скачать книгу бесплатно
Я уловила это движение и обернулась. Сзади на столе стояли две белые тарелки, рядом с которыми лежали вилки. Вспомнив некоторые сюжеты из книги, я начала понимать, что будет происходить дальше. Я подошла к столу и села напротив одной из тарелок.
– Чай с мороженым будешь? – предложила Лила, поставив чайник на конфорку.
– С удовольствием, – вырвалось из моего рта.
Мой голос был для меня чем-то непривычным, звуки, доносящиеся из моих голосовых связок, словно проносились по всему телу. Он отличался от голоса Лилы, был немного жестче и ниже. Я сказала совсем немного, но мне хватило этих слов, чтобы многое осознать. Только я могла управлять своей речью, это была часть меня.
– Надеюсь, ты любишь мяту, – продолжила Лила.
– Не знаю, – ответил снова мой голос.
– Тогда попробуешь и узнаешь.
Лила подошла к столу, держа в левой руке сковороду, выложила полукруги омлета на тарелки, быстро вернулась к плите, поставила сковороду на прежнее место и взяла миску с салатом, которую поставила на стол. Потом она снова вернулась к плите, где достала из ящика жестяную коробку с мятой. Небольшое количество высушенного растения отправилось в заварник, куда следом был вылит кипяток.
Еда передо мной тем временем остывала, почему-то я не могла есть, чего-то не хватало. Еще было горячо, от омлета шел пар, продолжая разносить по дому запах. И еще я не знала, как происходит процесс приема пищи, но мой организм явно в ней нуждался.
Лила поставила на стол две чашки с мятным чаем, пока я рассматривала еду. Ее цвет, форму, текстуру. Неровная поверхность омлета напоминала мазки с картин, а содержимое миски из красных помидоров и желтого перца напомнило мне о красках, которые меня так привлекали.
– Приятного аппетита, – сказала Лила и начала есть.
– Приятного аппетита, – сказала я и начала повторять за ней.
Впервые я ела как обычный человек, впервые вообще в мой желудок начала попадать пища. Ее вкус мне нравился, это чувство было для меня новым. Еще одним новым чувством, которое мне доставляло удовольствие. Помидоры имели немного кисловатый вкус, перец был более сладким, а омлет – соленым. Мой язык распробовал все это, и внезапно моя тарелка опустела.
Лила тоже доела свою порцию, отнесла наши тарелки в раковину и снова приземлилась на соседний стул вместе с мороженым. Она мне протянула небольшую розовую упаковку, которая оказалась очень холодной, и ложку. Я сначала отхлебнула немного чая, наблюдая за тем, как она открывает свою порцию и начинает есть. Следом начала и я, было немного непривычно поглощать что-то настолько холодное после только приготовленного омлета. Но розовая субстанция оказалась сладкой и таяла на языке. Это был еще один новый вкус, еще одно новое ощущение. А вместе с мятным чаем получалось гармоничное сочетание, которое я ощущала, но не могла описать. Мне оставалось только поглощать то, чем меня угостили.
– Так, как ты оказалась в моем фургоне? – спросила Лила, допив свой чай.
Мне надо было что-то сказать в ответ, я немного подумала, но у меня вдруг заболела голова. От этой боли застучало в висках, эти ощущения отразились на моем лице.
– Ты в порядке? Кажется, ты не слабо ударилась головой, – продолжала Лила, заметив мою реакцию.
– Плохо помню, – тихо ответила я, схватившись за голову.
– Давай я позову соседку, она врач на пенсии. Пусть тебя осмотрит, – предложила Лила.
– Хорошо, – ответила я.
Лила выбросила опустевшие упаковки мороженого, отправила чашки в раковину и вышла из дома, оставив меня с головной болью на диване. Участок, где жила соседка, находился недалеко, она быстро вернулась вместе с пожилой женщиной, чьи глаза были, казалось, лишены эмоций.
– Так, это она? – произнесла женщина с короткими светлыми волосами.
– Да. Ее зовут Луна, – ответила Лила.
Женщина подошла ко мне и взялась руками за мое лицо. От нее пахло чем-то сладким, этот аромат меня успокоил. Она посмотрела в мои глаза, проверив реакцию зрачков, осмотрела синяк на виске и измерила пульс, взяв меня за руку.
– Легкое сотрясение, ничего страшного. Надо приложить холод к виску и выпить таблетку аспирина, – ответила она, оторвав от меня свои морщинистые руки.
– То есть, ничего страшного, только она не может вспомнить, как оказалась в моем фургоне, – сказала Лила.
– В твоем фургоне можно нефть найти, ничего удивительного. Ты же оставляешь его открытым, – продолжила старушка, собираясь уходить.
– Спасибо, что уделили немного времени.
– Не за что. Только если приведешь домой побитых инопланетян, меня на помощь не зови. Хорошо? – сказала женщина и удалилась из дома.
Дверь захлопнулась, нас снова было двое.
– Она, конечно, ворчливая, но добрая. До сих пор припоминает мне, как ей пришлось ставить капельницы моим подвыпившим друзьям, – объяснила Лила.
– Наверное, веселая история? – предположила я.
– Да, очень, – подтвердила Лила, моя содержимое раковины.
Я обернулась, чтобы посмотреть в окно. Было уже достаточно поздно, темно, а где-то на горизонте за деревьями краснела уходящая полоса заката. А прямо за окном было видно калитку, траву и кусты.
– Тебе надо таблетку выпить. Вот, пока я не забыла, – произнесла Лила, оставив для меня на столе серебристый блистер и неполную чашку воды.
– Хорошо, – ответила я, повернувшись обратно.
Лила отправилась в гостиную, а я принялась рассматривать упаковку с таблетками. Всего было десять отсеков, двух не хватало. Я выдавила одну себе на ладонь и положила в рот. Мой язык ощутил невыносимую горечь, и я залпом выпила, стоящую рядом воду, которая опустилась в мой желудок вместе с этим маленьким источником противного вкуса.
Через некоторое время мне стало легче, все мои мышцы расслабились, я упала на бок. На диване было удобнее, чем в фургоне, не трясло, не было душно и грязно. В воздухе продолжал витать легкий запах моего ужина, а за окном уже было достаточно темно. Я закрыла глаза и уснула, впервые по своей воле организм отключился, чтобы набраться немного сил. Это было еще одно приятное ощущение, которое мне пришлось испытать. Медленное погружение в сон, чем-то похожее на полет или покачивание на волнах.
Когда я уже крепко спала, в кухню вернулась Лила. Ее палец легким нажатием включил свет, загорелись четыре лампы в плафонах люстры. Но я не отреагировала на это, мои глаза немного прикрыли волосы.
– Эй!? Спишь? – произнесла почти шепотом она, наклонившись надо мной.
Конечно, я никак не отреагировала. Я даже не почувствовала, как она подняла мои ноги на диван и накрыла пледом. У меня слишком много сил отнял этот день.
– Спокойной ночи, – пожелала мне Лила и удалилась из кухни, выключив свет.
Сама же она еще не собиралась спать, она поднялась наверх, в свою спальню, которая когда-то была комнатой ее матери. Там был небольшой творческий беспорядок, весь стол был завален красками, карандашами, кистями и другими приспособлениями для рисования. Весь второй этаж можно было считать творческой мастерской, там Лила вместе со своей бабушкой часами могла не отходить от мольберта. Вторая комната наверху как раз принадлежала ее пожилой родственнице, которой на данный момент не было дома. Там, кстати, тоже был беспорядок, порядок в основном поддерживался на первом этаже, где приходилось часто принимать гостей.
Этим днем и этой ночью гостем стала я, незнакомая даже для себя личность, которая просто хотела посмотреть на картины. Я продолжала крепко спать на кухне, а Лила в это время рисовала что-то у мольберта, который стоял рядом с окном. Ее рука, в которой была кисть, немного испачкалась зеленой краской, но она этого даже не заметила. Продолжила рисовать, забыв про время.
Картина была готова почти под утро, Лила уснула на своей кровати прямо в одежде, а кисти отправились отмачиваться в банку с желтоватой жидкостью. Я же проснулась рано, и мне снова хотелось есть и пить.
Я поднялась, еще толком не распрощавшись со сном. Ноги отправились к холодильнику, который казался для меня чем-то загадочным. Моя рука аккуратно открыла белую дверцу, за которой скрывались стеклянные полки с кастрюлями и упаковками. Внутри него было прохладно, я ощутила это и немного взбодрилась. Мой взгляд опустился ниже, туда, где находились контейнеры с овощами и фруктами. Меня снова привлекли цвета, я достала из левого отсека небольшой помидор. Он был таким гладким, приятным на ощупь. А потом я почувствовала его запах, поднесла ближе к лицу, получше принюхалась и откусила немного.
Его вкус был мне уже знаком, он мне нравился, я продолжила есть этот плод, не торопясь. Ела и разглядывала содержимое холодильника.
Пакет молока, кусок сыра, упаковка масла, две кастрюли, еще бутылки и еще упаковки. А на дверце находились ячейки для яиц, которые были не полностью заполнены, красная упаковка, небольшие белые стаканчики, желтый тюбик и зеленые бутылки. Я доела помидор и заглянула в кастрюли. В большой была жидкая субстанция, в которой плавала зелень и еще что-то, а в небольшой – более густая белая с пленкой на поверхности. От них приятно пахло, я это чувствовала, мой живот, который не был сыт одним помидором, тоже.
Я подвинула кастрюлю с белым содержимым ближе к себе и пальцем дотронулась до пленки, которая тут же порвалась. Теперь мой палец был в каше, которую я облизала. Вкус мне понравился, это было нечто нежное. И я продолжила поглощать эту массу, погружая в кастрюлю свои пальцы, которые стали немного липкими.
Во время поглощения я немного вспомнила, как мы ужинали вчера за столом, и мне стало чего-то не хватать. Этим предметом, определенно, была ложка. Но я слишком поздно до этого додумалась, мой голод исчез, и я поставила кастрюлю на место. Холодильник закрылся, а моя рука продолжала быть липкой.
Как-то автоматически я подошла к раковине и открыла воду. Мои ладони оказались под прохладной струей, которая смывала с моей кожи липкие остатки еды, а глаза не могли оторваться от этого зрелища. Мои пальцы окутывала прозрачная жидкость, сквозь которую была видна моя кожа. Но следом я закрыла кран, поток прекратился, а на ладонях остались только капли, которые стекали и падали в слив.
Я больше не чувствовала голода и усталости, мне удалось хорошо поспать, и голова меня больше не беспокоила. Теперь мне хотелось осмотреться, понять, куда я попала, куда меня привез тот старый фургон. Я решила снова осмотреть дом, зашла в гостиную, где снова увидела знакомые мазки на картинах, подошла к книжному шкафу. Рука сама потянулась к одной из немногочисленных красочных обложек, это был роман, типичное женское чтиво о высоких чувствах.
Мои пальцы принялись листать страницы, которые оказались серыми, шершавыми и тонкими. На них были диалоги героев, которые признавались друг другу в любви и выясняли отношения. Многое из этого содержания мне было сложно понять, но слова считывались моим мозгом более уверенно. Я полистала еще немного и убрала книгу на место. Мои глаза еще пару раз пробежались по полкам, а потом боковое зрение заметило приоткрытую дверь, за которой находился санузел, где меня вчера приводили в порядок.
Я потянула за ручку, за дверью было темно, но я вошла. Мне хватило света за спиной, который проникал из гостиной, чтобы рассмотреть окружающую обстановку. Справа от меня стоял унитаз с закрытой крышкой, а впереди находилась небольшая ванна, над которой висела полупрозрачная штора. На полу лежало два небольших прямоугольных коврика с коротким ворсом. Я встала босыми ногами на один из них, моим пяткам нравилось это ощущение. Было не так холодно стоять, как на гладкой поверхности плитки.
Вдруг я заметила движение на стене над раковиной, я впервые увидела зеркало и немного испугалась. За гладкой поверхностью, словно, внутри стены кто-то стоял, но в темноте мне было сложно разглядеть себя. Я и внешне еще толком не знала, какая я, помнила только внешность подобных мне. И я отправилась обратно в гостиную, не спуская глаз с поверхности над раковиной. Там я заметила белую квадратную клавишу рядом с дверью, ее нижний край был немного заляпан красками.
Я дотронулась до нее, раздался легкий щелчок, а в ванной включился свет. Я снова вошла, внутри ничего не изменилось, просто стало светлее. Мои ноги снова ощутили ворс ковриков. Уже без страха я оказалась у раковины, где в зеркале увидела себя. Себя с пшеничными волосами выше плеч, с густой челкой и нереальным изумрудным цветом глаз. Осознание, что это была я, пришло не сразу. Сначала моя ладонь всей своей поверхностью прикоснулась к зеркальной поверхности, потом я посмотрела на свою руку и ее отражение. Все встало на свои места. Это была я, мое отражение и не только мое. Потом я заметила плитку за собой в зеркальном пространстве.
Я дотронулась до своего лица, до своих щек, до лба, до губ и до носа. Кожа была теплой и гладкой, через нее прощупывался череп. Я отошла немного назад, пытаясь увидеть себя во весь рост. Одежда Лилы мне была немного велика, я принялась снимать ее с себя. Юбка свалилась с моих бедер, майка тоже упала рядом. Я стояла и смотрела на свое тело.
Чистая кожа была лишена родимых пятен, только на плече и на виске синели последствия ударов. Ровная осанка, плечи, проступающие ключицы, грудь, руки и ноги. Я могла шевелить всеми частями своего тела, в моем разуме что-то происходило. Определенно что-то важное, касающееся восприятия себя в этой реальности. Меня только не смущало отсутствие на моем животе пупка, все же остальное меня устраивало. Я начала привыкать к своей внешности, натянула обратно на себя вещи Лилы, и снова посмотрелась в зеркало, поправляя на себе майку.
Вдруг мой взгляд опустился вниз, на мне не было обуви, которая осталась у дивана на кухне. Я пошевелила большими пальцами на своих ступнях, ощущая вес тела и напряжение мышц, которые немного болели после моей ночной прогулки. Лень начала себя проявлять – мне захотелось прилечь. Я вышла и ванной, намереваясь отправиться на кухню и устроиться на диване, но меня снова отвлекли картины. Я вспомнила о том, что не все их в доме успела увидеть.
Босиком я отправилась на второй этаж, ощущая ступнями деревянную поверхность ступенек. Снова взглянула на знакомые работы и снова очутилась между двух комнат. Двери были открыты, за ними виднелась старая мебель. Я вошла в одну из комнат, внутри никого не было, а у окна стоял мольберт, накрытый куском светло-серой ткани. Рядом в углу стоял письменный стол, на котором в творческом хаосе разместились кисти, краски и другие художественные инструменты. В другой части помещения стояла небрежно заправленная кровать, на которой лежали две белые подушки и синий плед. Рядом стояла тумба, на которой лежала палитра, усыпанная каплями масленой краски. А за спиной у меня находились три бирюзовые дверцы, это был большой шкаф.
На окне висели легкие белые занавески и бежевые шторы, сквозь них проникал солнечный свет, виднелись ветви деревьев, которые трепал легкий ветер. Я подошла к окну и увидела старую яблоню, за которой скрывалась небольшая беседка с деревянной крышей. Рядом с ней росла вишня, а левее расположилось еще одно строение, у которого были полупрозрачные стены, за которыми что-то зеленело.
Вдруг деревянные доски пола заскрипели в соседней спальне, я отправилась на этот недолгий звук. Это проснулась Лила, которая стояла у такого же окна, как и то, у которого секунды назад стояла я. Даже занавески были такими же.
– Доброе утро, – сказала она мне еще сонным голосом.
– Доброе утро, – ответила я.
Стены и пол в ее комнате тоже были деревянными, только обстановка немного отличалась. Кровать стояла по-другому и была уже, перед ней был стол, тоже заваленный приспособлениями для рисования. А в другом углу стоял небольшой шкаф, одна из створок которого была приоткрыта. Внутри висел приличный гардероб, десятки вешалок с платьями и юбками.
Я подошла к окну и увидела за занавесками деревянный забор, за которым стоял двухэтажный дом с серой крышей. Рядом с ним росли деревья, как и перед забором. А под окном разместились кусты с еще нераскрывшимися бутонами и небольшой уличный душ, сделанный из досок и старых дверей. Мне стало интересно, захотелось увидеть вблизи все то, что находилось снаружи.
– Так как ты попала в мой фургон? – неожиданно спросила Лила.
Этот вопрос заставил меня вспомнить минувшие события, слова и образы наполнили мою голову, пытаясь сложиться в целое. Я вспомнила картины, город и фургон с коробками.
– Я заметила внутри картины…. – сказала я.
– Ты это про картины, которые на коробках лежали? – уточнила Лила.
– Да, но было слишком темно.
– Если хочешь, можешь посмотреть на них? Они до сих пор в фургоне, – произнесла она, надев легкий халат.
– Конечно, – коротко ответила я.
Мы спустились по лестнице на первый этаж и вышли наружу, надев на ноги садовую обувь, короткие резиновые ботинки. Мне в них было немного непривычно, они мне были немного велики. Держась за перила, я преодолела ступеньки и оказалась перед фургоном, который впервые увидела спереди. Вид у него был помятый, левая фара треснула, а бампер держался на ржавой проволоке.
Лила открыла фургон и залезла внутрь, а я подошла к знакомым дверцам и заглянула внутрь. Мне было видно, как хозяйка фургона двигает коробки и перекладывает полотна. Она явно что-то искала, искала сверток, который передали для ее бабушки. Он лежал с другой стороны меж коробок, Лила не сразу его заметила.
– Поможешь мне отнести кое-что в дом? – спросила она.
– Хорошо.
– Держи, – сказала Лила, протягивая мне найденный сверток и одну из картин.
Сама же она несла в руках четыре полотна, в каждой руке по две, так чтобы соприкасались только задние стороны. Мне же досталось самое крупное произведение из всех, на нем была изображена река в пасмурную погоду. Серые тучи, листва, которую треплет ветер, рябь на поверхности воды и капли дождя, пронизывающие всю картину.
Мы вошли обратно в дом, сняли обувь и отправились с этим грузом в гостиную. Лила разложила картины, которые несла, на столе, а потом взяла у меня сверток, который был положен на подоконник, а полотна разместились на столе. Теперь мне удалось рассмотреть то, что мне так хотелось увидеть вчера. Рыжий кот на заборе, рыбаки на берегу, яблоки на траве и бабочка, приземлившаяся на книгу.
Мазки и палитра заставили мое сердце биться быстрее, а о том, что я не видела еще эти образы в жизни, я не могла волноваться. Я просто смотрела на сонные зеленые глаза, на трех мужчин с удочками, на плоды, которые ни разу не пробовала, и на крылья, которые украшал их природный узор. Смотрела на насекомое, которое замерло на плоскости холста, не замечая, как снаружи у только начинающих цвести растений кружатся две такие же желтые бабочки.
– Кота и яблоки рисовала я, остальные – моя бабушка. Они висели на выставке на прошлой неделе, теперь там другие наши работы, – произнесла Лила.
– Лунная? Я видела, – сказала я, вспомнив галерею.
– Да, – сказала она и задумалась.
Кажется, она забыла о нашей первой встрече, о том монологе про луну. Мы молча стояли у стола и смотрели на картины, а потом пошли завтракать. На этот раз мы ели овсяную кашу, которую ранее я уже пробовала. Лила много говорила про выставку, про своих друзей и свою бабушку, с которой у них было много общего. Особенно это касалось рисования и другого творчества, как оказалось, они обе начали рисовать, когда умер дедушка. Лиле тогда было всего пять.
Дед ее был военным, рано вышел на пенсию и приобрел участок, на котором был построен дом, в который я попала. Характер у него был тяжелым и конфликтным, его могла взбесить любая мелочь. Но это компенсировалось уважением к бабушке, подарками и походами в театр. Беседка и теплица были построены им, в доме ремонтом занимался тоже он. Шкаф в спальне бабушки собирал он сам с нуля.
Лила все говорила и говорила, а я слушала, поглощая новую информацию. Человеческая жизнь оказалась интересной, меня цепляло что-то в этих рассказах, меня цепляли ее эмоции, с которыми она мне все это описывала. Ее голос был приятен моим ушам, он был таким четким и мягким. Только мне нечего было рассказать о себе, я начала это понимать, когда узнала, что на портрете, который висел рядом, она в восьмилетнем возрасте.
Мое же прошлое могло напугать любого, я этого не понимала, но и не собиралась ничего о себе говорить. Я осознавала, что отличаюсь, но мне хотелось быть похожей на людей. До меня дошло, что я не совсем являюсь частью этого мира. У меня не было детства, не было воспоминаний, родителей, друзей. Я появилась на этот свет уже такой, организмом, похожим или даже идентичным с человеческим.
Я продолжала слушать Лилу, мне хотелось что-то сказать в ответ, но я молчала, даже не задавала вопросов, продолжая поглощать содержимое своей тарелки. А потом мы пили кофе с печеньем, но уже в гостиной у телевизора, разместились на диване и смотрели старый сериал про полицейскую собаку.
Телевизор вызвал у меня бурю эмоций, которые почти не отразились на моем лице. Герои, диалоги, действия. Мне хотелось понять, как устроен этот ящик, особенно, когда Лила щелкала по каналам. Особенно, когда менялись герои и сцены, реклама меня не раздражала, а Лила во время нее бегала на кухню отнести опустевшие чашки, ну и за одно прихватила еще немного печенья.
– Может быть, расскажешь о себе? – спросила она меня, когда после сериала по экрану побежали титры.
– Ну, я приехала из другого города, еще не успела ни найти жилье, ни с кем толком подружиться, – ответила я, пересказав факты о преступнике, которые узнала из сериала.
Лила мне поверила, разрешила мне еще немного побыть в ее доме. Я была для нее загадкой, которую она не спешила разгадывать, угрозы она во мне не видела. Ей также просто не хотелось оставаться в этих стенах совсем одной, нужна была компания. Даже компания такого существа как я. Правда, слушать у меня получалось хорошо, а говорила Лила много, даже, когда у нее что-то было во рту.
Вдруг зазвонил телефон, и она поспешила взять трубку.
– Ало. Привет….Все хорошо…..А у тебя? – говорила она с кем-то.
Это звонила ее бабушка, чтобы узнать, как обстоят дела в теплице. После этого короткого разговора мы снова вышли на улицу, Лила должна была что-то полить. Она набрала воду из шланга и с желтой лейкой отправилась к сооружению, за чьими стенами росли овощи.
Я следовала за ней, разглядывая все вокруг. Особенно мне понравилось то, как сквозь крону пробивался солнечный свет. Это место очень отличалось от города, по которому мне пришлось прогуляться. Никакого шума, никакого рева автомобилей, только шелест листьев и еще какой-то звук, напоминающий свист. Это были птицы, которых я не сразу заметила. А потом я заметила еще и насекомых, бабочек, которые кружились у кустов. Я сразу поняла, что уже видела их раньше, на картине. Это были те самые крылатые создания, только вживую наблюдать за ними было интереснее.
– Иди сюда, – позвала меня Лила.
Она была внутри теплицы, куда я и отправилась. Внутри было жарко, я это почувствовала сразу, как только зашла сквозь небольшую дверь. Не было ветра, было душно и очень влажно. Капли воды стекали по прозрачным стенам, справа росли огурцы, слева – томаты, а между этих грядок расположился проход в виде дорожки из декоративных камней. Пахло зеленью и еще чем-то земляным, Лила поливала уже второй ряд, струя воды вырывалась из лейки и падала в лунки, где мгновенно впитывалась, придавая почве более темный оттенок.
Вдруг послышалось жужжание, залетела пчела в поисках пыльцы. Лила замерла, я тоже, оставалось полить три растения. Лила это и сделала, стараясь не делать лишних движений, а я наблюдала за пчелой, которая приземлилась на желтый цветок. Пока она перебирала своими мохнатыми лапами, мы удалились наружу.
