скачать книгу бесплатно
Вода закипала невероятно медленно. Став её заложником на несколько бесконечно тянущихся, как змеистые столбики мелких пузырьков, секунд, я неотвратимо, ещё и ещё, мысленно возвращаться к обстоятельствам последних нескольких дней. Чем дольше я думал о таинственном приглашении встретиться, тем больше мне хотелось связать его с молчанием моего шахматного партнёра. Разумеется, без единого чётко выраженного разумного основания. Интуитивно. Это была какая-то странная уверенность, не поддающаяся точному определению или анализу: меня, как больного, и несмотря ни на какие противопоказания, тянуло ехать, чтобы реально уже связать эти два события. Поступок абсолютно бессмысленный и нелогичный. Но попробуйте детально, психоаналитически разложить акт пинка, которым вы отправляете подальше оказавшийся в поле вашего внимания мирно застывший в углублении асфальта школьной площадки детский мячик, неважно куда, просто подальше, в другую асфальтовую дыру, например. Невозможно! В вас просто вдруг возникло желание, несмотря ни на что и вопреки всему и, особенно, вопреки здравому смыслу.
В девятнадцатом веке скромный писатель-беллетрист написал бы, что всё было против того, чтобы главный герой ехал в город «Н», но несмотря ни на что…
Вода закипела. Влив её в любимую медную кофеварку с кривой ручкой, я вернулся в кабинет и, оставив кофе настаиваться, зачем-то снова открыл сайт любопытного бистро, где меня встретило примерное повторение уже виденной сцены. Заказывать ли столик? Отдаваться неоформленным желаниям без борьбы не хотелось. Кроме того пора было приниматься за работу, ведь клиенты ждать не любят… Оставив в стороне гамлетовские вопросы – Берлин или не Берлин, ехать или не ехать – быстрым и решительным движением я убрал с экрана ресторанный зал и открыл договорное право.
Возвращаться к ресторанной загадке я не стал даже вечером: после кропотливой работы над мучившим меня творческой куцестью договором поставки, заказанным нудным клиентом, хотелось коньяку и пустоты. Всё само собой решилось утром, во время обыкновенного получаса безделья. Как кто-то сказал: от судьбы не увернуться, а если увернулся – значит, не судьба.
Всё вышло просто, в три движения. Моего шахматиста в клубе не было, а с другими играть не хотелось. Раз. Тогда я подключился к компьютеру Тимура, чтобы покататься на его гоночных машинах, но через минуту был остановлен бдительной полицией и лишён водительских прав. Два. (Дело было не в нарушении правил, а в том, что сынок творчески подходил к блокировке своих электронных игр. Придирчивая полиция – было творение именно его мозга и рук.) Мне ничего не оставалось, как посетить «Элефантен». Три.
То же изображение слонёнка на входе, тот же интерьер. Я приблизился к бару, за которым находился уже другой слонёнок, похожий на первого («Семейное предприятие», – подумал я.), и на этот раз поставил галочку в бланке бронирования столика.
– Благодарю вас, – отреагировал на жест серый носатый бармен. – Прошу подождать, очень скоро Вы получите подтверждение заказа.
Однако после нескольких секунд журчания внутри компьютера пришёл отрицательный ответ: на запрашиваемые мной дату и время столик был занят.
Не успел я удивиться, а тем более сообразить, стоит ли удовлетвориться или огорчиться, как последовало продолжение.
– Сожалеем. В вашем распоряжении столики № такие-то и такие-то, – в театральном смущении поднимал и опускал покатые плечи и шевелил хоботом и ушами бармен. – Однако, – на его лице засветилась радужная мультипликационная улыбка, – мы отмечаем присутствие Ваших имени и фамилии в списке приглашённых. Для завершения формальностей мы нижайше просим Вас предоставить нам ваш адрес и приложить к светящейся точке на экране большой палец правой руки.
Заворожённый таким оборотом дела, я, как по военной команде, предоставил и приложил что и куда требовалось и тут же получил подтверждение заказа: в моём распоряжении был столик и любые на выбор блюда, оплачиваемые приглашающим. Это означало, что никакой ошибки не было, и таинственный Томас действительно ждал именно меня.
А ещё это означало, что мною манипулировали. По крайней мере, именно такое ощущение оставалось у меня от только что совершенного виртуального путешествия в «Элефантен». И я задумался над двумя выражениями: «водить за нос» и другим, «бесплатный сыр», которые странным образом подпадали под ситуацию.
Но думал я не долго. Меня быстро посетила отличная идея! Чпок, – и я решил забронировать на то же время и ту же дату другой, по возможности смежный столик. Это было так просто – не сложнее детской разработки в песочнице – но так действенно: Томас, зная, что я приеду, сядет на заказанное место, в то время как я, расположившись рядом инкогнито, смогу незаметно понаблюдать за ним.
Я потирал руки.
Однако зачем стоило наблюдать за этим Томасом, объяснить я ещё не мог. Принятое решение строилось на внутреннем убеждении, сформировавшимся слишком быстро, чтобы быть плодом чистого разума. На первых порах хотелось просто отказаться от бесплатного сыра, обезопаситься, избежать возможных глупых насмешек в свой адрес. А дальше как получится.
В общем, так я и сделал. Выбрал подходящий столик, за которым смог бы видеть Томаса в лицо, где бы тот не находился. Сделал заказ. И тут же – может ещё до того как нажать клавишу ввода команды – почувствовал, как столбиком термометра поползло вверх знакомое напряжение игрока, взвинченное, наподобие тугой пружины.
Глава 3,14
Берлин оказывается не мышеловкой
Виртуальное путешествие самым естественным образом дополняется реальным. Утром 15-ого числа я стоял на крыльце дома, меланхолично разглядывая окрестности. Лес радостно и как будто беззаботно махал мне на прощание ветвями деревьев. В результате возникал ветер, который трепал мне волосы.
Через сорок две минуты я уже выпутывался из паутины кулуаров и переходов метро у старого парижского вокзала Гар-де-Лэст. А еще через полчаса, запыхавшийся и недовольный, сидел в поезде, отходящем в плавном покачивании с заполненного провожающими, чемоданами и обычной вокзальной грязью перрона. Под гипнотизирующие подмигивание светового сигнала «пристегните ремни» мысленно загибал пальцы: цветы политы, рыбки поголодают один денёк – им будет на пользу…
Механическая гусеница выползла из лона Парижа и набрала крейсерскую скорость. За окнами все замелькало и куда-то понеслось. Я достал телефон и с любопытством взглянул на табло: стрелочка дергалась между 440 и 500 км/час. Не удивительно, что через два с небольшим часа я уже подъезжал к величественному и строгому Берлину.
Не желая усложнять себе жизнь в чужом городе, я снял номер в гостинице в пяти минутах от вокзала. Бросил в нём вещи и вышел побродить в столицу немецкой республики.
Около трёх часов взял курс на кафе.
Адвокатская деятельность – хочешь не хочешь – приучает к пунктуальности. Опаздывать не хотелось по привычке. И, кроме того, очень хотелось есть. Тем не менее больше всего я думал не об ожидавшем меня меню и даже не о встрече, назначенной Томасом, к которой у меня было двойственное отношение человека, может быть и заинтересованного заинтересованностью любопытного, но используемого всё же без его ведома. Почему-то больше всего не терпелось сравнить компьютерное изображение кафе, в котором я фиктивно бродил, с его реальным выражением, услышать музыку, и особенно, увидеть, на что похож их настоящий слонёнок.
Согласно указаниям электронного справочника, я должен был ехать в сторону Бранденбургских ворот, от них свернуть на не помню какую штрассе, где присутствие памятника Гёте в небольшом сквере неподалёку должно было мне прямо помочь с розысками, поскольку бронзовое изваяние должно было смотреть в нужном направлении.
Указания оказались точными. Лишённый рук бюст великого, не прочитанного мной поэта с надеждой разглядывал сгруппированные около элегантных дверей столики…
Ровно в 15—30 я вступил вовнутрь «Элефантена». Смутное чувство «дежавю» ёрзало, как свежекупленный шерстяной шарф, в области затылка, вызывая колкие мурашки: стены, меблировка, декорация были слеплены по увиденному в компьютере примеру. Играл тихий спокойный джаз, так идущий интерьеру ретро. Слоников не было (увы). Зато – блеск и роскошь – присутствовали снующие туда-сюда официанты, страшный раритет по нашим технологически развитым временам. В этот час кафе было заполнено, и я быстро нашёл два притихших среди общего гула столика – «пятый» и тот, что я заказал лично для себя. Они обозначались белизной скатертей и явной строгостью застывших около приготовленных приборов бивней салфеток.
Я был на месте. Оставалось только ждать да смотреть в оба. И, заказав легкого чешского пива с тарелкой морепродуктов, я приготовился к охоте.
К слову сказать, охотником я оказался никудышным. Вместо того чтобы ждать спокойно, я нервничал, судорожно поглядывая поочерёдно то на входную дверь, то на вызывающе пустующий столик под интригующим номером, то на часы. В 16—00 мной овладел настоящий тихий психоз. Томаса не было! «Приехать в Берлин, чтобы выпить кружечку пива и покушать креветок – вот так каприз!» – ругал я собственную глупость. Податься на такую выходку и потерять целый день. По мере того как бежали минуты, пиво и морепродукты стремительно теряли во вкусе. Настроение падало. Несмотря на голод, ел я уже без аппетита…
– Добрый день и приятного аппетита, – голос послышался откуда-то сверху, заставляя поднять взгляд на дерзкого человека, осмелившегося противоречить вкусовым рецепторам моего недовольного организма. – Честное слово, мэтр, безумно рад вас видеть, – продолжал стоявший передо мной молодой мужчина, в то время как в голове постепенно оформлялся приблизительный отчёт происходящего: этот неожиданно появившийся тип был не служащим компьютерной пивной, а, вероятно, тем самым загадочным Томасом, благодаря приглашению которого я оказался здесь.
Я молчал, оглядывая улыбающегося пришельца и ожидая продолжения. Тот, ничего больше не сказав, самовольно устроился напротив. Тут же обеими руками овладел ближайшей салфеткой, посмотрел на меня, не зная, куда девать свою смущённую, вздрагивающую в уголках рта улыбку; оглядел зал, снова взглянул в мою сторону…
– Георги Дамус, – с серьёзным видом наконец представился он, – ваш шахматный партнёр. Это я вам написал и пригласил сюда… Вам нравится? – зачем-то добавил он после недолгой паузы. – Неплохое заведение, а?..
Последние слова как будто стёрли его серьёзный вид. Щеки на его лице опять расползлись в стороны, потянув за собой ленточки губ.
Махинатор, который, как видно, предвидел мою гениальную затею с заказом места за другим столом и с лёгкостью её обыграл, оказался тонкого типа человеком, с зеленоватым от полного отсутствия притока свежей крови лицом и бритым наголо белым черепом (череп, вероятно, кровью подпитывался); в овальных, с тонкой оправой очках и, за исключением выдающегося горбатого носа, правильными чертами лица. Выглядел он гулякой и человеком несерьёзным. Одет был просто: футболка-шорты-мокасины. Все потертое и выцветшее. Его возраст? Мне казалось, что Томас-он-же-Георги был чуть старше меня. Хотя, может быть, я ошибался, поскольку никогда не умел угадывать возраст людей, даже примерно. Малознакомые лица мне часто представлялись старше. Это был синдром неизвестности… А от этого лысого Томаса, неожиданно обернувшийся Георги Дамусом, который, во-первых, так быстро раскрыл мою ловушку, а во-вторых, совершенно на неё не обиделся, как ни от кого другого веяло неизвестным и таинственным, огромным знаком «Х». Его незапланированное появление совершенно выбило меня из колеи.
Чувствуя себя в преглупейшей ситуации, я помалкивал. То ли в ожидании хоть какого-то ответа с моей стороны, то ли не зная, как продолжить знакомство, незнакомец тоже хранил неловкое молчание.
– Как вы узнали мой адрес? – спросил я через неопределённое время, справедливо решив, что сидеть истуканом было глупо. Тем более что после первых неприятных ощущений, оказалось, что появлению Георги я был все же рад. Он возвращал моей поездке чуть было не утерянную цель. Капризом Берлин все-таки не был…
– Ваш адрес можно легко найти по справочнику, – неохотно признался зеленоватый человек. И быстро добавил: – Я Вас понимаю, уважаемый г-н Р. Ко-оff. Вёл я себя с вами не очень корректно. Зачем-то выдумал псевдоним, вытащил на конспиративную встречу за тридевять земель, заставил ждать и волноваться… Хотя сам сидел у вас за спиной, вот за тем столиком (он мотнул подбородком куда-то мне за спину) … Но обстоятельства вынудили меня быть крайне осторожным с контактами. Я не хотел оставлять раньше времени лишних следов и должен был убедиться, что вы придете один… Даже сейчас, может быть, я рискую… – здесь он замолчал, задумался, а затем ни с того ни с сего, как-то по-другому, словно бы разорвал свой монолог на половинки, продолжил. – Послушайте, может, перейдём за столик, который я заказал для нашей встречи? Не подумайте чего-то такого. Что я хочу, например, заманить вас в ловушку. Я просто не уверен, что здесь места свободны. Может быть, кто-то уже забронировал, а там, за пятым, – он махнул рукой в другую сторону – мы можем рассесться как нам будет угодно. Я взял его целиком.
– Что ж, спросите у официанта, – пожал я плечами. – Если здесь занято, можно перейти и к вам. Я не против… Чем же Вы, собственно, рискуете?
– Этого-то я и не знаю! – животрепещущая тема заставила его тут же забыть о только что намечаемой перемене места, и он заговорил по-профессорски, примешивая в лексикон научную терминологию. – Представляете, я даже не знаю, чем я именно рискую. Гипотетически, разброс в силе риска, которому я подвергаюсь, велик… Надеюсь, всё же, что моя жизнь на карту не поставлена, хотя и это не исключено.
Он импульсивно отложил салфетку, в том же режиме сдёрнул с переносицы очки и начал пристально исследовать изменившими вдруг свою форму и даже цвет глазами внутреннюю поверхность выпуклых стёкол.
– Сказать по правде, – наконец взглянул он в мою сторону, – алгебраическое выражение ленты Мёбиуса, – он помотал в воздухе свободным от держания очков тонким пальцем, описывая восьмёрку, – просто элементарная арифметика по сравнению с тем, в какой сложной конфигурации положении я сейчас нахожусь. Я нуждаюсь в срочной помощи…
– Не будем преувеличивать, – в моем голосе зазвучали адвокатские нотки. – Раз уж вы нуждаетесь в помощи юриста, давайте поконкретнее. Мне придётся, несмотря на вашу осторожность в контактах, задать вам немало вопросов, а вам – постараться с точными ответами. И, что самое главное, после всей этой предварительной анкеты вполне возможно я буду вынужден отказать вам в помощи из-за простого несоответствия ваших проблем моему профилю. – Кстати, первый вопрос – не из любопытства – почему ваш выбор пал на меня? И не говорите, что я единственный и неповторимый…
– Потому что вы и есть единственный адвокат, с которым я был и остаюсь знаком! – заявил Дамус, клятвенно вознеся над обеденным столом тонкую ладонь. – И, судя по нашим партиям, – именно неповторимый…
– Intuitu personae? – хмыкнул я.
Он не ответил, скорее всего, не расслышав. Полез в боковой карман шортов и извлёк из него миниатюрную безделушку, похожую на компьютерный диск. Повертев его в руках, положил перед собой и, возбуждённо покосив взглядом туда-сюда по сторонам, зашептал:
– На этом диске присутствуют ответы на все ваши вопросы, – он тихонько подвинул его в мою сторону. Диск упёрся в мой недовольно звякнувший стакан.
Возможно ли дать ответ на ещё не поставленный вопрос?! Разумеется, нет. И я был категорически против такой логики шиворот-навыворот. Зачем мне ответы на какие-то ненужные мне вопросы? Вспомнилось, что противостояние людей иногда оборачивается борьбой принадлежащих им предметов. Между мной и фальшивым Томасом происходило что-то вроде этого. И стакан, стало быть, был на моей стороне.
– А если наш контакт не состоится? Я имею в виду, если я не возьмусь за дело… – выдвинул я аргумент упрямого террориста с переговорщиком.
Дамус выразительно поморщился: его брови задвигались, плечи и очки тоже; показался кончик языка.
«Клоун», – обозвал его я про себя. Не любит, когда расчёты не оправдываются. Ну что ж, пусть пеняет на себя…
– Другого выхода сейчас у меня всё равно нет, – между тем парировал собеседник, пытаясь привести в порядок выдавшее его лицо. – Если наш с вами контакт не получится, уничтожьте диск и забудьте об этой встрече.
– Вы ничего не заказываете? – примирительно поднял я стакан, освобождая дорогу маленькому предмету.
Глава 4
Я узнаю про машину времени
Георги Дамус рассеяно поискал и нажал кнопку вызова официанта.
– Мы, стало быть, остаемся здесь, за вашим столиком?.. – неуверенно предположил он.
Я развёл руками, подтверждая очевидность и празднуя свою маленькую победу.
– Однако, прошу вас, за мой счёт, пожалуйста. Приглашаю всё же я, – возразил несчастный махинатор.
Мне ничего не оставалось, как опять развести руками. Дамус выглядел столь расстроенным, что мне даже пришлось взять на себя инициативу беседы:
– Скажите, зачем нужны были все эти тайны. Польский язык. Вы ведь прекрасно говорите по-французски, – я взял в руки лежащий между нами диск и слегка покрутил им в воздухе, словно тот мог служить неопровержимым доказательством туманности дамусовского поступка, – зачем, в конце концов, вам понадобилась эта встреча в Берлине, когда всё могло быть прекрасным образом улажено по электронной почте или по видео-связи, во всяком случае, без ненужных путешествий.
– Встреча была необходима, и я страшно рад, что вы приехали! – подхватил Дамус предложение о беседе. – У меня теперь есть небольшой шанс уговорить вас взяться за мой непростой вопрос. Если бы вы не откликнулись на приглашение, я не знал бы что и делать. Приехать к вам у меня бы не вышло – за мной следят. А посетить Берлинский ресторан я ещё могу…
– Следить? Это же просто смешно, – и я действительно хохотнул. – Я адвокат, шпионской деятельностью не занимаюсь. А у вас, чтобы вы не натворили, есть конституционные права, в конце концов…
– Разумеется, – кивнул он с таким нажимом, словно за этим «разумеется» должна было толпиться тысяча скверных «но».
Подошёл служащий ресторана. Прервав свои как следует не начатые объяснения и бросив взгляд в мою тарелку, словно от того, что в ней находилось, зависел его собственный обед, Георги предупредил, что остаётся здесь и быстро заказал дежурный салат «А-ля шеф», сыр и кружку немецкого пива. Меню зарегистрировали. Со словами «сию секунду, сударь» официант удалился.
– Дело в том, – задумчиво глядя вслед удаляющемуся гарсону, проговорил он, – что я долго работал над проблемой течения времени. Чуть больше года назад мне удалось – в какой то мере благодаря случаю – merito fortunae – вывести дифференциал, определяющий его механику. Вы понимаете, конечно, что естественным продолжением формулы стала машина времени, из-за которой мы тут с вами собственно и сидим. Во-о-о-т…, – потянул он неожиданным баском на гласной, копаясь в своих мыслях и ища продолжение повествованию…
Но я перехватил инициативу:
– Затем, с помощью машины, вы заглянули в будущее. Там увидели, что я вам успешно помогаю уладить юридические проблемы, и решили обратиться ко мне в настоящем. Правильно? – театральным жестом я обеими руками зачерпнул охапку воздуха и приложил её себе к груди. При этом поймал себя на мысли, что веду себя точно так, как санитар психиатрической лечебницы, старающийся мягко устранить буйные сомнения Наполеона из палаты №6.
– Нет, – не обиделся он, – с машиной всё гораздо сложнее, чем вы думаете. Если бы всё было так просто, я лучше отправил бы себя назад, перед тем как формула нашлась, чтобы предупредить неприятности, которые она мне принесла. К сожалению, этого сделать пока невозможно. Вопрос даже не в теориях о необратимом слиянии будущего и прошлого или изменчивости прошлого в зависимости от будущего. Проблема банальна и состоит в том, что, во-первых, я больше не владею аппаратом, во-вторых, никто сейчас не знает, как он практически функционирует, понимая под этим «как» результат переноса в будущее или прошлое.
– Как так, никто не знает, – поразился я. – Вы что, до сих пор не испытали ваш прибор?
– Испытывали и неоднократно, – мотнул он головой. – Я лично, когда ещё работал один, отправил в машине на три года вперёд укреплённый оптикой наружу и запрограммированный на самостоятельную работу фотоаппарат. Машина вернулась со снимками Земли ближайшего будущего. Вы увидите, господин Р. Ко-оff. Впечатление ужасное: бескрайняя безлюдная пустыня. Страшно смотреть… Но интересно! Причём, с одной стороны, это был безусловный успех. С другой стороны, меня смущали незначительные отклонения, присутствовавшие в хронометрических параметрах при возвращении аппарата назад. Тем не менее, понять, откуда они взялись, я не успел. Затем, очень скоро после первых опытов меня прижало военное ведомство, и мне пришлось заключить соглашение об использовании машины с военными, которые взялись за испытания. Для продолжения эксперимента была создана рабочая группа во главе со мной (я, глупец, настоял на этом условии, боялся, что иначе авторство изобретения ускользнёт от меня). Аппарат по-прежнему пересекал временное пространство, другого варианта быть не могло. Но, во-первых, даже при помощи усовершенствованного аппарата мы больше ни разу не смогли получить ни изображения Земли будущего, ни изображения Земли прошлого. И, во-вторых, при каждом опыте мы каждый раз констатировали те самые отклонения…
Дамус прервался, чтобы засунуть в рот ломоть хлеба, и через долю секунды, теперь уже сквозь смачные пережёвывания, снова заговорил:
– Понимаете, если пространство времени представить в виде океана, то – по аналогии вещей – разработка машины времени ещё недавно находилась на стадии бревна. Мы только-только поняли, почему, в результате каких сил оно не тонет в воде, и каким способом его возможно двигать вперёд-назад. До уровня начинённой электроникой субмарины ещё далековато. Но научная мысль стремится вперёд с бешеной скоростью. За какой-то год от бревна мы перешли к плоту.
– Грандиозно! – заметил я.
Мы переглянулись и вдруг расхохотались. Игра взглядов равносильна игре слов! От смеха Георги расплылся у меня в глазах. Я, наверное, – у него. И, в общем, атмосфера вдруг разрядилась и стала выглядеть несерьёзно.
А вот вещи, о которых шла речь, наоборот, – были вполне серьёзными. Спокойная манера, с которой Дамус излагал свою историю, постепенно привела меня к убеждению, что всё это было очевидной и невероятной правдой. Передо мной сидел не экстравагантный гуляка, а совершенно нормальный (хотя, конечно, не совсем нормальный) учёный-одиночка, работающий над проблемой, волнующей любителей научно-фантастических романов. Я вдруг почувствовал себя учеником на уроке физики.
– А вы не пробовали отправить аппарат на три года вперёд, как вы это сделали в самом начале? – уже без всякой иронии спросил я.
– И да, и нет. Такая идея действительно была, – он жестом похвалил меня за удачный вопрос. – Я, естественно, помнил дату моего первого путешествия во времени, примерное время. Но незадача состояла в том, что сказать точно, в какой час, минуту или, тем более, какую секунду я отправил мой фотоаппарат в будущее, я не мог. Так что повторить опыт с точностью хотя бы до минуты оказалось невозможным. Все наши попытки страдали аппроксиматичностью и, увы, оставались безрезультатными. Не говоря уж об искривлении временного пространства…
– Хорошо, всё это очень интересно, – откровенно признался я. – Я обожаю и уважаю точные науки. Но, исходя из того, что вы мне здесь изложили, мне всё же не ясно, зачем я вам нужен. Я простой адвокат и технических проблем не решаю. Не имею такой возможности.
– Дело в том, что последнее испытание аппарата оказалось вдвойне неудачным. Исчез аппарат и вместе с ним исчезли люди! Причём, это я говорю исчезли, – он неловко погладил свой бритый череп. – Позиция военного ведомства выражается проще – меня обвиняют в убийстве, следуя официальной терминологии – в неосторожном причинении смерти.
– М-да… – невольно протянул я, совсем не ожидая такого оборота дела, – мне очень жаль, но я не занимаюсь уголовным правом… Вам, может быть, стоит поискать хорошего специалиста в этой области, который сможет оказать вам действительно квалифицированную помощь. Я думаю, вы меня понимаете, вы ведь тоже профессионал.
– Понимаю, – кивнул он. – Но профессионализм – понятие не совсем объективное. Я тоже в принципе не занимаюсь проблемой течения времени и всё-таки вывел дифференциал и сделал машину…
– И вот к чему это всё привело, – горько и, может быть, не совсем к месту пошутил я. – Вы поймите, в наше время даже адвокатам приходится защищаться в суде с помощью других адвокатов. Настолько тонка специализация. Если на то пошло, простой студент какого-нибудь юридического факультета вам больше поможет советом, чем я.
Чувствовалось, что аргументация его не убедила. Я молчал, подыскивая новые подходы и, наконец, решил блеснуть своими зыбкими познаниями из области физической динамики:
– Вот для вас, например, не секрет, что, следуя соотношению векторов сил, санки легче тянуть по снегу, а не толкать. Но, скажите, пожалуйста, кому в обиходе нужна эта теория с её странными векторами, о которых известно только знатокам? Никому! Потому что санки лёгкие, так что проблемы как таковой не возникает. Зато, когда нужно смещать тяжёлый предмет, без тонкого, профессионального расчёта не обойтись. Ваше дело мне кажется довольно значительным камешком…
Я хотел ещё что-то сказать, чтобы уточнить мысль, но видя, как на меня смотрит Георги, мысленно махнул рукой.
– Ваш салат прибыл, – прервал я дискуссию констатацией свершающегося перед нами факта:
Обернутый в широкий белый фартук, в такой же белоснежной сорочке и пристёгнутой к шее чёрной бабочкой, ресторанный человек аккуратно устанавливал тарелки перед задумчивым Дамусом.
– Приятного аппетита, – подбодрил я своего собеседника.
– Спасибо, – слабо усмехнулся Георги.
Глава 5
Капитан Марк Каде выходит на сцену
«Ну вот, – между тем, подумал капитан Каде, который находился в этот самй момент на другом краю Европы, – кажется, и случилось!»
Кто за кем гоняется, он за этим делом или оно за ним, было неясно. Да и не важно. Главное, что они опять встретились, и что будет продолжение. Марка Каде давно терзало неясное предчувствие, что страссбургским эпизодом оно не закончится. Что они связаны одной судьбой. И вот, кажется, случилось.
Сначала, правда, все выглядело банально. Никакого возбуждающего абсурда. Вызвали в середине воскресного дня и велели ждать: такое бывало уже не раз. Коллеги, как обычно, с шумом играли в карты; некоторые погрузились в телефонные игрушки. Начальник в тихом бешенстве занимал пространство у двери своего бюро, изредка пропадая, чтобы выкурить сигарету. И в то время, как все с раздражением ждали сигнал отбоя, Каде, который всегда чувствовал себя оловянным солдатиком вне общей коробки, спокойно прохаживался по коридору вдоль окон. Кошачья походка Марка – с пятки на носок – неслышно катала его по блестящему от августовского солнца паркету Префектуры. На неподвижном лице, похожем на артефакт, застыло голографическое выражение расслабленного безразличия и насмешки. Он любил ждать. Любил наблюдать! Любил охотиться…
Около полутора часов спустя вместо отбоя в ряды бойцов-разведчиков начали просачиваться странные слухи. Якобы в Польше пропал какой-то важный тип – что-то вроде великого профессора – и для его поиска на ноги подняли не только поляков и, почему-то, их парижский отдел, а пол-Европы, включая итальянцев, флегматичных швейцарцев и практичных финнов.
Слухи были интересными, и у Каде приятно заныло в суставах. Он знал, что слухи никогда не обманывают: разветвлённая сеть товарищеских контактов внутри европейских ведомств передавала информацию со скоростью и точностью полупроводников в микросхемах последнего поколения. Официальные свифтовки их только дополняли.
То есть через некоторое время шеф должен был вызвать его на инструктаж.
Что, собственно, и произошло.
– Капитан, у нас тут имеют место быть экстравагантные вещи, – витиевато начал господин Дюсолье, аккуратно закрыв за Марком дверь в бюро. – В Страсбурге психоз, понимаете ли. Настоящая истерика! Предлагают нам искать иголку в стоге сена! И хорошо ещё искать, а не найти.
Он с раздражением бросил на стол фотографию молодого мужчины в фас и профиль.
