скачать книгу бесплатно
Владимир. Ну да. А без него я вообще ничего бы не смог.
Сергей. Слушай, но это же несправедливо. Это же наглость. Он же ни при чем. Какой он изобретатель? Ты же говорил, ему же уже за семьдесят.
Владимир. Семьдесят шесть.
Сергей. Тем более. Давай я к вам в институт приду и напишу про твоё изобретение. Тогда он уже не сможет присоседиться к тебе.
Владимир. Не получится. Тебя не допустят. У нас ведь всё засекречено.
Сергей. Вы что, на военных работаете?
Александр (философски) А кто на них не работает? Я таких ученых не знаю.
Владимир. Почти. Наше изобретение их заинтересовало. Они даже своего специалиста прислали. Курировать будет ход экспериментов.
Сергей. Ладно. У тебя нет выхода. (Обращаясь к Александру) А ты говоришь свобода выбора. Вот тебе и вся свобода. Без начальства – ни шагу.
Александр. Не свобода выбора, а осознанная необходимость выбора. Это разные вещи. Володя же может отказаться от соавторства. Можешь, Володя?
Владимир. Могу, но не буду. Если патент на изобретение пройдет, мне премию большую выпишут. Тогда мы с Иришкой куда-нибудь в Сочи рванем летом недели на две.
Александр. Вот она, свобода! Володя сам осознаёт, что ему надо сделать выбор, и он его делает.
Владимир. Да. В пользу Сочи.
Сергей. Ну, что давайте выпьем за Володьку, за его интеллект и за его будущий роскошный отдых в Сочи. (Хочет налить, но бутылка пуста.)
Александр (видя растерянность Сергея). Ой, я же совсем забыл, у меня в пакете тоже бутылка «столичной» и банка крабов.
Владимир. Доставай.
Сергей (разворачивает пакет и достает содержимое. Затем откупоривает бутылку с водкой и наливает в рюмки). Всё. Пьем за Володьку. Ура!
Александр. Ура! (Чокаются, выпивают)
Затемнение
Сцена седьмая
Квартира Сергея из шестой сцены. Сергей лежит на полу, Александр на диване. Они продолжают разговор, который, видимо, начался после ухода Владимира.
Сергей. Да брось ты. Володька – простой инженер. Он много не рассуждает. Это мы с тобой – «гнилая интеллигенция». Такие, как Володька, считают, что все беды от нас. Мы, мол, мутим народ, подбрасываем всякие идейки про свободу творчества, про свободу слова и прочие буржуазные штучки. Им всё кажется, что надо работать, никуда не влезать, и тогда страна будет процветать. Ты же видишь, как ему не нравятся рассуждения о свободе.
Александр. Да уж! Я не понимаю, почему они все этого боятся. Если наша идеология самая передовая и всепобеждающая, чего мы тогда боимся?
Сергей. Ну, сам понимаешь, Шурик. Не нам с тобой открывать «Железный занавес».
Александр. Но всё равно же его откроют когда-нибудь. Ну, не можем же мы всю жизнь жить отдельно от всего мира. Зачем я изучаю английский? Чтобы преподавать в школе или в ВУЗе? А зачем его преподавать, если людям нельзя на нем общаться? Где логика?
Сергей. Ладно. Мы с тобой всё понимаем. Но мы, к сожалению, ничего не решаем. Ты, вообще-то, не очень насчёт свободы распространяйся. С Володькой это ещё пройдет, он человек надёжный, хоть и прямолинейный, а вот за других я не ручаюсь. Что нам отец всегда говорил? Не высовывайтесь. Не выступайте.
Александр. Да я понимаю. Я с другими и не разговариваю на эти темы. С тобой-то мы можем говорить откровенно? Ты же всё-таки мой брат.
Сергей. Можем. Только нет от этого никакого толку. Что зря душу бередить?
Александр. Тогда ну её к черту, эту политику! Давай лучше о любви. Я вот о твоей пьесе серьёзно говорил. Там ведь твой герой мечется между двумя женщинами, так?
Сергей. Так.
Александр. А ты сам разве не мечешься между двумя женщинами?
Сергей. Нет. Не мечусь. Я же развелся с Натали.
Александр. Я не о бумажке говорю, а о реальном положении дел.
Сергей. Да не мечусь я. Просто жалко Натали, Дениса… Мы ведь с ней развелись как-то неправильно. Вроде бы и жили нормально, но как-то в диссонанс. Гармонии не было. Всё время мы не совпадали. У неё свои интересы. Я пытался про её картины говорить, так она закрывалась сразу. А моё творчество её вообще не интересовало. Вот мы прожили с ней двенадцать лет, а она, как оказалось, даже ни одной моей статьи не прочитала. У нас и отпуска всегда были в разное время. Доходило до смешного. Если мы договаривались встретиться где-то в какое-то время, то почти никогда не встречались вовремя: то место перепутаем, то время. Я до сих пор не понимаю, как такое могло происходить. А со Светкой – хорошо. Спокойно, без нервов. С ней и поговорить можно и помолчать. Она меня чувствует. И Ленка у неё классная… Я даже думал, вернее, мечтал, что Денис мог бы на ней жениться, когда вырастет. Глупо…
Александр. Конечно, глупо. Я имею в виду твою жизнь. Не понимаю я тебя. Ты ведь сам говоришь, что со Светланой тебе хорошо.
Сергей. Да, хорошо. Спокойно.
Александр. Ну, так и женись. Чего метаться-то?
Сергей. Да не мчусь я. Просто за Натали беспокоюсь, за Дениса. Странно, но после развода Натали будто изменилась, успокоилась, стала такой остроумной интересной и немного печальной. Знаешь, как-будто её подменили. Она мне стала даже нравиться. Неужели развод мог так сильно её изменить?
Александр. Я про то и говорю. Наталья тебе нравится, со Светой тебе хорошо. А в том, что Наталья изменилась, нет ничего удивительного. Не исключаю, конечно, что развод на неё повлиял, хотя, может, и не развод…
Сергей. А что же тогда?
Александр. Ни что, а кто. Может, у неё теперь есть мужчина.
Сергей. Да ладно тебе! Это всё слухи. Мне тоже кто-то говорил, будто у Натальи завёлся хахаль, но я не верю. Какой хахаль? Нет у неё никого.
Александр. Тем лучше. Тогда возвращайся к ней. Живи и ни о чём не беспокойся.
Сергей. Шурик, но нельзя так примитивно рассуждать – «женись», «вернись». Я даже в своей собственной пьесе не могу Антонова заставить что-то сделать, а ты хочешь, чтобы в реальной жизни всё так просто решалось. Не бывает так. Когда ты, наконец, поймёшь, что это жизнь, а не пьеса.
Александр. Так я и говорю, что ты мечешься, потому что никак не можешь освободиться. Ты сам до конца не понимаешь, чего ты хочешь – жить одному или с кем-то из твоих женщин, или сразу с двумя, как твой Антонов из пьесы.
Сергей. Ну, хорошо. А вот ты сам, например, разве не можешь полюбить другую женщину? Мало ли, что в жизни бывает. Вдруг встретишь и полюбишь.
Александр. Могу встретить. Могу полюбить. Но, в отличие от тебя, я сразу же сообщу своей Татьяне, что полюбил другую.
Сергей. Так-таки и сразу. Какой ты шустрый. А Катька?
Александр. А что Катька?
Сергей. Как что? Татьяна заберет её к себе, а тебе даже не разрешит видеться с ней, не то что брать к себе.
Александр. С чего это ты взял? Татьяна не такая. Она же понимает, что я отец. Ты же видишься с Денисом? Наталья твоя тебе же не запрещает. Что за глупости ты несёшь?
Сергей. Нет, Шурик, не глупости. Это жизнь.
Александр. А я говорю, глупости.
Сергей. Это ты так считаешь, пока у тебя всё нормально. А вот полюбит твоя Татьяна кого-то после твоего ухода, а её новый захочет Катьку удочерить?
Александр. Что значит удочерить? У неё же есть я. Что ты несешь?
Сергей. Вот видишь, тебе уже не нравится. Ты уже заводишься. А ведь мы пока ещё просто рассуждаем о том, что может произойти. А что будет в реальности? То-то и оно… Я же говорю, не всё так просто, Шурик.
Александр. Ну, не знаю. Мы же цивилизованные люди. Неужели нельзя найти какой-нибудь компромисс? Есть же какое-то нормальное решение.
Сергей (радостно). Ага! Вот ты и попался!
Александр. Не понял? Что значит, «попался»?
Сергей. Ты попался в ловушку, как и я. Мне, например, тоже очень хочется, чтобы мой гениальный Антонов в пьесе нашел Соломоново решение. Чтобы обе женщины остались довольными. Ну, пусть не довольными, а хотя бы не совсем разочарованными, что ли.
Александр. Да не пропустят твою пьесу всё равно. Её даже печатать не разрешат, не то, что ставить в театре.
Сергей. Пускай не разрешают. Всё равно когда-нибудь поставят.
Александр. Меня не пьеса твоя волнует. Её все равно при твоей жизни не поставят. Меня волнует твоя реальная личная жизнь.
Сергей. Да не буду я ничего решать. Само утрясется. Буду плыть по течению.
Александр. Это ты зря. Ничего не утрясется. Это только кажется. Я же не зря говорил о свободе. Надо осознать необходимость выбора и сделать этот выбор. Нельзя долго жить во лжи.
Сергей. Какой лжи? Я никому не лгу. Каждый живет, как считает нужным.
Александр. Ты скрываешь реальное положение, а, значит, лжешь. Рано или поздно, тебе всё равно придется что-то решать. Как ты этого не понимаешь?
Сергей. Когда придется, тогда и буду решать.
Александр. Как хочешь. Только я больше в эти твои игры не играю. Я тебе уже сказал. Если Наташа заговорит о тебе, я ей скажу правду.
Сергей. Какую правду?
Александр. Что ты собираешься жениться на Светлане.
Сергей. Опять двадцать пять! Я же тебе говорю, что пока ничего не решил.
Александр. А я скажу, что решил. Может, это ускорит ход событий.
Сергей. Шурик, ты не имеешь права решать за меня.
Александр. А я и не решаю. Решать будешь ты, я только ускорю принятие решения.
Сергей. Вот ты совсем недавно осуждал советских людей за то, что они не терпят иного мнения. А сам? Ты мне сейчас хочешь навязать своё мнение.
Александр. Ты не вали всё в одну кучу. Я тебе не навязываю своего мнения. Я просто хочу, чтобы ты принял решение и сделал выбор. Тогда всё станет на свои места. Наташа сможет жить свободно. Возможно, найдёт себе кого-то, если ещё не нашла.
Сергей. Да пусть ищет. Я же ей не запрещаю.
Александр. Давай не будем ходить по кругу. Даю тебе неделю. Ровно через неделю я всё сообщу Наташе.
Сергей (мечтательно-мстительно). Как хорошо было в детстве. Я бы тебе наподдавал сейчас, и все дела. Ты бы у меня молчал, как рыба.
Александр. А это уже насилие над личностью.
Сергей (шутливо-обвиняюще). Какая ты личность. Родного брата тиранишь. Жениться заставляешь. А я ещё свободой не насладился.
Александр (подхватывая шутливый тон). Наслаждайся, Серега. У тебя ещё целая неделя впереди.
Сергей (хватает свою подушку и бросает в Александра). Тиран! Душитель свободы!
Александр (хватает брошенную подушку и бросает её в Сергея). Сам тиран! Наташку кто тиранит, я что ли? А Светку? Она же тоже мучается. (Сергей вооружается своей подушкой и идет на Александра. Александр берет свою подушку и встает в воинственную позу. Они начинаю биться на подушках, сопровождая удары воинственными выкриками.)
Александр. Погоди! Слышишь, соседи уже в стену стучат? Завтра же рабочий день. Всё. Давай спать.
Затемнение
Сцена восьмая
Квартира Наташи. Она стоит за мольбертом и что-то рисует. Звонок в дверь. Наташа идет к двери, но дверь открывается и входит Сергей.
Сергей. Привет, Натали!
Наташа. Привет!
Сергей. Что это ты такая грустная. Веселей, скоро Новый год!
Наташа. Я не грустная, я озабоченная.
Сергей. Чем же, если не секрет? Уж не влюбилась ли?
Наташа. Ну, может, хватит уже. Надоело. Сколько можно одно и то же повторять? Если я влюблюсь, ты первый об этом узнаешь.
Сергей. С удовольствием. И буду свидетелем на свадьбе.
Наташа (по-настоящему сердито). Хватит ёрничать! Тоже мне, свидетель нашелся.
Сергей. Ладно, ладно, уж и пошутить нельзя.
Наташа. Что это за шутка, которая звучит сто раз?
Сергей (меняя тему). Так чем же ты озабочена, если не любовью?
