Эмма

– Мисс Вудхаус одарила подругу тем, чего не хватало ее красоте, – отметила миссис Уэстон, даже не подозревая, что разговаривает с влюбленным. – Выражение глаз передано верно, а вот брови и ресницы у мисс Смит другие. Как раз таких ей в жизни и недостает.

– Вы находите? – вопрошал мистер Элтон. – Не могу с вами согласиться. На мой взгляд, сходство разительное абсолютно в каждом штрихе. В жизни не видел такого точного портрета. Нельзя ведь забывать и об игре света и тени.

– Эмма, вы сделали ее слишком высокой, – заметил мистер Найтли.

Эмма и сама это прекрасно знала, однако признать не желала. Мистер Элтон же горячо вступился:

– Что вы! Отнюдь! Никак нет! Она ведь, понимаете, сидит, а потому, естественно, предстает… то есть это и передает суть того… понимаете, нужно ведь помнить о пропорциях! О пропорциях и о перспективе… Нет-нет! Рост точь-в-точь как у мисс Смит. Именно такой!

– Очаровательный портрет! – сказал мистер Вудхаус. – Замечательно выполнен. Впрочем, как и все твои рисунки, голубушка. Не знаю никого, кто рисовал бы так же хорошо. Вот только что мне не нравится – она у тебя сидит на улице, а на плечиках всего лишь тоненькая шаль. Так ведь и простудиться недолго!

– Но, папа, ведь предполагается, что это теплый летний день. Взгляните на дерево.

– Сидеть на улице в любое время года опасно, голубушка моя.

– Сэр, можете говорить, что угодно, – воскликнул мистер Элтон, – однако мне, должен признаться, поместить мисс Смит на улицу кажется прекрасной идеей! А в какой неподражаемой манере выполнено дерево! Никакой другой фон мисс Смит так бы не подошел. Естественность, присущая ей, и в целом… Ах, какой чудесный портрет! Наглядеться не могу! Никогда не видывал подобного сходства.

Далее следовало поместить портрет в раму, однако с этим возникло несколько трудностей. Промедлений дело не терпело. Заказ необходимо было выполнить в Лондоне, причем через смышленого человека с хорошим вкусом, но без помощи Изабеллы – обычной исполнительницы всех поручений в Лондоне, ведь на дворе стоял декабрь и мистер Вудхаус приходил в ужас даже от одной мысли о том, чтобы она вышла из дома в пору холодных декабрьских туманов. Однако стоило об этой беде сообщить мистеру Элтону, как все трудности разрешились. Он тотчас же любезно поспешил на помощь. Доверь они ему это дело, с каким бы бесконечным удовольствием он его выполнил! Он готов поехать в Лондон в любую минуту. Невозможно передать, как рад он был бы исполнить такое поручение!

– Вы слишком добры! Нет-нет! Мы не можем вас так обременять! – в свою очередь говорила ему Эмма.

На что молодой человек продолжал молить и убеждать, и в конце концов дело было улажено.

Мистеру Элтону предстояло отвезти портрет в Лондон, выбрать раму и отдать надлежащие указания. Эмма взялась упаковать рисунок так, чтобы он в сохранности доехал до Лондона и не слишком обременял мистера Элтона, а тот, казалось, наоборот, боялся, что обременят его недостаточно.

– Настоящее сокровище! – сказал он с нежным вздохом, принимая от нее рисунок.

«Пожалуй, для влюбленного он даже чересчур любезен, – подумала Эмма. – Но, наверное, могут быть сотни разных проявлений влюбленности. Он прекрасный молодой человек, такой и нужен Харриет. «Именно такой», как он сам бы выразился. Конечно, на мой вкус, он слишком много вздыхает, принимает чересчур томный вид, да и комплиментов расточает многовато. Даже мне как подруге Харриет достается немало. Но так он выражает свою признательность за знакомство с ней».

Глава VII

В день отъезда мистера Элтона в Лондон Эмме представился еще один случай оказать помощь подруге. После завтрака Харриет, как всегда, заглянула в Хартфилд и спустя некоторое время ушла домой, чтобы вернуться к обеду. Однако вернулась она раньше условленного, с крайне взволнованным и оживленным видом – в общем, по всей видимости, произошло нечто невероятное, и ей явно не терпелось этим поделиться. За полминуты Харриет все рассказала. Как только она вернулась в пансион, ей сообщили, что часом ранее заходил мистер Мартин. Не застав ее и не зная, скоро ли ее ожидать, он оставил небольшую посылку от одной из сестер и ушел. Открыв посылку, Харриет обнаружила не только ноты двух песен, которые она давала Элизабет переписать, но и письмо от мистера Мартина с предложением руки и сердца.

Кто бы мог подумать! Она так удивлена, что совсем не знает, как быть. Да-да, предложение руки и сердца! И так хорошо написано – по крайней мере, ей так кажется. И слова подобраны, словно он и в самом деле ее очень любит… но она не знает… а потому поспешила к мисс Вудхаус за советом…

Эмме даже стало немного стыдно за подругу, за ее радость по такому случаю и за нерешительность по поводу принятия верного решения.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Этот мистер Мартин своего не упустит. При случае он подыщет себе хорошую партию.

– Вы прочтете письмо? – взмолилась Харриет. – Пожалуйста! Прошу!

Уговаривать Эмму не пришлось. Она прочла и удивилась. Стиль превзошел все ее ожидания. В письме не только не было грамматических ошибок, но и составлено оно оказалось не менее складно, чем каким-нибудь джентльменом. Язык был хоть и простой, но живой и искренний, а мысли, выражаемые автором, делали ему честь. Письмо было коротким, но исполненным здравого смысла, теплых чувств, великодушия, благопристойности и даже утонченности. Эмма замешкалась, а Харриет, в нетерпеливом ожидании повторявшая: «Ну? Ну?», – наконец не выдержала:

– Ну как, мисс Вудхаус? Хорошее письмо? Или чересчур короткое?

– Да, письмо и правда хорошее, – спокойно отвечала Эмма. – Настолько складно написано, что справедливо полагать, что он не обошелся без помощи одной из сестер. Представить не могу, чтобы тот молодой человек, который говорил с вами на днях, мог так хорошо изъясняться. И все же стиль письма не женский. Нет, для женщины оно написано слишком сильным и сжатым слогом и недостаточно многословно. Нет сомнений, что он человек разумный и, видимо, от природы наделен талантом… Мыслит живо и ясно и, взяв перо в руки, быстро находит нужные слова. Бывают такие мужчины. Да, мне понятен такой склад ума. Бодрый, решительный, вполне чувствительный, не слишком грубый. Да, письмо, – заключила она, протягивая его назад Харриет, – гораздо лучше, чем я ожидала.

– Да… – промолвила Харриет, все еще ожидая совета. – И что же… что мне делать?

– В каком смысле – что делать? Вы о письме?

– Да.

– Чего же вы медлите? Нужно, конечно же, поскорее на него ответить.

– Да, но что? Милая мисс Вудхаус, прошу, дайте мне совет.

– Ах, ни в коем случае! Лучше напишите ответ сами. Я уверена, что вы сможете прекрасно выразить свои мысли. Вы умеете изъясняться вразумительно, а это самое главное. Ответ должен быть недвусмысленным, безо всяких сомнений или колебаний. Я уверена, что у вас найдутся нужные слова, чтобы, как того требуют приличия, выразить благодарность и сожаление о причиненной боли. Вы и без моих подсказок сумеете посочувствовать разбитым надеждам.

– Значит, вы считаете, что я должна ему отказать, – сказала Харриет, потупив взор.

– Должна отказать? Харриет, о чем вы? Неужели вы сомневаетесь по этому поводу? Я-то думала… Прошу прощения, должно быть, я неверно все поняла, раз вы не уверены в самом ответе. Но я полагала, что вы колеблетесь и советуетесь со мной, лишь поскольку не знаете, какие именно подобрать слова.

Харриет промолчала. С некоторой сдержанностью Эмма продолжила:

– Я так понимаю, вы намерены дать положительный ответ.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

«Отрывки из изящной словесности» – популярный при жизни писательницы сборник поэтических и прозаических отрывков, составленный Вайсисемусом Ноксом.

«Векфильдский священник» – сентиментальный роман Оливера Голдсмита.

«Лесной роман» – произведение Энн Рэдклифф в жанре готического романа.

«Дети аббатства» – любовный роман Реджины Марии Рош.