скачать книгу бесплатно
– Зато им не нужно по утрам спешить к станку. И спать они могут хоть до обеда…
– И часто позволяют себе это. Просыпаясь в захламленной комнате, среди объедков, пустых бутылок и никому не нужных «шедевров». И с гудящей головой пытаются найти что-то в пустом холодильнике и в столь же безнадежном кошельке. А потом начинают собирать накопившуюся посуду, чтобы опохмелиться…
– Есть время разбрасывать бутылки и время их собирать.
– А когда и они заканчиваются, выбирают что-то из оставшихся картин, чтобы продать за бесценок. И это завидная участь?
– Кому как. Даже если голодный волк позавидует сытой собаке, он не выберет ее судьбу.
– В любом случае жизнь – это будни, а не праздник. Не воскресенье, а понедельник. Еще Воннегут воспел черный понедельник.
– Нет, он сказал: «Прощай, черный понедельник!»
– И как ты с ним простишься?
– Запросто! Нужно «понедельники взять и отменить». Чтобы после воскресенья начинался вторник. Представляешь, какое будет облегчение народу? А если еще ненавистные будильники разбить…
– Давно пора. Неси кувалду!
– Как они портят жизнь простому человеку! Бывает, что с постели встать никаких сил, спать хочется мучительно. Глаза закрываются сами собой, голову от подушки не оторвешь. Поднимаешься только на волевом усилии. Как сонный робот.
– А я так и делаю. Включаю робота. Отдаю сам себе команды: «Встать! Умыться! Одеться! Шагом марш на работу!» И сам же их исполняю. Главное, делать это механически, без сомнений, без мыслей. Кстати, метод универсальный. Помогает в любом неприятном деле. Только важно не расслабляться, до результата. Составляешь план работ и включаешь робота. А он все делает за тебя.
– Эх, если бы так! Бывает, не успеешь прийти на работу, а уже хочется отдохнуть. А после обеда с этим вообще нет сил бороться!
– Опасный симптом. Ты это дело не запускай. Я слышал, один мужик с такой проблемой даже к врачу обратился: «Доктор, помогите. Как плотно покушаю, в сон тянет – просто нет сил!»
– И у меня то же самое. Боюсь, как бы не перешло в хроническую форму. Хуже всего, что храпеть начинаешь, сотрудников будишь. А этому пациенту врачи как-то помогли?
– Увы! Современная медицина бессильна. Болезнь неизлечима. Но для облегчения страданий советуют меньше жрать…
– Как, еще меньше?!
– И от черного понедельника тоже никаких таблеток не существует. Хошь – не хошь, а на работу вставать придется…
– И не говори. Особенно тошно осенью, в плохую погоду. Выходить в промозглую темень, мокнуть на остановке, тащиться в переполненном автобусе, среди угрюмых людей с такими же серыми лицами. А на работе выясняется, что на твоем участке прорвало трубу и нужно ехать на аварию. И там раскапывать ее под дождем, лезть в эту канаву, в холодную грязь… Романтика, блин!
– Да, есть такое дело. Такую работу делают суровые, крепко выпивающие люди. Настоящие мужчины, передовики производства.
– Само собой. Но убивает то, что эта романтика навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Что ничего другого больше не будет…
– А это и значит, что дело – труба! Дело всей твоей жизни – труба. Труба – твое призвание на этой земле. Неси ее со смирением.
– Дать бы тебе по башке! Этой самой трубой…
– Но от понедельника и пожизненной трубы это тебя не избавит. Потому что после любого праздника наступает утро рабочего дня. В его суровой реальности. Праздник окончен, господа, займемся же делом! И каждое новое утро – это очередная волна времени, смывающая следы прошедшего, уносящая с собой все лишнее, ненужное, надуманное и наговоренное. Но оставляющая изредка, на берегах нашей жизни, камешки истинных ценностей. Так иди же навстречу понедельнику с улыбкой на лице и радостью в сердце!
– Браво! А ты, оказывается, тоже поэт. Но этот гимн черному понедельнику вряд ли вдохновит людей, сидящих в грязной канаве.
– А никто никому и не обещал легкой жизни. «Это производство все-таки, как-никак». И заниматься придется тем, за что тебе платят.
– Это верно. Если уж взялся за гуж. Как говорят в таких случаях украинцы: «Це дило – гимно, но его трэба розжуваты». И тут выход один: жевать побыстрее, чтобы оно быстрее закончилось.
– Не хочешь растягивать удовольствие? Напрасно. Чем быстрее жуешь гимно, тем больше его тебе навалят. Всемирный закон. Потому что жизнь коротка, а запасы гимна неисчерпаемы.
– Есть мнение, что все в этом мире гимно.
– Кроме мочи!
– Иногда анализы показывают, что моча – тоже гимно.
– Не дай бог! А как само гимно? Что показывают анализы?
– Отличное! На уровне мировых стандартов.
– Это радует. Хоть что-то получается как у людей…
– А бывает и в выходной день – просыпаешься, а за окном мутное сырое утро. На календаре суббота, а на душе понедельник. И тут она и наваливается, тоска-матушка. Какой-то птицы черной тень мелькнула в окнах на рассвете. И родился холодный день. И мир предстал в реальном свете. Был горек истины глоток. И стало вдруг до боли ясно: неутешителен итог. И то, что жизнь прошла напрасно.
– Ну, это лирическое преувеличение! Такая вселенская скорбь свойственна только очень молодым людям. С возрастом проходит.
– В том-то и дело! Лучшие годы проходят впустую…
– А Лермонтов в твоем возрасте уже о-го-го! А Македонский! А Наполеон! А Гайдар полком командовал…
– Да при чем тут Гайдар! Вон однокурсники как продвинулись: один уже остепенился, диссертацию защитил, имеет научные публикации; другой в министерстве отделом заведует, министру доклады готовит; третий, хоть и уехал по распределению в глухомань, а уже начальник крупного объекта. Большим коллективом управляет – и кабинет у него, и служебная машина, и квартира…
– А ты болтаешься в общаге – ни кола, ни двора. И ведешь онегинский, «рассеянный» образ жизни.
– А имя одного не выделявшегося в школе одноклассника, говорят, вошло в «Мировую энциклопедию всех времен и народов»…
– Ни фига себе! А что, есть такая?
– Значит, есть. А удостоился прикладным искусством. С детства делал шкатулки в народном стиле, как его отец. И достиг в этом невиданного мастерства. И теперь у него выставки по всему миру. Говорят, даже у президента США есть его поделки.
– Успокойся. Не завидуй чужому успеху. Еще Монтень заметил, что судьба осыпает своими дарами отнюдь не самых достойных.
– В том-то и дело, что достойных! А ведь ни в школе, ни в институте особо не блистали, звезд с неба не хватали…
– А ты, значит, блистал? И думал, что все самое лучшее в жизни достанется везунчикам, вроде тебя? Ты ведь, небось, и отличником был, и в комитете комсомола состоял, и диплом у тебя красный?
– Ну, было дело. По малолетству…
– Так ты и сейчас блистаешь. В прошлую субботу, у Ленки на дне рождения, ты был звездой вечера. Обаял там всех поголовно: блестящие тосты, остроумные шутки, искрометный юмор. А как ты танцевал! Женский контингент был в восторге. А мужской зубами скрежетал. Если бы тебе еще морду набили, был бы полный триумф!
– Ладно, хватит! Самокритику тут разводить…
– А чего ты хочешь? Персональную «Волгу» и кабинет с секретаршей? Так для этого нужно уехать в глухие, некомфортные места и начинать там с самых низов. Врубаться в технологию производства, в скучные чертежи, в те самые пресловутые СНиП[3 - Строительные нормы и правила.]ы…
– Опять за парту? Я еще от института не успел отдохнуть.
– Отдохнуть? Ну, тогда на твоей карьере можно ставить крест.
– У нас коллектив молодой, и перспектив особых не видно…
– Перспектив масса! Было бы желание. Ты, вообще, как себя позиционируешь? Хочешь сделать карьеру в своей конторе? Еще не определился? Так это уже ответ, причем отрицательный. Не знаю, как пробился твой сибирский приятель, но если хочешь расти по службе, это должно быть твоей каждодневной целью. Ты должен мыслить и вести себя как начальник. Нужно вникать во все проблемы, проявлять активность, вносить дельные предложения. Чтобы все видели, что у тебя есть способности и амбиции к этому делу…
– Плох инженер, который не мечтает стать главным инженером?
– Вот именно. Но из хорошего специалиста может получиться плохой руководитель. И нужно сто раз подумать, когда предложат. Силенки соизмерить, чтобы пупок не надорвать. Потому что это будет судьбоносный выбор. Да-да, именно так! Придется многим пожертвовать, кардинально изменить весь образ жизни. Сейчас ты вольный казак – вышел с работы и забыл о ней. А начальник должен думать об этом своем объекте постоянно. Знать, что происходит на каждом участке, понимать технические детали, планировать работу, обеспечивать материалами, техникой, людьми. И быть готовым днем и ночью выехать на место, если что случится…
– Но не все же сам! Есть и замы, и специалисты, и аппарат.
– Но весь спрос с тебя! С первого дня на тебя обрушится куча срочных дел и неотложных вопросов. И каждый день придется принимать важные решения. И они должны быть правильными, вот в чем канальство! Потому что не имеешь права на ошибку. Иначе недостоин, не справляешься. Ты ведь у всех на виду. Только расслабься, дай маху – сразу заметят, заговорят за спиной…
– Акела промахнулся. Не по Сеньке шапка. Не в свои сани…
– Вот именно. В любой ситуации нужно будет нести нагрузку и держать удар. И самому не дрогнуть, и людей мобилизовать. Но и это не все. Тот, кто занимался серьезным делом, знает, что не все в руках человеческих. Есть и объективные обстоятельства, и природа, и человеческий фактор. И Его Величество Случай. Так что молись богу и надейся на лучшее. Потому что именно ты обязан сдать этот проклятый объект, и сдать досрочно – в подарок съезду. А если подведешь – партбилет на стол! А в былые годы и расстрел.
– Ну, запугал!
– А так оно и есть. Кресло начальника – раскаленная сковородка. Телефоны звонят, совещания наползают одно на другое, люди рвутся на прием. И проверки тебя достают, и отчетность, и начальство долбит: как дела, успеваешь, не подведешь? И сам ты должен давить на подчиненных. И раздражаться от того, что они не работают так, как на их месте работал бы ты сам…
– Об этом еще Толстой писал, в «Анне Карениной». У него там Левин тоже строил планы эффективного хозяйствования и приходил в отчаяние, когда упирался в стену крестьянской инертности. А бывало, сам начинал вкалывать на молотилке, на покосе…
– Это просвещенный помещик мог себе такое позволить. От нечего делать. А крупный руководитель не может, как бы у него ни чесались руки. И воздействовать на процесс ему приходится опосредованно, чужими мозгами и руками. Поэтому главным инструментом начальника является язык…
– С набором соответствующих выражений.
– И не только идиоматических. Потому что иногда приходится требовать от людей невозможного. Как этого требуют от тебя. И постепенно сволочеть от этого. И если все это уложить на одну чашу весов? Не слишком дорогая плата за персональный кабинет?
– Да не в секретарше дело! А самоуважение? Кто-то же строит ракеты, небоскребы, электростанции. Металлургические комбинаты. Каждый день видеть, как по твоей воле поднимаются корпуса, прокладываются дороги. Ты приказываешь: «Делать так!», и оно делается так! Ревут самосвалы, ворочаются бульдозеры, суровые мужики работают днем и ночью, и вот проект, сидевший в твоей башке, становится реальностью. И ты понимаешь, что это сделал ты!
– Успокойся. Не такой уж ты хозяин этим экскаваторам. Грядки копать на дачу послать не сможешь. Разве что тещу туда отвезти…
– На бульдозере?
– Смотря чем руководишь. Если конторой ритуальных услуг, будет еще интереснее. Чтобы привыкала потихоньку. А во-вторых, объект сделал не ты, а большой коллектив специалистов и рабочих…
– А престиж? Знать, что ты на самом верху, среди избранных. Как говорит Виктор Федорович, среди Товарищей, Которые Решают Вопросы. И обладают реальной властью. Согласись, между теми, кто решает задачи, и теми, кто решает вопросы, большая разница…
– Это правда. Власть очень заманчива. Но нужно ли тебе это? Начнем с того, что попасть в круг этих Товарищей очень непросто. Это еще нужно изловчиться и суметь. Заслужить правильным поведением и личной преданностью. То есть унижением.
– И что, обязательно быть лизоблюдом?
– Не обязательно. Честные исполнители тоже нужны. На них удобно свалить всю работу. А заодно ответственность за ошибки руководства. Как в армии все держится на лейтенантах, так и на производстве всю нагрузку несут бригадиры. Ну и пусть несут. До самой пенсии. А на теплые места продвигают своих людей. Своих насквозь, до самого нутра. А чтобы стать своим, придется принять их систему ценностей, их образ жизни. Они предложат тебе, как великую честь, участие в их убогих развлечениях – во всех этих охотах, рыбалках, банях с девками, пьянках, обжираловках…
– И это тоже обязательно?
– А ты как думал! В этих парилках решаются самые важные вопросы. Отказаться невозможно. Иначе ты не свой, выпадаешь из обоймы. Отторгнут, а при случае подставят и спихнут с должности. А то и посадят, назначив козлом отпущения. Так что придется соответствовать. И незаметно для себя ты превратишься в такое же номенклатурное животное – помесь хама и подхалима. Как тебе эта перспектива? То-то же! А ты не думал, что этот твой однокурсник, начальник стройки, завидует твоей свободе и беззаботности?
– Честно говоря, нет.
– Мне вспомнилась одна карикатура. Идут навстречу друг другу два мужика. Один гладко выбрит, аккуратно пострижен, в костюме и сверкающих ботинках, при галстуке и с портфелем. А другой – бородатый и волосатый, в футболке, кедах и драных джинсах, с бусами на шее и гитарой за спиной. И каждый думает: «Подумать только! Совсем недавно и я был таким же чучелом!»
– А тебе самому это все откуда известно? Ты что, стройкой коммунизма руководил? Или танкеры строил?
– По отцу знаю. Я его в детстве дома почти и не видел.
– Понятно. И какой вывод из этой проповеди? Знай свой шесток? Сиди и не чирикай? И не бери лишнего в голову?
– Нет, эти утренние отрезвляющие мысли очень нужны. Они болезненны, но их нужно додумывать до конца. И делать из них правильные выводы. И принимать соответствующие решения…
– Еще чего! Нашелся тут, душеспаситель…
– Опять грубишь. И зря. Помочь тебе хочу. Чувствую, погряз ты в своих комплексах. Придется разгребать эти авгиевы конюшни. Случай, конечно, запущенный, но попробовать можно. Давай, колись, студент. Что в душе таишь, какой дурью маешься?
– Исповедовать меня хочешь? Выведать тайны сердечные?
– Скажите, молодой человек, вы играете на рояле?
– Играю, но плохо – карты скользят.
– А фронтом командовать умеете?
– Не знаю, не пробовал.
– А вот Жуков попробовал, и у него получилось!
– Не сразу. Много народу положил, пока отточил мастерство. А Илья Муромец вообще тридцать три года на печи сиднем просидел. А как развернулся в трудную минуту! Правда, для этого понадобились соответствующие условия: война, глад и мор…
– Значит, и тебе несчастий не хватает? Чтобы раззудить плечо, показать таланты богатырские. А если не повезет с гладом и мором? Так и будешь прозябать? С тобой все ясно. Комплекс Ильи Муромца. Прячешься на печке. Боишься заглянуть в себя, раскрыть карты, которые тебе сдала природа. Боишься, что нечего будет предъявить, слезши с печки. А вдруг там не козыри, а шестерки? Так? Признавайся, как на духу.
– Ладно, хорош язвить! Тебе-то какое дело?
– Ну вот, тебя тычут носом в молоко, как слепого котенка, а ты еще кочевряжишься. Ведешь себя гордо. Как Подающий Надежды Молодой Человек. И никакой благодарности за отеческую заботу…
– Котенка?! Да ты вообще охамел!
Я вышел из его комнаты, хлопнув дверью: «Да кто он такой?! Что себе позволяет? Тоже мне, учитель жизни! Аристотель со склада готовой продукции». Обида от оскорбления не давала покоя. Как всегда, после драки, появлялись блестящие реплики, убийственные вопросы, остроумные ответы. Но больше всего доставало чувство стыда, словно обнажился на глазах у людей. Зачем позволил влезть себе в душу? Какое ему дело до моих комплексов? Хоть в глаза теперь не гляди. Но я же сам виноват – дал слабину, позволил так с собой обращаться. А он воспользовался моментом, распоясался. И шуточки у него нехорошие, ядовитые. Но самое обидное, что по сути-то он прав. Провел операцию на открытом мозгу, вскрыл хроническую опухоль. Причем без наркоза. Болезненно, чего там говорить. Такие процедуры мало кому нравятся, и благодарности у пациентов не вызывают. Большинство из нас предпочитает жить в уютном мире устраивающих нас иллюзий. Вид голой правды смущает людей, и они стремятся прикрыть ее наготу ложью. И я ничем не лучше других, как это ни обидно. Ладно, придется все это переварить, зализать душевные раны.
В конце недели случайно встретились у входа в общежитие. Он, как ни в чем не бывало, пригласил зайти, обсудить идеи на предстоящие выходные. В пятницу вечером я поднялся на третий этаж. Он, как обычно, лежал на кровати с журналом «Наука и жизнь» в руках. Это было одно из немногих изданий, которое он читал регулярно. На магнитофоне крутилась лента с записями «The Beatles». Звучал бессмертный хит Пола Маккартни «Yesterday».
– Ну, привет! Балдеешь?
– А, подающий надежды молодой человек! Привет от поддающего! Потерявшего всяческие надежды…
– Кончай хамить! Разлегся тут, в нерабочее время.
