. Я слышал, ты предсказаниями балуешься?
– Тебе бы так баловаться! А что, стало интересно собственное будущее? Или что-то надо?
– Да мне тут предсказали такого дерьма, что до сих пор не по себе.
– Кто?
– Мафей. Он видит вещие сны.
– А что именно?
– Будто снова попадусь. Опять допрос. И опять: «Где Амарго?» Дался всем этот Амарго! Ты можешь сказать что-нибудь точнее?
– Не могу. Ты что, думаешь, я просто так – захотел и увидел?
– Твои видения стихийные?
– Не просто стихийные… Чтобы они начались, мне надо довести себя до состояния голодного обморока. Так что все, что я могу сказать о твоем будущем, я видел в момент нашего знакомства. Я тогда как раз пребывал в таком состоянии. И видения были обрывочны и хронологически беспорядочны. Впрочем… у тебя есть дети?
– Ты что, не знаешь, что у меня их вообще не может быть?
– Ну так вот, я их видел. Причем двоих. Значит, пока их не заведешь, не умрешь точно. А что у тебя за проблемы с этим? Тебе правда в Кастель Милагро все поотбивали? Но трахаться тебе это не мешает, насколько я знаю? Может, со временем и дети появятся?
– Да нет, что за ерунду ты говоришь? Это у меня с детства. Я залез в папину лабораторию и пошарил там. А там было что-то или ядовитое, или заколдованное… Откачать откачали, но насчет детей… – он развел руками. – Значит, ты думаешь, это не навсегда? И у меня есть будущее?
– Да, – с улыбкой кивнул Пассионарио. – Я еще кое-что вспомнил… Но говорить не буду. Я вообще стараюсь не говорить людям об их будущем. А то в те времена, когда я голодал и часто видел будущее, раздавал предсказания направо и налево… а людям иногда вредно знать грядущее. Они начинают метаться, делать глупости и всячески усложнять себе жизнь. Причем избежать судьбы, как правило, не удается. Хотя есть один интересный и поучительный случай, если хочешь, расскажу. О том, как из-за моего предсказания две девочки благополучно разрушили свою судьбу. Интересно? Все равно нам еще Мафея ждать. Только это по секрету, не говори никому. Шестнадцать лет назад болтался я по Крамати в поисках чего бы пожевать. Бреду по улице, неделю не ел, от ветра шатаюсь, в общем, состояние самое то. И тут мне навстречу две девочки. Маленькие, хорошенькие, как куколки, славные такие… в передничках с кружевами. Школьницы. Я смотрю на них, и тут меня пробивает. Начинаю видеть. Какое-то международное мероприятие, и эти две пигалицы уже взрослые, ни много ни мало, обе королевы. Одна, кажется, в цветах то ли Лондры, то ли Поморья, не рассмотрел точно, зеленое с белым это было, или зеленое с синим. А вторая вообще в чем-то восточном, не то хинском, не то еще экзотичнее. Я не выдержал и подошел к ним. Девочки оказались такие жалостливые, что отдали мне все свои карманные деньги. Сорок медяков. Можно сказать, спасли от голодной смерти. А я им предсказал будущее. И что эти две куколки сделали? Пошли и сказали родителям. А родители что у одной, что у другой оказались умнее некуда. Папаша одной, вояка непризнанный, посоветовал, как стать королевой – завоевать себе корону. Это девочке! А девица оказалась подходящего склада, и в результате стала воительницей. Какие уж тут принцы и прочие замужества!
– Так, может, просто время не пришло? – предположил Кантор.
– Как же! В моем видении у девушки было нормальное лицо и оба глаза на месте. А сейчас она уже один в битве потеряла. Так это еще ничего. У ее подружки оказалась совершенно чокнутая мама. Она начала срочно выдавать дочурку замуж за принца. Причем то ли маменька страдала патологическим патриотизмом, то ли полным отсутствием фантазии, но нацелилась почему-то на родную ортанскую корону, благо там было аж четыре принца и три из них холостые. А потом, когда случилась вся эта история с Небесными Всадниками, в стране оказался и вовсе холостой король. Само собой, за мамиными идеями, девочка свою судьбу где-то пропустила. Не оказалась в нужное время в нужном месте. И в результате попала в постель его величества Шеллара, который отодрал ее, как последнюю шлюху, и через луну отставил и забыл. Ни о каком замужестве и речи теперь быть не могло. Вот так оно, будущее предсказывать.
– Так это ты про свою Эльвиру и ее подругу, которая вместе с Ольгой на дракона ходила? – догадался Кантор. – Вот почему по секрету! Боишься, что возлюбленная тебе за твое предсказание шею намылит?
– Опасаюсь, – признался Пассионарио. – Уж больно она на судьбу обижена. Как и на маму, и на Шеллара. Вот уж не думал, что он таким станет. Был спокойным, совершенно незлым ребенком… может, работа в разведке его испортила? Или просто озлобился на весь женский род за то, что его не любят?
– А они его действительно не любят?
– Вполне может быть. Он же страшен, как двенадцать демонов. А если его еще и раздеть…
– Не знаю, – пожал плечами Кантор. – Ольге король нравится. По ее рассказам, они прекрасно ладят. Да не так уж он и страшен. Может, твоя Эльвира начала нос воротить, и он на нее обиделся? Кстати, знаешь, кого я здесь встретил? В жизни не догадаешься! Помнишь Камиллу Сахарные Губки?
– Помню, конечно. А где ты ее видел?
– Здесь, во дворце.
– Что она тут делает?
– То же, что и всегда. Только лично его величеству.
– Надо же! Вот как делают карьеру! – рассмеялся Пассионарио. – А он знает?
– Прекрасно знает, и, похоже, ему на это наплевать.
– Да, это у него запросто. Помню, как он в детстве доставал наставника вопросами: «А почему так надо?» Если какое-то правило не было логически мотивировано, Шеллар его не понимал. Хотел бы я с ним сейчас увидеться, посмотреть, какой он… Наверное, здорово изменился. Я слышал, он даже смеяться научился.
– Да, он совершенно нормальный мужик. С приветом немного, но мне понравился.
– Еще бы! Ты сам с большим приветом, вот тебе и люди такие нравятся. А твоя подружка, она тоже… с приветом? Амарго что-то там говорил насчет ненормальной переселенки… Она правда переселенка?
– Абсолютно точно. Переселенка, и с огромным приветом. Я ее обожаю.
