скачать книгу бесплатно
Рюмси лишь хмыкнула. Все знали, что, избавившись от старосты, Короч стал главным в Счастливчиках.
– Ну, он вроде как недоволен, но поделать ничего не может, – снова пожал плечами Брэкки. – Времена такие, приходится выживать. Понимаешь?
– Да, – она приняла его последние слова осторожным кивком, – я понимаю тебя, но все же…
Рюмси немного помедлила и добавила:
– Твой друг все правильно сказал. Мертвым ничего не нужно. Только нам-то зачем их ценности?
– Как это, зачем? Затем, что ценное добро можно обменять на еду.
Девочка вспомнила, как брат рассказывал о заезжих торговцах, которые меняли ценные вещи на пищу. Но их семья к ним не обращалась – из-за отсутствия чего-либо ценного…
– Понятно. А опасность, о которой говорила тетя – из-за обвалов?
– Не совсем. Обвалы – еще не самое страшное, – слегка виновато сказал мальчик, хотя явно обрадовался, что она согласилась. – Завтра увидишь, отдыхай.
Оставшись одна, Рюмси огляделась. Кроме кровати, в комнате больше ничего не стояло. Девочка остановила взгляд на стене: один участок явно отличался.
Камни, из которых строили дома в Счастливчиках, были почти белые, если не считать мелких разводов, похожих на застывший коричневатый дым и серую паутину, гонимую ветром. А еще они поблескивали капельками соли. Но строили дома столь искусно, что казалось, будто жилье состоит из цельного куска камня, даже места склейки никто не мог разглядеть.
Дыру в стене хоть и заделали хорошо, но она все же выделялась своим грязным цветом и трещинами, походившими на черные молнии – точно гнилой зуб на белоснежной улыбке. Рюмси сглотнула, поняв, что тут кто-то умер.
Вернулась тетя, поставив перед Рюмси глиняную миску с похлебкой и лепешку. В ноздри ударил теплый вкусный аромат.
– Тебе нужно поесть, – холодно проговорила женщина.
– Благодарю вас.
– Если действительно благодарна, – бросила через плечо тетя, выходя из комнаты, – то покинешь нас.
Похлебка была наваристой и не такой жидкой, как привыкла Рюмси, в ней даже плавали кусочки мяса. Девочка помедлила лишь мгновение перед тем, как наброситься на еду.
Съев все до капли, Рюмси вылизала миску. Затем упала на кровать и разрыдалась – она все еще любила отца и скучала по нему. Любила братьев. Любила эту жестокую и несправедливую жизнь. Оставался один-единственный выход: набраться терпения и выдержать все, что ее ждет. Ведь она осознавала – дальше легче не станет.
3
Рюмси осторожно сделала первый глоток. Жидкость обожгла язык, десны и даже зубы, спустилась по глотке, безжалостно терзая плоть. Отец учил: горячее еда – надольше обманешь желудок. Рюмси надеялась лишь на то, что не сварится изнутри.
Юшка в этот раз оказалась не такая наваристая. И Рюмси знала причину.
Через приоткрытую дверь виднелись запасы пищи – сушеные овощи, ягоды, грибы, рыба. Небольшой мешок зерна, на котором лежали завернутые в ткань лепешки. Также стояла бочка с квашеной капустой: Рюмси это поняла по березовым прутьям, торчащим сверху. Был даже бочонок с медом. Висели венки из лука, чеснока, связки незнакомых трав. Пища словно на показ выставлена.
Словно?
Рюмси усмехнулась. Брэкки раскрыл ей замысел своей матери, заключающийся в том, что Рюмси не удержится, стащит немного еды и тайно насытится ею до отвала, за что ее потом прогонят. Соврать не выйдет – спросят днем.
Она еще раз оглядела скудный запас пищи, предназначенный для семьи из четырех человек, в которую прибавилась сама. Улыбка на лице померкла.
Рюмси неохотно покинула чужой дом: покинуть – означало удостовериться, что все, о чём ей рассказали, происходит на самом деле. А в стенах дома она пребывала в блаженном неведении. И спала довольно хорошо, даже не слыша, как воют мертвецы, о которых рассказывал Брэкки.
Сегодня они пойдут за наживой. Рюмси не нравилась эта затея. Да и тело все еще болело и нуждалось в отдыхе. Тем не менее она согласилась, прекрасно понимая, что выбора у нее нет.
Рюмси испытывала и страх, и возбуждение. Ведь, с другой стороны, на это можно посмотреть, как на приключение, которого она ожидала всю жизнь. Но утешением это было слабым. Вечный Лес, как же ей хотелось никогда не получать такой подарок от жизни!
Молодой месяц обратил взор на Рюмси, заинтересовавшись незваной гостьей. Прикосновение воздуха обдало лицо холодом, а под старенькое и заштопанное одеяние, которое ей дала тетя, проникла утренняя прохлада. На улице воняло. Внутри дома Рюмси это едва ощущала, но теперь вонь усилилась. Ветер приносил неприятные запахи, смешанные с чем-то неуловимо мерзким и неправильным. Складывалось впечатление, будто кто-то стоял у истоков ветра и выкрикивал в воздух грязные слова.
В ярком лунном свете раскачивающиеся под ветром ветви деревьев отбрасывали на стены домов причудливые тени, которые дергались в полумраке, точно отплясывали некий сумасшедший танец.
Все реже звучал лай псов, а раннюю песнь петухов и вовсе теперь не услышишь. От понимания, почему псов тоже слышно все реже, становилось невероятно грустно.
Счастливчики считались большой деревней. Семья тети жила почти на краю, а значит, они с Брэкки пойдут на другой конец деревни. Видимо, поэтому брат и захотел отправиться, когда взойдет солнце – путь предстоял далекий.
Вдруг Рюмси услышала голоса и затаила дыхание. Осторожность заставила ее остановиться.
На улице стояла тьма, но лунного света вполне хватало, чтоб различить две фигуры.
Голос Брэкки она узнала сразу, второй мальчик был ей незнаком.
Похоже, ее не заметили. Стараясь не выдать своего присутствия, Рюмси подкралась ближе и прислушалась.
– …в тех домах не бедствовали.
– Черт с тобой, – буркнул незнакомый мальчик. – Пошли. Какого черта стоишь?
– Погоди чутка, – отозвался Брэкки. – Сегодня пойдем втроем.
– Та девка будет с нами? – пробурчал незнакомец. – Кто бы сомневался.
– Ее зовут Рюмси. Ей сейчас нелегко – столько пережить.
– Слабость – не оправдание.
– Мужчине – да. Но что плохого, если девочка окажется слабой? Как будто не найдется того, кто ее защитит!
– Или обидит, что более вероятно, – хмыкнул незнакомец.
– Вечный Лес! – выругался Брэкки и, судя по звуку, сплюнул. – Не все ведь мрази, даже в нынешнее время.
Оба умолкли, и на мгновение в воздухе повисла тишина, прерываемая чьим-то воем. Безразличный месяц плавал в окружении звезд.
– Кир, я же рассказывал – у нее не осталось родных, – нарушил молчание Брэкки.
«Значит, второй мальчик и есть Кир, о котором вчера упоминал Брэкки», – догадалась Рюмси.
– Родные тоже умирают. Она своих хотя бы помнит, – буркнул Кир.
– Считаешь, она будет для нас обузой?
– Я так сказал?
– Папа говорит, – заявил Брэкки, – что до определенного возраста девочки не слабее мальчиков.
– Брэкки, черт! Ты издеваешься? Мочится она, наверное, тоже как мы? До определенного возраста, конечно. Не говоря уже о… других подробностях. О которых, как мне кажется, ты в своем сказочном мире добрых дел и не догадываешься.
– Не догадываюсь?! Думаешь, я не общаюсь с девчонками? – огрызнулся Брэкки. – Ты-то явно знаток девочек. Свое-то отражение видал? Похож на жабу, которых мой отец ловит. Если жабе пучок волос прицепить – от тебя и не отличишь.
– Еще ты, несомненно, сможешь увидеть, что у меня гнилые зубы и волосы лезут, словно у старика. Хотя мне около пятнадцати лет. Сколько точно – не знаю, а тех, кто знал, давно нет в живых, – спокойно проговорил Кир. – «Знаток девочек»… Хех… Я живу с младшей сестрой и заботился о ней с пеленок. Вот откуда мои… знания.
– И вовсе у меня не сказочный мир. Хватит так говорить. – Судя по голосу, Брэкки смутился.
– Но ведь ты все время мечтаешь быть добреньким. Вон девчонку притащил. Ты славный парень, Брэкки, но ты глуп. Вам же самим жрать нечего! Какие тут, к черту, мечты?!
– Когда голод исчезнет и станет лучше, я не хочу, чтоб мне было стыдно за то, что я делал. Рука подающего никогда не опустеет.
– Серьезно? С такими речами можешь по домам ходить, попрошайничать. Ты хоть понимаешь, что говоришь, или только повторяешь? Уверен: это тоже слова твоего отца.
– А если и так, что с того?
– Черт возьми! – рявкнул Кир. – А то, что лучше не станет. Я и сам так раньше себя успокаивал, – сказал он. – День за днем, ночь за ночью обманывал себя. Но от надежды толку мало. Мне пришлось наконец смириться с действительностью. И тебе бы не помешало.
– Как будто надо опускать руки. Случилась беда, но для нас наконец-то появилась возможность выжить. Пороемся немного в развалинах…
– Возможность выжить? Не неси чушь, – перебил Кир. – Забыл, как вчера мало не погибли?
– Конечно, нет, – признался Брэкки. – Зато, глядишь, и Рюмси окажется полезной. Нам так часто все сходило с рук, что мы лезем туда, куда раньше бы не полезли. А она свежим взглядом нас от риска-то и удержит. Тем более ты сам говорил, что нам помогла эта… трагедия.
– Эх, Брэкки, твои слова сладкие, словно мед с чертополоха, – буркнул Кир.
Начало подниматься солнце, а звезды уже почти растворились в утреннем небе, и Рюмси ничего не оставалось, кроме как выйти к ребятам. Она выкинула из головы все плохие мысли. Сегодня, как никогда раньше, ей необходима удача.
– Чертова мать! Она что, плачет? – вскрикнул Кир, заметив девочку.
Его оскорбительный тон еще больше разозлил Рюмси, но она скрыла недовольство.
– Это не слезы, это родимые пятна такие, – со вздохом пояснил Брэкки.
Кир уставился на Рюмси. Она привыкла, когда на нее таращатся. В лучшем случае девочка становилась объектом любопытства, в худшем – отвращения. Но Кир смотрел иначе, будто не видя ее уродства. Это казалось странным еще и потому, что он явно был не из Счастливчиков, где Рюмси знал почти каждый.
– Приветствую. Ты, наверное, Кир, – сказала она, глядя в глаза пухлого мальчика. Глаза казались прозрачными. – Я – Рюмси.
Она протянула руку, но Кир отшатнулся, словно ее несчастье могло оказаться заразным.
– Знаю. Мы как раз о тебе разговаривали, – буркнул он, безразлично кивнув в ответ. Лицо у толстяка оказалось болезненно белым и почему-то напомнило ей слизня. А его губы имели темно-синий цвет с легким оттенком фиолетового, будто он замерз или объелся черники.
– Правда? И о чём именно? – сказала Рюмси, изобразив удивление.
– О том, что ты слабая и лишний рот для его семьи, – проговорил толстяк, презрительно скривив губы, демонстрируя неприязнь, которую, похоже, не собирался скрывать.
Рюмси покосилась на небо. Светящийся сгусток – своими очертаниями напоминающий птицу – уже парил над деревней, то поднимаясь, то опускаясь, и казалось, нигде не укрыться от его власти. Пока голубовато-синее свечение, именуемое Птицей Правды, кружило в небесах, Кир не смог бы соврать. Но Рюмси была уверена – толстяк все выдал ей намеренно. Мог ведь промолчать. Кир тоже ей совершенно не понравился, но она все же выдавила улыбку.
– Кир, иногда ты как сотня вредных бабулек, которые кого-то обсуждают. Вечно недоволен, – проговорил Брэкки.
– Я был бы очень доволен, если бы мне удалось пережить этот день, – отрезал Кир, даже не стараясь скрыть язвительности. – Но это будет сложно, если я вынужден приглядывать…
– Спасибо, Кир, – перебила Рюмси. – Я могу сама о себе позаботиться.
– А еще, Брэкки, – продолжал толстяк, не обращая внимания на Рюмси, – я безмерно рад, прям тысячекратно, тому, что твой отец познакомил тебя с таким числом, как сотня. Но прошу тебя, умоляю, не нужно вставлять его в каждое предложение.
– Пошли уже, – решительно произнес Брэкки.
Кир еще что-то пробурчал под нос и, резко развернувшись, двинулся в сторону скал.
– Мы пойдем не через деревню? – удивилась Рюмси.
– Через скалы – не самый лучший способ сократить, конечно, – признал Брэкки, – но так безопаснее.
– Постой, – Рюмси коснулась худощавыми пальцами плеча Брэкки. – Спасибо тебе… за все.
Мальчик улыбнулся. Лицо круглое, веснушчатое, румяное – он очень походил на мать.
– Не стоит, – ответил Брэкки, раскрасневшись, и протянул ей торбу. – Возьми, кстати.
Торба была потрепанной, а внутри что-то лежало.
– Это брехливая сумка, – усмехнувшись, пояснил мальчик. – Она для вида. Если что найдешь – туда не клади. Но вдруг будут обыскивать, пускай смотрят в торбу.
– Черт бы вас… – послышалась ругань Кира.
– Да идем уже! – резко отозвался Брэкки.
Кир приоткрыл рот, словно собираясь что-то сказать, но, похоже, передумал.
– Этот Кир не сильно старше нас, но, если не обращать внимания на его ругань…
– Трудновато, конечно, – хмыкнул Брэкки.
– Согласна, – Рюмси улыбнулась в ответ. – Но уж больно по-взрослому он рассуждает. Дети так не разговаривают.
Брэкки хмыкнул еще громче:
– Уж кто бы говорил, Рюмси.
* * *
Они двинулись в путь.
Вначале подъем на гору был не слишком крутой, идти оказалось несложно. Только от солнца не спрячешься: тут не росли даже кусты, не то что деревья. Вокруг белели разбросанные брылы всевозможных форм. Некоторые даже невероятно длинные и красиво обработанные, с замысловатыми рисунками – староста называл их колоннами. Только несколько колонн стояли, тянулись к небу, остальные лежали на земле, расколотые на два и более кусков.
