Хозяин иллюзий

Дверь поддалась на сантиметр, дальше ей мешал замок. Такой, какой обычно вешают на сараи.

Он нас запер!

Между тем, натянув на пистолет глушитель и пропуская мимо ушей мои просьбы и взывания к его жалости, Фархад приблизился к вольеру и хладнокровно выстрелил в собак. Сначала в одну, потом в другую. Затем сложил их трупы в мешок, взвалил мешок на плечо и вынес со двора.

На моих глазах навернулись слёзы.

Жестоко Фархад поступил. Очень жестоко. Бесчеловечно. Когда-нибудь произойдет так, что он сорвётся на мне. Я чувствую, что так и будет. Когда-нибудь вспыхнет в нём это всё и уже не потухнет.

После того, как на моих глазах слуга "Иллюзии" зарезал Чарли, любимого пса, нашего члена семьи и верного друга, увиденное только что потрясло меня куда больше, нежели перестрелка у особняка и кровожадная расправа с Амирханом.

Людей этих, которых с большой натяжкой можно было назвать людьми, мне было не жалко.

А вот собак… Собаки ведь ничего плохого нам не сделали. Могли бы, но не сделали…

Мы бы уехали отсюда скоро, и всё. Никто бы не пострадал.

В свою очередь, я и Фархада понимала, хоть и злилась на него за то, как он поступил, и боялась того, каким он предстал передо мной. Почему Фархад не нашёл другого варианта, кроме как пристрелить их, было ясно как божий день. Он побоялся, что собаки могли растерзать детей, если посмели кинуться на них.

Но ведь для собак этих мы – чужаки, так что вполне предсказуемо было их поведение, ведь они защищали свою территорию и хозяина.

Кроме того, собакам могли и помочь. К примеру, вольвер был специально недозакрыт, чтобы мы стали жертвами. Поскольку Сияра меня невзлюбила, она вполне могла это сделать умышленно.

Но Фархад не стал разбираться, как вышло так, что собаки оказались за пределами ограждения. Он просто сделал то, к чему привык.

Когда Фархад вошёл в дом, я сидела в коридоре, в углу, и не могла смириться с тем, что видела и что прочувствовала, вновь пропустив через себя то, что надеялась позабыть навсегда.

Видимо, не судьба.

Я должна либо простить его за всё, либо сбежать. Но как бежать, если я не хочу и не могу? Не могу не только морально, но и физически. Фархад меня из-под земли достанет. А если я надумаю поговорить с ним по душам и объяснить ситуацию, если я предложу ему оставить меня в покое, не факт, что он не организует мне вечный покой под землёй или в озере.

Но и терпеть такое я не стану. От хватки Фархада на моей руке теперь имелся синяк.

Фархад применил грубую силу. А что дальше? Дальше он руки начнет распускать? Если начнет, то одним разом всё и закончится для меня, ибо мои кости не выдержат удара его стальных кулаков.

– Всё. Можешь идти, куда ты там собиралась. – сообщил Фархад, остановившись в метре от меня. – И встань с пола.

– Не хочу. – я подняла на него заплаканные глаза и, с рыком выдохнув, плотно сжала губы. Собиралась с духом, чтобы высказаться. – И видеть тебя не хочу. Слышишь? Уходи. Сейчас же.

Фархад не ожидал услышать от меня нечто подобное. Какое-то время он с удивлением изучал мои глаза. А после спокойно произнёс.

– Да пожалуйста. Пока. – он беспристрастно пожал плечами и развернулся, чтобы уйти.

По крайней мере, в его взгляде остыл огонь жестокости. Но и безразличия прибавилось.

Для Фархада это – ничего. Он стольких людей перебил за свои годы, и глазом не моргнул, а тут какие-то собаки.

Подумаешь, собаки…

Сунув руки в карманы чёрных штанов, Фархад вышел из дома и надменной походкой отправился чёрт знает куда.

Я смотрела на Фархада, мысленно посылая его на три буквы, но при этом ждала обратного эффекта, что он одумается и извинится. За всё, что мне причинил и говорил. Не только за то, что случилось сегодня.

Но этого не произошло.

Фархад отдалялся от меня неторопливой поступью, которая меня раздражала, и даже не думал поворачиваться в мою сторону.

– Ну и спасибо!

С психа, что Фархад так безразлично поступает со мной, я сорвала с головы платок, скомкала его, чтобы дальше пролетел, и швырнула его за порог.

– Я не буду это носить! Не заставишь! Никогда не буду! Слышишь???

Меня прям раздирало, как хотелось и следом за Фархадом побежать, чтобы влепить ему пощечину, и заявить, что не буду принимать его веру, и дети мои тоже, и что мы расстаёмся… А свиньёй его обозвать прям жгло в горле, как не терпелось, поскольку знала, что для таких, как он, это весомое оскорбление. И даже пришла такая безрассудная мысль – взяться за нож и устроить театральное представление.

Только бы удержать его… На всё была готова. Но сдерживалась.

– И ты так просто уйдешь?! Подожди, мы не договорили! Вернись сейчас же, с…котина!

Фархад, не поворачиваясь, демонстративно махнул рукой на мои попытки достать его за живое, показывая, какие они для него ничтожные. Мол, да пошла ты со своими психами. Мне нет до тебя никакого дела. Проспись, а потом поговорим. Может быть.

Он неторопливо пересёк калитку и, опустив голову, зашагал вниз по улице.

Постояв немного в полном разочаровании, я замкнула дверь, вытерла слёзы рукавом ненавистного платья, выдохнула, заставляя себя успокоиться, и пошла предлагать детям выйти на прогулку во второй раз.

***

Но надолго моего спокойствия не хватило. Через несколько часов душевных метаний и мысленных криков в немую пустоту, я уже вовсю нарезала круги по комнате в ожидании чуда.

А чуда всё не происходило – Фархад всё не возвращался. Я, конечно, могла и пропустить его, хоть и мониторила у окна большую часть времени.

Сидела, как дура, на подоконнике, и ждала его появления. Всё же волновалась за него, ведь он ранен, хоть и злилась за его холодность, и побаивалась.

Платок, который скинула с себя, отнесло ветром с порога на дорожку, и тот зацепился за ветку кустарника в паре метров от дома.

Я не была намерена его подбирать, чтобы скрыть следы своего несдержанного нрава. Хоть и понимала, что выведу Фархада из себя этим поступком. Как только вернётся, он надает мне по шее за это.

Но все же надеялась, что Фархад увидит платок и поймет, как мне больно и тяжело всё это сносить. Может, он поддержит меня и пожалеет. Может, он станет другим? Резко, как по щелчку пальца? Он же может всё. Он должен смочь. Он же – не я.

Так что я не выходила из дома, чтобы не испортить план надавить на совесть Фархада. И никого за этот день не видела и не слышала.

Кроме глубоко беременной женщины, первой жены Абдуризы, которая подошла к пустому вольеру ближе к вечеру и долго смотрела через клетку, держась за её прутья.

Тосковала она по любимым животным, с которыми даже не попрощалась.

И у меня от этого душераздирающего зрелища, как плачет и страдает беременная, тоже случилась истерика. Я прочувствовала её боль так остро, как будто это не её боль была, а моя личная.

И тут же поймала себя на мысли, что вдруг стала неуравновешенной, излишне впечатлительной и какой-то кисейной барышней. Настроение менялось со скоростью света, и я не могла за этими переменами угнаться. Но уловила, что данные изменения терзали меня бесперебойно вот уже несколько дней подряд.

Наверное, это цикл мой женский бунтовал, либо психика пошатнулась с такой жизнью. Какой бы диагноз у меня не развивался: то ли шизофрения, то ли другое расстройство личности, – очевидно, что всему виной являлся стресс, в котором существовала годами и продолжаю существовать, абсолютно себя не жалея.

Не мешало бы всерьёз подумать о себе, чтобы не загреметь в психушку и не оставить детей без матери. Но о какой из проблем следовало не переживать так сильно, чтобы обрести выраженное и длительное спокойствие, выбрать я так и не сумела. Слишком много поводов для тревог, и они, к сожалению, не убывают, а пополняются с каждым прожитым днём.

Наверное, я схожу с ума. Мои мозги не выдерживают такого ярого накала необдуманных страстей.

Глава 6

Фархад жёстко разнервировал меня тем, что не ночевал дома. Я вся извелась, полночи не спав и волнуясь, не случилось ли с ним что.

Мало того, мне стукнуло в голову, что та самая Карина, о которой распинался Абдуриза, могла жить как раз в этом поселении. И к ней Фархад вполне мог наведываться ночами и днями.

Конечно, тесные отношения до брака у мусульман запрещены. Но, с другой стороны, сам брак у них заключается довольно быстро, да и решение насчёт него принимается скоропалительно.

И кого я вот сейчас обманываю? Фархад, насколько помнится, трахал в гареме всех, кого хотел, и о никаком брачном договоре и речи не шло. Так что о том, не изменяет ли мне Фархад, обладающий достаточно пылким темпераментом, стоило волноваться. Что я и делала.

Вероятность того, что на Фархада напали, избили, и он сейчас где-нибудь лежит-подыхает, была ничтожно мала, ведь он тот ещё бессмертный медведь, который одним махом завалит нескольких противников сразу.

А вот сходить на сторону он вполне мог. И без Карины. Думаю, даже в этом краю полно шлюх. Кто ищет, тот всегда найдёт.

Я, значит, места себе не находила, ромашкового чая обпилась, да так, что бегала в туалет оставшуюся половину ночи… А Фархад, сволочь такая, явился только на следующее утро.

Вручив мне деньги, он сказал, чтобы купила себе и детям одежду, а также продукты питания.

Не извини, ни где спал, ни с кем, ни как ты…

Фархад не посчитал нужным оправдываться. Но, по крайней мере, от него женскими духами не разило.

Только перегаром, причём злейшим. Таким гарным и забористым, что аж глаза мои заслезились за ту минуту, пока Фархад стоял близко и говорил.

Пил где-то, значит, и не пиво то было вовсе…

Моему возмущению не было предела. Но сегодня я решила играть в молчанку.

А поскольку Фархад ловил жёсткий отходняк после ночной попойки, а пить он не умел, потому не знал меры, то и мне обязательств прибавил, причем официально. Чтобы не расслаблялась и знала своё место. Буду готовить всё сама и, пока не уедем, помогать Сияре по хозяйству. А Фархад, как главный и единственный член жюри, посмотрит и даст оценку, насколько хорошо умею это делать. И в принципе, хозяйственная я жена или нет, ему приспичило узнать.

С чего бы вдруг? Я и так готовила еду все эти дни, сколько тут находимся. А то, что Фархада тут не бывает, и он ничего из приготовленного мною не ест – как бы не мои проблемы и упущения, а его.

Ну да, в огороде не копалась, но мне некогда, у меня дети. Да и квартирная я, не привыкла к земле и не собираюсь загонять грязь под ногти, которые почти три недели, сколько длится наше путешествие, не подстригала.

С чего это Фархад меня запрячь решил?

Неужто, чтобы проверку внеплановую устроить?

Неужто сомневается в той, на которой женился?

А не поздновато ли проводить испытания надо мной? Всё, раз женился, то не жалуйся и смирись. Сам выбирал.

Или Фархад сравнивать меня с кем-то решил? Может, тут у нас конкурс идёт под названием "Чья жена умеет лучше", а я об этом не знаю?

Кстати о женах…

Сияра, которая вчера получила знатный нагоняй от Абдуризы, по словам Фархада, сама вызвалась сходить вместе со мной по магазинам.

А Фархад и отпустил меня погулять без своего сопровождения. Доверяет ей, значит. И это несмотря на то, что было вчера.

Отпустить-то он отпустил, только вот приставил ко мне охрану в лице подлой стервозной девки, которая и дня не проживет, если не будет плести интриги и ставить палки в колёса. Уж она за мной тщательно проследит. Кто бы сомневался…

Я не стала возражать против компании Сияры. Уж лучше с ней, чем с Фархадом идти, ведь я на него обижена. Заодно, и увижу что-то, кроме этих стен и забора. И поговорю с кем-нибудь, не считая детей.

Тем более, что детей Фархад оставил на себя. А это значит, что я могу посвятить себе несколько часов свободного от рутинных забот времени.

Фархад сопроводил меня до калитки, где уже ждала Сияра. Сегодня она выглядела куда более приветливой, нежели обычно. Передав меня ей, Фархад наказал быть осторожней. Мало ли кто по улицам ходит и в магазины захаживает.

И чтобы я ни с кем не заговаривала. А тем более, с мужчинами, пусть и продавцами. Это не в моей компетенции. Рот заклеила, короче, и вперёд тратить деньги.

Я пообещала Фархаду сухо, не поднимая глаз, что не стану искать неприятностей на свою задницу, добавив, что мне и без того этих неприятностей сполна хватает. По горло сыта всем этим. Но, хоть и показала себя насупленной, всё же спросила Фархада, ждать ли его сегодня вечером. И услышала такой ответ, не менее сухой: "Потом поговорим."

Потом так потом…

Если я не передумаю, мы поговорим. А так, начиная с этой поры, пусть Фархад берет и сам уступает мне, так как я уже устала перед ним стелиться.

***

Утро выдалось ещё более теплым, чем вчера, и солнечным. Я наслаждалась весенней природой и жадно поглощала в себя свежий воздух, кайфуя от этого. Да так, будто мне очень давно не хватало кислорода, и сейчас я стремительно пополняла истраченные запасы.

Только вот длинное одеяние мне реально мешало передвигаться и думать о погоде…

Из-за сильного встречного ветра, платье путалось в ногах. А платок, который я к ночи всё же подобрала и выстирала, то и дело норовил от меня сбежать. Прям чувствовала, как он скользит по волосам и вот-вот улетит в отместку за то, как я с ним обошлась.

Я постоянно отвлекалась, чтобы придерживать свое обмундирование на месте. Страшно же, а вдруг платок слетит или платье задерется, как у Мэрилин Монро? Такого форс-мажора в этих краях точно не приемлют.

Сияра же передвигалась более раскованно и уверенно. Она к таким вещам привыкла и знает, как их носить, в отличие от меня.

Сегодня она вела себя иначе, и даже сперва показалось, что взялась набиваться ко мне в подруги. Если так можно сказать, ведь Сияра не скрывала, что я ей не нравлюсь. Но была вынуждена пойти со мной, так как первая жена Абдуризы по имени Эля, которая не имела ничего против меня даже после трагедии с собаками, находилась на последнем сроке беременности. Ей выходить нельзя, делать по дому ничего нельзя, так что всё легло на плечи Сияры.

И кстати, Абдуризу с лопатой в руках я за две недели ни разу не увидела. Только с кружечкой чая выходил и смотрел на то, как пашет Сияра.

Хоть Сияра и любезничала, и даже улыбалась мне, стойкое неприязненное ощущение, что она способна ужалить меня в любой момент, не отпускало.

– Вы планируете ещё детей? – ни с того, ни с сего поинтересовалась у меня Сияра.

– Не знаю. Мы пока не думали об этом… – ответила ей сдержанно и чуть не ляпнула: "А тебе какое дело?"

В нашу семью лезет. Сучка. На кой ей эта информация? Для себя или передавать кому-то вздумала, лазутчица хренова?

– Но вы предохраняетесь или нет? – не уступала Сияра, продолжая допытываться до того, о чем не следовало ей знать.

Я же запнулась от столь неуместных расспросов, растеряв дар речи.

Даже не знала, как из этой неловкой ситуации стоит выкручиваться, чтобы не обидеть её.

Стоит ли говорить правду?

Нет. Априори нет.

Да и зачем Сияре нужно об этом знать?

– Это слишком личное. Извини, но я не стану отвечать.

– Почему? – недоумевала Сияра, казалось, что искренне. – Мне просто интересно, планируете ли вы становиться многодетными родителями. Просто многие сегодня отошли от того, чтобы плодить по десять детей… Вот я и спросила.

Я точно не планирую рожать. Только вот, насколько есть шанс обойти нежеланную беременность, если Фархад вообще не пользуется презервативами и не вытаскивает…

Лучше не думать об этом. Чтобы не расстраиваться лишний раз и забыть об этом, пока это не стало ещё одной причиной для депрессии.

– Если суждено, то буду многодетной. – ответила так, чтобы Сияра от меня отвалила.

Но она лишь усмехнулась.

– Тогда ты станешь толстой и непривлекательной для него. И он найдет себе другую.

Вот как?

– Не стану. Не переживай. – злорадно усмехнулась я в ответ. – У меня хорошая наследственность. Все спортсмены в роду.

Сияра оглядела меня с ног до головы, а потом отвернулась и смолкла, продолжая идти вперёд.

Нам нужно было преодолеть где-то километр по одной единственной улице, никуда не сворачивая, чтобы попасть в центр поселения.

– А почему тебе нужны новые вещи? – Сияре идти молча не хотелось. – Куда делись твои?

Вот же дотошная девка. Всё ей надо знать!

Был бы у меня выбор, я бы не стала разговаривать с ней вообще. Мало того, общение с ней на равных меня коробило, ведь между мной и Сиярой была разница почти в десять лет. Но и осадить её не решалась, потому что не знала, следует ли так делать. Вполне вероятно, что у Сияры просто сложилась такая манера общаться со всеми. Тем более, она по-любому не училась нигде и не знает, что такое нравственность и воспитание. А потому лезет не в своё дело.

– Чемодан потерялся по пути. – сказала я первое, что пришло в голову.

– Как он мог потеряться?

Ну и собеседница мне попалась…

– Багажник открылся на кочке, и всё. – продолжала я брехать.

– Как это? Он, что, был не заперт?

– Там замок не закрывался. После того, как нам въехал в зад пьяный водитель.

Когда я подумала, что налгала довольно убедительно, и Сияра с этой темой теперь отцепится, так как все возможные вопросы иссякли, она так и сделала.

Но вместо этой темы Сияра завела другую, более откровенную.

– Твоя дочь не от Фархада, ведь так?

Я не ожидала, что Сияра посмеет говорить об этом. Так как это уже перебор. А потому не подготовилась.

– С чего ты решила?

– Вы уже три года в браке, и ей тоже три года. Как-то не сходится…

Сияра знала о нас больше, чем надо. Но ведь и я могу врать, не краснея. Только бы не останавливаться, чтобы вышло убедительно.

– Ой, это длинная история. В ЗАГСе ошиблись, когда нас регистрировали. – рассмеялась я и махнула рукой. – Мы не стали переделывать документы. Слишком много мороки. У нас тогда были другие дела. А почему спрашиваешь?

Сияра пожала плечами и взяла меня под руку.

Подружка нашлась, мать твою…

– Интересно знать, ты сама его выбрала в мужья или нет?

– Сама. – продолжала я с улыбкой выдавливать из себя враньё. – А кто ж за меня выбирал бы?

– За меня родители выбрали.

– У меня не тот случай. Я ж не из ваших.

– Ты любишь его?

Очередной вопрос, который с недавних пор стал для меня риторическим…

– Я уже ответила. И мой ответ, по-моему, был исчерпывающий.

Сияра опять смолкла. Мой ответ ввёл её в раздумья.

А я вздохнула с облегчением. Но ненадолго.

– Почему ты не молишься? Я ни разу не видела, чтобы ты совершала намаз.

– Я не приняла ислам.

Сияра тут же убрала руку и отдалилась, странно покосившись на меня.

Чтобы она не реагировала так, как будто я заразная, пришлось пересилить себя и добавить.

– Пока что не приняла.

– То есть, как это? – нахмурилась она и взялась меня допрашивать. Ей бы в следствии работать. – Ты в браке с Фархадом три года, носишь паранджу, а не мусульманка? Никях не читали? Почему Фархад это допустил?

– Потому что Фархад – хороший муж и классный папа. – отвечала я, скрипя зубами.

Эта коза здорово выводила меня из себя. Буквально провоцировала отвесить ей словесно пару ласковых. Но при всей своей нервозности, я должна была следить за тем, что молотит мой язык.

– Он настолько любит меня, что даёт право выбирать, что я хочу. А как ты оказалась второй женой? Расскажи об этом. Как я поняла, ты из мусульманской семьи?

Сияра утвердительно качнула головой. Я предложила ей свой локоть. Она не стала держать дистанцию и снова приблизилась ко мне.

– Расскажи, что и как у вас принято. Я почти ничего не знаю. – попросила её и тут же себя поправила. – То есть, не знаю ваши правила и традиции со стороны женского взгляда.

Пока Сияра лепетала о том, как не хотела выходить замуж, но зато теперь ей счастливо живётся на правах не единственной женщины своего пузатого и лысоватого Абдуризы, за которого её выдала жадная до богатств родня, и о том, что должна делать женщина по исламу, я слушала её внимательно, но сокрушалась и возмущалась молча.

И параллельно не забывала о том, о чём предупредил Фархад. Он запретил мне говорить что-либо о нас и о моём прошлом. А эта Сияра сама разоткровенничалась, а ещё и пыталась выведать из меня как можно больше тех секретов, которые находились под строгим запретом.

Я бы и сама хотела кому-нибудь выговориться. Но понимала, что это очень опасно.

Благо, Сияра так увлеклась рассказами о своей жизни, что больше никаких щепетильных вопросов не задавала.

Глава 7

В магазине одежды, в который посоветовала заскочить Сияра и затариться, я застопорилась. Смотрела на ассортимент, как баран на новые ворота.

Только, в отличие от барана, я смотрела и кривилась.

То, что хотелось бы купить, здесь не продавалось. А то, что висело, я бы ни за что не надела в ближайшие лет сорок точно. Какие-то бабушкины платья, обувь на низком каблуке, бесформенные штанишки, броши…

Даже отдаленно не то, что я носила раньше, было здесь представлено.

Но с платьями как-то проще оказалось разобраться. Всё же отыскала то, что смогу надеть без содрогания и ужаса выглядеть гораздо старше своих лет.

В отдел платков и палантинов я вообще не хотела заходить. Стеснялась. Полагала, что ещё больше растеряюсь. Но этого не произошло. Я нашла, как выкрутиться. Просто следила за тем, что выбирала для себя Сияра, и старалась подыскивать такое же.

В итоге, подобрала я и несколько платков, в-основном, цветастых. Голубых, с цветочками, но не такие, какие носят бабушки в деревнях. А ещё затарилась парой платьев – одно синее в мелкий цветочек, другое красное, но сдержанное, – а также пару брюк-шароваров пополнили мой новый гардероб. Ещё – свободный кардиган, который буду носить, когда потеплеет, несколько рубашек длиной до колена… Ну и кроссовки, чтобы удобно было преодолевать далёкие расстояния пешком. Потому что в сапогах было очень сложно ступать по щебню, которым был усыпан весь обратный путь до усадьбы Абдуризы.

Меня радовал тот факт, что брюки, по словам Сияры, у них носить допускается. И даже, как объяснила она, можно и джинсы узкие надевать, но под что-то, что прикрывает их.

Конечно, я воспользовалась сим дозволением и приобрела аж целых две пары синих джинсов. Одни узкие, прям такие, как ношу всегда, а другие прямого кроя, на высоком поясе.

В отделе детской одежды я управилась быстро. А вот с продуктами питания вышла не очень приятная ситуация.

Поскольку я знала, что мусульмане не едят свинину, но вообще не знала, что они не едят ещё и много чего другого, то заполнила магазинную тележку привычными продуктами. Теми, которые брала до того, как моя жизнь изменилась.

За что Сияра буквально сорвалась на мне прямо у кассы, упрекая в том, что я плохо отношусь к мужу и не желаю ему выздоровления, раз предлагаю питаться ядом.

Против такого аргумента без поддержки не попрешь.

Пришлось промолчать и выставить себя слепой дурой, не увидевшей очень важного значка "халял" на упаковках с разрешенной к потреблению продукции. Правда, кроме Сияры, никто из посетителей магазина не взялся меня осуждать. И я решила, либо она излишне придиралась ко мне, либо была излишне религиозной. Что в принципе, одно другого не исключает.

Как всё сложно, оказывается, у них…

Мало того, что с Фархадом попробуй найти общий язык, так ещё и кормить его надо определённой едой. Как породистого кота, в общем-то, который ничего не жрет, кроме корма премиум класса…

Лично я, далёкая от гастрономических дозволений и запретов по религиозным убеждениям, не интересовалась ничем таким и почему-то считала, что халял – это что-то типа зельца. Ну или хинкалей. Но никак не знак качества.

Теперь я навсегда это запомню.

Далее, после того, как меня научили выбирать правильную продукцию в супермаркете, мы с Сиярой отправились назад, купив по кофе, чтобы восполнить потраченные силы.

Сияра, заметно утомленная обществом меня, невежды-иноверки, не спеша шла и в подробностях рассказывала страшилки о "прелестях" замужних будней, которые мне предстоит испытать на собственной шкуре. Конечно, в том случае придётся соблюдать обязанности перед мужем, если я намерена сохранить брак.

Кроме того, этот самый никях, то есть бракосочетание по типу нашего венчания, был просто необходимым обрядом, по словам Сияры. Мол, штамп в паспорте – хорошо, но не обязательно. А вот никях надо было делать в первую очередь.

Но поскольку я не мусульманка, и перед Аллахом не являюсь женой Фархаду, это значит, что дети у нас не общие, а только мои. В случае развода, Фархад, если не надумает забирать детей, не будет обязан их содержать. Вот такой вот ужас Сияра мне поведала.

А также я узнала одну неприятную вещь – мои дети автоматически принимают веру Фархада, и я не могу требовать, чтобы они исповедовали православие. И если Тимуру было дозволено жениться на христианке, к примеру, то судьба Марьяны уже сейчас решена не в её пользу. Она имела право связываться только с мусульманином.