скачать книгу бесплатно
– Мало ли чего кому кажется! А делать нужно то, что нужно. И делать хорошо. Болтунов много, а дело тянут профессионалы. Мы не рассуждаем на философские темы, мы работаем. Я сам ставлю перед собой задачи повышенной сложности и решаю их…
– Это иллюзия. Просто ты, как чуткая лошадь, стараешься ускорить бег еще до того, как хозяин щелкнул кнутом. Кстати, слышал, какой русский не любит быстрой езды? Правильно. Тот, на котором ездят. Так чего лукавить? Твоя инициатива ограничена поводьями в руках начальника. Если двинешься не в ту сторону, тебя тут же поправят. И будешь идти туда, куда тебе укажут, и везти то, что на тебя нагрузят. А если понадобится, то и подстегнут.
– Ладно, без плейбоев разберемся! Сам-то имеешь хоть какую-то специальность? Что ты закончил?
– Ничего. Но более правильно спросить, что начинал. Я перепробовал несколько институтов, но когда начиналась узкая специализация, уходил. Чтобы не ограничивать умственную свободу.
– И что, так и остался без диплома?
– А я не собираю красивые значки и бумажки с печатями.
– Но ведь без «корочек» не устроишься на приличную работу.
– Многие люди с дипломами занимаются очень неприличной работой. И наоборот.
– Значит, для тебя хобби важнее профессии?
– К сожалению, специальность «философ-вольнодум» трудовым законодательством не предусмотрена.
– А если бы была? Представляешь? Ты бы работал в должности ведущего мыслителя в Институте проблем универсального познания (НИИПУП), в отделе постижения основ прогрессивного агностицизма (ОПОПА). И тебе бы за это еще и платили…
– Не трави душу! Измученную несовершенством мира.
– А если серьезно? Вот познаешь ты эту самую главную суть, достигнешь высшей мудрости. Где ты ее применишь? Пойдешь устраиваться в правительство? На министерскую должность?
– Ну, почему сразу на министерскую? Можно и на замминистра, для начала. А там видно будет…
– Ну, ты и наглец!
– Но ты же сам к этому времени уже будешь министром. Вот и примешь меня замом по общефилософским вопросам. С окладом согласно штатному расписанию. И персональным кабинетом.
– А если не стану министром? Продолжишь профессиональную карьеру? Глядишь, к пенсии и до швейцара дорастешь.
– Нет, швейцарская карьера мне не светит. Не имею специфических данных. А вот хорошие счетоводы, как известно, везде нужны.
О работе, карьере курьера, специфике профессий, черном понедельнике, грязной канаве, персональном кабинете, ручном и умственном труде и творческих шабашках
– Да ладно тебе! Дело серьезное. Работа – это судьба человека.
– Не работа, а профессия. Выбирая профессию, выбираешь судьбу. А работа может быть и временной…
– Э, нет! В случайной работе можно застрять на всю жизнь. Бывает, человек берется за первое попавшееся дело, полагая его временным, а оно незаметно затягивает. Пока освоил, пока дождался отдачи – время пролетело. И оказывается, что это единственное, что ты знаешь и умеешь, и менять что-либо уже бессмысленно.
– Да, пожалуй. Это как с женой – познакомился со случайной девушкой на танцах и незаметно прожил с нею всю жизнь. Случайную жизнь со случайной женщиной и случайной работой…
– Я тут недавно прочитал одну книгу, она так и называется: «Работа». Журналист собрал рассказы американцев о своей работе. Там были металлург, стюардесса, профсоюзный деятель, детектив, сборщик автомобилей, официантка, уборщик мусора и много других. Реальные жизненные истории людей разных национальностей, социального уровня, образования. В полной дословности, с сохранением лексики, лишь с небольшими комментариями. Поразительная сила жизненной правды! Но меня больше всего удивило отношение американцев к своей работе. Как ты думаешь, какое?
– Ну, американцы известны своей деловой активностью. Работают много и хорошо. У них высокая производительность труда…
– Американцы ненавидят свою работу!
– Да ну?!
– Большинство занимается тем, за что им платят деньги, а не тем, чем хотели бы. Только несколько из опрошенных положительно отозвались о своей работе. Кажется, это были хоккеист, стюардесса и официантка. Там интересно описана история курьера одной чикагской газеты. Он рассказывает, что раньше работал в разных местах, но больше всего ему понравилось в какой-то социальной организации. У него там не было конкретных обязанностей, он просто получал деньги и жил на них. Он не хуже других справлялся с этой деятельностью, но его все равно уволили. Тогда он устроился курьером в редакцию газеты. Он пришел туда с позитивным настроем, делился с сотрудниками своим духовным опытом и угощал натуральной пищей: орехами, изюмом, семечками. Он ходил по комнатам и убеждал людей задуматься о смысле своей жизни. Но скоро выяснилось, что коллектив погряз в эгоизме и конформизме. Его гоняли по редакции и по городу с бессмысленными поручениями и не разделяли его прогрессивных взглядов. Не всем нравилось, что он в рабочее время сидел на полу и предавался медитации. А начальник прямо спросил: что это за омерзительное пугало?
– Вот он, звериный оскал империализма. Эксплуататоры проклятые! Угнетатели трудящихся масс…
– Да, он это понял сразу. Когда в редакцию звонили читатели со своими проблемами, он им отвечал, что зря они сюда обратились. Потому что это капиталистическая газета, которая создана, чтобы приносить ее владельцам деньги, а не помогать всяким бедолагам. И советовал обратиться к «Черным пантерам» или в какую-нибудь другую благотворительную организацию. И люди были ему за это благодарны. В отличие от бездушного руководства редакции…
– И его выгнали?
– Нет, не посмели. Но заявили, что такое поведение неприемлемо, и перевели в другой отдел. Но и там он столкнулся с душевно черствыми людьми. Которые стали придираться к его внешнему виду. Советовали постричься, принять душ, купить приличный костюм. Особенно их раздражали его ботинки с отрывающимися подошвами, которые он примотал изолентой…
– Да какое им дело! Чистоплюи несчастные…
– Вот именно. А он страдал от меркантильности и лицемерия окружающих и хотел нанести удар по обществу, развращенному капиталом. В котором людей заставляют работать обманом, хитростью или насилием. Он мечтал раздобыть пулемет и для начала перестрелять всю редакцию. Или хотя бы поджечь ее…
– Вот так растут революционные настроения в массах.
– И все-таки его уволили, придравшись к нарушению трудовой дисциплины. Представляешь? В Америке, оплоте демократии, человек пострадал за либеральные взгляды! Так закончилась карьера курьера. Но это был хиппи, свободная личность, презревшая ценности буржуазного общества. А другим приходится выживать, кормить семьи, поднимать детей. И люди цепляются за любую работу. Там металлург говорит, что никому не пожелал бы такой судьбы, как у него. Он проработал всю жизнь в горячих цехах, потому что нужно было обеспечивать семью и выплачивать кредиты за дом, мебель, машину. За годы, проведенные у доменной печи, он заработал профессиональную болезнь легких и понимает, что ему недолго осталось жить, но гордится тем, что выучил сына, которому не достанется такая участь. Или рассказ уборщика мусора о том, где и как он работал в своей жизни, как пытался устроиться на более престижные места, но у него не получалось или не везло. И ему пришлось, в конце концов, заняться этим грязным делом. И он признается, что неудачник, а в тексте комментарий: плачет…
– А что, у нас не так?
– Нет, не так! У нас хуже.
– Да какая разница? Мусор, он и в Африке мусор. И неудачников тоже хватает. С детских лет мечтавших стать космонавтами…
– Или пожарниками. Но это не каждому дано…
– Да, не все наши мечты сбываются. Приходится заниматься тем, за что платят. Говорят, самая невыносимая работа – на конвейере. Потому что превращает человека в часть сборочного механизма. Не столько физически изматывает, сколько морально…
– А разве в шахте легче? Во глубине сибирских руд. С отбойным молотком, в темноте, в пыли, в сырости. Как в могиле. А кому-то она и становится могилой – то взорвется, то завалит…
– А что, на свежем воздухе лучше? Под минус тридцать, по пояс в снегу, на лесоповале. А один день Ивана Денисовича помнишь? А как Беломорканал строили? В болотах тонули, скалы вручную долбили – и в зной, и в мороз…
– А у доменной печи не хочешь погреться? А на блюминге-слябинге. Или возле ревущего парового котла?
– Да чего далеко ходить! Вон, в электросетях, оперативно-выездная бригада – в дождь со снегом у них самая работа. Хоть днем, хоть ночью выезжай на аварию, лазь по кустам да оврагам, ищи, где обрыв, где коротнуло…
– Электрики, как и саперы, ошибаются один раз в жизни. Из нашей общаги мужика недавно зашибло, насмерть. Не слышал? Каждый год сдают экзамены, а все равно гибнет народ…
– Нас в главке тоже заставляют сдавать, хоть и за столами сидим. А самая ответственная работа – в ЦДС[2 - Центральная диспетчерская служба энергосистемы.]. Диспетчера круглосуточно дежурят, обеспечивают покрытие электрической нагрузки. Не дай бог, если начнутся отключения потребителей. Потери бывают невосполнимые. Если операция на сердце, например. Или отключился какой-то режимный объект. И даже на птицефабриках…
– А там что за беда?
– Там ведь инкубаторы огромные. Если остывают, яиц пропадает немерено, и убытки бывают неслабые.
– Цыплят, конечно, жалко. Но в энергетике можно хоть какое-то резервирование организовать, на режимных объектах. А есть такие должности, где ошибки вообще недопустимы. Мы с тобой что-то не так сделаем, этого и не заметит никто. А если ошибется авиадиспетчер? Или оператор атомной электростанции? Мало не покажется.
– У военных много таких объектов. Ответственность такая, что задание нужно выполнять любой ценой. Даже ценой жизни.
– Специфика профессии. В армии человек – элемент обороноспособности, расходный материал.
– А еще, я слышал, большие стрессы у тех, кто связан с высшими эшелонами власти. Там тоже нельзя ошибаться.
– В политику лучше вообще не лезть. Политика – грязное дело, обязательно испачкаешься. Еще Монтень заметил, как много вокруг занятий и должностей, по самой природе своей порочных…
– Грязной работы везде хватает. Вон, на колхозных фермах. Каждый день выгребать навоз из-под скота. А вернувшись с работы, заниматься тем же дома. И так всю жизнь, без выходных и отпусков. А эти бесконечные поля с неубранной картошкой? Осенью, под дождем. Тоска смертная. Не зря все, кто может, бегут из деревни.
– А разве с человеческим скотом работать легче? В тюрьмах, на зонах. С уголовниками, выродками всякими, отбросами общества…
– А в милиции? Выезжай на драки, разнимай всякую тварь, подбирай алкашей. Или трупы полуразложившиеся…
– Жуть. А на скорой помощи? Бывает, что больной в блевотине и в поносе с головы до ног. Или маньяк какой-нибудь набросится…
– На врачей еще и нервный стресс давит: и приехать успеть, и диагностировать, и помощь оказать. Тут ведь не железка, а человеческая жизнь в руках.
– Медицина вообще своеобразная область деятельности. Я не представляю, как нужно любить человека, чтобы специализироваться в проктологии. При том, что можно выбрать гинекологию.
– С анатомической точки зрения разница невелика.
– А с эстетической? Подозреваю, что гинекологи, в отличие от проктологов, искренне любят свою профессию. С удовольствием идут на работу, с интересом ждут очередную пациентку…
– Еще бы! Весь день погружаться в мир прекрасного. Причем совершенно бесплатно.
– Почему бесплатно?
– Как?! За это еще и платят?
– Ну, зарплаты у врачей небольшие. Приходится подрабатывать.
– На дому? Это вообще круто! Но в коммунальной квартире вряд ли получится. Соседи неправильно поймут.
– Наоборот! В добровольных ассистентах недостатка не будет.
– Нет, номер не пройдет. Жены ассистентов не допустят.
– И все равно профессия уникальная.
– Что да, то да. Представляешь, каким волнующим должен быть дебют молодого специалиста? Наверное, первая пациентка остается в памяти на всю жизнь. Как первая учительница и первая любовь…
– А если это будет пенсионерка?
– Тем более.
– А где они после напряженной смены находят вдохновение на жену? Как вообще исполняют супружеские обязанности, когда перед глазами этот конвейер, на самый изысканный вкус?
– Еще как! Пулей летят домой. Чтобы наброситься на супругу. Прямо в прихожей. Не снимая ботинок и пальто.
– А что испытывает жена, представляя, чем он там занимается? Причем законно, среди бела дня, на глазах у людей. А потом еще за ужином выслушивать его впечатления о прошедшем рабочем дне. О каких-то особенностях, интересных случаях. Тут действительно нужен героизм. А как он вообще ухаживал за ней? Поэты твердят, что в женщине должна быть какая-то тайна, а этот тип – он же все знает! Его же ничем не удивишь – ни до свадьбы, ни после…
– Да уж! На эффект неожиданности рассчитывать не приходится. Остается брать высокодуховностью. Иначе никак.
– И одноклассникам трудно объяснить выбор профессии…
– Ладно, хорош язвить. Это дело благородное, связанное с продолжением человеческого рода…
– Ну, так три шага вперед! Кругом! Пусть посмотрит в глаза боевым товарищам. Пусть ответит перед строем: почему выбрал эту специализацию? Почему не пошел в проктологи?
– Значит, нашел свое призвание, любимое дело.
– Любимое?! А мы что, не любители этих дел? С младых ногтей. Когда тайком рассматривали эти веселые картинки. И в разрезе, и в профиль, и анфас. Но увлечься этим всерьез, на всю жизнь?
– А в качестве хобби можно, да? Ты и сам не против? Понятно.
– Но какую выдержку надо иметь! Чтобы оставаться мужчиной и профессионалом одновременно. В столь щекотливых условиях.
– Немыслимо. По-моему, чистая шизофрения.
– Наверное, со временем вырабатывается привычка. Мы для врачей просто биологические механизмы, подлежащие ремонту…
– А санитарки в больницах работают вообще за копейки. Вот кому не позавидуешь. Таскать вонючие судна, ворочать дряблых, неподъемных старух. Убирать дерьмо из-под мерзких стариков…
– Это что! Золотарями люди работают…
– Даже хуже! Адвокатами. А еще информаторами и дознавателями. Кто-то на работе руки пачкает, а кто-то душу.
– А в моргах? Как тебе вскрытие трупов? Работа на любителя.
– А канализацию ремонтировать не приходилось?
– А общественные туалеты мыть не пробовал?
– На сборах однажды довелось, когда дневалил по казарме. Мне не понравилось.
– То-то же! Разве можно любить такую работу?
– Но ведь кто-то соглашается.
– От безысходности. Кто-то надеется, что временно, а кто-то уже смирился. А женщины берутся, чтобы подработать, помочь семье. Семья важнее всего, остальное можно перетерпеть.
– А если вдуматься, сколько народу каждое утро выходит из дома с тяжелым сердцем, преодолевая отвращение…
– А ты чего хотел? Свободного посещения?
– Но есть же вольные художники, люди творческих профессий.
– Конечно, есть. Те, которых, как и волка, ноги кормят. Беда в том, что кормят не всех и нерегулярно.
