Связь. Два сердца

– Ой, да хватит придуриваться, ваше превосходительство, – едко откликнулся брат. Его глаза уже сверкали азартом этой игрушечной войны, – ты сама так представилась.

– Да… сразу видно, вы – настоящие друзья, – сквозь настигающий смех проговорила я.

Все засмеялись.

– Кстати, как ваш турнир? – спросил Эрик.

– Отлично! – зазвенел голос Серафимы. – Мы выиграли. Жаль, конечно, что ты все пропустил. Хотя думаю, у тебя был не менее насыщенный день.

– Поздравляю! Я в вас даже и не сомневался. Да, мы тоже особо не скучали. И, – часть веселья в голосе пропала, – наш насыщенный день продолжается. Нам снова пора.

– Ладно уж, отпустим вас, – улыбнулась Серафима.

– Завтра тебе все равно придется возвращаться, – сказал Алекс, перебирая между пальцами маленький световой ураган. – Души выходят на новую атаку. Нет, конечно, мы можем тебя прикрыть…

– Нет. Конечно. Я буду, – твердо ответил Эрик. Он посмотрел на девушек. – Вы же сможете остаться с Алисой?

– Зачем? – перебила я. – Я не смогу просто подождать тебя здесь?

– Сможешь, конечно, – ответил мне Елеазар. Он наблюдал за нами так тихо, что я уже даже не думала, что он по-прежнему здесь. – Но оставить тебя среди такого энергетического поля одну, учитывая непредсказуемость твоей силы, будет безответственно. А оставаться одной на Земле теперь небезопасно.

– Не беспокойтесь, – вмешалась Серафима, – я останусь. Эрик, доверишь мне сестру?

Эрик улыбнулся.

– Конечно.

– Вот и договорились, – сказал Фил. – Мы ждем тебя завтра сразу после заката. Тебе стоит потренироваться, а то мало ли.

По усмехающемуся выражению лица Фила было видно, что он хотел задеть Эрика. Но брат, по-прежнему улыбаясь и смотря в другую сторону, закрыл глаза и, не глядя, пустил с кончиков пальцев искру. Как, вероятно, и планировалась, со скоростью пули маленький световой комочек попал Филу прямо в лицо.

– Ты напрашиваешься, или мне показалось? – с тем же видом проговорил Фил. На этот раз Эрик, кажется, подхватил его настроение. Он медленно развернулся к нему с азартной улыбкой.

– Тебе не показалось. Надо же как-то отыграть вчерашний пропуск. Сразу после битвы?

– Договорились.

Парни пожали друг другу руки.

– Да, это будет великое шоу… – пробормотала стоящая рядом со мной Лиза.

– Да, Алис, тебе стоит на это посмотреть, – согласилась с подругой Серафима. – Насколько я помню, о нашей «профессии» ты знаешь пока только понаслышке, а на настоящую битву Эрик тебя ни за что не возьмет.

– А они не поубивают друг друга? – спросила я обеспокоенно. Оба стражника были высокие, и об их физической силе даже рассуждать не приходилось. От стычки таких даже на Земле возможны травмы, а учитывая, что за ними скрывается еще какая-то сила… Несмотря на то что при мне Эрик вел себя довольно трогательно, сейчас он выглядел немного иначе. С другой стороны, было видно, что оба настроены без холодной враждебности друг к другу.

– Нет, что ты. Побесятся, развлекутся, да и все. Даже если и покалечатся – регенерация исправит все за секунды. Вот увидишь, будет весело! – беззаботно ответила Лиза.

– На том и договорились. Тогда до завтра! – сказал Эрик. Электричество между ним и Филом спало. Он взял меня за руку.

– До завтра! – ответила ему вся команда.

– До встречи! – улыбнулся Елеазар. Эрик кивнул.

Портал открылся, и, снова оглянувшись на стражников, я с разбегу прыгнула в облако света. И вновь, рассеиваясь, облако возвращало мягкую зеленую траву под ногами и небо. Оно опять было янтарным. На Земле был вечер.

– Да уж, – сказал Эрик. Его крылья сложились за спиной и исчезли, – мы пропустили обед.

– Это ничего! Я правда не голодная.

За день врать лучше я не научилась, но не хотелось отвлекаться от грандиозных путешествий между мирами на такие банальные вещи, как перекусы. Эрик смотрел на меня испытывающим взглядом всего несколько секунд. Но под океанской яркостью глаз невозможно было устоять ни мгновения дольше.

– Ладно. Признаю, я не против что-нибудь съесть, – проговорила я, опустив взгляд.

– Физические потребности работают только на Земле, и, пока ты проводишь время в других мирах, вопрос питания постепенно потеряет важность. Но я все же не советую пренебрегать своим здоровьем, – брат бросил на меня укоризненный взгляд. – Так, смотри. До заката у нас еще минут сорок. Ты не побоишься остаться здесь одна? Я мог бы заскочить в ближайшее придорожное кафе и купить что-нибудь.

– Да… конечно, – сказала не очень уверенно.

– Здесь никогда не ходят звери, а тем более люди, – Эрик увидел мое сомнение. – И души на Землю уж точно не сунутся. По крайней мере, сейчас.

– Да-да, не беспокойся, – постаралась я убедить его, что посидеть несколько минут в одиночестве для меня не проблема.

– Я мигом, – кивнул он и взмахнул крыльями, оторвавшись от земли, – твой рюкзак лежит под деревом.

– Что? – я посмотрела на одинокое дерево в нескольких шагах от меня. Под той самой толстой веткой, на которой мы просидели весь вечер, лежал мой потрепанный красный рюкзачок. Тени от листвы вперемешку с солнечными зайчиками заката делали его пятнистым, и выглядел он довольно забавно.

Я до последнего смотрела на парящую вдалеке точку, пока она вовсе не исчезла, и пошла к дереву. Под раскидистой пушистой кроной было уютно, и я села у рюкзака, опершись спиной на массивный ствол.

Давно уже я не была одна. Наверное, поэтому совсем забыла о реальной жизни, которая еще недавно не имела аналогов. Но сейчас я вновь вспомнила о родителях.

Я вытащила из рюкзака телефон, в надежде, что он все-таки не выключился от воды. Нет. С ним все было хорошо. Но ни одного уведомления от родителей не было.

«Связь, что ли, не ловит?»– подумала я, но беспокойство уже начало закипать внутри меня. Я разблокировала телефон и начала печатать сообщение.

«Привет! Как дела?»

Нажав на «отправить», я начала ждать. Но уже через секунду телефон звякнул.

«Не доставлено».

Я медленно выдохнула. Значит, с ними все хорошо. Просто проблемы со связью. Но уже в следующую секунду меня вновь осенило: ведь если они писали мне, а я уже больше суток не выходила на связь, что они могли подумать?

Нужно было успокоиться. Я решила, что Эрик наверняка что-нибудь придумает. Во всяком случае, вместе мы сможем добраться до какой-нибудь точки с доступом к Wi-Fi, а дальше уже решим.

По-прежнему на автомате вертя в руках телефон, я вспомнила про символ, найденный утром, и открыла галерею фото. Быстро отыскав нужный снимок, я полезла в рюкзак за скетчбуком и карандашом. Открыв его на первой страничке, я начала перерисовывать, линия за линией, элементы загадочного знака. Это доставляло невероятное удовольствие. Над головой приятно шелестела листва, по босым ногам дул легкий ветерок, а карандаш с тихим шуршанием водил по бумаге.

Такая размеренная атмосфера вводила в какой-то транс. Я даже не заметила, как перестала рисовать и начала просто смотреть вдаль. С одной стороны я видела край утеса и бескрайний лес, с другой – устремляющуюся дальше вверх скалу… и дом. Красивый двухэтажный домик в стиле какой-то европейской деревни.

Я вспомнила, что Эрик говорил об этом доме. Если раньше он принадлежал родителям, то сейчас, наверное, тоже? Значит, теоретически мы можем туда зайти?

Из полусонных раздумий меня вывел шорох. Я огляделась по сторонам, но никого не увидела. А шорох повторился…

– О чем думаешь?

Это был голос Эрика. Но вот только где?

– Эрик? – позвала я.

– Что?

Я продолжала искать его глазами, как вдруг его голова оказалась прямо напротив меня. Только вот в перевернутом состоянии. Он висел в воздухе, как летучая мышка, зацепившись ногами за ветку прямо надо мной.

– Привет!

Его лицо сияло улыбкой.

– Напугал! – ответила я и слегка толкнула его. Он качнулся назад и вперед. Свисающие вниз волосы начали барахтаться по воздуху.

– Я тебе еду принес, – он с довольным видом протянул мне пластиковый контейнер. Я открыла его. Внутри была уже заваренная лапша быстрого приготовления, а к крышечке прикреплены одноразовые приборы.

– Спасибо. Э-э, – я посмотрела на него с недоумением, – а ты так и останешься висеть?

Он смотрел на меня, улыбался и молчал.

– Просто ты так сильно задумалась. Хотелось посмотреть на тебя вблизи, не разрушая идиллию. Так что другого варианта подобраться поближе я не нашел, – он пожал плечами.

– Ясно. Но сейчас я тебя уже увидела, так что можешь слезать. Только аккурат…

Я не договорила. Эрик раскачался на ветке, разогнул ноги и грохнулся в траву.

– Эрик! – испуганно крикнула я. По моим расчетам, сломанная шея была ему обеспечена, но что делать, я не знала. Вдруг его голова вновь показалась над высокой травой. Он смотрел на меня и смеялся.

– Не надо делать такое лицо. Все со мной в порядке.

Он сел рядом со мной, не отрывая от меня взгляда.

– Не надо меня так пугать.

– Ладно, извини. Кушай давай, а то остынет.

Он кивнул на контейнер у меня в руках. Я оторвала пластиковую вилку от контейнера и начала накручивать лапшу.

– А где ты ее заваривал? – спросила я.

– В кафе был чайник.

– И что, ты просто вот так зашел в человеческое кафе и заварил лапшу? – я смотрела на него оценивающим взглядом. Да, на Земле он выглядел «человечнее». Но ведь я сразу увидела разницу при первой встрече.

– На самом деле, если не забывать убирать крылья, то люди не особо замечают отличия, – он демонстративно начал разглядывать собственную руку. – К тому же, если ты помнишь, еще каких-то пару дней назад я был обычным школьником.

– А вот с этим я точно не согласна, – усмехнулась я, набирая новую порцию макарон. Они оказались довольно вкусными. – За пару дней ты умудрился стать звездой школы.

– Что? – с удивлением и смущением одновременно переспросил он.

– Слышал бы ты, как Ангелина тебя рекламировала! – я вспомнила, как в первый раз услышала про Эрика в коридоре.

– А, ты об этом. Да знаю я. Она сама рассказала.

– Серьезно?

– Алис, ну ты ж прекрасно понимаешь. Она хотела всего лишь привлечь твое внимание. Я, на нее, конечно, ругался, но она была права. Если бы ты хотела увидеть меня, под любым предлогом, мне было бы приятно. Просто посмотреть на тебя.

– Ну, во-первых, – я закатила глаза, – привлекать мое внимание таким способом – точно не лучший вариант. А во-вторых, на тех девочек, с которыми она говорила, ее рассказ уж точно повлиял. Так что отрицать твою популярность будет несправедливо.

– Ой, Алиса, скажешь тоже.

– Я серьезно.

Я смотрела на выражение его лица. Было забавно наблюдать, как он реагирует на подобные темы. Но пока я всего лишь дразнила его.

– У тебя и здесь невест полно!

– Что?

По утесу прокатился его смех. Он закрыл лицо рукой и смеялся, не пытаясь со мной спорить. Я сидела и наблюдала за белоснежной улыбкой. Наконец он решил мне подыграть и попытался сделать максимально серьезное лицо. Получилось плохо, но для первого раза сойдет.

– Ладно. Допустим. Откуда такие выводы?

– А сам как думаешь? – я начала театрально загибать пальцы, – Ангелина… Волынская… и…

Я максимально внимательно смотрела на его лицо. В глазах что-то менялось, но я не могла разобрать, что конкретно.

– И? – переспросил он.

– А что, есть какие-то личные предпочтения? – поддразнила я его. Но разговор уже переходил немного в другое русло. – Ты извини, что лезу. Вообще, это твое личное дело.

– Да я как бы и не против. Ладно, – он закрыл глаза, – просто скажи, как давно ты все поняла.

Под формулировкой «все» он явно подразумевал конкретного человека.

– Мм, – я задумалась. – Еще в школе?

– Серьезно? – этот ответ, похоже, сильно его удивил.

– Конечно. Эрик, твою любовь видно насквозь. Всегда. Если ты кого-то любишь, то ты начинаешь светиться, стоит этому человеку появиться в поле зрения.

Он молчал. Но было видно, что он со мной согласен.

– Так что, – я решила задать вопрос прямо, раз уж он не был против, – давно вы с Серафимой встречаетесь?

Он молчал. Эрик смотрел на угасающий закат и думал.

– В Долине Света есть один странный феномен. Душа там становится сильнее, и ты можешь любить человека искренне и навсегда. Но мы не люди. Поэтому земные мысли и действия в нашем мире не существуют, – он снова посмотрел на меня. – И тут возникает вопрос. Откуда люди считают, что они уже «встречаются»?

– Ну… вообще говорят, что с первого поцелуя. Но мне кажется, что, если любовь взаимная, значит, люди уже вместе.

– Ну, в таком случае тут два ответа. Если «вообще» – то встречаемся мы целых нисколько. А по твоим меркам семь лет.

– Ого. Прилично получается.

Эрик пожал плечами. Я продолжила есть лапшу.

– Серафима переродилась на год позже меня. Это было очень кстати. Я еще не мог отойти от того, что потерял тебя. Мне нужно было о ком-то заботиться, кого-то любить. Так и получилось.

Я задумалась над его ответом.

– Эрик… а что вообще было с остальными стражниками? Я имею в виду, у них ведь тоже были семьи? Почему о них никто не вспоминает, как я о тебе?

Эрик снова смотрел в никуда, вероятно, блуждая по собственным воспоминаниям.

– Десемгент, на самом, деле, очень предусмотрителен в этом плане. Большинство стражников – это дети, которые не смогли бы нормально жить на Земле. Ты знаешь, сколько войн происходит в мире, скажем, за десятилетие? Некоторые из них незначительны по мировым меркам, и о них нигде не говорят. Но дети по всей Земле остаются сиротами. Чаще всего именно такие и перерождаются в стражников, а иногда и в другие расы.

– Получается, что вся твоя команда – это дети войны?

От этой мысли по телу пронесся холод.

– Как раз у нас есть исключения. Целых три. У Волынской были родители. Они и сейчас есть. Она не видела их уже двадцать лет. У нее была прекрасная семья, и до сих пор никто не знает, с какой целью десемгент выбрал ее. У Серафимы все сложнее.

С каждой секундой рассказа лицо Эрика мрачнело все сильнее и сильнее.

– От Серафимы родители отказались сразу. Она росла в детском доме. Потом ее удочерили. И снова бросили. И непонятно, за что судьба с ней так обошлась. Зато справедливо, что десемгент сделал ее одной из нас.

– Теперь у нее есть ты. Она все-таки стала любимым человеком.

Я думала и молчала. Реальный мир оказался намного сложнее и запутаннее, чем тот, о котором я знала неделю назад.

– Интересно получается… – все еще глубоко задумавшись, произнесла я. – Стражники – это дети, которые спасают от Темных сил людей… Людей, которые в свое время не смогли спасти их.

– Да. Именно так и получается. А самое интересное, что почти каждый иномирный мечтает быть полноценным человеком. В то время, когда люди ищут в себе что-то особенное, даже не подозревая, насколько дорого то, что уже имеют.

Он окинул меня взглядом с ног до головы. Я догадывалась, что он хотел этим сказать. Я и есть настоящий человек.

Или уже нет?

– Ты доела? – спросил он.

– Угу, – кивнула я. – Было вкусно, спасибо.

– Это здорово. Учитывая, что сам я попробовать ничего не мог, в магазине пришлось полагаться на интуицию.

Я сложила пустой контейнер в рюкзак.

– Нужно будет выбросить куда-то все это.

– Отдашь мне потом, когда в следующий раз полечу искать тебе пропитание. А сейчас, – он встал с травы и подал мне руку, – самое время вернуться в прошлое.

Закат почти угас, но последние лучики солнца проскакали по руке Эрика и капсуле, которую он держал.

– Мы правда сможем увидеть мои воспоминания?

Он кивнул. Судя по бешеной буре в его глазах, он ждал этого не меньше, чем я.

– Нажимай на кристалл до щелчка, – сказал он, протягивая мне капсулу.

Я кивнула. Чтобы продавить кристалл, потребовались усилия, но через пару мгновений что-то внутри капсулы щелкнуло, и синий камень на несколько миллиметров «просел» вглубь металла.

Эрик взял меня за руку.

Вдруг все вокруг начало меняться. Под ногами прямо из травы появился деревянный пол, а еще через несколько секунд на полу появился мягкий ковер. Секунда – и с четырех сторон выросли стены. Еще секунда – и стены накрыл потолок из двух половинок. Я вспомнила это место.

«Та самая комната под крышей», пронеслось в голове. Еще через мгновение в стене перед нами возникло большое окно. В нем краснело закатное небо, ровно такое, которое мы видели полчаса назад.

Я услышала гитарный аккорд. Звук шел откуда-то позади меня, и я обернулась.

Та картина, которая мне открылась, была невероятной. На знакомом потертом диванчике, который я уже видела в том же сне, сидел Эрик. Эрик, о котором я в последнее время даже перестала вспоминать. Темные пряди волос падали на лицо, слегка закрывая изумрудные глаза. Бледно-розовые губы окрашивала легкая улыбка.

Его взгляд был устремлен на гитару. На ту самую гитару, с которой я коротала вечера не один год.

– Эрик! – позвала я его.

– Я здесь, – услышала я ответ. Но не от того Эрика, который сидел с гитарой в руках. Рассматривая эту невероятную картину, я абсолютно не замечала, что Эрик по-прежнему держит меня за руку. Такой же абсолютно белый, с теми же синими глазами.

– Смотри, – он кивнул в сторону дивана, но не на свою человеческую копию, а чуть правее.

Только тогда я заметила, что он был не один. Рядом с ним лежала маленькая девочка. Ее длинные волосы рассыпались по кровати. Она смотрела, как пальцы Эрика скользили по струнам, и ее глаза медленно закрывались.

– Это я? – спросила я у того Эрика, который стоял рядом. Он кивнул.

– Ты очень часто засыпала под эту мелодию.

Я вслушалась в переливчатые звуки гитарных струн. Понадобилось несколько мгновений на то, чтобы ее вспомнить. Я пыталась подобрать ее самостоятельно пару месяцев назад.

– Они нас не видят? – догадалась я.

– Это всего лишь твои воспоминания. Их уже не изменишь, это что-то вроде фильма.

Я подошла ближе к маленькой девочке и ее брату. Они были очень похожи.

– Тебе здесь четыре года.

Я рассматривала себя с неподдельным интересом. Маленькое круглое личико, обрамленное длинными прядями волос. На щеках мирно лежат длинные ресницы. Она спала и улыбалась во сне.

Я оглянулась и увидела, что Эрик не с меньшим интересом смотрит на себя. От такой картины было несложно сойти с ума.

– Скажи, – вдруг обратился он ко мне, – а я сильно изменился?

Его очень волновал ответ. Это было заметно. По глазам, по проступающим ярче скулам. Я смотрела на двух Эриков. Тот, с волосами цвета горького кофе и изумрудными глазами был подростком. Обычным, беззаботным. Но очень любящим. Он играл на гитаре не ради того, чтобы играть. А ради нее. Ради маленькой девочки, лежащей рядом. А Эрик, который смотрел на них, уже не был подростком. Он был солдатом. Я еще ни разу не видела его в бою, но то, сколько он пережил, было легко понять по таким простым вещам, как голос, жесты, поведение. Он повзрослел. Но одно оставалось прежним. Даже сейчас, смотря на меня и ожидая ответа, Эрик открывал в себе неизменность. Он обошел несколько миров и смотрел сейчас на все происходящее по той же самой причине. Ради нее. Ради маленькой девочки, стоящей напротив.

Я подошла к нему и обняла.

– Ты для меня всегда одинаковый. Самый лучший.

Его руки прижали меня сильнее.

– Спасибо, – шепнул он. Вот так мы стояли и наблюдали. За нами.

– Почему это воспоминание появилось самым первым? Ты же был со мной с рождения, а не с четырех лет.

– Это воспоминание – одно из самых стойких. Одно повторялось очень часто и закрепилось основательно. Поэтому оно четче и яснее большинства воспоминаний.

Он посмотрел на меня.

– Нам нужно идти дальше, – тихо произнес он, не нарушая общей гармонии момента. Я кивнула.

– А… как?

– Давай потренируемся на чем-нибудь простом. Тебе нужно просто попытаться вспомнить что-нибудь. Неважно что. Сейчас ты помнишь все, тебе нужно просто выделить что-то конкретное.

Эрик отошел от меня на один шаг.

– Сосредоточься. Это несложно и не страшно.

– Сейчас. Я постараюсь.

Я закрыла глаза. Мышление заработало, пытаясь активизировать самую простую в мире задачу «вспомнить». Все хоть раз в жизни ощущали это чувство, когда ты гуляешь по собственному сознанию в поисках нужного тебе клочка информации. В тот момент я пыталась сделать то же самое.

Вдруг я поняла, насколько все изменилось в собственной голове. Я шныряла среди сотен, тысяч разных эпизодов, которые, казалось, вышли из заморозки. Они были четкими, яркими, даже слишком. Стоп. Я выбрала один, который казался мне наиболее интересным для просмотра, и он тут же начал всплывать.

Я открыла глаза. Эрик смотрел на меня так же, как и минуту назад. А вот наши копии из прошлого стали растворяться. Стены поползли в стороны, через мягкий ковер проступили гладкие деревянные доски. Потолок выровнялся, стал плоским и поднялся чуть выше. На стенах появились фотографии с рамками.

А вот и главные герои воспоминания.

– Ты серьезно?! – прервал мой мысленный поток Эрик. Он смотрел туда же, куда и я.

– Я уже пару дней подумывала так сделать. Здорово, что мне уже когда-то это удавалось, – улыбнулась я. Он продолжал смотреть в сторону и с трудом сдерживал смех. Я могла поклясться, что если бы он мог, то уже давно бы покраснел.

А все потому, что перед нами развернулась очень милая сцена. Все та же маленькая девочка в цветастой пижаме кружит вокруг сидящего в глубокой задумчивости все того же парня. И эта маленькая девочка под собственный веселый смех собирает длинные каштановые волосы парня в два веселых хвостика.

Я не могла насмотреться на эту картину. Хотя где-то в глубине души мне было стыдно за свои выходки.

– Ты позволял делать с собой все что угодно, да? – догадалась я.

– Конечно. Играть со мной тебе было явно интереснее, чем с куклами Барби, – с гордостью добавил он. – И пока это не переходило черту безопасности, я соглашался на все. К слову, ты редко придумывала что-то, что могло мне не понравиться. Он покосился на парня. – Тебе всегда было так весело, что не согласиться на что-то было фактически нереально.

Он перевел взгляд и встретился с моими глазами. Эрик увидел в них тот вопрос, который я и хотела задать. А может, меня просто выдала моя дьявольская улыбка.

– Но повторно я на такое не соглашусь! – усмехнулся он.

– Правда? – я сделала максимально грустное лицо. Эрик закатил глаза.

– Тебе тринадцать лет. Мне двадцать четыре. Я защищаю мир от темной магии.

– Ты думаешь, это как-то повлияет на мое чувство стиля? – усмехнулась я в ответ. – Ладно. Так уж и быть. Не буду тебя снова мучить.

Я снова подошла к нему в объятия. Так было уютнее и теплее.

– Поразительно… мы сможем увидеть все заново!

Вдруг откуда-то из-за наших спин вышел к нашим копиям еще один человек. Хрупкая женщина, тряхнув длинными каштановыми волосами, присела рядом с Эриком.

«Она ведь даже не изменилась с тех пор», – подумала я. Я смотрела на маму.

– Она тебя не замучила еще? – она, улыбаясь, кивнула в мою сторону. Эрик тоже улыбался ей.

– Пусть играет. Все равно через неделю уезжать, успею отдохнуть.

– Ладно, – она встала с пола. – Через полчаса ужин будет готов.

Мама ушла.

Эрик, стоящий рядом со мной, вздохнул. Я не стала ничего говорить. Он скучал по родителям, это было очевидно. Я решила сменить воспоминание. Закрыв глаза, я начала разглядывать калейдоскоп памяти, как каталог в интернет-магазине.

Стоп. Я выбрала.

Наверное, это было жестоко и эгоистично по отношению к Эрику. Но об этом я подумала уже позже.

А сейчас я наблюдала за тем, как любящая семья в полном составе под новогоднюю музыку наряжала елку. Это была уже наша квартира.

– Это был лучший Новый год за всю мою жизнь… – сказал Эрик, улыбаясь.

– Прости. Наверное, тяжело на это смотреть… – я уже подумывала все же сменить воспоминание.

– Нет, ты чего! Я рад, что могу увидеть это снова, – он, не отрываясь, смотрел, как мама и папа вместе с нами вешают игрушки на мохнатую ель. Я сидела у папы на руках, пытаясь дотянуться до самой высокой ветки. А Эрик вместе с мамой натягивал гирлянду.

– Это был последний Новый год? – спросила я. Он кивнул.

– Наверное, поэтому он был так прекрасен. Это был первый Новый год, которого ты дождалась и не заснула. Мы праздновали его все вместе.

Я обратила внимание на подарки под елкой.

– Не скажешь, что там было? – я указала на одну большую коробку, обернутую в яркую золотистую бумагу и перевязанную красной атласной лентой. На коробке было написано мое имя.

– Там был медведь. Плюшевый такой, белый. Я видел его у тебя в комнате недавно.

Я поняла, о ком он говорит. Эрик имел в виду Пломбирчика. С этим медвежонком я провела все детство, сколько я себя помню. Да и до сих пор его было приятно обнимать в холодные зимние ночи.