скачать книгу бесплатно
Истории Джека. Том 1
Ярослава Осокина
Прорехи и штопальщики #1
Джек и Энца, боевые маги на службе государства, головная боль начальства и Дисциплинарного комитета, – полные противоположности.
Сильнейший маг современности, которому запрещено использовать свои возможности, и опаснейший мастер боя, который не может работать без постоянной подзарядки – таковы наши герои. Коллегам они кажутся недоразумениями, ни на что не способными, но Джек и Энца не сдаются, по-своему решая все проблемы.
Этот мир дыряв, словно решето. Он рождает множество магов: так необходимо. Тут не бывает «попаданцев» или чудесных историй переходов, он граничит лишь с местами, населенными чудовищами из людских кошмаров.
Ярослава Осокина
Истории Джека. Том 1
Часть первая. Лето
История первая. Пересечение
Ему повезло родиться именно в этом пограничном мире. Или не повезло. Как посмотреть. Хотя Джек старался совсем на это не смотреть: у него давно была заведена привычка о скучном или тяжелом не думать. Себе дороже.
Лучше всего на свете он умел думать о приятном. Поэтому последняя девушка и обломала об него целую охапку веток (вообще-то букет сирени, который он для нее нарвал – своими руками, между прочим), рыдала и вопила, что он бездельник. Что он целыми днями мечтает, слоняется по городу, а вечером напивается и болтает невесть что.
Ну нет. Джек даже налоги платил. То есть знал, что бухгалтерия Института отчисляет что-то там. И болтал не просто так, а стихи рассказывал. У него стихи такие. Где-то в стеллаже или вон под той кучей книг в углу лежит пара дипломов, полученных на разных писательских форумах и встречах. Последний раз была денежная премия, приличная очень даже. Правда, Джек был к тому времени в тоске и печали от очередной несчастной любви и премию бездарно пропил. Почти целиком.
Сдуру он еще успел немного отослать матери, и сестра потом звонила и пыталась разузнать, сколько он вообще получил, – и зачем, спрашивается? Только поругались. Хотя сестру он любил, но разговаривать с ней не мог. С серьезными женщинами тяжело разговаривать.
А если вдуматься, он был просто образцово ответственным парнем. В Институт парасвязей пришел сам, еще подростком, – мама немножко поплакала тогда, но он ведь был хорошим мальчиком, только немного рассеянным, и ничего плохого с ним не случилось. Он даже пытался работать сообразно своим способностям, в партнерской программе участвовал. Стихи продолжал писать, рассказы – талант, говорили все, и в журнале «Литература и современность» напечатали его короткую повесть и потом еще пару восторженных рецензий на нее. Он задумал несколько великих романов, иногда записывал понемножку из них, но никогда толком не начинал.
И все никак не мог определиться, что же главнее. Впрочем, последнее время работы в Институте у него было совсем немного, да и вдохновения никакого тоже не появлялось. В чем-то девушка – бывшая уже – была права: этот весенний месяц он в основном валялся на диване или слонялся по городу.
Вся загвоздка была в том, что Джек являлся сильнейшим стихийным магом не только в городе, но, возможно, и в целом мире. Правда, его небывалое могущество было совершенно бестолковым: Джек не мог контролировать огромное количество энергии, которое высвобождалось при его попытках сплести любые чары. Поэтому Джеку запрещалось использовать магию: никакие тренировки, сдерживающие чары или амулеты не помогали.
Взмахом руки Джек без усилий поднимал вихри и в свое время стал причиной разрушения целого тренировочного комплекса на заброшенном заводе, где учились подобные ему подростки.
Их пограничный мир рождал много магов – так было необходимо. Джеку нравилось считать себя неким воплощением окружающей реальности, граничащей лишь с местами, населенными чудовищами из людских кошмаров. Возможностей много, но использовать их нельзя.
«А твое имя? Твое имя! Собачья кличка! Почему ты не говоришь настоящее? Ты просто ублюдок, ненавижу, ненавижу тебя! Я изо всех сил старалась, налаживала все, а ты и пальцем о палец не ударил… Почему я должна все делать? Я одна? Ты даже мусор за собой не выносишь, а носки под кровать бросаешь! Тебя совсем не интересуют наши отношения!»
Почему же, очень интересуют. Девушка была милой, такой нежной, непосредственной. Правда, ее, как многих других женщин, со временем стало сильно заботить местоположение его носков, отсутствие у него желания мыть посуду и выгуливаться по выходным. Видимо, это у них в генах. А имя? Что же, такова плата: свое настоящее имя он отдал еще лет в тринадцать, когда его поставили на учет как мага. Они всегда так делают, действительно ли это важно или просто традиция? Ему все равно было. Он выбрал себе «Джек» наобум и сразу, хотя мама была в ужасе. Но привыкла. Может, она и забыла уже то, первое.
Будь он послабее, трудиться бы пришлось много: ловить нарушителей, отслеживать аномалии, ликвидировать монстр-объекты, патрулировать город. Для нестабильных, чересчур слабых или не умеющих контролировать себя магов существовала целая система организации работы, в которой он пытался принять участие. «Проблемным» магам подбирали напарников, иногда помогали наладить связь, по которой сила приходит в равновесие, и таким образом получались два работоспособных чародея на службе государства.
С Джеком никто не хотел работать: его могущество разрывало на части и причиняло боль. Где, как оно в нем уживалось ? непонятно. Но никто другой его перенести не мог.
От полной скуки Джек сходил с ума, даже ссора с девушкой, к которой он уже достаточно привязался, лишь ненадолго всколыхнула темную гладь болота, в которое превратилась его повседневная жизнь. Скучно было все: еженедельные явки в Институт, встречи с коллегами, с друзьями, прогулки по городу, сидение над клавиатурой в попытке что-то там родить новое. Мысли в голове, как бесформенные серые тряпки, полоскались на ветру, не складываясь ни в какую картину. Было пусто, тоскливо и безысходно. И однажды вечером Джек написал прошение на имя своего начальника с просьбой найти ему напарника для оперативной работы.
«Готов на ограничительный амулет, который сейчас испытывают, на три четверти подавления, – написал он. – И на самые тяжелые задания».
Потом, когда уже отправил, одумался, но – поздно. Досада, впрочем, недолго занимала его ум, и ответа Джек перестал ждать уже через две недели. Вот когда через месяц начальник позвонил и вызвал его в Институт внеурочно, не сразу и вспомнил, в чем дело.
– Прямо все твои требования не удовлетворить, – скрипуче сказал по телефону Яков, – но старались, как могли.
В этом голосе Джек явственно услышал ядовитую иронию и сразу полез в компьютер, чтобы перечитать свое подзабытое уже прошение.
«Напарник непременно должен быть женщиной, не старше двадцати пяти, привлекательной. Желательно высокой и рыжеволосой». Джек очень любил рыжих девушек. Интересно, какие из этих требований им не удалось удовлетворить?
Чувствуя наконец-то некоторый подъем, Джек отправился в Институт.
Припарковав машину на институтской стоянке, он вышел и закурил, прислонившись к капоту. Теплый летний вечер, мягкий шорох листьев на аллее – все настраивало на мирный лад. «Джек, ? вдруг сказал внутренний голос, – сегодня что-то изменится». Сжало грудь, и Джек, торопясь, сипло вдохнул воздух.
И только закашлялся от своего же сигаретного дыма. Прорицатель он был никудышный, поэтому вряд ли стоило обращать внимание на это микроскопическое событие. Затушив окурок и все еще покашливая, Джек вошел в темный прохладный холл.
Пара студенток, выходивших из здания, проводила его восторженными взглядами. Джек привык.
Энца сидела как на иголках. Оказалось, секретарь перепутал время и вызвал ее на полчаса раньше. Он долго извинялся и даже предложил ей чая, но на все расспросы отвечал уклончиво. Когда начальник освободился, ее проводили в кабинет.
Энца устала с дороги – шутка ли, двое суток на поезде, и теперь еще это ожидание.
Она боялась. Всегда нервничала из-за изменений, даже маленьких. И вдруг вызывают в другой город, новый начальник ей бодро обещает по телефону «идеального напарника», а сейчас сидит, задумчиво грызет ручку и что-то читает.
Здесь все было чудны?м для нее, непривычным. Здание Института – огромное, старинное, из темного камня, с высокими потолками, просторными кабинетами и амфитеатрами лекториев. Длинные запутанные коридоры, вымощенные серыми каменными плитами, с яркими абстрактными мозаиками на стенах и чудом сохранившимися кое-где ажурными коваными решетками, которыми некогда закрывали эти переходы на ночь и во время студенческих беспорядков. Кое-что Энца знала сама, но секретарь с удовольствием провел небольшую экскурсию по пути к начальнику.
Кабинет начальника отдела практической защиты и надзора больше походил на палату в старинном замке и располагался в самом старом крыле здания, выстроенном в псевдоготическом стиле. Сквозь высокое стрельчатое окно свет почти не проникал, заслоненный кроной могучего каштана, так что вся обстановка терялась в полумраке, едва разгоняемом легкомысленной фаянсовой лампой на столе начальника. Ребра потолка растворялись в тенях где-то далеко наверху.
Энца, на самом краешке широкого кожаного дивана (поближе к двери), с зажатой в руках чашечкой чая, казалась себе очень маленькой. Солидный и серьезный начальник в старомодных квадратных очках даже не глядел на нее, сидя за массивным деревянным столом и что-то чиркая ручкой в бумагах.
– Э, простите, – неловко заговорила Энца, когда молчание показалось ей совсем уж давящим. – Мне ничего не сказали про мою будущую напарницу. Можно пока ее анкету почитать?.. Или хотя бы имя…
Яков поднял голову, посмотрел на нее поверх очков.
– Не бойся, малышка, – скрипучим голосом, который первоначально пугал ее по телефону, сказал он. – Сейчас все узнаешь.
И тут Энце стало совсем страшно. Почему он так ласково говорит? Почему на «ты»? И почему «малышка»? «Энца, – проснулся где-то внутри шепчущий голос, – это все неспроста. Что-то будет».
Обдумать эту мысль она не успела. В коридоре послышались уверенные шаги, и в кабинет вошел молодой человек, стремительный и невообразимо прекрасный. Энца поглубже вжалась в диван. Она побаивалась красивых мужчин.
Этот же вообще был словно из какого-нибудь романа или фильма. Высокий, худощавый, с длинными светлыми волосами, свободно развевающимися за спиной, четко очерченным лицом и светлыми серыми глазами. Он был нарочито небрежно одет, в джинсы и футболку, но тем не менее казалось, будто он только что сошел с обложки модного журнала.
Смотрел он на Энцу недоуменно, глаза все более сужались, а губы сжимались по мере того, как он ее разглядывал.
– Ну нет! – воскликнул он.
– Только не говорите, что это он! – холодея от испуга, одновременно с ним воскликнула Энца.
– Это должна быть женщина! – практически в унисон закончили они.
Яков снял очки и смотрел на них, криво и слишком уж довольно улыбаясь.
– Это же отлично, – фыркнул он. – Просто отлично. Вы даже не представляете, насколько все замечательно.
– Нет-нет, – с отчаянием перебила его Энца. – Вы же знаете… Я писала, что не могу работать с мужчиной. Может, как-то поменяться? Или… подождать?
– Малышка, ты думаешь, если подождать, он сменит пол? – с удовольствием ответил Яков.
– Сменю или нет, – резко сказал Джек, который терпеть не мог плоских шуток шефа, – но мне это не подходит. Я четко написал, с кем хочу работать. Вы знаете…
– Тс-с, тс-с, – поднял руки Яков. – А теперь, детки, успокоились.
Он поднялся и оперся на стол, пристально глядя на них. Серые, тусклые, как свинец, глаза его не мигали. Джек присел на подлокотник дивана, и Энца тут же отодвинулась подальше. От него пахло табаком и цветами.
У Якова сидела какая-то мышка, маленькая и растрепанная. Первое, что увидел Джек, войдя в кабинет, – большущие темные глаза на испуганном лице. Черные волосы были коротко острижены и вились на концах. Сама она была тощая – в общем, рыжеволосой пышной красотки там и близко не было.
– Джек, Джек, – укоризненно проскрипел шеф. – Где твое воспитание? Ты даже не поздоровался, перепугал девочку, раскричался с порога.
– Пф, – пожал плечами молодой человек. – Прошу прощения.
Он встал на ноги и поинтересовался: «Я могу идти?» ? с улыбочкой хорошего мальчика, который знает, что его за все простят, поэтому можно хулиганить и дальше.
– Нет, – жестко сказал шеф. – Сядь.
Джек остался на ногах, только нахмурился.
– Я одобрил и подписал все бумаги. Мы вызвали эту девушку из Люца. Я уважаю ваши чувства, но не более того. Вы не на прогулке в детском саду: оба написали прошение о работе в паре. Мы пошли вам навстречу, и будьте добры, ведите себя как взрослые ответственные люди. Завтра подготовят договор, приедете подписать. Вас обоих никто тут не держит, если вы не хотите работать.
Джек скосил глаза на девицу – та была бледна до синевы, глаза, похоже, наливались слезами, и она прикусила губу, чтобы сдержаться. Сам-то он привык к перепадам шефа – тот никогда не умел общаться с подчиненными: либо изводил их шуточками и замашками горе-педагога, либо жестко отчитывал и давил без жалости.
Молодой человек плюхнулся обратно на подлокотник, засунул руки в карманы джинсов и на секунду задумался.
– Как вы себе это представляете, шеф? – переходя на формальный тон, поинтересовался он. – Что из нас двоих может получиться?
Джек осекся, увидев на лице Якова мечтательное выражение. «Не к добру это, ? в панике сообщил внутренний голос. ? Что у него там на уме?»
– Все для вас, все для вас, – принуждая скрипучий голос звучать радушнее, произнес Яков. – Вот, ребятки, вам задание, как вы оба и просили. Прочитаете, выполняйте сразу. Жду результатов утром, когда придете договор подписывать.
– Я… Мне дадут жилье? Мне обещали общежитие, – тихо проблеяла девушка. Джек раздраженно посмотрел на нее.
– Общежитие? – недоуменно переспросил Яков. – А, ну да. Джек, подвезешь потом ее к зданию.
– Я как-то похож на таксиста?
– Джек, мальчик мой, – задушевно сказал шеф. – Бери папку и вали к бесам, я устал от твоих капризов. И девушку не забудь.
Джек демонстративно проигнорировал папку с делом, и Энца взяла ее сама, неловко попрощалась и вышла вслед за молодым человеком. Еще утром в поезде ей казалось, что все будет хорошо. То есть она убеждала себя, что все будет хорошо. Большой город, старинные улочки и дома, один из крупнейших филиалов Института – и, наконец, напарница.
Теперь осталось только чувство неопределенности и страха. И этот высокий человек с внешностью киногероя, который шел впереди и даже не оглядывался. И явно относился к ней с презрением.
– Прочитала? – спросил Джек. Она догнала его и протянула папку.
Джек пренебрежительно помахал узкой ладонью.
– Не надо мне. Лучше скажи, что там и куда ехать.
– А… Адрес – Глухой переулок, на пересечении с Крепостной улицей. Но… я не знаю, где это.
– Без разницы, я знаю.
Интересно, он на машине приехал, подумала Энца, но спросить не решилась. Они вышли из Института и свернули к стоянке.
Машина Джека ей понравилась – длинная, стремительная, темно-синего цвета и с мягкой бежевой обивкой внутри. Энца плохо разбиралась в марках, и затейливый значок на капоте ей ни о чем не сказал. Она просто тихонько провела ладонью по гладкому крылу машины, пока Джек не видел, и, поколебавшись, села сзади. Быть совсем рядом с ним, на переднем сидении, ей показалось чересчур. Джек недовольно покосился на нее.
– Почему там? Садись впереди.
– Нет, меня укачивает, – соврала Энца.
Джек явно не поверил, но пожал плечами и завел машину.
– Рассказывай, что там дальше, – скомандовал он.
Энца вдохнула и постаралась кратко пересказать все, что прочла.
Джек слушал ее и все больше мрачнел. Во-первых, вроде не дура. Во-вторых, она чересчур серьезная. Джек не любил серьезных – слишком скучно. Хотя… нет, и даже не «хотя». Но она явно его боится и относится к их совместной работе так же отрицательно, как и он, поэтому можно договориться, вдвоем уломать шефа и благополучно разбежаться…
И снова месяцами валяться на диване с ноутбуком на животе. Может быть, слушать очередную истерику очередной прекрасной девы. Дилемма все же. Быть или не быть.
Надо попробовать, уж больно хитро шеф улыбался. Что-то здесь не так.
Джек прекрасно помнил, чем закончился последний опыт по работе с напарником. Тот был в коме несколько дней. И это был крепкий парень, а не маленькая девчонка, похожая на мышку, – дунь, и переломится.
– Какая у тебя специализация? – спросил он, не замечая, что прерывает ее.
Девушка замялась, и Джек продолжил:
– Подожди, а как тебя зовут? Старый хрен не сказал.
– Энца.
– Я Джек.
– Д-да. Слышала, как он тебя называл. Мне кажется, я что-то читала о маге по имени Джек… – неуверенно сказала она. – А я мастер боя.
Джек изумленно вытаращился на нее в зеркальце. Она смотрела куда-то в сторону, не на него.
Ну… надо же. И ведь не врет! Это и есть козырь шефа – дать ему в пару мастера боя?
В сумеречном небе над городом вставала луна, дороги были почти пусты, а на пересечении Глухого переулка и Крепостной улицы, где последние два дня в темноте видели чудовище, было и вовсе безлюдно. Тут стояли почтамт и банк, уже закрывшиеся на ночь, а в жилых домах окна были плотно задернуты шторами. У входа в переулок на трех металлических опорах, небрежно расставленных в кривой треугольник, была натянута красно-зеленая лента с предупреждением «Не пересекать. Парабиологическая опасность».
Джек поставил машину под фонарь, не доезжая до поворота в переулок. Энца вышла вслед за ним из машины, держа свою раскрытую сумку в руках.
– Вот, у меня тут есть всякие приспособления, – тихо сказала она.
