Магия, рожденная среди кукурузных полей

Отец задумался над чем-то, моя же голова была ничем не занята, я продолжал есть салат. И на следующий день во время перерыва в школе тоже ел нечто подобное, а напротив меня сидели Алонзо и Доротея.

Они тоже обрели проводники: у Доротеи им стала подвеска с кисточкой, которая висела на замке сумки, а у Алонзо – кольцо, которое досталось ему от деда. Он его никогда не снимал в память о нем, и в тот момент оно тоже было на его среднем пальце.

– Люди это называют вегетарианством, – произнесла Доротея, глядя на то, что было в моей тарелке.

– Что-то ты неравнодушен к человеческому, – обратился ко мне Алонзо, чья тарелка была полна мяса.

– Мне просто нравятся овощи, – сказал я и обратился к Доротеи. – А откуда ты об этом знаешь?

– Об этом многие знают, – ответила она.

– А я впервые слышу, – признался Алонзо.

– Вегетарианцы не едят мясо, только овощи, фрукты, а некоторые еще и от молочных продуктов отказываются, – продолжила Доротея.

– А это не вредно для здоровья? – спросил Алонзо.

– Нет, организм обычно привыкает.

– Я бы ни за что не отказался от мяса.

– Но у него такой скучный вкус, – произнес я.

– Шутишь? – сказал Алонзо, уставившись на меня, и продолжил. – Ты вообще странный, у тебя одни из лучших показателей, а ты общаешься с нами.

– У него лучшие показатели в школе, – поправила Доротея. – И ты сам сказал, что он странный.

– Вам не нравится, что я общаюсь с вами? – спросил я.

– Нет, мы вообще все странные, – сказала Доротея.

– Я не странный, – сказал Алонзо.

– Но вместе с нами таким кажешься, – добавил я.

– Да вы издеваетесь?!

И правда, Алонзо по сравнению с нами выглядел совсем обычно. У него были короткие темные волосы, а носил он в основном спортивную форму, которая прикрывала его нескладную фигуру. Этим он был похож на обычных людей, но не знал об этом. Он учился в группе с уклоном на боевую магию, и в такой одежде ему было весьма удобно на занятиях, где приходилось немало двигаться. Он словно танцевал, отрабатывая приемы наравне с высокими широкоплечими парнями, на фоне которых смотрелся немного нелепо.

Мне же было все равно, как он выглядел и Доротее тоже. Я продолжал сидеть с ними за одним столом и встречался почти на каждом перерыве. Мне казалось, так будет всегда, но годы шли, а мы росли и менялись. Изменились и наши расписания занятий, из-за которых мы почти перестали встречаться. У Алонзо уроки начинались рано утром, у Доротеи – когда солнце начинало садиться, а у меня – днем. Не знаю, нашли ли они себе компанию или, как и я, проводили перерывы в полном одиночестве.

– И почему маги не пользуются телефонами? – иногда думал я, когда стоял у окна в полном одиночестве.

Мне было уже пятнадцать, мои волосы почти доросли до пояса, и я продолжал носить одежду, которую мне выбирала мама. Она, кстати, перестала пользоваться телефоном, и мы с ней стали иногда встречаться на перерывах. Только говорить нам было почти не о чем.

– У тебя снова лучший результат, – сказала мне мама перед лекцией, которую должна была вести у моей группы.

– Знаю, – произнес я. – Меня это совсем не удивляет.

– Уже через год у тебя начнется практика в департаменте магии.

– Как и у всех остальных.

– Ваш курс один из самых лучших, – продолжила мама. – Думаю, отец возьмет вас.

– Только из-за меня? – спросил я.

– Не знаю, но он точно гордится тобой.

Все она знала, а отец хотел, чтобы я занял место в его отделе. Родители давно все решили за меня, и в последнее время меня это угнетало. Все было очевидно, сначала я должен был закончить школу с отличием, потом блестяще показать себя на практике и сразу после нее оказаться в одном из офисов с видом на мерцающее озеро.

Таким представляли мое будущее мои родители, я же и понятия не имел, чего мне хотелось. О себе я знал только одно – я был вегетарианцем и не собирался этого менять. Вкус мяса мною был забыт, и более того, я почему-то стал ненавидеть его запах. И этот факт не прибавил мне друзей. Те, с кем я учился, продолжали считать меня странным, но очень умным сыном преподавателя. Каждый раз я сидел за первой партой и даже толком не слушал, о чем говорили мои учителя, и каждый раз мне было скучно.

Даже то, что объясняла моя мама, меня совершенно не интересовало, я просто сидел и смотрел в окно, за которым тоже не было ничего интересного. Та лекция была у моей группы последней, но не у моей мамы, и после ее окончания я должен был отправиться домой один.

Я терпеливо дождался конца и уже собирался покинуть кабинет, но не успел я и дойти до двери, как в меня врезался небольшой белый конверт.

– Это, наверное, от отца, – сказала мне мама.

– Нет, это от Доротеи, – произнес я, удивившись.

– Эта та, что из группы профессора Берона?

– Да, кажется, – ответил я, разворачивая конверт.

– Привет, Гедеон, надеюсь, у тебя все хорошо. Все мы трое давно не виделись, и Алонзо я написала почти такое же письмо, чтобы вы оба знали о том, что я переезжаю вместе с родителями на восток. Это точно надолго, или даже возможно я уже не вернусь. Я попытаюсь отправить еще одно письмо, когда освоюсь на новом месте. Хотела бы надеяться, что у вас все будет хорошо. Доротея, – было в письме.

Начал читать я еще в аудитории, а продолжил уже в коридоре у окна. Мама стояла рядом и наблюдала за мной, за моим лицом, которое впервые за долгое время было таким эмоциональным.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Доротея переезжает, – ответил я, сворачивая конверт, который рассыпался в пыль в следующий момент.

– Ясно, а я думала, вы перестали общаться.

– Нет, просто у нас всех расписание слишком разное, – продолжил я.

– Впервые вижу, что тебе письмо пришло.

– Я таких вообще ни разу не писал, – признался я. – Но, думаю, надо написать в ответ.

– Хорошо. У меня еще есть занятия, вернусь поздно, – сказала мама.

– А мне надо немного пройтись, – сказал я.

– Только не задерживайся.

– Ладно, еще увидимся, – произнес я и отправился в сторону лестницы.

Я даже не знал, можно ли было считать Доротею своим другом, но ее письмо меня явно выбило из колеи. Я даже решил написать не только ей в ответ, но и Алонзо, которого тоже давно не видел. Только сначала мне надо было собраться с мыслями, и я надеялся, что небольшая прогулка по городу поможет с этим. Я покинул стены школы и отправился в парк, где обычно гуляли и обычные люди.

В то время, как я оказался среди невысоких кленов, людей было мало. Правда, я этого совсем не замечал, погрузившись в мысли. Строки из письма Доротеи повторялись в моей голове, не желая ее покидать. И к тому же меня тревожил тот факт, что я не мог вспомнить ее голос, и голос Алонзо тоже.

В угнетенном состоянии я продолжил идти, пока меня не отвлекли чьи-то крики, и через пару секунд передо мной оказался обычный черно-белый футбольный мяч. С ним играли три парня немного младше меня, и я его пнул.

– Можно с вами? – спросил я, уставившись на него.

Он переглянулся с остальными двумя, все они были в шортах чуть выше колена и майках, на которых были видны пятна от травы. На мне же были синие брюки и белая рубашка с голубой жилеткой. И на их фоне я, конечно, выделялся, но мне было все равно – мне надо было как-то отвлечься.

– Ладно, – послышалось в ответ.

С правилами я был знаком, в них не было ничего сложного, но до этого я ни разу не играл. И поэтому мои ноги не сразу поняли, что надо было делать, к тому же еще и в брюках было немного неудобно двигаться. У меня несколько раз подряд отобрали мяч, но потом у меня начало получаться. Я пинал его вместе с обычными людьми, и мне это нравилось, и я даже не собирался применять магию. Я решил быть на равных с теми, кто был далек от того мира, в котором я существовал.

Вот только существовали мы в одном мире, просто эти трое не знали ни о скрытых кварталах, ни о том, что иногда над крышами домов пролетали маги на метлах. Как мне объяснил отец, простым людям не стоило знать о нас – их разум не был готов к такой правде. И отчасти я с этим был согласен, а пока мы просто играли, пока у одного из них не зазвонил телефон.

– Ало, – произнес парень в зеленой майке, взяв трубку.

Брови его в тот момент нахмурились, но он продолжал наблюдать за мячом, слушая то, что звучало в динамике.

– Что такое? – спросил у него тот, что был полностью в сером.

– Понятно, – произнес он, положил трубку и ответил. – Мне пора.

– Ясно, – сказал парень в сером и пнул ему мяч.

– Завтра увидимся? – спросил третий, он был в полосатой бело-зеленой майке.

– Посмотрим, я вам напишу, – сказал он, взяв мяч в руки, и обратился ко мне. – Кстати, а ты вообще кто?

– Я из школы искусств, – сказал я то, что пришло первое в голову, и заметил грязь на рубашке.

– Заметно, – произнес третий.

– Ладно, думаю, мне тоже пора, – сказал парень в сером.

– Тогда до завтра, – сказал третий.

Казалось, они потеряли ко мне всякий интерес, но меня это ничуть не обидело. И примерно через минуту, когда я остался на небольшой площадке совсем один, до меня дошло очевидное – я был очень одинок.

– Как приду, сразу напишу ей, – подумал я и почувствовал порыв прохладного воздуха в области колена.

– Вот черт, – произнес я, опустив взгляд на свою левую штанину.

На ней чуть выше колена появилась дыра, а я даже не заметил. Впервые на мне рвалась одежда, но я прекрасно знал, как привести ее в порядок и рубашку тоже. Только я собрался сконцентрироваться на волокнах ткани, чтобы соединить их, как понял, что мог совершить большую ошибку. Ведь я совсем забыл, где находился. И если бы обычные люди заметили то, что я хотел сделать, у меня бы были проблемы.

– Лучший в школе, блин, – подумал я и посмотрел вперед.

Дальше по улице были магазины, я мог привести свою одежду в порядок в примерочной одного из них. Я сначала так и хотел сделать, но когда оказался среди стеллажей и вешалок, не мог не поинтересоваться тем, что на них висело. Я и раньше был в человеческих магазинах одежды, они очень отличались от тех, в которых был приобретен весь мой гардероб. И в основном касалось это наличия примерочных и огромным ассортиментом одежды, который был представлен в зале.

– Брокколи? – удивился я, заметив светло-голубую футболку с десятками изображений этой капусты.

Я не мог не подойти ближе, чтобы рассмотреть ее, а потом заметил рядом похожие футболки, только на них была изображена морковь.

– Брокколи мне больше нравятся, – подумал я, продолжая рассматривать то, что было на вешалках.

А на них похожие футболки, только однотонные: голубые, оранжевые, зеленые. Мне понравилась ткань, из которой все это было сшито. И я решил померить футболку, что увидел первой. Я взял ее, не посмотрев размер, и уже собрался в примерочную, но не успел преодолеть и нескольких метров, как мне на глаза попал манекен. Но заинтересовал меня не он, а джинсы, которые на нем были.

– Сколько дыр, – подумал я в тот момент.

И через пару минут в примерочной я оказался уже с двумя вещами – я взял еще и джинсы, только немного другие. Они тоже были все в дырках, только были темнее и вместе с футболкой смотрелись весьма неплохо. Правда, она оказалась на размер больше, чем надо было, но мне это даже нравилось. Было непривычно только первые секунды, потом же мне стало очень уютно в этих вещах. Потом я оплатил их на кассе и вернулся в туже примерочную, чтобы переодеться.

Это была первая одежда, которую я сам себе купил, и к тому же первая, которую я самостоятельно выбрал. И у меня еще оставались деньги на обувь или рюкзак, но я не задумывался над тем, что мои ботинки совсем не подходили к новому комплекту. Я поспешил домой, заметив, что начало темнеть, но по пути успел приобрести еще и большой стакан вареной кукурузы, которую съел, еще не добравшись до улицы, где был мой дом. А дома меня уже ждали.

– Всем привет, – сказал я, когда за моей спиной захлопнулась дверь.

– И где ты был? – прозвучал голос матери с кухни.

– Гулял. Я же тебе говорил?

– Что-то ты долго, – прозвучал голос отца тоже из кухни.

– Извините, немного потерял счет времени, – продолжил я, глядя на свои тапки, которые вылезли из-под тумбы.

– А что это на тебе? – спросила мама, которая неожиданно оказалась передо мной.

– А, – произнес я, подняв на нее взгляд. – Я купил это после того, как поиграл в футбол и немного испачкался.

– В магазине людей? – продолжила мама.

– Да, – подтвердил я. – Я же не мог привести себя в порядок на виду у людей?

– Раз так, он все правильно сделал, – произнес отец, который продолжал находиться на кухне.

– А где твоя одежда? – спросила мама.

– Тут, – ответил я, указывая на черно-зеленый пакет, в котором лежало то, в чем я был. – Я потом приведу ее в порядок.

Вместе с пакетом я поспешил в свою комнату, где сел за стол, из верхнего ящика которого вылетело два листа бумаги. По пути домой я смог придумать то, о чем написал Доротее и Алонзо, и приступил.

Я был немного взволнован, ведь это было первое письмо, которое мне приходилось писать, и из-за этого сам не узнавал свой почерк. Обычно строки выходили ровными с одинаковыми промежутками между слов, буквы были разборчивыми, но на этот раз было все иначе. Слова располагались под разным наклоном и немного на разном уровне, из-за чего строки были похожи на волны. Некоторые же буквы с трудом были похожи сами на себя, но смысл был ясен.

– Гедеон, – послышался снизу голос отца. – Ты ужинать собираешься?

– Да, я спущусь через пару минут, – прокричал я в ответ, положив перед собой чистый лист.

Письмо для Алонзо я писал уже медленнее, оно получилось немного короче, но строки также ходили ходуном. Я перечитал оба письма, положив их перед собой, а потом откинулся на спинку стула и щелкнул пальцами. Лист начал сворачиваться снизу и в итоге стал похож на конверт с треугольным клапаном, и второе письмо тоже. Я щелкнул пальцами еще раз, и оба конверта улетели прочь в открытое окно.

– А если бы у нас троих были телефоны, я бы мог набрать им по сообщению, – подумал я, вставая из-за стола.

Я спустился и вошел в кухню, где продолжали сидеть мои родители.

– А я думала, ты переодевался, – произнесла мама при виде моей новой футболки.

– Мне надо было написать в ответ, – ответил я, разместившись напротив.

– Что написать? – спросил отец.

Он уже пил чай, а моя тарелка только начала наполняться салатом.

– Мне сегодня пришло письмо от друга, – сказал я, взяв вилку в руку.

– Ясно, а что за друг?

– Девочка из группы профессора Берона, – объяснила мама, потому что у меня был занят рот.

– Она вместе с родителями переезжает, – добавил я, прожевав лист салата.

– Интересно куда? – сказала мама.

– Точно не знаю, она написала только, что куда-то на восток, – сказал я. – Надо было спросить об этом.

– Восток большой, но людей там мало, – добавил отец и задумался о чем-то.

– Какая же странная эта одежда, – сказала мама, уставившись на меня.

– А в своем обычном виде я слишком выделялся на фоне некоторых людей.

– Но ты и не обычный человек, – сказал отец.

– Знаю, но гулял я среди обычных людей, – продолжил я.

– Только в школу в таком виде не приходи, – попросила мама.

– А что не так с моим видом? Мне в этом очень даже комфортно.

– Серьезно? – удивился отец. – Твоя пижама приличнее выглядит.

– Возможно, – не стал я спорить и продолжил есть.

Но мне было хорошо в той футболке и рваных джинсах. Они разместились на полке в моем шкафу, но мне пришлось все также ходить в рубашках, застегнутых на все пуговицы. И сколько бы у меня не было подобных вещей, мне все равно пришлось в очередной раз посетить портного вместе с мамой. До практики оставалось совсем немного, и она хотела, чтобы я выглядел прилично, как она считала.

– Добрый день, – сказал я, оказавшись на пороге места, где одевалась почти вся моя семья.

И магазином его сложно было назвать – там не было ни примерочных, ни обилия вешалок с вещами. Нормальные люди назвали бы это место обычным ателье, где можно было сшить одежду с нуля. И, по сути, оно им и являлось – на полках лежали рулоны тканей, а ящики огромного стола были полны пуговиц и другой фурнитуры. Почти в центре небольшого зала стоял манекен, который мог принимать любой рост и пропорции в зависимости от размеров заказчика. И как только я подошел к этой человекоподобной конструкции, она сразу же стала точной копией моего тела.

– А он подрос, – сказал маме невысокий полный мужчина в сером костюме.

– Да, ему скоро шестнадцать, – подтвердила она. – У него скоро начнется практика, и я хотела бы приобрести несколько костюмов. Нужно что-нибудь строгое.

– Я вас понял.

И как только он это произнес, несколько рулонов покинуло полки и приземлилось на столе. Ткани почти все были темные: синие, зеленые, черные. Среди них выделялась светлая серо-голубая ткань и светлая желто-бежевая.

– И еще я хотела бы пару белых рубашек, – продолжила мама.

– Я помню, вы их всегда заказываете, тогда с этого и начнем.

И сверху приземлился еще один моток, который тут же немного размотался, и из того отрезка ткани как по лекалу вырезались детали рубашки. Они поднялись в воздух и начали соединяться, появились манжеты, рукава и воротник, который первым оказался на манекене. А дальше к нему присоединилось все остальное: передняя и задняя части, рукава. С левой стороны появились отверстия для пуговиц, а к правой начали пришиваться сами пуговицы. Они были просто белыми, и когда последняя заняла свое место, рубашка была готова.

– Прекрасно, – сказала мама и продолжила рассматривать ткани, которые лежали на столе.

Она выбрала три, даже не спросив совета у меня, хотя мне было все равно. Она выбрала просто черную, темно-синюю и ту странную светлую желто-бежевую, из которой через несколько секунд начал собираться мой новый костюм. И на этот раз кроме жилетки и брюк на манекене появлялся еще и пиджак.

– Нравится? – спросила у меня мама.

– Мне все равно, – не стал я врать.

И правда, тот костюм не вызывал у меня никаких эмоций, как и остальные, которые отличались в основном цветом. Сшиты они были за несколько минут, но мне они показались невыносимо долгими. Но за это время я успел придумать, что напишу Алонзо в очередном письме.

От Доротеи ответа так и не было, а он мне написал уже на следующий день. У него все было хорошо, переезжать он не собирался, что меня успокаивало. И, как и я, он хотел встретиться на ближайших выходных. Но, как оказалось, и у меня, и у Алонзо совсем не было свободного времени. Он тоже готовился к практике, только у него она должна была проходить совсем в другом месте, о котором он мне не хотел сообщать.

Прошло больше месяца, но мы так и не смогли встретиться, а до конца учебы оставалось совсем немного. Было уже поздно, я лежал в своей кровати и никак не мог уснуть. Я смотрел то на стол, то на шкаф, в котором висели мои новые костюмы. Я так и не померил ни один из них, мне не хотелось к ним даже прикасаться. Я не хотел идти в тот офис и сидеть в его стенах вместе со своим отцом и одногруппниками.

Я словно уже давно все это знал, и мне было до тошноты скучно. И внезапно мне стало невыносимо тошно, так тошно, что я поднялся с кровати и подошел к окну.

– И почему я так переживаю? – поймал я себя на мыслях, а потом присел за стол.

Лампа, что стояла на нем, включилась сама по себе, из верхнего ящика вылетел чистый лист, и я достал из стакана перо и принялся за письмо.

– Извини, что пишу в такое время, но мне очень надо встретиться с тобой, – было моими первыми словами в нем.

Я писал быстро разборчивым почерком, слова образовывали ровные строки, которых получилось совсем немного. Лист свернулся в конверт и поспешил вылететь в окно, я же снова посмотрел на фонарь, который горел снаружи. Вокруг него кружились мотыльки, чье существование я раньше не замечал. Я еще немного понаблюдал за ними, немного успокоился, но так и не смог сомкнуть глаз. Я продолжал сидеть за столом, а почти под утро прилетело письмо от Алонзо.

Оно возникло передо мной, когда я сидел на полу рядом с кроватью. И я поспешил его открыть.

– Привет, Гедеон. У меня сегодня занятия заканчиваются в десять, и если тебе удобно, мы можем встретиться сразу после них, – было в нем.

– Ладно, – тихо произнес я, поднимаясь с пола.

Возможно, в этом и не было смысла, но я решил написать ему в ответ. Я снова сел за стол, а из ящика снова вылетел лист, который я порвал на четыре части, и на одной из них написал всего одно слово – хорошо.

Было всего четыре, когда крошечный конверт вылетел из моего окна. Я прекрасно понимал, что наша встреча будет совсем недолгой, но впервые я так чего-то ждал. Я свалился на свою кровать и уставился в потолок, понимая, что не было смысла пытаться заснуть. И с полузакрытыми глазами провалялся почти до десяти, а потом встал, переоделся и спустился на кухню, где позавтракал в полном одиночестве.

Не знаю почему, но в то утро я не стал собирать волосы в хвост. Они у меня остались распущенными, и пока я шел в школу, на них многие обратили внимание, ведь они были почти по колено.

– Это же юноша? – произнес кто-то удивленно, когда я уже был в нескольких метрах от школы. – Какие у него волосы.

Кажется, это был кто-то из людей, но я даже оборачиваться не стал. Понял лишь, что то была женщина.

О месте в наших с Алонзо письмах ничего не было сказано, и я решил посмотреть расписание, которое висело в холле. Я подошел к стенду и нашел нужную графу.

– Там? – удивился я, узнав, в каком кабинете у Алонзо проходили занятия.

А были они недалеко от места, где мы втроем встречались во время перерывов. К тому окну я и поспешил, и там около получаса прождал Алонзо, которого сразу же узнал в толпе крепких высоких парней. На их фоне он выделялся небольшим ростом, он был примерно на голову ниже остальных.

– Привет, – сказал я ему.

– Привет, – произнес Алонзо, немного удивившись.

– Что-то не так?

– Нет, все в порядке. Просто немного непривычно.

– Я просто волосы не завязал, – догадался я.

– Да, а так ты почти не изменился.

– И ты тоже.

– Так ты хотел о чем-то поговорить? – продолжил Алонзо.

– Да, нам вообще есть что обсудить. Ну, Доротея уехала, и скоро у всех практика начнется.

– Она тебе так ничего и не написала?

– Нет, – ответил я. – Я даже не уверен, получила ли она то мое первое письмо.

– Если честно, я ей даже не пытался писать.

– Понятно. А я вот думаю, почему маги так не любят изобретения людей. Некоторые из них ведь такие удобные.

– Как я понимаю, телефона у тебя так и нет.

– Нет, и даже мама перестала своим пользоваться, – признался я.

– Тебе не кажется, что ты зря сделал проводником собственные волосы, – спросил Алонзо, пытаясь на них не смотреть.

– Почему-то я только сегодня утром об этом стал задумываться и еще кое о чем.

– О практике?

– Да, о ней. Я буду ее проходить под руководством собственного отца.

– Повезло.

– Шутишь?

– Нет, но тебя же еще и точно возьмут работать туда?

– Только я этого не хочу.

– Нет, это ты шутишь? – произнес Алонзо, удивившись.

– Боюсь, что нет, – продолжил я и заметил в его руках формуляр.

– Я буду проходить практику в палаточном лагере за чертой города, там я собираюсь получить лицензию на управление воздушным транспортом, – сказал Алонзо, заметив, куда я смотрел.

– Это здорово.

– Там ее будет получать весь мой курс.

– Гален, – внезапно прозвучало у нас за спинами.

Мы обернулись и увидели высокого светловолосого парня, который приближался к нам.

– Спасибо, – сказал Алонзо, забирая у него метлу.

– Не за что, – прозвучало в ответ.

– У тебя сегодня были занятия по управлению метлой? – спросил я, когда его одногруппник начал спускаться по лестнице.

– Да.

– И каково это? – не мог я не спросить.

– Сложнее, чем кажется, – ответил Алонзо. – А у тебя еще не было этих занятий?

– Нет, у меня они начнутся в следующем году.

– Ну, думаю, у тебя все получится.

– Если честно, я впервые вижу метлу так близко, – признался я.

– Если честно, это совсем хлам. Она раньше принадлежала моему старшему брату, но мне точно купят новую.

– Ясно.

– Я даже присмотрел несколько вариантов.

– А я успел приобрести комплект одежды в обычном человеческом магазине.

– И как это было? – заинтересовался Алонзо.

– Как у людей. Я просто пришел, выбрал то, что понравилось, померил и оплатил. И, если честно, это было намного лучше, чем посещение портного.

– Серьезно?

– Не понимаю, почему всем так не нравятся человеческие вещи, – продолжил я.