Драконы, твари, люди. Часть 3: Реакция

Дракон с недовольным ворчанием перетёк, меняя позу, и накрыл крылом второго, мелкого.

Сергей несколько секунд разглядывал обоих.

Шрамы на крыльях и груди Зиры истончились до белёсых пятен и прожилок, а на морде осталось только два самых крупных – над правым глазом и на переносице. Бо́льшую часть фиксаторов с крыльев уже сняли, но до момента, когда Зира сможет подняться в воздух, ещё было немало времени (и хорошо – для Стрельницкого в первую очередь).

От Малика виднелись только хвост с «рулевым» балансиром-ромбиком, выглядывающий из-под одного края Зириного крыла, и загривок с поджатыми крыльями с другого края.

Что бы там Керн ни говорил, выглядел Малик скорее драконьим подростком, чем взрослой особью.

Да и вёл себя соответственно. Тот ещё птенец. Пятилетка…

– Ты зачем пришёл, человек? – Зира первая нарушила тишину, столь же внимательно разглядывая Сергея.

Вместо ответа тот ровным тоном заметил:

– У меня есть имя.

Драконица только фыркнула.

– Ты зовёшь себя Зирой, – рассудительно заметил Стрельницкий. – Ну а я в таком случае Сергей, полковник Сергей Стрельницкий. Люди, знаешь ли, в общении используют имена… И драконы, если судить по Даре, тоже.

Зира молчала несколько тягостных секунд, сверля взглядом Сергея, и гадать, что происходит в её голове, было бесполезно.

Но выстраивать общение необходимо. И общение это должно быть правильным.

– Зира сама выбрала быть Зирой, – наконец проговорила драконица. – А твоё имя – не твоё, человек. Тебе его дали родители, не спросив тебя, и людей с таким именем множество… Даже Серж носит его же.

– И что с того?

Разговор был абсурден, но всё же… человечен (спасибо Даре, к нетривиальной драконьей логике Стрельницкий более-менее привык). Чем больше они говорят – тем проще понять Зирино мышление и реакции.

А значит – и добиться понимания.

– С этой точки зрения я вообще безымянный. Сергеем меня назвали родители, позывной «Волк» дал первый командир, а Шефом прозвали мои люди… Но, представь себе, моё самолюбие это нисколько не задевает, как и то, что вокруг полно других Сергеев, Волков и Шефов. Я давно присвоил свои имена и позывные – вместе с памятью о том, кто и когда меня так назвал.

Зира изогнула шею, опустив морду почти вровень с его головой:

– А если Зира тебя назовёт?

– Спасибо, мы ещё не настолько близко знакомы, – усмехнулся Стрельницкий, скрестив руки на груди. – Так что предлагаю остановиться на Сергее.

Руки на груди – жест отчётливо защитный (но менять позу – сделать нервное состояние ещё очевидней).

– Так зачем ты пришёл, человек по имени Сергей? – Зира подняла голову, снова взирая на Стрельницкого сверху вниз. – Рассказать про бездну?

– Уверен, про бездну ты и сама уже знаешь от Дары.

Один-один. Зира моргнула и отвела взгляд.

– Знаю, – отозвалась она глухо.

– Как и о том, что мы завтра отбываем?

Зира нехорошо оскалилась (любой драконий оскал сам по себе нехорош).

– К делу, человек.

– Сергей, – упрямо напомнил Стрельницкий. Зире придётся уйти от абстрактного «человека» и признать его личностью, иначе любые переговоры обречены на провал.

Если бы Зира могла по-человечески закатывать глаза, она бы так и сделала.

Забавно, кажется, он начал кое-что улавливать в её мимике (или дофантазировать – увы, данных для выводов пока катастрофически мало).

– Я беру с собой Диму с Дарой. Ты остаёшься здесь, как и Малик, разумеется.

Зира резко поднялась, угрожающе нависнув над ним. Распахнулись крылья, где-то в дальней части эллинга с грохотом упала стремянка, разбуженный Малик вскочил, испуганно озираясь и шипя…

– Не указывай Зире, человек!

Аж эхо по ангару прокатилось.

Одно Небо знало, чего стоило Стрельницкому застыть на месте и удержать лицо.

– …Сергей.

Если ему сейчас откусят голову, нехорошо выйдет…

Но тут загремели ворота, и в эллинг заглянул любопытный нос – не надо было даже оборачиваться, чтобы узнать, чей.

Вдох, медленный выдох.

– Я не указываю. Просто полагаю, что одиннадцати дней мало для того, чтобы встать на крыло после таких травм.

Зира прорычала что-то недовольное, а Малик, тряхнув головой, максимально грозно встопорщил гребень и шагнул вперёд, всем своим видом демонстрируя, что готов защищать драконицу.

– Ты не нападёшь, Малик, – уверенно проговорил Стрельницкий, чувствуя за спиной Дарино дыхание.

Что ж, главное, что не огнедыхание.

Малик замотал головой, скалясь, но вроде бы понял. Прошипел что-то невнятное, возмущённо-вопросительное.

– Потому что ты не хочешь, чтобы Сержу было плохо. И чтобы Дара огорчилась. Дара, я прав?

Дара шумно вздохнула, понимая, что незамеченной остаться не удалось.

– Зачем вы так? – пробурчала она почти что с Димиными интонациями, выступая вперёд.

Стрельницкий пожал плечами, глядя не на неё и не на Малика – а на замершую Зиру.

Малик опять тряхнул головой и тоненько рявкнул.

– А ты молчи! – рявкнула на него в ответ Дара. – Не трогай Сер-ргей Саныча.

Сердитый оскал на морде Малика сменился растерянностью.

– Хочу и говор-рю! – резко ответила Дара на невысказанный – вернее, неозвученный – вопрос. – Потому что Дима сказал, что это ве-ежливо, вот. Иначе Сергей Саныч не понимает, о чём мы говорим! Он не дракон!

Интересно, Дима говорил ей это когда-то абстрактно – или вот прямо сейчас?..

– А вы не обижа-айте Малика. – Дара обернулась к Стрельницкому. – И Зиру. Это плохо.

– Даже в мыслях не держал, – заверил её Сергей.

С тремя драконами ангар стал тесноват.

Полумрак, резкие драконьи запахи, шумное дыхание, нечеловеческие голоса, воздух, почти звенящий от напряжения…

Адреналин, похоже, вытеснил из вен последние капли крови.

– Зира, – позвал Стрельницкий, аккуратно проходя мимо Дары (покидая её защиту). – Ты не в состоянии даже просто летать, не говоря уж о том, чтобы… ну, чтобы воевать со всем тем, что может ждать у бездны. Малик тем более, он даже ещё не дышит огнём. А значит, вы остаётесь здесь – и об этом спорить просто глупо… А у меня сложилось впечатление, что ты неплохо умеешь думать и отличать храбрость от глупости.

– Дело не в храбрости. – Зира накрыла недовольного Малика крылом, точнее, обозначила этот жест. По крылу то и дело пробегала дрожь (мышцы всё ещё плохо работают?). – Ты не понимаешь Зиры.

До чего же верно подмечено.

Но приходится работать, как есть.

– Зато я понимаю ситуацию. Вы остаётесь здесь. Мы с Димой, Дарой, Зоричем и его Семьдесят Пятым, а также прочими моими людьми, отбываем к бездне. За старшего тут остаётся начальник охраны, старший лейтенант Воронин, он выделит кого-то из своих в качестве грума. Плюс я дам допуск профессору Лазаревскому… думаю, Дара тебе про него уже рассказывала.

Он говорил ровно, размеренно, не давая просочиться в голос и тени сомнения – или страха.

Нельзя показывать свой страх хищнику.

Тем более нельзя показывать свой страх твари.

…И уж конечно нельзя показывать свой страх тому, с кем ты пришёл заключить новый договор.

– Я вынужден полагаться на твою разумность – потому что до этого ты не давала мне повода в ней усомниться. Ты должна понимать, что у Воронина будут определённые инструкции насчёт Керна… и насчёт вас. Воронин до ранения прошёл два инцидента бездны. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Те, кто угрожают Зире, потом очень об этом жалеют, – сообщила драконица. Рычание клокотало где-то внутри неё… но всё же не вырывалось.

О, она всё-таки умеет понимать намёки.

Вот и отлично.

– Я разве угрожаю? Всего лишь озвучиваю положение дел. А что до того, кто и о чём будет жалеть… – он быстро оглянулся на напряжённо замершую, плотно поджавшую крылья Дару, – никто ведь из нас не хочет реального конфликта, верно? Особенно такого, где сложно разобраться, кто за кого…

Он медленно, словно бы невзначай кивнул в сторону.

…в сторону Дары.

Оскалившись, Зира резким, почти змеиным броском выбросила голову вперёд и вниз – мгновенно оказавшись лицом к лицу.

Чуть повернула морду, чтобы посмотреть на Стрельницкого левым глазом. Хищно оскалилась.

Отпрянувший Стрельницкий заставил себя шагнуть обратно. И не поминать ни бездну, ни чью-то мать.

Тем более, что у Зиры матери чисто технически нет.

– Зира услышала тебя… человек по имени Сергей, – глухо пророкотала драконица. – Но не жди, что Зира будет тебе за подобное отношение благодарна.

– О, даже не рассчитываю, – весело заверил Стрельницкий, хотя веселье это было нервным (и отдавало эхом всех тех нецензурных восклицаний, что просились на язык). – Мне просто нужно, чтобы к моему возвращению усадьба стояла на месте, целая и невредимая… со всеми её обитателями. Включая вас. Так что можешь пожелать нам удачи и ложиться спать.

Зира молча отвернулась, демонстративно теряя интерес к разговору.

Малик коротко, но сердито тявкнул – Дара недовольно рыкнула в ответ и первая выбралась наружу.

Стрельницкий вышел следом, буквально заставив себя повернуться к Зире спиной.

Не бросится же она на него, вся такая разумная и взрослая драконья женщина (Анки на неё нету – но Анку к Зире он точно не подпустит).

Закрыв ворота эллинга, Стрельницкий отошёл на пару шагов, вытащил из портсигара сигарету и с трудом прикурил.

Руки тряслись, сердце колотилось где-то в горле, мокрая от пота рубашка холодила спину.

Сделав пару неторопливых, почти медитативных затяжек, Сергей обернулся к Даре.

– Спасибо. Тебя Дима попросил?

– Я сама знаю, что Зире нельзя-я откусывать вам голову, – заявила Дара, но слова эти сильно отдавали Димиными интонациями. – Но вы зря. У неё крылья болят, ей плохо, и бездна ещё!

– Бездна у всех, – философски пожал плечами Сергей и медленно выдохнул табачный дым. – А у меня другого времени на этот разговор не было… Дима где сейчас?

– До-ома. Вещи собирает.

Стрельницкий кивнул, показывая, что принял информацию к сведению.

На холоде его начала бить дрожь – наверняка нервная, и сдержать её было трудно.

– Спокойной ночи, – всё же сделав ещё одну хорошую затяжку, произнёс он. – Ложись спать, завтра вставать рано.

– Споко-ойной ночи, – тщательно выговаривая слова, пожелала Дара и ему, но Стрельницкий уже ушёл.

Разговор с Зирой формально, конечно, завершился в его пользу… Но трясло Сергея после него, почти как после боя.

Тяжёлый день, бездна, нервы – это понятно. Вот только заглядывать буквально в пасть собственной смерти он предпочитал в несколько иных условиях (и желательно, с гранатомётом в руках).

Ну, зато эта смерть хотя бы выучила, как его зовут.

…А Дима и правда собирал вещи – насколько можно было назвать сборами перекладывание лётной куртки из одной кучки в другую и обратно.

Араф сказал, разговор с Керном прошёл «ну не без конфликтов» (мастер выбирать выражения, ничего не скажешь), но Стрельницкого это вполне устраивало. Всё-таки Керн – ниточка, ведущая к КОДе…

Пусть Дима сам убедится, что держаться за неё бессмысленно.

Остановившись на пороге, Стрельницкий громко постучал костяшками в открытую дверь.

Дима обернулся, держа свою злосчастную куртку в руках.

– А, это вы…

Можно подумать, он кого-то другого ожидал.

– Чего стучите-то? Открыто же.

– Ну как… вежливость. – Сергей пожал плечами.

Понятный, прекрасно считываемый, человеческий, бездна его побери, голос бальзамом проливался на его истерзанные нервы.

Дима не глядя зашвырнул куртку на кровать. Нахмурился, глянул исподлобья – и вдруг выдал:

– Какие там бумаги подписать надо? Я готов. СГБ так СГБ.

О, вот, значит, как звучит очередная сбывающаяся мечта?..

Хреново звучит, честно говоря.

Почти истерично.

А ведь как бы это упростило дело!

– Это как, сознательное решение – или Керну на зло?

Дима задумался. Поскрёб шею вокруг чипа. Пожал плечами.

– Сознательное решение Сержу на зло?..

***

Вопрос Сергея Александровича не то чтобы действительно заставил задуматься – скорее сбил с толку.

Дима был уверен, что Стрельницкий ухватится за возможность разом решить все их разногласия, а не будет уточнять мотивы и поводы.

…можно подумать, это Дима должен его уговаривать!

– Любишь ты кофе «два в одном», – проворчал вместо этого Стрельницкий и привычным усталым жестом потёр лоб.

– Ну и что? – с вызовом спросил Дима, не давая себе сдать назад. – Хотите сказать, что у вас не лежат эти бумажки наготове?

…Бумаги, конечно, лежали – заботливо собранные в папочку на столе в кабинете. Кто бы сомневался.

Но полковник выдернул из неё только один листок и подтолкнул по столу Диме вместе с ручкой.

– И это… всё? – Дима быстро пробежал лист глазами.

…как-то прям слишком быстро.

Даже на обратную сторону перевернул – но там было пусто.

Стрельницкий же по обыкновению невозмутимо кивнул, откидываясь на спинку кресла.

Сквозь его невозмутимость проглядывала усталость.

– То есть, всё, что вам от меня надо – это расписка о том, что с порядком привлечения себя, Лаврова Дмитрия Романовича, к спецоперации СГБ ознакомлен и… кхм, согласен?

Кто вообще сказал, что он согласен?

…как будто у него есть выбор, ну да.

И Стрельницкий это, разумеется, прекрасно понимает.

– А что тебе ещё надо-то? – Полковник не глядя протянул руку и подвинул себе пепельницу. Прикурил и, закинул голову, выпустил струю дыма в потолок. – Присягу принести, что ли? Уж прости, но в то, что ты сейчас это сделаешь искренне, я не поверю.

Это прозвучало бы обидно – не будь чистой правдой.

…всё равно обидно.

– Нет, помнится, ты и клятву кадета когда-то приносил, что тебе потом не особо помешало…

– Приносил, – буркнул Дима. – И там, кстати, было как раз что-то про защиту несправедливо обиженных и угнетённых. Вот я и поступил… в соответствии.

Об этом он уж точно переживать не будет.

Обойдутся.

– Ну вот поэтому, – Сергей Александрович прикрыл глаза, массируя точку над переносицей, – пока разбежимся простыми расписками. Меньше простора для трактовок, согласись… – И, чуть повысив голос, предупредил: – У меня нет сил спорить сейчас, поверь, так что либо подписываешь, либо закрываем тему. Мне Зиры хватило.

Дима верил.

Соваться к Зире-не-в-настроении могло прийти в голову только идиоту. Или самоубийце.

…ну или тому, кому просто терять нечего: завтра Зира останется тут с Маликом одна, и с ней надо в любом случае договариваться.

Вот поэтому, когда Дара жалобно спросила, что делать, если Зира с «СергейСанычем» поругаются, Дима всё-таки не стал ей советовать «валить подальше, чтоб не зацепило». Это было бы логично и безопасно, конечно, но…

«Просто проследи, чтоб они друг другу голову не откусили, хорошо?»

…Сейчас Дара уже снова улеглась перед эллингом, спрятав голову под крыло, и дремала – и сны её невесомо скользили где-то по краю их связи: небо, ветер, азарт.

И огонь над бездной.

– Дим?

– А?

Дима понял, что слегка залип, прислушиваясь к Даре.

– Так ты подписываешь – или как?

– А что, могу «или как»?

– Если совести нет… – проворчал Стрельницкий, недовольно стряхивая пепел с сигареты.

Дима вместо ответа выдал максимально скептический взгляд, но Сергей Александрович оказался взглядоупорен.

И Дима сдался.

– А что это хоть за порядок такой… с которым я типа ознакомлен?

Тут полковник оживился, откладывая сигарету в пепельницу.

– Ничего нового, мы его с тобой уже обсуждали – перед тем, как за Маликом отправиться. Вы с Дарой не ду́рите сверх меры и выполняете мои приказы… или того, про кого я скажу. Всячески оказываете содействие и вообще стараетесь быть полезными. Ну и находитесь при этом на полном довольствии и под моей защитой в случае чего.

– …и зову вас «сэр».

Дима правда постарался убавить язвительности в голосе, но, кажется, не справился.

– Желательно. Ну так что, передумал уже?

О, он хотел бы.

Но вместо ответа взял ручку и вывел внизу листа, рядом со своей фамилией и инициалами, загогулину, символизирующую «ДР Лавр», и текущую дату: 18.10.2434.

– Нет… сэр.

Вот и всё. Выбор сделан, объявлен – и зафиксирован на бумаге.

И не скажешь больше, что в КОДе ему приговор вынесли «ни за что ни про что».

Хорошо хоть, Дара предельно далека от всех этих «на чьей ты стороне»…

«Я на стороне тебя, – сонно откликнулась на мысль Дара. – А ещё добра и справедливости».

Ну и вот как тут не заржать в голос, безнадёжно упустив всю серьёзность момента?

А заржав – как объяснить, в чём дело, Сергею Александровичу?..

– Хм, – только и среагировал тот. – Подростковый максимализм во все поля. Ладно, будем соответствовать.

В такие моменты Дима никак не мог уловить, шутит Стрельницкий или нет.

…На какое-то время в кабинете воцарилось молчание. Можно было встать и уйти, но Дима медлил, наблюдая, как Сергей Александрович перелистывает папку.

– А, вот ещё. Раз уж ты здесь.

Новая стопка листов выглядела куда солиднее, но из неё Стрельницкий тоже сначала вытащил только один.

– Просто подпись внизу. На дату не смотри.

Конечно, Дима тут же посмотрел.

Восьмое октября, десять дней назад… на следующий день после появления Зиры.

А ещё на листе уже стояли печати и подписи: размашистая Стрельницкого и ещё чья-то закорючка.

Только Димина строчка пустовала.

– «На оформление допуска к государственной тайне согласен»… Как-то вы лихо взялись за меня решать, с чем я там согласен, а с чем нет, – не удержался он от ехидного комментария.

– Все эти бумажки уже запущены в работу, – неожиданно резко ответил Стрельницкий. – Так что здесь уже чистая формальность, чтоб бумажные экземпляры на полку секретчикам положить… Предупреждая вопрос: свою анкету, за которую сейчас расписываешься, ты не увидишь, она уже закрыта. Уровнем выше, чем тебе дан.

Какие в СГБ секретные парадоксы, с ума сойти.

Дима медленно вывел свою подпись и фамилию.

– Почему?

– Потому что теперь теперь ты имеешь право любого, кто спросит, откуда ты у меня взялся, слать лесом… ну или по любому другому адресу на своё усмотрение.

На стол легли ещё три листа из стопки.

Уже не спрашивая (а смысл?), Дима расписался на каждом – там тоже было что-то про порядок осуществления допуска к гостайне.

– Отлично, – кивнул Стрельницкий, явно приободрённый его смирением. – Одно удовольствие так работать… Тебе там по снаряжению что-то ещё нужно?

Вот откуда это чувство, что Сергей Александрович так откупиться от него пытается?

…интересно, а если гранатомёт попросить – согласится?

Дима мысленно перебрал содержимое седельных сумок.

– Нож.

– Нож?

Ну и что это за удивлённый тон? Нож, в отличие от гранатомёта, вообще полезная в хозяйстве вещь.

– Мой нож.

– А, этот…

Стрельницкий полез в нижний ящик – и положил на стол свёрток в запаянном прозрачном пакете.

– Спасибо, – неловко буркнул Дима, вскрывая пакет и вытаскивая до последней царапины знакомый нож в чёрных тканевых ножнах.

Вот вроде и благодарен, но нож-то по чьему приказу тогда отобрали?..

– Это всё?

– Там ещё пистолет был.

…ну а что, наглость – второе счастье.

– Увы, – Стрельницкий развёл руками, отзеркалил его крайне скептичную усмешку, – в определённых условиях применять оружие ты право имеешь, а вот хранить – нет. Нюансы такие нюансы… Ещё что-то?

Дима пожал плечами.

– Да всё тогда.

Сергей Александрович с заметным облегчением вздохнул.

– Тогда марш отсюда и спать ложись.

Аудиенция окончена, всем спасибо, все свободны.

…сам-то Сергей Александрович спать вообще планирует, интересно? Судя по виду – вряд ли.

Уже на выходе из кабинета Диму догнало негромкое:

– Со сборами не торопись, у меня борт в шесть тридцать, а вам с Зоричем без меня там делать нечего… Так что выспишься нормально.

Голос звучал устало и как будто сочувственно.

Дима затормозил.

Просто так уйти казалось неправильным.

…Сергей Александрович-то сам точно не выспится.

– Я… Мы могли бы вас подбросить. Это быстрее. Перегрузки, правда, но… зато правда быстро.

Сергей Александрович непритворно удивился. Задумался.

– Не надо, – наконец качнул он головой. – Лучше поспите нормально. Там может быть не до сна, если всё резко пойдёт в бездну… во всех смыслах.

– …Даре ваш вес нормально будет, правда.

Не то чтобы Дима собирался спорить, просто… не мог промолчать.

– Иди спать. Ты тут бумажку подписал, что слушаешься моих указаний, забыл?

…Дара разбудила ещё сильно затемно.

«Пятик проснулся. Его пилот разбудил!»

Дима даже мысленно не смог внятно сформулировать своё возмущение такой нелепой причиной для побудки, но заснуть дальше не получилось.

Буквально через пару минут в дверь постучали.

– Да?

Сергей Александрович, судя по одежде, так и не ложился.

– Твоё предложение насчёт того, чтоб меня подкинуть, – оно было всерьёз или как?

Интермедия

Вторая серия подземных толчков докатывается до «Дома-один» уже под утро.

– Ну что ж, я как раз хотела встать пораньше, – недовольно бормочет Мирра, выбираясь из-под крыла Арха, как только всё затихает. – Как там наши?

«Все живы. – Арх всегда начинает с главного. – Рэм ушиб крыло. Торну на хвост упал незакреплённый ящик с аптечкой. Берк…»

Арх продолжает перечислять, и Мирра, собирая разлетевшиеся со стола бумаги, привычно пропускает сквозь себя многогранный сумбур чужих – драконьих – ощущений.

Хмурится.

– Птенцы сильно испугались? Отправь к ним… а, Петра уже там, хорошо.

Один из листов – очередная шифровка от Ронина, посыльный Артура Второго принёс её, когда Мирра с Архом были в полёте.

К Рону Мирра испытывает странное чувство сродства.

Может, дело в том, что у Коалиции не так-то много информаторов внутри ДРА, и именно сообщения Ронина ложатся на Миррин стол чаще других…

Или ещё проще: Рон «заговорил» как раз в её первый год на посту главы Драконьего корпуса.

На сей раз Ронин сообщал о прошедшем по штабу ДРА некоем коде «Фантом» и переведённой в боевую готовность седьмой отдельной эскадрильи – а ещё передавал слухи о том, что в СГБ тоже кто-то поднят по тревоге.

Вероятно, тот загадочный Третий отдел. Это вполне в духе Волка – в файлах, имеющихся у Артура на него, фиксировалось присутствие Волка и его людей минимум в двух инцидентах.

Откладывая записку в сторону от остальных бумаг, Мирра оборачивается к Арху (в этом нет никакой необходимости – одна лишь привычка делать вид, что они именно разговаривают).

– Кто-то ещё знает про бездну?

«Драконы чувствуют».

– Я не про чувства.

«Скоро узнают. Как иначе понять эту записку?»

– Как угодно… – Мирра раздражённо прикусывает ноготь – и гонит от себя соблазн.

Где Волк, там и…

«В чём дело?»

– Не бери в голову, Старейший, – бормочет Мирра, не беспокоясь, услышит её Арх или нет.

Он слышит её иначе. В этом-то и проблема.

Дракон шумно вздыхает и вытягивает передние лапы, укладывая голову на них. Наблюдает за Миррой, чуть прищурясь.

«Ты вот так зовёшь меня Старейшим, когда чувствуешь свою вину. А ещё ты злишься, птенец… и вспоминаешь Лавра».

– Пойду схожу в дежурку, – громко и раздражённо (нет, она не злится! Не на себя и не на Лавра!) объявляет она. – Поработаю главой Драконьего корпуса, пообщаюсь.

Арх прикрывает глаза, уступая.

«Там Берк и Урса, я их предупредил».

Мирра кивает: спасибо.

Но не успевает дойти до двери, на ходу натягивая свитер, как её останавливает сигнал вызова. Приходится возвращаться к столу.

– Мирра.

– Не спишь? – с некоторой заботой в голосе спрашивает Белый.

Мирра язвительно думает, что вряд ли сейчас во всём «Доме-один» хоть кто-то спит – после такой побудки.

– Направлялась к дежурным пилотам, – сухо говорит Мирра в трубку. Коротко выдыхает в сторону и, пока не передумала, добавляет: – Прошу дать добро в ближайшие дни обследовать источник землетрясения. Как я понимаю, высока вероятность…

Высока вероятность, что Лавр и Дара окажутся где-то там же.

Досягаемые.

– Я как раз об этом, – перебивает её Белый. – Зайдёшь ко мне, как освободишься?

Он ещё спрашивает.

«Ну, ему приходится с тобой считаться, – долетает до неё мысленная усмешка Арха. – С нами обоими».

Мирра мысленно просит его не отвлекать. Просто так в половине седьмого утра председатель Совета Коалиции вызывать не будет.