Большая География

– Они абсолютно выжили из ума – жить на брюхе вулкана! Любая вулканья хворь унесёт их огненной лавой. Все знают, как вулканы любят болеть! Им бы убраться на вулканью спину или поселиться подальше! Если бы твои учёные были умны, они бы знали, как вылечить вулкан, и уж точно знали бы, что нельзя топтаться на его животе! Я твой крёстный отец и запрещаю думать о том, чтобы к ним вернуться! Я-то тебя знаю! – Мэр грозил пальцем.

– Но Неон – такой удивительный мир… Там везде мосты и сваи. Их город прекрасен, я нигде не видел ничего подобного!

– Сваи? Что это? Очередная глупость? – ворчал Виру.

– Толстая и крепкая палка в земле. Воткни таких десяток и поставь на них мэрию… Ты бы всех-всех видел и обо всём знал! – убеждал мэра Фрэнки.

– Что? – хохотал мэр. – Ты думаешь, мне нужны для этого сваи? Вы слышите это, уважаемые кнапфцы? Что бы я делал наверху, Фрэнки? Я бы так проголодался там, что не нашёл бы сил спуститься. А люди? Они бы все залезли следом, ведь куда мэр, туда и народ! Сидели бы все наверху, забыли бы, что такое угощать, просить взаймы и отпрашиваться у жён! Как жить там? Зачем так жить? А как бы добиралась ко мне госпожа Добрэ? От таких тренировок она бы растеряла всю красоту, заявила бы: в юбке к тебе лазать неудобно, отдай-ка мне штаны! А потом бы и все кнапфки стали худыми и в штанах, волосы бы зачесали или того хуже, спрятали. И наступил бы нам конец, Фрэнки, ведь без женщин жизнь одинокая, не нужна такая жизнь. – Виру качал головой. – Сваи – конец любому счастью, конец дружбе, любви и красоте. Захочешь меня прикончить, привези сваю, поставь на мою тень, – возмущался Виру, ударяя кулаком по столу. – Был у нас мэр, а теперь вместо него сваи, и стоят они везде, где раньше были его мысли и дела! Так хочешь? Отвечай! Восхищаться он вздумал, мечтать. Что за тип их мэр и почему он не любит своих людей? Должно быть, он лентяй. Ну конечно, он пуст, раскидал всех по сваям и сидит одинокий, ищет причину тоски. А ты спустись и всех позови и обними брата, возьми на руки ребёнка, смастери горшок, да приложи к сырой глине детскую ладонь – вспомни о счастье. Любая тоска сбежит, испугается и больше никогда не сунется. Тоске нечего делать рядом с детской пяткой. Их мэр – враг своему народу. Плохой мэр – горе земле. Не спастись им от его глупости, не миновать драк. Эх, а всего-то – дай власть человеку честному, любящему землю, да живи-радуйся, встречай восходы, считай улов.

– У них нет мэра, – немного смущался Фрэнки.

– Значит, они ничего не знают об уважении! – жевал губами Добрэ. – С этими туземцами не стоит иметь дело. Если нет уважения – нет и ума. Нет уважения – нет и поступков. Как, спроси, жить, если уважение – пустой звук? Значит, они и предков не уважают, и женщин, и своих друзей! Они не сядут за стол, не споют, не поспорят, не простят друг друга и не успокоятся. Твои неонцы опасны.

– Это не так, крёстный! – смеялся Фрэнки. – Они знают, что такое уважение, они ценят инженеров. На Красной земле их немного, всего двадцать. Они не похожи на остальных, носят толстые стёкла и всё время молчат, но если кто-то не может найти истину, без них не обойтись! Неонцы никогда не будут решать, кто прав как мы – кулаками и вином!

– И ты этим восхищаешься? Они слюнтяи! Они слабаки! – гудели кнапфцы.

– Инженеры – уважаемые люди, ими гордятся, их слушают. Без них не обходится ни один мост, ни один огромный дом, – пояснял Фрэнки.

– Ещё скажи, они додумались строить третий этаж? Для этого не нужны инженеры! – возмущался Виру. – Мэрия давно в три этажа, что же теперь, гордиться? А если и гордиться, то кому? Для чего? На чердаке – данные переписей, там хранятся все кнапфцы за пятьсот лет. А им для чего большие дома? У них же нет мэра, значит, нечего ценить, нечего беречь.

– Их дома по десять этажей, – спокойно отвечал Фрэнки, а кнапфцы шептались. – Огромные дома – прекрасны. Они так высоки. Кажется безумием жить на верхушке. Я сперва думал, что там качает, ан нет. Я забирался и скажу: там спокойнее и тише, чем внизу!

– Для чего тебе покой и тишина, Фрэнки? Что делать с ней? – не успокаивался мэр. – С тишиной не поговорить, не выпить винограда, не спросить: «Эй, тишина, как твой денёк?», а если спросишь, то получишь: «Мой денёк тих и безмятежен» – и что тогда? Лучше пусть кричат чайки, и воет ветер, и Моника поёт, и госпожа Гнессер кричит на всю улицу. А ты, Фрэнки, не ври, не ври нам больше, а то Бог отпечатка пометит тебя бородавкой, как вруна, и станешь ты безобразной мордой. Ни одна кнапфка не полюбит тебя. Неонцы любят тишину, потому что им больше нечего любить. Красная пустая земля, мир через стекло и нет того, кто скажет: «Спускайся-ка вниз, Фед, сядь со мной, дай-ка сигу зажгу».

– Да я бы и не полез! – хохотал сидящий рядом с мэром Фед.

– «Сядь, Фед, и смотри: мальчишки через трубочки плюются, смотри-ка, косточка угодила по заду госпожи Гнессер, вот так цель!» – продолжал Виру. – А ты и ответишь: «Сложно не попасть», и мы станем хохотать. Вот как надо, Фрэнки, а они пропащие, никто их не зовёт, никого они не слышат. Их проблема проста: ни один народ без главного не живёт. Жить без мэра – слишком беспокойно, да и глупо! Если мы говорим «народ», мы говорим – «мэр»! Точка! – Виру складывал руки у живота и спокойно улыбался, а кнапфцы вокруг него кивали.

– Но у них хотя бы есть свой мудрый Эстебан?! – предполагал Фед.

– Нет, – махал головой Фрэнки, – никакого бара у них нет.

– Нет ни мэра, ни бара! Несчастные! – возмущались кнапфцы. – Они не умеют доверять.

– Понимают ли они, как им не повезло? – спрашивал Виру. – Если нет доверия, то нет и народа! Красный Неон – земля одиночек.

– Когда им нужно что-то понять, они идут к библиотекарю, – тихо отвечал Фрэнки.

– Ну вот видишь, – щёлкал пальцами Виру, – странное имечко у их главного, ну да ладно. Хорошо не «поганая макрель» или «хромая черепаха». И всё же, пока выговоришь – пропадёшь. Вот у нас «Не сходить ли к мэру?» – легко и просто!

– Библиотекарь заведует библиотекой, – так же тихо продолжал Фрэнки.

– Ну конечно, Фрэнки, мэр заведует мэрией.

– В библиотеке хранятся книги.

– Книги, сейф, лавка стыда, календарь праздников и весы для винограда! – поправлял его Виру.

– Нет, книги и книги, – выдыхал Фрэнки. – Сейф у казначея, лавка стыда в суде, а винограда у них нет.

– Ах вот оно что! – волновались кнапфцы и махали руками. – Тогда всё понятно! Бедняги, они ничего не знают о жизни. Скажи ещё, что у них нет Бога, и закончим на этом!

– Их Бог – Бог мудрости, они называют его Тут и показывают себе на голову.

– Давайте расходиться, – гудели кнапфцы, – на сегодня сказок достаточно.

Глава 6

Унылое зарубежье

После докладов Фрэнки запирался дома и почти не выходил. Он показывался только у торговцев – купить рыбы. И вёл себя безобразно: не здоровался с соседями, смотрел себе под ноги.

Впрочем, ему прощалась рассеянность, ведь за пять лет он одарил кнапфцев множеством полезного: привёз в город велосипед и подтяжки.

А ещё за эти годы Фрэнки рассказал кнапфцам, как мастерить обувь на каблуке и со шнурками и как делать из винограда не только воду, но и масло, от которого унималась зубная боль и на котором вкусно жарился тунец. Горожане сумели разобраться с водопроводом, обзавелись шлангами для полива и избавились от выгребных ям.

Однако не это стало главной заслугой Фрэнки. Его триумфом оказался синий цвет. Однажды он привёз в Кнапфу порошок, и местные художники наконец-то сравнялись с природой.

Когда Фрэнки уезжал, кнапфцы собирались вместе и пересказывали его истории. Никто больше не упрекал Фрэнки во лжи, не называл глупцом.

– Помните, он рассказывал о белом городе? – переговаривались местные. – Городе Дюн!

– У его стен синяя вода, она мягкая, как перина, на ней можно спать. Весь город – белоснежные дворцы и ничего зелёного. По улицам расхаживают птицы с длинными хвостами. Они похожи на пернатых крыс, а настоящие крысы сидят по клеткам и играют каштанами. Эти птицы – крысы только с первого взгляда. Едва скажешь: «Ох и красавица», как они распушат хвосты, похожие на водопад из цветных глазков. Фрэнки называл эти хвосты зрелищем! Мы думали, зрелище – это только шторм, а оказывается, ещё и хвост в глазках! Этим пернатым нельзя врать, они проныры, всё понимают. Едва ты прекратишь их нахваливать, они снова становятся крысами. Фрэнки называл Дюны особенным городом, городом богачей. Он только успел постучать в ворота, как сразу же услышал: «Эй, парнишка, так стучать не следует, ты пришёл не к двоюродному братцу. Ты барабанишь, а следует коснуться, поклониться и ждать! Тебе могут не открыть, если ты бестолковый, а откроют, только если ты симпатичный и честный. У тебя большой лоб и серьёзный взгляд, ты вроде не похож на пройдоху, хотя все проходимцы с виду – добрые люди. Если хочешь разгуливать в Дюнах, хвалить наших птиц и играть с нашими крысами – тебе придётся постараться. И помни главное: ни о чём не спрашивай».

– Ноги бы моей не было в этом каменном притоне! – возмущался Виру. – Самовлюблённые идиоты, кому нужны их крысы и камни? Как будто у нас нет своих! А Фрэнки добряк, ну и добряк! Надеюсь, он не сказал, что кнапфец? Иначе эти проходимцы посчитают такими всех и начнётся: «Ну и кнапфцы, ну и назойливые мухи». А нужны они нам, Дюны эти ваши? Покажите мне их женщин и мэра, и я всё расскажу про их город!

– В первые дни Фрэнки ни с кем не разговаривал, потом ему удалось подобраться к башмачнику и услышать: «Дюна – чистый город, здесь не увидишь ни песка, ни яблочного огрызка. Хочешь грязи? Езжай в Шер. Я не был там, но говорят, там бардак, а все горожане такие, будто нет у них пресной воды и мыла, одежду они не стирают, что такое ножницы – не знают. Опасайся их. Наверное, они ещё едят руками и спят вокруг огня!»

– Как его имя? – кричал Виру и вскакивал. – Как он выглядит? Где живёт? Кто его брат? Кнапфцы! Это оскорбление! Так, так… Что же делать… Много их? Феда позовите, Мука… Думать будем. Эй!

– Вы послушайте, что было дальше, господин Добрэ, а если дослушаете до конца, узнаете – дюнацы несчастный народ и, если мы поколотим их, они станут ещё хуже! – тихо говорил подошедший Фед, и Виру садился обратно и затихал. – После башмачника Фрэнки многое вызнал у кулинара. В Дюнах нет ни булочников, ни сыроваров. Кулинары у них – как наши лавочники. Только у наших коробку с монетами держит прелестная дочь лавочника, а у тех нет. Их торговцы надевают белые передники и готовят еду прямо в лавке!

– Полная ерунда! – не унимался Виру. – Готовят? А хочу я моркови или слив?

– Не получите! – объясняли кнапфцы. – Он зажарит морковь или угостит сливовым соком, но никогда не даст настоящего! Это у нас всё устроено правильно: рыба у рыбаков, хлеб у булочников, а виноградная вода – в мэрии!

– Что может быть проще моркови?

– В Дюнах нет ничего своего, их еда – не их. А разве можно верить чужому? Нет! Поэтому всё, что им везут, – режется, мнётся и суётся под пар. Представьте, у них нет огородов, они ничего не знают о земле, не умеют поливать.

– Если человек не поливает, он становится разбойником, – заявлял мэр. – Поливать – хорошее дело, доброе!

– Их город – песок, пустой и горячий. Есть немного воды и пара кустов, да и всё. Гиблое место.

– У луковичек побольше ума, – цокал языком Виру.

– Господин Добрэ, зато у них есть мэр, есть! – выкрикивал кто-то из толпы.

– Мне стыдно за него, – опускал голову Виру. – Мог бы быть хорошим парнем, растить шиповник. Несчастный мэр. Горе – не знать земли.

– Послушайте про кулинара. Если бы не он, Фрэнки никогда бы ничего не узнал. Тот повар оказался десятым кулинаром в династии. Все его предки готовили еду. Может, поэтому его нож скучно стучал, а сам он печалился. Ни новых запахов, ни новых вкусов у него не было. Старик мечтал о чём-то большем, и Фрэнки понял это! Сначала кулинар спросил его, зачем тот приходит в его лавку в такую рань, и Фрэнки ответил: «Я прихожу с утра, чтобы сказать тебе спасибо. Днём тебя будут хвалить другие, и ты не услышишь моего голоса!»

Кулинар захохотал:

«Хвалить? Меня? Но за что?»

«Ты прекрасно готовишь, я сыт весь день!»

«Кто я, чтобы меня хвалить? Я – обычный повар! Не старайся зазря. Тебе следует дождаться богатея. Как увидишь – хвали как можно громче!»

«О чём ты говоришь?»

«Ты, видно, издалека, иностранец, – ухмыльнулся кулинар и шёпотом спросил: – Видел на улице людей в бирюзовых халатах?»

Фрэнки кивнул.

«Наш город принадлежит этим странным типам. Только представь: мы ни разу не видели лица ни одного из них, они закрывают головы платками, чтобы никто не разглядывал их».

«Но почему они носят бирюзовые халаты?» – удивился Фрэнки.

«Никто не знает этого. Странная любовь. Я понимаю – любить мои миндальные лепёшки, но любить синие халаты?»

– Должно быть, они подражают мэру, – кивал Добрэ.

– Их мэр – девчонка, господин Виру.

– Девчонка? – Виру вновь вставал, но на этот раз он вытягивался в струнку и был хмур. – Что ещё мне надо знать? – ледяным тоном спрашивал он.

– Эта история вам не понравится, – важно отвечал Фед.

– Эта история нравится мне уже тем, что случилась не в Кнапфе! – гордо говорил Виру. – Кто она?

– Она главная модница, дочь «бирюзового халата». Откуда она узнала про мэрство – непонятно. Однажды она заявила, что теперь к ней следует обращаться «госпожа мэр». С этого дня она начала одеваться в длинное, высоко зачёсывать волосы и следить за мрамором на улицах. Мода – заразная вещь, мэрство стало модой. В Дюнах появились вице-мэры, заммэра и ещё сотни других. Длинные юбки и высокие хвосты стали хитом, город был разобран на сантиметры. Кто-то из девиц следил за заборами, кто-то за крысами, кто-то за фонтанами.

– Значит, я – законодатель моды. – Виру задумчиво поднимал вверх палец.

– Послушайте, что было дальше, господин Виру. Наш Фрэнки умудрился разозлить кулинара и чуть не подрался с ним.

– Это было бы не так плохо, – усмехался Виру.

– Старый кулинар как раз месил тесто, и Фрэнки спросил его: «Зачем ты месишь тесто палкой?» – чем вывел его из себя. Кулинар начал кричать, хотел выгнать его из лавки, назвал тупицей и сказал, что тот ничего не смыслит в кулинарии, поэтому должен молчать. Тогда Фрэнки вывалил тесто на стол и начал месить его руками, а повар схватил его за шиворот и поволок к двери. «Дай мне всего минуту, – закричал Фрэнки. – Я обещаю, что смогу удивить тебя».

Кулинар заколебался и отпустил его, тогда Фрэнки вымесил тесто, а когда оно стало лёгким, слепил из него лепёшку и ловко подбросил над головой. Когда первый пирог вытащили из печи, Фрэнки и повар уже были друзьями.

«Это гениально! – кричал кулинар, размахивая выпеченным сырным треугольником. – Я должен всё записать!»

– Мой сын, – гордо заявлял Виру.

– С того дня Фрэнки рассказывал кулинару кнапфские рецепты, а тот ему – о жизни в богатых Дюнах.

«Так повелось, что в город съезжаются богачи, – говорил кулинар. – Они живут во дворцах и разгуливают по мраморным улицам в бирюзовых халатах. Богачи поклоняются Богу без суеты. Он не имеет ни лица, ни голоса, у него нет ничего, что могло бы быть его, кроме тишины и покоя. Вера ему абсолютна, свободна и так же непонятна, как и он сам.

“Бирюзовые халаты” важны и молчаливы, поэтому кажутся яркими и прекрасными, особенно если наблюдаешь за ними издалека. У них своя жизнь, свои дела и своя радость, всё у них другое, нам непонятное. Отчего они выбрали песок рядом с пустым морем – никто не знает. Странная история. Больше я ничего не знаю».

«Кулинар, ты знаешь больше, чем говоришь. Я не поверю, что тебе не известна тайна Дюн», – уверенно сказал Фрэнки.

Наверное, он и сам не знал, чего требовал. Догадок у Фрэнки не было.

«Я знаю об этом городе всё, но для чего знать об этом тебе?» – спросил его кулинар.

«А для чего тебе знать тысячу рецептов, кулинар?»

«Ты прав, – кивнул тот и обрадовался. – Я знаю историю Дюн с самого первого дня, когда никаких Дюн ещё не было. Мой предок был сыном самого Дуная. Эта история принадлежит моей семье. Имей в виду: ты услышишь её – ты забудешь её».

– Он рассказал ему историю героя? – усмехался Виру. – Скучно, серо, глупо. Лучше бы мы танцевали, кнапфцы. Пустой вечер! Все слова кулинара – враньё. Он просто хотел вызнать наши рецепты, вот и всё. Эти Дюны – шайка. Никакие они не богачи, они нищие, потому что одиноки и глупы. Любить горячий песок невозможно, это полная чушь. Ничего, кроме ракушки и чайки, на песке жить не может, люди должны жить в домах, любить друг друга и выбираться на крышу смотреть на звёзды – вот путь человека! Если человек живёт на песке и кричит «Как я счастлив!» – у меня к нему один вопрос: «Зачем ты врёшь?» Как же тяжело мне, кнапфцы: каждый день я узнаю про чьи-то ошибки, каждый день я слышу о печали… Их синяя вода – мутная, а богатство их – змеиное. Есть кому Дюны защитить? Некому! Вот идёт враг, стучит нежно, а они ему: «Добрый человек, симпатичный, заходи и хвали наш город, только ни о чём не спрашивай!» А враг зайдёт и выпустит волчицу, и скажет про неё – собака, а следом пустит дурную молву и немочь, и всё, кнапфцы, сгинут Дюны, провалятся вниз, потому что Дюнам не за что держаться. Город держат люди и мэр – вот на чём всё стоит, вот к чему всё крепится. На песке не построить правды, потому что он то сыпуч, то зыбок, то в глазах, то на зубах. Если цветок не выбирает песок, то почему они его выбрали? Пустота – больше ничего. А они ходят гордые, думают: «Я хозяин себе и свету своему, а ты раб себя и своих мыслей». Вот и всё.

– Враньё или нет, кто знает? – пожимал плечами Фед. – Если кулинар выдумщик, то искусный, если лжец, то талантливый. Он рассказал Фрэнки тайну, и тот, как и обещал, позабыл о ней, пока не оказался дома.

«Много сотен лет назад один храбрец по имени Дунай и его бесстрашная жена решили отправиться на лодке через пустое море. Они плыли много дней и уже решили, что ввязались в дрянную затею, когда их лодка ударилась о берег из соли и песка. Новая земля оказалась мёртвой и сухой. Жена начала плакать и винить мужа в своей смерти, которая вот-вот наступит. Жить без воды невозможно не только людям, но и любой куропатке, которая могла бы стать их обедом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.