Метаморфозы. Три коротких рассказа о неудачниках

– Рядовой Остапенко, – отчеканил солдат.

– Откуда он? – на всякий случай спросил Миша.

– Из Москвы.

– Отлично. А я из Саранска. Почти земляки. Люблю москвичей. Крикни, чтобы сюда шел.

Мише необходимо было срочно самоутвердиться в собственных глазах. Он вспомнил ту дурацкую пословицу: «Земляка побить, что на родине побыть».

– Будет ускоренные курсы «спецназа» проходить, – бросил он дневальному. – Мне скоро домой, а боеготовность на нуле. А ведь мы главная опора державы.

Недолгое счастье Макара Олеговича

– Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие: к нам едет ревизор, – объявил собравшимся Председатель правления компании «Технологии и прогресс» Антон Антонович Прикроватный – серьезный и уверенный в себе крупный мужчина лет пятидесяти пяти. После этого заявления он многозначительно потряс каким‑то конвертом, который держал за уголок толстыми короткими пальцами.

– То-то мне сегодня крысы снились, – суетливо скороговоркой выпалил сидящий рядом с ним, похожий на испуганного суслика, специально прилетевший на это совещание из Лондона бывший карточный шулер, а теперь генеральный секретарь фирмы Михаил Самуэлевич Наигалов. – Я предлагаю немедленно все бросить и сматываться отсюда пока не поздно.

– Ну, бросать-то, конечно, не надо. Зачем забивать корову, которая дает столько молока? – мягким низким голосом возразил третий из собравшихся владельцев – Борис Гаврилович Баба. Из‑за длинных черных волос, очень большого живота и любви к шелковым белым шарфикам друзья его звали Паваротти. – Бог нам дал шанс все это организовать, помог хорошо заработать, даст возможность и эту напасть преодолеть. Не первый раз проверяют. Есть у нас на них методы.

Он достал из внутреннего кармана пиджака красивый футляр, вынул из него курительную трубку и стал аккуратно набивать ее ароматным табаком, продолжая  разговор.

– Помню, в 80-х я на Таганке в гастрономе, который у речки в скверике сразу за «Березкой», мясо рубил. Ходил к нам один принципиальный проверяющий. Ни денег не брал, ни водки не пил. Но как Аллочку из овощного отдела увидел, так и растаял. В Аллочке, кстати, уже тогда сто с лишним килограмм было. Сейчас побольше, но и масштаб другой: она теперь в Думе заседает. Так что на каждый хитрый болт найдется своя гайка…

Главный офис компании «Технологии и прогресс» находился в старинном купеческом особняке в тихом районе Замоскворечья. В большом зале с высокими узкими окнами от потолка до пола когда‑то устраивали шумные балы разбогатевшие на поставках в российскую армию во время Первой мировой войны тухлого мяса, отсыревшего пороха и гнилого сукна для шинелей московские предприниматели. А сейчас за круглым столом сидели три владельца фирмы.

Фактически компания была государственной. Но бюджетные деньги и государственные заказы для нее поступали через них. Они же эти деньги, после некоторых манипуляций, переводили в тихие места, расположенные очень далеко от России.

– Старые методы, я боюсь, сейчас не сработают, – раздраженно бросив конверт на стол, задумчиво произнес Антон Антонович. – Но у меня есть план на этот случай, – он нажал кнопку на селекторе, и через мгновение в чуть приоткрытую дверь просунулась голова его помощника.

– Вызывали? – сладким лакейским голосом спросил заглянувший.

– Приведи мне сюда, – Председатель несколько раз щелкнул пальцами, пытаясь вспомнить имя, – всегда забываю… Чехонь… эту.

– Будет сделано, – негромко, но с военной готовностью ответил человек, и дверь тихо закрылась.

– Какая чехонь? Зачем нам сейчас чехонь? – быстро переводя маленькие черные бусинки своих крысиных глаз с одного партнера на другого, спросил Михаил Самуэлевич. – Рыба к пиву, а раки к драке – нам сейчас не до пива и не до драки. Вот улетим отсюда и будем развлекаться.

– Не суетись под клиентом, Миша. Как говорила моя хорошая подруга. Чехонь – это не рыба, а Чехонь Макар Олегович – сотрудник нашей службы охраны.

– По инициалам получается ЧМО, – заметил Борис Гаврилович и, рассмеявшись, хлопнул своей полной ладошкой по столу.

– И по жизни тоже чмо, – кивнул Председатель. – Я его здесь при себе специально выращивал. Такой фрукт вырос… Хотя нет – скорее овощ.

Макар Олегович не был ни овощем, ни фруктом. Хотя с виду он был абсолютно невзрачным человеком, о внешности которого и сказать‑то было нечего, в определенный момент своего жизненного пути офицер Чехонь был капитаном российской армии. Причем службу проходил  в Главном разведывательном управлении Генштаба. Правда, не в боевом отделе, а в интендантах, но ведь каждая работа трудна и почетна.

Служил он хорошо до тех самых событий на юге страны, когда потребовалось вернуть Родине долг. Его отправили в командировку туда, где взрывались снаряды и стреляли автоматы. А шума Макар Олегович не любил. Поэтому написал рапорт об увольнении и, используя хороших знакомых, устроился в охранную фирму при одной мутной компании. Тогда она еще не называлась «Технологии и прогресс», но цель ее деятельности всегда была одной и той же – зарабатывать большие деньги, используя любые средства.

Новая работа была будто создана для него. Те задания, которые он выполнял, всегда проходили тихо и почти всегда тайно. Платили за это хорошо. К тому же Макар Олегович заметил, что один из фактических владельцев компании – Антон Антонович – относится к нему с большим вниманием. Председатель доверял ему некоторые очень личные поручения и всегда за их выполнение выплачивал хорошие премии.

Семьи и друзей у бывшего офицера не было. Друзей, потому что людей он не любил, завидуя всем и по любому поводу. А семьи не было, наверное, потому, что женщины безошибочно чувствовали его болезненную скупость.

Единственного близкого человека – маму – он любил, но стеснялся. Она жила в небольшом поселке за Рязанью. Макар Олегович навещал ее, как только мог. Даже построил ей там в деревне новый дом, но она не хотела в него переезжать, оставаясь в старом. Мама в тайне еще надеялась, что сын возьмет ее к себе в Москву. Но Макар все откладывал, придумывая для оправдания разные предлоги. Она все понимала, но кивала головой, делая вид, что соглашается с его объяснениями.

Когда сегодня его вызвали в зал для совещаний, он удивился. Антон Антонович обычно приглашал его к себе в кабинет. Общались они наедине. А Макар Олегович знал, что еще утром в зале собрались все три компаньона, и это было необычным. Обычно здесь, в Москве, «на хозяйстве» был кто‑то один, будто работали они в России вахтовым методом.

Сначала у него в голове промелькнула сладкая мысль о повышении. «А может и нет. И меня решили уволить», – через мгновение подумал он и так испугался этой мысли, что хотел повернуть и куда‑нибудь спрятаться, но быстро взял себя в руки, успокоив тем, что в этом случае никаких подобных почестей ему бы не оказали, а просто уведомили бы через отдел кадров.

Помощник открыл перед ним высокую тяжелую дверь. Макар Олегович вошел и, сразу почувствовав на себе пристальные взгляды, понял, что три руководителя говорили о нем.

Действительно, пока совладельцы дожидались его прихода, Антон Антонович поделился с компаньонами своим планом. Ничего необычного в нем не было.

– На время проверки нам нужен зиц‑председатель.

– Как в «Рогах и Копытах» у Остапа Бендера, – с улыбкой вспомнил Борис Гаврилович.

– Точно, – кивнул Председатель. – Человек, которого мы задним числом сделаем в нашей конторе главным. Чтобы, если что‑то пойдет не так, на него можно было бы повесить все наши грехи. Я долго подбирал кандидатуру и, кажется, нашел то что нужно. Условий было два. Во‑первых, чтобы нас не сдал. Значит, человек должен быть преданным, глупым и не очень разбирающимся в том, чем мы здесь занимаемся. А во‑вторых, что бы его не было жалко.

– Ну, со вторым проблем вообще нет, – ерзая на стуле из‑за обострившегося геморроя, перебил Михаил Самуэлевич. – С чего это нам должно быть кого‑то жалко? Каждый сам по себе. Придумали сказку‑отмазку: мы в ответе за тех, кого приручаем. Научись сначала о себе заботиться, а потом лезь других облагодетельствовать. Кто этого не понимает, значит дурак. А дураков жалеть бессмысленно.

– Ты прав. Значит  критерий один – преданность, – согласно кивнул головой Антон Антонович.

– Неужели есть еще действительно преданные люди? – с сомнением на лице произнес Борис Гаврилович.

– Сам поражен. Причем предан не за миску еды, как дворовая собака, не за деньги, а по идейным соображениям.

– А как же это ты определил? – ехидно поинтересовался Михаил Самуэлевич.

– Ооо… Я целую операцию провернул, – с гордостью объявил Антон Антонович. – Все как нас когда‑то в конторе учили. С подсадными красотками и денежными искушениями.

– Если с красотками, то я бы тоже не отказался, – усмехнулся  Борис Гаврилович.

– Я его долго проверял: то одно задание подкину, то другое, а недавно провел выпускной экзамен. Послал в командировку в Стамбул курьера сопровождать. Ох, друзья мои, если бы вы знали, какого я выбрал курьера. Анджелина Джоли и Скарлетт Йоханссон ей в подметки не годятся. Специалист высочайшей квалификации. Ее даже ФСБ только к вип‑персонам посылает. Один раз успела соблазнить голливудского оскароносного режиссера, пока его жена выходила в туалетную комнату носик попудрить. Ходят слухи, что именно она сделала то самое интимное видео с президентом одной очень важной страны, которым наши долгое время его шантажировали.

– Я знаю о ком ты, – Баба‑Паваротти облизнулся как кот, мечтающей о свежей сметане. – Хорошо помню, когда первый раз ее увидел на каком‑то приеме. И ведь кажется, ничего особенного: ноги, руки, голова. А как взглянула… Да уж… Будто раскаленного свинца в грудь залили. Таких баб монахи‑инквизиторы пятьсот лет назад сразу на костер отправляли.

– И правильно делали, – поддержал Михаил Самуэлевич. – Эти твари из мужчины могут полного зомби за пять секунд сделать. Знаем. Плавали… – раздраженно добавил он, видимо вспомнив что‑то личное.

– Да не перебивайте вы, – остановил их Антон Антонович. – Заплатил я ей столько, что ой‑ой‑ой. Да и должна она мне была. Помог когда‑то с одним мудаком разобраться, – Председатель пальцами смахнул со стола невидимую пыль. – Отправил я их вдвоем на задание. Трое суток дежурить у одного чемоданчика неразлучно. Чехонь держался как кремень. Соблазнить его удалось лишь в последнюю ночь. Но это не все. Я наших партнеров, турок, попросил подарить им какие‑нибудь подарки. Часы, например. Лично им. Вроде как премию за хорошо сделанную работу по восточному обычаю. И вы знаете, этот овощ часы эти мне вернул, и бабу заложил. Да еще добавил, что она с помощью секса, по его мнению, пыталась его завербовать. Представляете? – Антон Антонович недоуменно развел руками. – После ночи с ней все мужики таяли, как пломбир в летний день. А этот…

– Вот гад. Его бы по‑хорошему кастрировать надо, – презрительно сказал Борис Гаврилович.

– Ну если проверка плохо закончится, то его на зоне кастрируют, – усмехнулся Председатель.

– Да уж вот кого не жалко, так не жалко, – мрачно добавил Михаил Самуэлевич. – Ну и народ у нас: гниды и стукачи. Бежать надо отсюда.

– А почему, Миша, ты как что, так сразу бежать? Неужели тебе на Родине хуже, чем с этими толерантными европейцами? Неужели они лучше?

– Лучше. Потому что зависти в них меньше. Так как привыкли только на себя рассчитывать, а не на благодетеля царя‑батюшку. Европеец по ориентации может быть геем, но к соседу под забор говно из своего септика, как последний пидорас, не сливает. А наш добрейшей души человек сделает это и не поморщится. Да еще удивится, почему ты ему претензии предъявляешь.

– Да ведь там ты никому не нужен, – растягивая слова, низким голосом пропел Баба. – Обчистят до копейки и вышвырнут.

– Меня в родной стране родное государство столько раз обчищало, что со счету сбился. А нужен я ему здесь только для того, чтобы при случае можно было бы еще раз по моим карманам пошарить.

– Ну не прибедняйся, – снисходительно подытожил Антон Антонович, – ты свое давно вернул. И теперь для государства в твоих карманах даже соли не найдется. Так что, когда мы здесь все закончим, последний хрен народу придется без соли доедать.

Приятели дружно рассмеялись, и в это самое время в зал вошел Макар Олегович.

Разговор с ним прошел быстро и очень эмоционально. Председатель рассказал Чехони, что они с партнерами, посоветовавшись, решили доверить ему руководство компанией, потому что наступают новые времена, которые требуют новых людей в руководстве и новых подходов. Они в свою очередь с удовольствием введут его в курс дела, и он может взять к себе в помощники тех, кого посчитает нужным.

Во время разговора Антон Антонович медленно ходил вокруг вытянувшегося как на параде Макара. В завершении Председатель остановился перед ним и добавил:

– Все мы одна команда, а ты своей преданной службой доказал, что достоин этой работы.

Макар Олегович не смог удержаться. Слезы хлынули из его глаз, и от переизбытка чувств он упал на колени. Сквозь всхлипы можно было услышать лишь отрывки слов:

– Я для вас… ради этого… да я… Антон Антонович… друзья мои…

– Я двадцать лет за картежным столом, – тихо сказал Михаил Самуэлевич, когда будущий зиц‑председатель вышел, – и по тому, как человек «здравствуйте» говорит, могу всю его биографию рассказать. Редкой мерзости это ваш субъект. Могу поспорить, что продаст он нас не задумываясь.

– Ничего ты в людях не понимаешь, – покачал головой Баба‑Паваротти, – потому что всех людей своим аршином меришь.

– Спорим, что я прав? – обиженно пробурчал старый картежник.

– Не спорьте, – Антон Антонович еще смотрел на дверь, в которую вышел Макар Олегович. – Для нас главное, чтобы был глуп и предан.

– От глупого, пусть даже преданного подлеца и мерзавца, проблем может быть еще больше, чем от умного врага, – недовольно проворчал Михаил Самуэлевич.

Через десять дней курс руководителя компании, который проводил Антон Антонович с новым руководителем, был закончен, и он вступил в должность. Неожиданное назначение вызвало среди сотрудников много слухов и домыслов. Но был один человек, который воспринял это как сигнал свыше и как призыв к действию.

Валентина работала в бухгалтерии. Сразу после последнего школьного звонка она пустилась на поиски мужа. И в этой суете не заметила, как стукнуло сорок. Недавно она ощутила, как сильно сократилось количество мужских взглядов. Иногда ей казалось, что мужчины и вовсе переставали ее замечать.

Валя поняла, что поезд с перрона тронулся и остался лишь шанс запрыгнуть в последний вагон. Она немедленно провела инвентаризацию возможных кандидатов и с удивлением обнаружила, что реальных претендентов в мужья у нее нет. Было много приятелей, с которыми в разное время она крутила романы. Они и сейчас были готовы на необременительные встречи, но пойти под венец их нельзя было заставить и под дулом пистолета.

Нужна была свежая кровь. И как‑то утром она обратила внимание на одного сослуживца, который работал в службе охраны. Валентина Ивановна навела справки, и оказалось, что Чехонь Макар Олегович никогда не был женат, живет один, вредных привычек не имеет, а значит отличный кандидат на место мужа. И тогда она немедленно включила все свои ресурсы, все свои знания на полную мощность.

Как-то давно Валя спросила у матери, в чем секрет ее долгого брака. На что мама, моя на кухне посуду, ответила:

– Первый раз, когда ты вольно или невольно унизишь своего мужа, он может просто обидеться. После второго раза заведет любовницу. Если ты сделаешь это трижды – он от тебя уйдет. Если, конечно, он мужчина, а не прирожденный неудачник и подкаблучник.

Матушка вытерла белым полотенцем вымытые тарелки и села на табуретку рядом с дочерью.

– Никогда не ставь перед ним невыполнимых задач. Он не волшебник, да и чудес не бывает. Лучше попроси сделать его какую‑нибудь мелочь и, когда он это сделает, рассыпайся комплиментами, будто он слетал к звездам и привез тебе одну из них. Может со временем он сам захочет замахнуться на что‑то серьезное. Лесть – лучший способ завоевать мужчину. Запомни: ни секс, который быстро приедается, ни вкусный борщ… а ежедневные простые комплименты.

Тогда она не поверила своей матушке. «Я – женщина, а не селекционер по выращиванию высокопородистых мужей. У меня на это нет времени. Мне нужен уже готовый. Но вот с комплиментами она, пожалуй, права».

Но со временем Валя поняла, что и насчет секса мама была права. Проще всего отпугнуть мужчину, изображая из себя женщину‑вамп. Большинство мужчин – будь это плешивые пожилые холостяки или красавцы‑любовники – на самом деле не любят сильных, роскошных, умелых и ненасытных в постели сексуальных женщин: они их боятся. Поэтому согласилась с мамой – лучшим способом завоевать мужчину является самая примитивная лесть. Действует она всегда и сбоев не дает.

Пока она искала подходы к новому избраннику, пришло известие о его небывалом карьерном взлете. Валентина поняла, что это знак. Нельзя терять ни минуты. Пара как бы случайных, но на самом деле до буквы выверенных комплиментов при умело подстроенных встречах в кафе на третьем этаже их офиса, сработали на сто процентов. Макар Олегович поплыл.

После того, как на него все это свалилось, он вообще перестал многое воспринимать реально. И внезапно вспыхнувший роман посчитал частью какого‑то волшебного перевоплощения, которое он давно заслужил.

Проверка прибыла через две недели. Для него она была такой же неожиданной, как гром среди ясного неба. К такому он был абсолютно не готов. А Валя посчитала это еще одним знаком судьбы.

Она, в отличие от нового руководителя, прекрасно знала, как и откуда приходят в компанию деньги и куда они выводятся. Она с ума сходила, глядя на экране монитора на эти огромные суммы, понимая, что даже маленький процент от них может переместить ее из пыльного рабочего кабинета на широкие, дурманящие запахом цветущих каштанов и парфюмерных бутиков, парижские бульвары, на белоснежные пляжи Карибского моря, где мягко набегающая пенистая волна будет ласкать ее стройное загорелое тело.

План у нее созрел моментально. «Сейчас или никогда, – решила она. – Чтобы выйти замуж за богатого мужчину, надо его таким сделать».

Ее идея заключалась в полной сдаче проверяющей комиссии всех бывших руководителей. Чтобы ее будущий муж окончательно и бесповоротно занял их место. Сделать это надо было так, чтобы у соответствующих органов не было никаких сомнений в непричастности Макара Олеговича. И главное, результатом этой операции должно быть безусловное сохранение за ним места главы компании, как человека глубоко порядочного, стоящего на страже государственных интересов.

Всего за один вечер ей удалось внушить своему избраннику, что лучше него никто не справится с этой работой. Что он просто обязан это сделать, так как, по сути, вся его жизнь была лишь подготовкой к этому.

– Другого шанса показать всем, что ты не серая бездарная мышь, а настоящий лидер, способный возглавить нашу компанию, у тебя не будет, –  твердила она ему.

И Макар Олегович поверил в себя.

Неделю члены комиссии не успевали фиксировать данные, которые предоставляла им Валентина. Они узнали все: счета в банках по всему миру, фамилии чиновников из правительства, которые помогали сначала выигрывать фиктивные тендеры, потом переводили деньги в компанию, а в завершении закрывали глаза на то, что заказ не выполнен, а средства куда‑то исчезли.

В пятницу вечером все было закончено. В том самом зале для совещаний руководитель контрольной комиссии с восторгом тряс руку попеременно то Макару, то Валентине.

– Вы сделали невозможное. Вы нашли то, что пытались спрятать прежние руководители. Раскопали то, что казалось уже невозможно найти. И теперь… – он на секунду замялся, – и теперь к настоящей проверке мы будем готовы на сто процентов.

– Вы о чем? – недоуменно спросила Валентина Ивановна.

Но руководитель комиссии не успел ей не ответить. В этот момент дверь открылась, и в зал вошли все три компаньона.

– Ну, кто был прав? – с триумфом произнес Михаил Самуэлевич. – Глупый мерзавец хуже умного врага. Жаль, что ты не дал тогда нам поспорить на что‑нибудь серьезное. Ну что, Борис, теперь согласен с тем, что я победил?

– Да уж… Если бы ты не был таким перестраховщиком и это была бы настоящая проверка, нас бы уже везли в Матросскую тишину.

– Вот-вот. Поэтому бежать надо отсюда.

– Ну теперь-то мы хорошо подготовились и никаких проблем не будет.

– Кто знает, сколько у нас еще прячется таких жадных идиотов. Здесь надо кончать. Вы как знаете, а я сегодня же домой, в Лондон. А оттуда на острова. Жизнь коротка – не откладывай на завтра то, что нужно было сделать еще вчера.