Не злите ведьму. Часть 3

– Если хотите за что-то отблагодарить, то для начала перестаньте капризничать, – попытался он меня вразумить.

– Я не капризничаю, – возразила я. – Просто ухожу с гордо поднятой головой, не дожидаясь пинка под зад. Разборки братьев Карпуниных мне больше не интересны, я из-за них и так уже вляпалась в неприятности по самые уши. Поживу у Никулиных и присмотрю за Клавдией Ильиничной, Борис только рад этому будет.

– А подписка?

– Объясню следователю, что за старушкой некому ухаживать. Ему какая разница, где я живу? Я же сбегать и прятаться не собираюсь.

Такой поворот дел Власова не особенно устраивал, поскольку Мирон наверняка спросит с него, почему я в Лесном, а не у чёрта на куличках. Ну и пусть. Мне-то до этого какое дело? Я даже отчитываться перед ними о своих намерениях не обязана. Получила паспорт, проведала в больнице Бориса, получила у следователя разрешение на проживание в Лесном, после чего вернулась за вещами и Нефёдом и попросила у Власова не присылать никого следить за мной.

– Вы же понимаете, что не будете там в безопасности, – предпринял он последнюю попытку меня отговорить.

– Вот как раз там для меня самое безопасное место, – возразила я. – Провожать не надо, сама доберусь. Спасибо вам за всё, Анатолий Павлович. Вы, наверное, единственный во всём этом серпентарии человек, от которого я видела только добро и заботу.

Он даже не сказал в ответ, что Мирон тоже заботился обо мне. У Карпунина весьма приземлённое понятие о таких вещах – дать денег, обеспечить всем необходимым, приставить охрану. А когда дело доходит до искренности, он голову в песок прячет, как страус, потому что боится открыть для кого-то свою душу. Тайны, недосказанность, ложь, коварство… Мне и правда нет места в таком мире. Моё место – в лесу.

* * *

Баба Шура уехала из Лесного днём раньше и оставила ключ от своего дома Петру Семёновичу, к которому сбежала моя Фрося, потому что у старика есть конь, а у коня – хвост и грива.

– Да пусть кикимора там остаётся, если ей так нравится, – высказала я своё мнение по этому поводу, помогая Клавдии Ильиничне встать, чтобы Белена могла перестелить постель.

Неизвестно, сколько на самом деле лет было отпущено старушке судьбой, но навёрстывала оттянутое она очень быстро. С утра, например, зачем-то пошла в лес, а дорогу домой забыла. Её там, конечно, никто не обижал, но всё равно страшно – уйдёт так за мост, и где её потом искать? В пределах урочища хотя бы нежить помогает присматривать за бедолагой. Но сильнее всего меня беспокоило то, что Борис не видел её такой. Когда он попал в больницу, его мать шустро бегала по деревне и окрестным лесам, выглядела на семьдесят и в остальном тоже не соответствовала своему возрасту, а в нынешней одряхлевшей старухе Никулин мог Клавдию Ильиничну и не узнать.

– Боюсь, права ты была, – призналась Белена после того, как мы совместными усилиями уложили бабулю обратно в постель и вышли во двор. – Не протянет она долго. Слишком быстро старость её гнёт, будто торопится куда. Осенью хоронить будем.

Жалко, меры нет. А что делать? Не идти же опять против природы с помощью целебной воды – это ведь только отсрочка неизбежного, лучше всё равно уже не будет. Белена и так колдовство целительское использует, чтобы Клавдия Ильинична от стремительно развивающихся старческих хворей не слегла окончательно. С другой стороны – для чего природа создала целебную воду, если не для исцеления?

На этот мой вопрос хозяйка волшебного озера ответила очередной сказкой.

– Чума здесь была. Людей тогда меньше было, чем теперь, и жили они иначе, и в других богов верили, но люди – всегда люди. В поветрия они болеют и умирают вне зависимости от времени, в котором живут, и веры. Ты не знаешь, наверное, но ночь на Ивана Купала особую колдовскую силу имеет. Примет и поверий разных много, но ведьмы и колдуны в эту ночь у природы о том просят, чего сами не могут. Мёртвое воскресить нельзя, конечно, но силу увеличить, знания тайные открыть, стихию усмирить – это возможно. А чтобы просьба услышана была, условие только одно есть – нужно всю природу единовременно до рассвета в себе удержать. Вода, огонь, земля и ветер в просителе быть должны, чтоб он равным природе стал. Простому человеку это не под силу, да и колдун не каждый сможет. Я вот не смогла ни разу, хотя пробовала. А колдун, что здесь во время чумы жил, смог. Он исцелять болезни не умел, не было у него такой власти, а селянам помочь хотел, вот и попросил у природы такую силу, чтоб чуму остановить могла. Попросить-то попросил, да неправильно желание своё высказал. Целителем не стал, поветрие не остановил, а в ответ на просьбу получил это вот озеро. Только тогда оно не озером было, а родником малым. Это позже земля на много ключей расщедрилась, потому как люди к ней с благодарностью и почтением относились. Не для продления жизни вода эта человеку дана была, а для лечения болезней страшных, ясно тебе?

Да уж куда яснее-то? А что самое важное – нужная мне лазейка сама по себе нашлась. Я ведь приехала-то пятого июля – за день до заветной ночи. Есть шанс пройти этот очередной магический квест и выпросить спасение для своего ребёнка и себя.

У Белены и на это предположение ответ нашёлся.

– Как себя спасти, я тебе уже сказала. Других способов нет. Так ты только дитё потеряешь, которое и так уже смерти принадлежит, а эдак ещё и себя угробишь. Думаешь, легко огонь в себе держать? Проглотить горсть земли и воды нахлебаться много ума не надо, а с огнём и ветром шутки плохи. Я не один ведь раз пробовала. Когда нутро горит, желание только одно остаётся – прекратить эти муки. А без силы колдовской и на сносях такое делать… Проще уж сразу в омут.

– Нет уж, пусть водяной сам у себя там ил выгребает, а я всё-таки попробую этот шанс использовать, – упёрлась я, после чего Белена весь остаток дня сокрушалась, что вообще рассказала мне об этом.

Пока я придумывала способ сделать неудобный диван в маленькой комнатке удобным, Нефёд поцапался с Никадимом из-за пристроенной позади дома баньки. Дворовой пребывал в полной уверенности, что постройка эта надворная, в связи с чем входит в его зону ответственности. Домовой настаивал на том, что раз она к дому пристроена, значит, не надворная. В итоге они подрались, Нефёд эту битву проиграл, был побит и вышвырнут за забор, а мне пришлось вмешаться и объяснить обоим, что все мы в этом доме просто гости, и здесь никому ничего не принадлежит. Нежить огорчилась, но против правды не попрёшь, поэтому им пришлось смириться со статусом временных приживал.

Я не заикалась о ренте, когда разговаривала в больнице с Борисом. Собственник-то он, а не Клавдия Ильинична. Да и даже если бы было иначе, предлагать уход за старушкой только ради того, чтобы потом дом у её наследников оттяпать – это как-то не по-человечески. Я бы помогала Никулиной в любом случае, независимо от наличия проблем с жилплощадью. Объяснила Борису просто, что Карпунин не будет больше сдавать мне свой дом, баба Шура уезжает, и присмотреть за Клавдией Ильиничной некому. «Если разрешите пожить с ней вместе…» – осторожно начала я, а он даже договорить мне не дал. Человек я добрый, душевный, хороший… Аж стыдно стало. Круто меня эта история вывернула, да. Ценности совершенно поменялись. Сейчас я бы уже не пошла работать в агентство Немигайлова ни за какую зарплату, потому что наживаться на одиноких стариках бесчестно. Я ведь даже не интересовалась никогда, достойный ли уход обеспечивается тем, кого я уговорила договоры пожизненной ренты подписать. Беспринципной была, а теперь принципы появились.

С удобствами, конечно, у Никулиных наблюдались явные проблемы. Туалет во дворе, баню топить надо, чтобы хорошенько вымыться, водопровода нет, отопление в доме печное, газ в кухне из баллона. Ну, воду из колодца мне и Никадим по ночам таскать может, это не беда, а дрова где брать? В сарае за домом имелся запас, и Белена сказала, что на зиму этого хватить должно, а при необходимости валежником у лешего разживёмся – тоже вроде бы всё решаемо. «А под естественные потребности в доме ведёрко приспособить можно, так все делают», – успокоила меня ведьма. Даже стиральная машина есть, пусть и старенькая – проживём как-нибудь, человеку свойственно приспосабливаться.

Вечером я поехала в Мухино, чтобы купить всякие мелкие нужности. Денег на карте было немного, но о пропитании ведь заботиться не надо – из Белёнкиной корзинки не только бублики доставать можно, но и деликатесы заморские тоже. Меня больше беспокоило отсутствие средства для мытья посуды и стирального порошка – Клавдия Ильинична использовала вместо них горчицу и хозяйственное мыло. Я даже тёрку в шкафу нашла, на которой она это мыло для стирки измельчала. И волнистую стиральную доску – вообще раритет. Можно было бы потратиться на покупку современной стиральной машины, но это не первая необходимость.

Стоило моей «десятке» въехать в зону действия сети сотовой связи, как телефон в сумке ожил и начал активно оповещать меня обо всём подряд. И не только меня – он сообщил кому-то, что я снова на связи, поэтому пришлось слушать ещё и мелодию входящих звонков. Я решила не отвечать – за рулём же, отвлекаться опасно. Просмотрела уведомления и сообщения только тогда, когда припарковала своё авто возле супермаркета.

Карпунин звонил несколько раз, пока я была вне зоны, и ещё два раза, когда я не ответила. А потом он прислал сообщение: «Эля, я снимаю с себя всю ответственность за последствия твоей глупости. У меня ты больше не работаешь, мне мёртвые души не нужны. Трудовую забери, когда будешь в городе». И всё. Ни прощальных слов, ни благодарности за спасение – ничего. Он будто хотел, чтобы ощущение незавершённости заставило меня перезвонить или вступить в переписку, а мне вместо этого желания почему-то вспомнилась игрушка «йо-йо» – раскрутилась ниточка, а потом снова послушно свернулась, возвращая катушку в руку хозяина. Фигушки, я не игрушка.

А Власов не позвонил ни разу и не написал ни слова. Не то чтобы это как-то меня задело, просто я вдруг поймала себя на мысли о том, что как-то подсознательно начала сравнивать этих двух мужчин. Мирон – расчётливый, циничный и в чём-то жестокий человек. Он не злой и не плохой, просто не умеет придерживаться собственных приоритетов и часто поступает нелогично. Власов как-то рассказывал мне о системе ценностей Артура – сам Артур вместе со своими амбициями на первом месте, второе занимают деньги и власть, а семья задвинута в самый конец списка. Если хорошенько подумать, то Мирон мало чем отличается от брата, хотя и говорит, что люди представляют для него наивысшую ценность. Я тоже человек, но почему-то не вписалась в его систему приоритетов. Он не отрицал, что я ему нравлюсь, но при этом постоянно пытался от меня избавиться. Проявлял заботу? О ком? О себе или обо мне? Я выбила его из колеи, стала причиной для беспокойства. Интерес к моей персоне шёл вразрез с его планами на жизнь, и в итоге выбор оказался не в мою пользу. Сейчас, сняв с себя ответственность за меня, он вернул всё на свои места и мог спокойно двигаться дальше в соответствии со своими прежними планами.

Анатолий Павлович совсем другой. Он старше, мудрее, и он искренне заботится о тех, кто ему дорог. Мирон постоянно что-то недоговаривал, увиливал от прямых ответов и не хотел посвящать меня в детали и причины, а Власов обо всём говорил прямо. Если и врал, то не по собственной инициативе, а потому, что защищал интересы друга. Он мог многое, но никогда не пытался показать превосходство. Надёжный, верный, твёрдый в своих решениях. Я не могла с уверенностью сказать, почему Мирон от меня отказался, не предприняв ни единой попытки сблизиться. Он говорил одновременно и о том, что не хочет терять инвестиции будущего тестя, и о том, что Алиса может меня уничтожить. Возможно, я ошиблась на его счёт, и решение убрать меня с глаз подальше было основано на беспокойстве о моём благополучии, но ведь он даже не мне это всё сказал. Распорядился отослать – всё, решил проблему. А Власов… Власов открыто сказал, что не встанет между мной и Карпуниным. Мирон был моей вспышкой неожиданно ярких и сильных чувств, а я стала такой вспышкой для Анатолия Павловича. Он отказался от меня, потому что знал, что я люблю его друга. Прикоснулся к заветному, урвал несколько драгоценных минут близости и отошёл в сторону, чтобы не мешать.

Они разные. Совершенно разные. Любовные треугольники – это далеко не весело. Я люблю Карпунина, который сам не знает, чего хочет, но беременна от его старшего друга, который увлечён мной, но не станет вмешиваться в наши с Мироном несуществующие отношения. Как там следователь сказал? Санта-Барбара? Хуже. Ребёнок ещё этот… Ну какая из меня мать? Мне самой нянька нужна, потому что я постоянно влезаю в какие-нибудь неприятности. «Может, Белена права, и лучше сразу с этим покончить, пока не стало слишком поздно?» – подумала я, вздохнула и пошла в магазин, потому что на размышления у меня вся ночь впереди, а супермаркет закрывается в десять.

На самом деле можно было не ехать в Мухино, а затариться всем по списку в ближайшей деревне, но в деревенских магазинчиках не продаются памперсы для взрослых, а мне они были нужны. Точнее, не мне, а Клавдии Ильиничне. Перед самым моим отъездом старушке приспичило по малой нужде, но в силу стремительно развивающейся старости до уличных удобств она доковылять не успела – невелика беда, но менять памперсы проще, чем постоянно стирать исподнее. И морально для самой бабули это не так позорно, как мокрые штаны. Проще говоря, забот я на себя взвалила выше крыши, зато при деле.

В Лесное я вернулась уже затемно. Вынула из багажника пакеты, поблагодарила за помощь Никадима, который услужливо открыл мне калитку и помог донести поклажу до дома, а на пороге меня уже ждал Нефёд.

– У бабки зубы выпали, – сообщил он.

– Все? – уточнила я.

– Нет, четыре осталось. А один она проглотила. Спит теперь. А Белена к дубу ушла, там жуть какая-то происходит.

Я вздохнула, рассовала покупки по местам и тоже пошла к дубу – смотреть, что там за жуть. Никакой жути не увидела – дерево как дерево, только ветви колышутся, хотя ветра нет.

– Не пойму я, чего ему неймётся, – пожаловалась ведьма сразу же, как только я подошла. – Слышишь, псина опять воет? Не должно так быть.

– Назар за мать волнуется, – догадалась я. – Он же опекал её, жизнь ей продлевал, а теперь чувствует отсюда, как ей плохо, вот и мается. Неправильно это всё, Белена. В прошлый раз вода в озере мёртвой стала из-за того, что вокруг твоего источника смерти много было, а ты опять на чистый родник труп уложила. И неупокоенный дух ещё к этому роднику привязала. Я, может, магии и лишилась, и чувствовать не могу сейчас, что природе нужно, но умом понимаю, что это ненормально. Дух Назара в моховика переродить можно, как я с Мишаней поступила, а тело убрать отсюда и сжечь или как-то по-другому в прах превратить.

– Он ещё наказание своё не отбыл, – возразила ведьма. – Я зачем его в дерево засунула? Чтоб вредность свою искупил, на благо леса существуя.

– А с чего ты вообще взяла, что это искупление необходимо? Для того, чтобы после смерти за прижизненные грехи спрашивать, другие инстанции существуют. Мы с тобой не боги, чтобы посмертные наказания для злодеев придумывать. Исправляй всё сейчас же. Дерево оставь, а Назара отпусти.

– Ты чересчур добрая, – упрекнула она меня.

– А ты вроде как обязана меня слушаться. Разве нет? – парировала я. – Так, как сейчас, покоя ни ему нет, ни земле, ни нам с тобой. Пусть лучше зловредным моховиком по лесу бегает, чем вот это вот всё.

– Ишь, раскомандовалась тут… – недовольно проворчала ведьма, но не ослушалась.

Я не осталась контролировать процесс, потому что на трупы насмотрелась предостаточно. Слышала только треск веток за спиной, когда возвращалась по тёмной деревенской улочке к дому Никулиных, а уже возле калитки Белена догнала меня и отчиталась, что всё сделала. Собачий вой прекратился – значит, не соврала. Проверять это я тоже не собиралась, поскольку нужно было научиться доверять хоть кому-нибудь. И на душе как-то спокойнее стало – видимо, беспокойство Назара и на мне тоже сказывалось не лучшим образом.

– Хочу красной икры, – заявила я ведьме, когда она начала вынимать из корзинки-самобранки всё для традиционного вечернего чаепития. – В магазине смотрела на баночку, но тогда не хотела, а теперь аж слюнки текут.

Ответом на это признание был долгий взгляд, после чего передо мной на столе появилась большая деревянная миска с икрой – литра полтора, не меньше.

– Прямо так есть будешь? – невозмутимо поинтересовалась Белена. – Ложкой?

Всё-таки корзинка-самобранка – это нечто. Раньше я как-то не особенно интересовалась её возможностями, а тут просто для того, чтобы отвлечься, уговорила ведьму поэкспериментировать. Работала эта волшебная штуковина просто – на фантазии пользователя. Уж чего-чего, а фантазии у меня было хоть отбавляй. Я накормила Белену чипсами, наггетсами, роллами и суши в разных вариантах, пиццей с ананасами… Она хоть и дух, но поесть любит. А Нефёд вообще был в полном восторге, потому что всё, что не нравилось ведьме, доставалось ему. Попкорн, например – Белена заявила, что это издевательство над кукурузой, и домовой заполучил целый таз сладко-солёного счастья. Единственное, на что корзинка не отреагировала никак – это трепанги с овощами. Во-первых, я не знала, с какими овощами это едят, а во-вторых, не имела ни малейшего представления о том, кто такое трепанг. Теоретически представляла себе нечто склизкое, но похожее на кальмара. Белена слышала о таком звере впервые, поэтому ничем мне не помогла. А я и не ела этого никогда – название просто запомнила.

Спать я легла только во втором часу ночи, понимая, что объелась. Вечернее обжорство – это плохо. Ночью плохо спится, утром желудок болит… А куда деваться? Уже ведь перестаралась, поэтому придётся терпеть. Ведьма, правда, пообещала мне утром травки какие-то полезные заварить от последствий переедания, а для крепкого сна и хороших сновидений у меня имелся Нефёд.

– Сказку? – недоверчиво переспросил он, когда услышал необычную просьбу. – Про кого?

– Да про кого угодно, только не про меня, – махнула я рукой, зевнула и устроилась на узком диване поудобнее.

Глава 55. Во имя справедливости

Сказочник из Нефёда так себе – все сказки у него какие-то грустные и страшные. То про оборотня начал рассказывать, которого ведьма крестьянам вместо новорожденного ребёнка в колыбельку подсунула, то про девочку слепую, которая в призрака влюбилась, потому что он слова красивые ей по ночам на ухо нашёптывал. Потом сказку про Колобка переиначил, заменив главного героя на сбежавшего от вредных хозяев домового. Финал, естественно, оказался счастливым, и домовой после множества опасных приключений нашёл для себя новый дом, но в целом сюжет был мне знаком.

– Ещё сказку? – удивился Нефёд, когда последняя из рассказанных им историй подошла к логическому завершению. – Ты спать-то собираешься? Светает уже.

Я бы и рада была заснуть, но мешали мысли о том, что следующая ночь будет для меня не очень приятной. Белена наотрез отказалась подробно рассказать про испытание, которое нужно пройти, чтобы природа сложную просьбу выполнила. Колдовской силы у меня нет, поэтому я даже зажечь внутри себя огонь не смогу, не то что его удержать, поэтому тему ведьма закрыла быстро. А я твёрдо вознамерилась попытаться. В знаниях Марфы, которые мне достались, ничего такого не обнаружилось, поэтому выход остался только один – рыться в памяти земли и искать там воспоминания о попытках Белены и других колдунов или ведьм.

Искомое нашлось не сразу и оказалось расплывчатым, поскольку подобными экспериментами уже давно никто не занимался. Съесть горсть земли, напиться из родника, вдохнуть ветер и не дышать до рассвета, одновременно поддерживая внутри себя хотя бы крошечный огонёк настоящего пламени. Это невозможно. Нельзя задержать дыхание на несколько часов. Магией можно заставить огонь гореть и в воде, но у меня-то магии нет. Все четыре стихии должны быть в теле просителя одновременно, иначе природа просьбу не услышит – как это выполнить?

Сказки Нефёда я слушала вполуха, но думала о своём. На рассвете встала, оделась, велела домовому присмотреть за Клавдией Ильиничной, а сама пошла в лес искать ответы. Не то чтобы я с какой-то конкретной целью туда шла, просто захотелось прогуляться босиком по росе, подышать утренней прохладой и подставить лицо первым лучам солнца.

Перевёртыши этому моему желанию обрадовались несказанно. Примчались на зов пушистыми рыжими лисичками, облизали меня с ног до головы и с весёлыми играми проводили к берегу реки, где я долго лежала на влажной траве в надежде вернуть хотя бы часть утраченной магии. Ничего не вернула, зато земля показала мне всё, что творится в моём лесу. В лагере тихо – сторож спит, и сытый старый пёс тоже мирно дремлет в новенькой будке. В охотхозяйстве гости – не охотники, а рыбаки. Они приехали в надежде на богатый улов в оставленных без присмотра рыбхозовских прудах. В северо-западной части моего леса на берегу другого рукава реки разбили палаточный лагерь туристы. Там есть несколько ухоженных стоянок, и люди просто приехали отдохнуть на природе с детьми. Вдоль дорог стоят машины, а по лесу в большом количестве под бдительным присмотром моховиков и лесавок бродят грибники – после дождей подберёзовиков и правда вылезло навалом, поэтому я просто пожелала гостям удачной тихой охоты. Всё тихо и спокойно. Лес живёт своей жизнью, вредного колдовства больше нет, в природе наконец-то наступило умиротворение. А если так, то и я тоже довольна достигнутым результатом.

Ранним утром вода в реке кажется тёплой, потому что воздух прохладный, но меня это не остановило – разделась, дошла до середины русла… Там воды по пояс, можно запросто на другой берег перейти без особых усилий. Легла, раскинула руки в стороны и позволила течению нести меня дальше – туда, где глубже, и можно поплавать в своё удовольствие. Такое место было только у омута, где жил водяной, но его присутствие меня не беспокоило – не утащит же на дно насильно. Он и не утащил. Наоборот даже – заволновался, что я утону или простужусь, и начал незаметно к берегу меня течением подталкивать. Эта ненавязчивая забота выглядела так трогательно, что я чуть не прослезилась. Приятно, чёрт возьми. Меня любят. И перевёртыши услужливо приволокли мою одежду к омуту, где я на берег выбралась. Мой лес. Мои друзья. Моя новая жизнь. Стоит ли рисковать всем этим ради сомнительных магических экспериментов и ребёнка, который уже в момент зачатия принадлежал смерти, а не мне? А если всё не так уж и плохо, как говорит Белена? Вдруг природа и без всяких испытаний мне поможет – просто из благодарности?

Мечтать, конечно, не вредно, и рассчитывать на авось было бы верхом самонадеянности. Природа и так уже спасла меня от смерти. И не только меня. Она изменила своё решение, вернув один из источников, пусть он и скрыт теперь так, что его никто не найдёт. Она вернула силу полюбившейся мне нежити. Жадность ещё никого до добра не доводила, и ждать других ценных подарков за единственную услугу – это как-то странно. «Чего я вообще волнуюсь-то? Аборты ещё никто не отменял, их до двенадцати недель делают, так что времени у меня полно. Колдовская сила раньше должна вернуться, вот тогда сама оценю ситуацию со всех сторон и буду что-то решать», – пришла я к успокоительному умозаключению и отправилась домой.

Домой… Нет у меня дома. Я гостья. Да ещё и нахлебница. Если бы не корзинка Белены, пришлось бы на еду свои деньги тратить, а их надолго не хватит. Не прохлаждаться надо, а работу искать. И врача Клавдии Ильиничне вызвать хотя бы для консультации – с меня ведь спрос будет, если старушка загнётся.

– Нефёд, я в Мухино поеду, а ты тут за старшего остаёшься, – сообщила я домовому после того, как закончила утреннюю гигиену своей подопечной и накормила её молочной кашей. – Если что не так, сразу Белену зовите. Постараюсь не задерживаться.

А ведьма уже тут как тут, причём с допросом – куда это я собралась, зачем мне работа, если и так всё есть, и так далее в том же духе. Следующий час был потрачен на бессмысленные споры. Белене не надо ничего, она – дух. А я живой, современный человек. Она наотрез отказывалась понимать, зачем старухе доктор, если мы превосходно со всеми проблемами можем справиться с помощью трав. А новость о том, что в случае смерти старушки мне ещё и перед полицией отчитываться придётся, вообще повергла ведьму в крайнюю степень недоумения. Она отстала от реальности на триста лет, ей простительно, но это ведь не означает, что и я могу ничего не делать.

Стоило мне разобраться с этим затянувшимся спором, как нарисовалась новая проблема в виде улыбающегося и донельзя довольного собой Костика.

– Оленева! – удивился он, увидев меня возле машины. – А ты какого хрена здесь забыла?

Невежливо. Неприятно. И я уже не Оленева, а Климова. Пришлось отложить поездку в город ещё на какое-то время, поскольку бывшему коллеге жёстко свербило в одном месте от желания похвастаться повышением в должности и новыми достижениями. К Лесному у Константина был не праздный интерес – Мирон Карпунин отказался от всей недвижимости в пользу брата, и теперь нужно было переоформить всё скупленное им имущество на агентство Немигайлова, чтобы позже Артур мог забрать эту землю себе. Костя всегда всё делал оперативно и качественно. Позавчера Мирон озвучил своё решение не продолжать то, что начал, а уже сегодня в Лесное нагрянул ушлый юрист.