скачать книгу бесплатно
– Надо! – убеждённо сказал брат.
– Миша, политика – это не моё… – начал было я и примолк, собирая воедино мозаику своих знаний, – и крепко ты влип?
– Я, собственно, один из организаторов, – криво улыбнулся брат.
– Вот как…
Мишка прерывисто вздохнул, не став ни оправдываться, ни… Да собственно, и не должен, по большому-то счёту. Сколько мог, столько и сказал ещё в Африке, а что я услышать не смог и в голове уложить, это уже совсем другое дело.
– И… – я замялся, не в силах подобрать слова, – зачем… Погоди! Кайзер, жиды и… вот это вот всё!? Ты… вы должны понимать, што франки при таком раскладе отойдут от Союза, они же с германцами как кошка с собакой! Чудо уже, што на нашей стороне выступили единым фронтом!
– На стороне Союза! – буркнул брат.
– Ну и… погоди, – замер я, – а есть, получается, разница?
– Ещё какая, – бледно улыбнулся он, неловко повернувшись на скрипнувшем стуле, – Ты думаешь, мы хотели вот так?
– Неужто и нет?!
– Ага, – блекло сказал он, – мы поначалу также… Эйфория была, не поверишь! Русь Заморская, такое всё…
Кривая улыбочка прорезала его лицо, а глазах – тоска смертная.
– Радовались, – повторил он, медленно положив огрызок на стол, – обживаться начали, своим умом всё, да… А потом по чуть да помалу, и вот мы уже наособицу в Союзе, и настолько наособицу, што и вовсе отдельно, так-то.
– Откупиться нами задумали? – выдохнул я, и брат кивнул молча, глядя бездумно в стену с сырыми, облезающими бумажными обоями, по которой лениво ползали крупные тараканы, откормленные на сытных французских харчах.
– Угум. Мы-то радовались, обустраиваться начали, кооперативы, кредиты… А на деле – кость британцам. Автономии-то у нас столько, што мы по факту и не в Союзе, а союзники, так-то.
– Но… неужели нельзя было как-то…
– Как?! – уставился на меня брат не мигаючи, – Думаешь, так просто всё?! Нас в Африке всего-то тысяч тридцать, и это со всеми понаехавшими, включая бабьё и детишек! Буры, они для голландцев свои, да и для германцев ни разу не чужие. А мы так… Откупились бы. Перекрыть поначалу пути-дороги, да хотя бы промолчать просто, когда британцы начнут суда из России останавливать. И всё, Егор! Всё! Мы одни, без буров и тем паче, без Европы, никак не выстоим, понимаешь?
К горлу подступил едкий комок, я запил его молоком и вцепился в яблоко, давя нервный тошнотик. Несколько минут мы молчали, только двигая челюстями, не глядючи друг на друга.
– И кто?
– С миру по нитке, – понял меня брат, улыбаясь бледно, – Не поверишь, какие союзы и каких союзников уцепили. Мы… да нет! Не только староверы, но и так… вообще. Русские, жиды… у этих своих фракций хватает, но в Африке дядя Фима козырный туз.
– Дядя Фима, хм…
– Свои интересы, ясно-понятно, – согласился со мной брат, – урвать кусочек территории для себя и своих, так кто ж без греха? Н-да… мы, жиды российские, буры… да-да, среди них тоже фракций хватает. Потом янки, точнее…
– … конфедераты? – подхватил я, начиная понимать логику событий.
– Ну… не только, северян тоже полно. А если брать именно што финансовый и политический вес, так янки даже и повесомей будут. Но да, южане нас поддерживают, у них реваншистские настроения сейчас на пике. Массовая поддержка практически, чуть ли отражение былых событий увидели. Но и нам придётся пойти на… ладно, об этом позже.
– Аргентина ещё, – продолжил он, сцепив добела кисти, – эти на государственном уровне. Латиноамериканские кланы, но там вовсе уж пёстро всё.
– На континент влезть хотят?
– Угу. Торговля, концессии.
Я хмыкнул с сомнением, на што Мишка только плечами пожал.
– Вильгельма сюда же, – вздохнул брат, – и дядя Фима божится, што такого он ни разу не предвидел! И знаешь? Я ему верю! Германский протекторат в рамках Южно-Африканского Союза, это знаешь ли…
– Психиатром надо быть, такое вот предвидеть, – согласился я, – хотя и удачно вышло для жидов.
– Не скажи, – протянул Мишка, – государство у них вроде как и появилось, но именно што "вроде как". Не "милостью Божией[2 - Божией милостью (Б. М., лат. Dei gratia) – это политическая и религиозная доктрина королевской и политической легитимности. Согласно этой доктрине, монарх является субъектом не земной власти, а наследует права управления непосредственно от Бога.]", а невнятный протекторат в составе Союза. Этакая эквилибристика на одной жопе промеж двух стульев. Территория то ли есть, а то и нет, и будет ли вообще полноценная страна, а не непонятное нечто, неизвестно. А отношения с Британией испорчены напрочь уже сейчас, да и не только с ней. Ни торговли, ни… как бы промышленной блокады для жидов не вышло, так-то. Ну и нас вместе с ними зацепить может.
– В таком разрезе да, – соглашаюсь с ним, – но… как же не хочется!
– А мне? – Мишка усмехнулся вовсе уж блекло, – Просто иначе – всё это зря! Все смерти, всё… всё зря, Егор. Либо так, на живую нитку в государство с бурами и "паровозиком Вилли" в пристяжку, да губы в улыбке растягивать и в дружбе клясться, либо никак. Так вот, брат.
Выдохнув, я хотел было…
… но посмотрел на Мишку и смолчал.
– Женюсь я, – неожиданно сказал он, кусая губу и глядя через меня стеклянно, с дурацкой, будто приклеенной улыбочкой.
– Совсем всё плохо?
– Да нет, – с той же неестественной улыбочкой отозвался брат, – девка как девка, из старой бурской семьи. Молодая, пригожая вполне. Не порченная. Так просто… не думал никогда, што вот этак придётся.
– Династический брак, н-да уж… А ты у нас отец-основатель выходишь?
– Угум. Один из, – прозвучало безо всякой усмешки.
– А я, выходит… – и тут ажно холодок по спине, и такая забронзовелость кладбищенская за спиной встала! Представились внезапно пафосные строчки в учебниках, гипсовые бюстики и историки, защищающие диссертацию на моих к Фире письмах, да всякого рода личных вещах.
Не штобы даже… хм, против. А так просто, будто я уже… и холодом могильным. А потом и ничего, отпустило.
– В делегации, значит, – протянул я, собираясь с решимостью и сам себя уговаривая.
– Угум.
– Дипломатических проблем не возникнет? – склонив голову набок, поинтересовался для порядку.
– Куда ж без них?! – усмехнулся Мишка и сощурился, переключаясь на мои проблемы и вновь становясь похожим на человека, – Тем веселей!
– Даже так?
– Ох, Егор… – брат встал, потянувшись всем телом, и выгнулся, хрустя суставами, – ты даже не представляешь, какие интересные комбинации можно строить просто по факту твоего нахождения в делегации! Особенно когда вот так – р-раз, и появился! Нежданчик. А уж если подготовить да отрепетировать.
– А с Империей Российской, – зло усмехнулся он, щурясь как через прицел, – нормальных отношений у нас быть не может. По определению.
– У нас или у Союза?
– Ну не всё же время в одни ворота? – оскалил Мишка кипенно белые зубы совершенно по-волчьи.
– Ха! – в голову залезла смешинка, и переглядываясь усмешливо, мы без слов поняли, што жизнь у нас будет очень интересной…
… только наверное, недолгой.
Третья глава
Вооружившись канцелярскими кнопками, скрепками, клеем и ножницами, Мишка принялся выстраивать в комнатушке бумажный хаос.
– Времени у нас немного, – невнятно пробубнил он, зажимая в зубах карандаш и с вдохновенным видом скрепляя меж собой листы бумаг, – помимо англичан…
Он прервался, и сщёлкнув таракана со стены, начал крепить фотографии по сложной схеме, соединяя их меж собой то листочками с нарисованными схемами и именами, а то и просто вычерчивая карандашом прямо на облезлых обоях.
– … африканеры, будь они неладны, – продолжил брат, не прекращая работу, – Хольст из союзной фракции, хоть в этом повезло. Сегодня, может завтра ещё, и всё – утечёт информация не в те руки.
– Агентура? – поинтересовался я, наблюдая за вдохновенной работой брата, взявшегося натягивать упаковочный шпагат прямо под низким потолком.
– Если бы… – сморщил Мишка нос, наматывая шпагат на гвоздь и обрезая лишнее, – свои же! Говорю же – фракции! Свыше двухсот человек в делегации, да учти неизбежные случайности и родственные связи.
– Против нас… подержи, – стопка листов легла мне в руки, – всё, давай сюда. Против нас сразу несколько африканерских фракций по сути играют. То ещё кубло змеиное! Первые скрипки традиционалисты с англофилами играют, ну и по мелочи – каждой твари по паре.
– А за нас?
– Промышленники в основном, ну и часть военных.
– Сниман, – кивнул я понимающе, – ты у него за талисман!
– Не без того! – хохотнул брат, развешивая на верёвке листы в определённом порядке, – Ещё Де Вет, Де ла Рей.
– А Луис Бота што?
– Луис Бота сторонник примирения с британцами, так вот, брат!
Я присвистнул и замолчал, пытаясь уложить услышанное в голове.
– Политика, – кривовато улыбнулся Мишка, – он не самый плохой человек, но похоже, искренне считает, что бросив нас англичанам, как кость, буры смогут избежать новой англо-бурской.
– А они смогут? – поинтересовался я, на что Мишка только плечами пожал.
– Самое же паскудное… вот, – брат щёлкнул ногтем по фотографии Крюгера, повисшей на булавке, вколотой в сырые обои.
– Против нас? – ахнул я, прикусив губу и по-новому глядя на дядюшку Пауля, надменно взирающего на меня с плесневелой стены.
– Угум.
– И сильно мешает?
– А… – Мишка махнул рукой и выдохнул с силой, но после недолгого молчания всё-таки соизволил высказаться:
– Сильно! Авторитет у него… сам понимать должен! А вишенка на торте – мы против него в открытую играть даже не можем, так-то. Не поймут! Он сейчас не только у африканеров, но в Европе популярен донельзя. Веришь ли, одних только сортов мыла в честь его больше десятка уже назвали! Не сговариваясь, понимаешь? Мыло, алкоголь и Бог весть, што ещё. Я этими подсчётами не увлекаюсь, но веришь ли – оторопь взяла, как список ненароком увидел! В аршин длиной!
– Самый популярный и уважаемый человек в Европе, – прерывисто вздохнул брат, дёрнув щекой, – и против нас, понимаешь? Да ещё так выворачивает, што всё ты понимаешь, а грязью распоследней себя чувствуешь – будто и не тебе гадость сделали, а ты!
– Даже так? – сощурился я, склоняя голову набок.
"– Есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы[3 - Фразу эту приписывают Сталину, но на самом деле она принадлежит писателю Анатолию Рыбакову, вложившего её в уста Иосифа Виссарионовича в романе "Дети Арбата".]" – с грузинским акцентом озвучило подсознание. Ну… всё может быть!
– А если… – провожу ногтем поперёк фотографии, на что брат будто воздухом подавился. Вытаращив было глаза, он открыл рот… закрыл и задумался.
– Не сами, – уточняю на всякий случай, – идею кому подать через третьи руки, ну и так… хм, помочь.
– Да эт понятно, што не сами, – сказал Мишка пришибленно, – Если, говоришь… хм… За нами следят, а вот если кому не просто идею, но и подтолкнуть, это уже может интересно выйти.
Встряхнув головой, он снова принялся за работу, но то и дело косился на фотографию Крюгера, кусая губы.
– Как-то так, – отряхнув ладони, сказал брат, обозревая развешенные по всей комнате фотографии, схемы, какие-то графики и прочее.
– Всё это, – он щёлкнул пальцем по ближайшему листу, – тебе нужно если не выучить наизусть, то как минимум понять общий принцип. Кто в каких фракциях, и хотя бы немного – почему.
– Так… ну-ка – давай, озвучь свои выкладки.
Подобравшись, и как-то очень по-военному оправив складки потрёпанного пиджака, Мишка начал разъяснять – кто, почему, и самое сложное – родственные и дружественные связи, бившие порой в африканских реалиях любую логику.
– Нам бы ночь простоять, да день продержаться, – выдохнул я после короткой лекции.
– День… – усмехнулся брат, – лет десять, никак не меньше! и это при самых благоприятных условиях.
– Н-да? При благоприятных условиях, иммиграция к нам из одной только России за десять лет составит как бы не поболее миллиона!
– А заводы? – парировал брат, – С ноля, в чистом поле! Стрелять из чего этот миллион будет? Из палок? Даже если сразу экономику под оборону ладить, а самим с голой жопой ходить, и то не успеваем! Дам тебе потом расчёты и выкладки, сам пересчитаешь. Одна только технологическая цепочка пороховых заводов чего стоит! Представляешь?!
– Представляю.
– А… ну да, ты же инженер де-факто, – чуточку успокоился Мишка, – На што бы сам сделал ставки?
– На импорт мозгов.
– А зачем европейским… – начал было брат и замолк, – а вот с этой стороны мы и не подумали!
– Чем сильнее будут давить студентов в Российской Империи…
– Чем хуже, тем лучше[4 - Чем хуже, тем лучше. Стало популярным в своем известном, политизированном смысле благодаря Ф. М. Достоевскому (1821–1881), который использовал это выражение в романе (ч. 3, гл. 9) «Униженные и оскорбленные» (1861).]! – перебил меня брат, упав на стул, – Япона мать! Сроду представить не могу, што буду желать такого…
Кривенькая моя усмешка отзеркалилась на его лице.
– Политика, – глухо сказал Мишка, с силой растирая щёки руками.
– Но ведь так оно и выходит! – подвинув стул, сажусь рядом. – Смотри! Власти и без того давят и будут давить любые студенческие выступления, усматривая в них покушение на устои. Патриотизм и православие как духовные кандалы, ну и чугунное ядро Самодержавия до кучи.
