Драконы, твари, люди. Часть 2: Интеграция

– Третьей серии? – прищурился Дима. – Ну в таком случае она… или он отлично прикроет ведущего сам. Раз противник появился слева, то он, очевидно, наш с Дарой.

Усмешка у него вышла на редкость кровожадной, и Дара в воздухе протрубила что-то воинственное, откликаясь на чувства пилота.

Борис Викторович снова бросил взгляд на драконицу.

– Подъём ещё на пятнадцать, круг с минимальным радиусом… Значит, сломаете строй, обнажите левый фланг и завяжете бой с неразведанным противником? Чудесная тактика. – И, не давая возразить такой оценке, тут же задал следующий вопрос: – Плоский «клин», все средневесы вашей категории. Высота триста, скорость сто двадцать. Дистанция, интервал и темп, которые будете выдерживать?

– Зависит от темперамента ведущего… Ну и от обстановки, конечно. В среднем интервал в крыло ведущего, а дистанция… ну, хвоста полтора. – Дима перевёл взгляд на кружащуюся над усадьбой Дару. – А темп в чём считать-то предлагаете? Его для себя Дара сама определит с учётом воздушных течений…

Борис Викторович вздёрнул скептически брови, заслышав такой ответ, но тоже поднял взгляд и сказал только:

– Манёвренность у дракона приемлемая, но над скоростью наборы высоты стоит поработать… как и над точностью. Впрочем, с учётом отсутствия экзоскелета… Ну и при вашем отношении к вопросам группового пилотажа тут удивляться нечему.

Дара спикировала, тремя мощными взмахами гася скорость у самой земли (пепельницу сдуло бы снова, но Сергей держал её в руке), и резко объявила:

– Я точная!

– Кончайте фокусы, пилот, – не впечатлился Борис Викторович. – Я не давал разрешение на посадку.

– А мы не в армии, – сквозь зубы процедил Дима, и Дара возмущённо (отличать её возмущение от агрессии Сергей уже научился) встопорщила гребень.

О, похоже, кому-то наступили на больную мозоль.

– Да ну? – сухо удивился Борис Викторович.

– Да! – яростно объявила Дара. – Я свободный дракон! Не как… ваши!

– Пилот!

– Что «пилот»? – набычился Дима. – Дара говорит, что думает!

Борис Викторович обернулся к Стрельницкому, мол, призовите своего пилота к порядку, но Сергей самым что ни на есть нейтральным тоном пояснил:

– Во всяком случае она действительно может говорить за себя, Борис Викторович… Тут целая комиссия это признала.

Он, конечно, не стал издевательски разводить руками.

Но победная ухмылка Димы всё равно того стоила.

– Третий отдел… – пробормотал Борис Викторович недовольно.

Поскучнев, он посмотрел на часы и продолжил свой экзамен, но уже как-то без энтузиазма. Дару он дальше не то чтобы не замечал, но обращался по-прежнему исключительно к Диме… Впрочем, это не мешало Даре вставлять свои замечания.

В её интонациях явно начал прослеживаться Димин фирменный сарказм.

– Дракон должен реагировать на ваши мысленные команды немедленно, пилот, а не задавать вопросы, – заметил Борис Викторович под конец.

– Когда важно, я реагирую сразу! – обиделась Дара.

Бросив быстрый взгляд на Стрельницкого, Дима поддержал её:

– Если мы не в воздухе, куда спешим?

«Дайте команду на взлёт – нам обоим», – повисло в воздухе невысказанным, но очевидным.

– Чтобы понять, на что способен пилот, ему не обязательно садиться в седло. Вы – боевая единица.

– Мы не единица, мы пара, – проворчала Дара. – Дим, ну скажи ему! Один плюс один – два!

За её арифметические познания явно стоило благодарить профессора Лазаревского.

– Он в курсе, просто упрощает модель для собственного понимания, – негромко «объяснил» Дима, нарушая любые правила приличия (он прекрасно мог выразить это по связи, но не стал).

– Борис Викторович, – позвал Стрельницкий, понимая, что этот цирк пора кончать.

Тот ещё раз посмотрел на часы.

– У меня есть ещё двадцать минут. Вы хотели что-то обсудить?

– Да, пойдёмте в библиотеку. Дим, – предупреждающий взгляд, – зайди к Тамаре Георгиевне, скажи сделать нам кофе.

…Получив исчерпывающее мнение подполковника ДРА по поводу «вашего доморощенного пилота» и проводив гостя, Стрельницкий зашёл на кухню отнести Тамаре Георгиевне чашки (и личную благодарность, разумеется), оглядел гостиную и вышел на крыльцо.

Солнечная пауза закончилась, небо снова затянуло тучами. Ветер здесь, в низине, ещё не задувал, но верхушки яблонь в саду уже покачивали ветвями.

Дара сердито скребла себя шею – видимо, опять шелушилась чешуя.

– Где Дима? – спросил Сергей, поборов секундную неловкость.

– Там, – исчерпывающе ответила Дара и указала на усадьбу сгибом крыла.

Человеческие интонации в её речи причудливо сочетались с совершенно нечеловеческим тембром голоса, и Сергей к этому так и не смог пока привыкнуть.

– Где? – вздохнув, повторил он свой вопрос.

Дара задумалась, с остервенением расчёсывая что-то в основании встопорщенного гребня.

– Где железки. И этот… мешок, который бьют, когда сердятся.

– Тренажёный зал. Понятно.

– Он не хотел, чтоб я тебе говорила. – Дара помолчала, старательно подбирая слова. – Но знает, что ты его… найдёшь. Сам. Поэтому я сказала. Зачем время тратить?

– И вправду незачем, – согласился Сергей. – Спасибо.

Когда он уже заходил в дом, в спину ему долетело:

– Скажи ему, что у меня чеш-шется…

Дима и впрямь упражнялся с «мешком, который бьют, когда сердятся». Работал он коротко, резко, ожесточённо, почти не двигаясь с места. Кулаки в боксёрских бинтах впечатывались в мешок сериями по два-три удара с минимальными вариациями – не тренировка, а тупая попытка вымотать себя.

Стрельницкий наблюдал за ним какое-то время с порога, потом подошёл ближе.

Дима даже не повернул головы, сосредоточенно избивая мешок.

– Знаешь, это больше похоже не на спорт, а на сублимацию… эмоций.

Резко ускорившись, Дима впечатал длинную серию, закончив мощным нижним, от которого мешок качнулся назад. Разорвав дистанцию, Дима сердито обернулся.

– И что?

Дышал он так же коротко и резко, как бил.

– В чём дело?

– А вам какая разница?

– Если Дара откусит следующему гостю голову, я окажусь в затруднительном положении.

Ему приходилось заново изучать этот упёртого пилота, ловить его реакции – и прививать нужные.

Контроль бывает и такой (та же самая тонкая игра, просто с новыми вводными).

– Не откусит.

Повернувшись обратно, Дима влепил в мешок ещё один мощный удар – тормозя его движение, – и продолжил набивать серии. Правой, правой-левой, правой-правой-левой-правой-левой…

В этом начал угадываться определённый ритм.

– Хватит, – удар-удар, – лезть мне в душу.

– Я не лезу. Просто спросил, в чём дело.

Ещё одна длинная серия, смещение вбок, удар, удар, серия. Дима всё заметнее припадал на правую ногу, но не останавливался.

Стрельницкий чуть повысил голос:

– Я задал вопрос.

Правой-левой, правой-левой-левой, два размашистых боковых. Мешок раскачивался, и Дима начал активнее двигаться, «ловя» его движения.

– Он в кадетку приезжал.

Смазанный апперкот – так, что костяшки заныли у самого Сергея.

Переспрашивать, кто, нужды не было.

– В шестом классе. Только тогда он капитаном ещё был.

Отпрыгнув, Дима сильно припал на правую ногу и зашипел что-то неразборчивое. Но тут же шагнул обратно к мешку, не давая себе передышки.

– Рассказывал… про училище. – Дыхание стало заметно тяжелее, а паузы между словами дольше. – Про драконов. Про ДРА.

– Красиво рассказывал? – подтолкнул Стрельницкий аккуратно.

– Увлекательно, – зло откликнулся Дима, постепенно сбавляя темп ударов. – Умолчав… детали.

– Какие?

– Седацию. Обработку. Оковы экзоскелета.

Каждое слово – удар всем корпусом, так что мешок отлетает всё дальше.

Отшагнув, Дима замер, уронив руки вдоль тела, словно силы враз закончились. Только ходила ходуном грудь.

– Я ведь… мечтал, – глухо признался он. – Драконий пилот. Надежда Андара, покоритель грозной твари. А оказалось!..

– Драконы действительно твари.

Да, это провокация.

А ещё шанс добраться до сути того, что загнало Диму в КОДу, – и понять, чем его можно вытянуть обратно.

– Они живые! Они всё понимают, если… дать им шанс. – Дима протянул руку, окончательно тормозя мешок, и обернулся. – Я освобождал Дару. Я знаю.

– Чистосердечное признание? – усмехнулся Сергей.

Конечно, он мог этим сбить Диму с нити разговора… но мог и подтолкнуть.

Дима вообще легко вёлся на такое.

– А то для вас это сюрприз.

– Нет, но я польщён.

Рот дёрнулся в кривой улыбке, и Дима отвернулся, сматывая бинты с кулаков.

– Я помню, какой она была… Я сам вколол ей нейтрализатор. Гнездо для инъекций в основании первой шейной пластины доспеха, под гребнем…

Это прозвучало заученно, словно Дима за кем-то повторял.

Впрочем, почему «словно». Вряд ли Дима в тринадцать лет действовал самостоятельно.

– Что за нейтрализатор?

– Мы вывели её из гибернации, – медленно проговорил Дима, как обычно избегая каких-либо указаний на конкретных лиц. – И надо было нейтрализовать всю ту химию, которой подавляли… её разум. Ну и обезболить, конечно же.

– В первую очередь подавляется агрессия.

– А с ней и всё остальное! Воля, сознание…

– Ну, у искусственного существа, не покидавшего питомник, – напомнил Стрельницкий жёстко, – сознания не так уж и много.

Да, Дара была разумна.

Но Стрельницкий слишком хорошо знал, что такое по-настоящему бесконтрольная тварь.

– Но его хватило, чтобы понять меня!

– Тебе определённо повезло… Полагаю, твой хвалёный нейтрализатор по-своему сдерживал её инстинкты и рефлексы, иначе всё бы закончилось быстро и печально.

– Бездна, да не было там никаких кровожадных инстинктов! – вышел из себя Дима. – Это был испуганный детёныш! Птенец, как Арх её назвал!

И дёрнулся, резко оборвав себя.

«Арх», – отложил Стрельницкий себе в память. Знакомый позывной. Определённо где-то упоминался.

– И Дара ни разу не уникум. Драконы разумны – только вам этого явно не надо.

А кому-то, похоже, очень надо сменить тему, чтобы замять вопрос, кто такой этот Арх.

Ладно, Стрельницкий не будет спрашивать. Сам вспомнит, где про него слышал.

– Ну, знаешь, Дим… могу сказать, что с точки зрения действий в составе боевого подразделения – с обычными контролируемым драконом иметь дело определённо проще, чем каждый раз убеждать очередную Дару, что приказ, честное-пречестное слово, имеет смысл, поэтому его всё-таки стоит выполнить, – с долей ехидства заметил он.

Это была возможность свести всё в шутку, но разошедшийся Дима не захотел.

– Проще… Вот поэтому, – процедил он, – мы в КОДе. А не в армии вашей грёбаной Андарской Федерации, которой проще, чтоб не думали ни драконы… ни, тем более, их напарники. Да, сэр, нет, сэр, есть совершить бессмысленный идиотизм во славу андарского оружия и убиться об стену, сэ-эр…

Пожалуй, пора было сворачивать спор и возвращаться в русло нормальной беседы. Всё, что нужно, Стрельницкий уже услышал.

Медленно выдохнув, он заговорил спокойно и тихо:

– Не сбежавшему кадету рассуждать об армии… А что до остального – я не был очевидцем того, что происходило тогда в питомнике, а камеры наблюдения вы отключили. Так что сужу по своему опыту – и известным мне данным, – точно так же, как ты судишь по своему… И состава нейтрализатора у нас на руках, опять же, нет, как и нового дракона для подобных опытов.

Дима открыл рот – и отвернулся, старательно сматывая бинты в валик.

Что-то он хотел возразить, но передумал.

– И я не оспариваю разумность Дары, – уже мягче добавил Сергей.

– И то спасибо, – пробурчал Дима.

– А Борис Викторович мне был нужен, чтобы оценить твой… ваш уровень.

Честность за честность, так ведь?

– Могли и так понять, что достаточный, чтоб доставить вам проблем.

– О, разве что застав врасплох уровнем своей авантюрности.

– Что тоже не так-то просто!

– Ладно, ладно, восторгаюсь вашим тактическим гением… Но в следующий раз прояви немножко терпения. Даже при встрече с бывшим кумиром.

Смутившись, Дима прохромал к полке и долго пристраивал бинты рядом с перчатками, делая вид, что с головой этим незамысловатым процессом поглощён.

– А что касается разминок с Дарой – на земле и в моём присутствии. Надеюсь, мне не надо объяснять, почему?

– И как вы нас затормозите, если вдруг? – хмыкнул Дима, не оборачиваясь.

Но звучало это скорее дежурной шуткой, чем угрозой или реальной попыткой выспросить планы, чтобы спланировать побег.

Чтобы действительно куда-то сбежать, Диме надо как-то объяснить смысл этого Даре… а для начала – себе.

– Укоризненным взглядом, разумеется. Буду взывать к Дариной совести.

– Какая эффективная тактика! Даже у меня это дохлый номер.

– Ну а вдруг? И даже если у меня ничего не выйдет, то у автоматической зенитки или, вот, у патрулирующего небо дракона… – Стрельницкий сделал аккуратную паузу и добавил будто бы по секрету: – По моей просьбе нашу территорию включили в расписание тренировочных патрулей ближайшей базы ДРА.

Без уточнений, как это на самом деле выглядит, звучало достаточно серьёзно, чтобы отбить у Димы стремление к опасным экспериментам… а уточнять Стрельницкий, разумеется, не собирался.

Дима наконец оставил в покое бинты и вернулся к нему. Остановился в двух шагах, скрестив руки на груди, и сумрачным тоном сообщил:

– Да хоть заприте меня, но Дару зачем мучить? Ей нужны полёты.

– Ей нужен пилот без опасных закидонов.

– …и полёты, – упрямо гнул своё Дима.

– Замечу, что сегодня она крылья размяла… Кстати, откуда ты знаешь про третью серию?

От очередной смены темы Дима на секунду растерялся – и этого хватило, чтобы он не успел до конца осознать, что отвечает.

– Док их до седьмой, Дариной, все знал. Ну, по общим параметрам…

Они замерли оба, равно настороженные.

Это был первый заметный промах Димы с момента их знакомства (честно говоря, Стрельницкий порой восхищался его самоконтролем). И дело тут было не в самом позывном – слишком уж абстрактном… а в том, что Дима всегда, всегда отвечал на подобные вопросы «я», «Коалиция» или неконкретное «мы».

Он впервые сам заговорил о ком-то другом – не в пылу спора, как с тем Архом сейчас было, и не про агента, которого Стрельницкий и сам видел.

Толкнуть?

Отпустить?

Глубоко вздохнув, Стрельницкий пожал плечами, словно ничего и не произошло:

– Уж извини, Дим, но твоё амплуа лихого боевика-пилота не предполагало таких глубоких познаний.

Дима хмыкнул с чувством некоторого превосходства.

– Я не тупой боевик.

– И мне с тобой в таком случае определённо повезло.

Да, это было демонстративное предложение очередного перемирия.

Стрельницкому не убудет.

Пусть Дима выдохнет и расслабится (пусть поймёт, что в подобных оговорках нет ничего страшного).

Пусть говорит свободнее…

Пусть говорит.

Несколько секунд они молчали, изучая друг друга, потом Дима передёрнул плечами.

– Я пойду?

Надо же, какой вежливый. Разрешение спрашивает.

– Иди. – Сергей посторонился и добавил ехидно уже Диме в спину: – И приведи, наконец, в порядок своего дракона, она чешется вся, как блохастая псина.

Дима на секунду обернулся с дежурной саркастичной ухмылкой:

– Мне её от паразитов обработать?

– Мозги себе от тараканов обработай… – проворчал Сергей ему вслед.

…Уже поднявшись к себе в кабинет, Сергей вдруг сбился с шага и с чувством помянул про себя бездну.

Мозг наконец-то вспомнил, кем был тот Арх, обозвавший Дару «птенцом».

Нет, разумеется, Стрельницкий сначала нашёл досье и только потом был вынужден признать, что всё запомнил правильно.

«…Предположительно, командиром Драконьего корпуса каждый раз становится следующий пилот крупнейшего боевого дракона КОДА по кличке Арх [тип неизвестен (предп. огневой); масть лавовая; тяжеловес, I кат.; серия неизвестна; возраст неизвестен; текущий пилот Мирра Ярская]».

Интермедия

Мирру будит сигнал тревоги.

Не глобальный, с сиренами и красными всполохами ламп. Этот сигнал просто приходит на пульт рабочего стола мерзким прерывистым писком и миганием светодиода.

Мирра не успевает скатиться с матраса, как сверху на неё опускается крыло, отсекая внешний мир вместе со всеми его сигналами, и по связи долетает сонное раздражение Арха.

«Спи, птенец, всё уже закончилось».

– Что «всё»? – бормочет Мирра вслух и зевает в кулак. И только тут осознаёт, что сжимает в руке пистолет.

Вот уж рефлексы так рефлексы.

Разжав пальцы, она роняет пистолет обратно на матрас, садится, подогнув ноги, недовольно пихает кулаком в перепонку.

«Пусти!»

Сигнал как назло смолкает.

Арх послушно сдвигает крыло, но повода вылезать из этого уютно «шалаша» уже нет.

По связи Мирра чувствует, что Арх знает больше – уже успел выяснить детали от кого-то из драконов. Она безмолвно требует информацию, и Арх подчиняется.

Разбираться в том, как передают друг другу новости драконы, сложно: там по большей части раздробленные ощущения вперемешку с мыслями их напарников. Смазанный образ Малика, его отчаянный страх – и наивное доверие партнёру, гневный рёв Зиры, матюги кого-то из патрульных пилотов, так и не разобравшихся, что вообще произошло…

Мирра морщится, пытаясь вычленить главное. Смотрит на часы: половина шестого утра. Самый сладкий сон… был бы.

– Кто тревогу-то поднял? – сдаётся она наконец: хронология в драконьих ощущениях изрядно плавает.

Ответ её не радует.

Тревогу подняла Хельга.

«Она не сунется сейчас к тебе, ложись спать».

– Хотелось бы верить, – бормочет Мирра, откидываясь на тёплый бок партнёра. Ещё раз зевает. – Да как-то сомнительно.

«Я передал, что я не в духе. Она не сунется».

Мирра демонстративно злится на непрошенную заботу, и Арх виновато вздыхает.

Он хотел как лучше.

– Я глава Драконьего корпуса, – раздражённо бормочет Мирра, кутаясь в одеяло, – или кто?

«Ты глава. Я твой дракон… А Хельга уже упустила всё, что могла упустить. Тревогу надо было поднимать ещё два часа назад. Сейчас уже поздно. Спи».

Конечно, Арх не позволил бы себе так поступить, случись что-то серьёзное, требующее безотлагательной реакции главы Драконьего корпуса.

Мирра всё равно суёт ноги в ботинки и топает в «кабинетную» половину эллинга. Включает монитор, читает сообщение дежурного, уже безо всякого энтузиазма поминает бездну.

«Не ходи сегодня к Зире».

Просьба Арха в высшей степени неожиданна.

Мирра старательно превращается в один большой мысленный вопросительный знак, безмолвно требуя объяснений.

Она глава Драконьего корпуса. Но не только пилотов – драконов тоже.

«Она сильно зла. Завтра остынет. Тогда поговоришь».

Мирра язвительно советует Арху поговорить с Зирой самому, и тот неохотно соглашается: поговорит, если надо.

«И зря ты боишься, курочка-наседка, – Мирра не может удержаться от мысленной шпильки, – как-то же я находила всегда с Зирой общий язык!»

Арх выдаёт глухой, тревожный рык.

«Не сейчас. Она знает, что ты разрешила Хельге».

Мирра закатывает глаза и никак это не комментирует. Снова зевает в кулак, да так заразительно, что пронимает даже Арха.

«Давай спать, птенец…»

– Хельга точно к нам сейчас не заявится?

В этом Арх уверен.

Он бывает очень убедительным.

Соблазн вернуться под одеяло – и под тёплый бок Арха, – силён как никогда, но Мирра продолжает читать сообщения, накладывая поступающую информацию на тот сумбур драконьих ощущений, который ей передал Арх, пока не получает хотя бы приблизительную картину произошедшего.

– Белый уже в курсе, – сообщает она Арху. Обращаться к нему вслух нет нужды, но это всяко лучше, чем разговаривать сама с собой. – Рвёт, мечет, требует информации в течение двух часов, к совещанию. Артур собирает, что может, но без нас с тобой никак.

Значит, утреннее совещание придётся начать с разбора произошедшего…

От этой мысли Мирра испытывает малодушное облегчение.

Это откладывает голосование по Лавру – ещё хотя бы на полдня.

Глава 2. Тварь, что была драконом

– Это тебе, – устало объявил за ужином полковник, щелчком пальцев запуская через стол стержень одноразовой флешки.

Тамара Георгиевна быстро пресекла их попытки есть на кухне, и завтраки-обеды-ужины проходили теперь в самой настоящей столовой. Правда, в ней не было ни хрустальных люстр, ни накрытого белоснежной скатертью длинного стола персон эдак на двадцать, как в исторических фильмах, – ну и какая же это тогда «столовая»?

Но человек восемь разместиться бы смогли без проблем.

…и ещё место любопытной Дариной морде бы осталось, если распахнуть широченное окно в сад.

– Имей в виду, что это вообще-то ДСП, – заметил Стрельницкий с перерывом на жаркое, – но соответствующие бумажки ты всё равно пока подписать не можешь в силу своего неясного статуса.

– А, то есть, могу спокойно разглашать? – отшутился Дима, вертя в руках флешку. – Крайним вы будете?

Аппетит куда-то резко пропал.

От Дары, тоже ужинавшей у себя в эллинге, долетело беспокойство-утешение-вопрос, и Дима торопливо её успокоил: ничего не случилось. Просто Сергей Александрович умеет удивлять…

Но связь чуть придержал.

…ну, хотя бы потому что привкус брикетов драконьего корма перебивал вкус жаркого.

– Не думаю, что тебе захочется, – неожиданно ответил Стрельницкий.

Дима опасливо потрогал стержень флешки.

Что он хранит?

…какая разница, если он таким образом получит доступ к закрытой информации СГБ? Люди Артура Второго разберутся, что там такое и как может повлиять на Андар разглашение этих данных.

Если, конечно, Дима когда-нибудь сможет им информацию передать.

И выжить.

Думать об этом не хотелось.

– За флешку, конечно, спасибо, но к ней бы ноутбук, что ли… А то куда я её себе засуну.

Шутка была дурацкая. Детская, мягко говоря.

…Док бы за такую словесно раскатал по паркету парой фраз – причём даже без напрашивающегося ответа, куда именно.

Стрельницкий же сделал вид, что просто не заметил.

– Ноут у меня в кабинете. Поднимемся после ужина, выдам… И, нет, – он наконец усмехнулся, – из гостевой учётки к секретным данным доступа нету. Да и к сети тоже.

– Увы.

– Да ладно, если тебе так надо, могу внештатным специалистом к себе устроить.

Не то чтобы было непонятно, когда господин полковник изволит шутить, а когда говорит всерьёз…

Но его шутки вечно содержали какие-то дополнительные смыслы, подтексты и второе-третье-пятое дно.

– Подпишешь все бумажки, принесёшь присягу, дашь необходимые показания…

– Давайте обойдёмся ноутом на один вечер, – перебил Дима, с силой вонзая вилку в половинку картофеля.

Шутка окончательно перестала быть шуткой.

– Как скажешь, – покладисто согласился Стрельницкий. – Но предложение имеет неограниченный срок действия, если что. Мне в Третьем отделе правда не помешает действующий пилот.

Дима так резко заглушил связь, что Дара наверняка забеспокоилась – но он этого не услышал.

…нет, он не готов отвечать на её вопрос «Что случилось».

Господин полковник госбезопасности случился, бездна его забери.

Заканчивали ужин в молчании. Дима закидал еду в себя, не замечала вкуса, и дальше сверлил мрачным взглядом издевательски неторопливо кушающего Стрельницкого, пока тот не сжалился и не отодвинул наконец тарелку.

Аккуратно промокнул рот салфеткой и встал.

– Ладно, отнеси посуду и идём.

Хотелось съязвить «А вы надорвётесь?» – но Дима не стал.

Молча подхватил обе тарелки и в два захода перетаскал всё на кухню.

…честно говоря, он бы и вымыл заодно – флешка неожиданно начала оттягивать карман, и желания узнать, что на ней, резко поубавилось.

Ну его, вдруг и правда такие жуткие тайны СГБ, после которых пути назад уже не будет?

Мыть посуду как-то безопасней…

Но посудомоечная машина не оставляла такой возможности.

…Они поднялись в кабинет, где Стрельницкий вручил Диме старенький ноут, вытащенный из ящика стола.

– Вернёшь, как досмотришь, – только и сказал он.

– Что там хоть за гостайна такая страшная? – довольно жалко пошутил Дима.

…нет, он не передумает, конечно.

Просто неплохо было бы успеть морально подготовиться.

– О, просто кое-что по мотивам нашего вчерашнего разговора. Вчера вечером запросил в архиве, сегодня получил.

Вчера они поспорили из-за драконов. Из-за упёртого нежелания некоторых признать их право на разум.

Да что там тогда может быть такого, чего Дима не знает сам по себе или от Дока?