скачать книгу бесплатно
Они любили закат на бухте Бэк–Бей и весь вечер наблюдали, как солнце медленно таяло на горизонте. Его золотистые лучи становились пурпурными, купаясь в тёплой воде Аравийского моря.
Калисто сделала несколько глотков из своей чашки и с улыбкой рассказывала матери, как сегодня она каталась на огромных животных.
– Я думала, что слоны уже давно вымерли, это так здорово, что они до сих пор живы.
Робинс услышал задорный смех девочки и подумал, оглядываясь назад, что его дочери или сыну могло быть столько же лет. А женщина, сидевшая к нему спиной, могла быть его любимой Руаной, от которой он отказался. «Ради свободы, ради спасения своей страны или своих целей, ради чего»?
Он расплатился с барменом и направился к ступенькам, ведущим к пляжу бухты. Немного замешкался и остановился возле перил. Какое-то странное чувство не отпускало, как будто с ним раньше происходило тоже самое. «Дежавю», – пронеслось в мыслях Робинса. Что-то не давало уйти ему, а потом заставило обернуться и посмотреть на женщину, живо разговаривающую с девочкой.
Робинс почувствовал, как земля ушла из-под ног, он схватился за перила и попытался прийти в себя.
– А ты нисколько не изменилась, – пробормотал он, глядя на неё.
Руана взглянула в сторону Тима, их глаза встретились. Морщинки прорезали кожу возле глаз. Седина припорошила почти что всю голову, но это был он. Она улыбалась, вспоминая прошлое, которое так и не стало их настоящим. Робинс посмотрел на девочку и увидел в её глазах своё отражение.
– Тим, – прошептала Руана и, посмотрев на дочь, направилась к нему. Они взялись за руки, не веря, что эта встреча оказалась возможной. Молчание и робкие взгляды, словно у влюблённых впервые сумевших найти смелость признаться в своих чувствах. – Тим…
– Руана…
– Тим…. Ведь только любовь долго терпит, милосердствует, – она нежно сжала его пальцы в своих ладонях.
– Только любовь не завидует, не превозносится, не гордится, – тихо продолжил он.
– Она не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, – прошептала Руана, – любовь не радуется неправде, а сорадуется истине; всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит…
Игры ярости
Солнечный майский день подходил к концу. Субботний вечер немного усталый и тёплый, предвкушал сладкий сон. Взрослые и дети гуляли в школьном парке, любовались алой полоской заката, которая расчертила весеннее небо оттенками красного.
Тишину нарушил громкий хлопок. Земля вздрогнула. Люди испуганно переглянулись, страх рисовал причудливые образы, толчок повторился. Девушки взвизгнули, резво спрыгнули со скамейки, отбегая в сторону кустарника. Из-под здания городской школы поползли трещины, асфальт вздыбился. Старое кирпичное здание задрожало, запахло горелой проводкой, из окон повалил дым. Кто-то крикнул:
– Пожар!
Из-за усиливающихся толчков девушки упали лицом вниз, испугано охнули. Мальчик прижался к падающей бабушке, закричал пронзительно, вцепился в неё. На асфальте поползли трещины, они разъезжались, образуя огромные дыры. Дрожь земли походила на пульсацию. Цвет небо стал пурпурным, неестественно ярким и жутким.
Здание школы закачалось. Кирпичная кладка, как будто сделанная из гипса крошилась, и строение сложилось, словно карточный домик за несколько минут. Клубы пыли вырвались из-под фундамента. Когда пыль осела, очевидцы: мальчишки и несколько мужчин осторожно подошли к развалинам, увидели провал, а потом их отбросило новым толчком, уронило навзничь, словно взрывной волной. Из ямы вырвался фонтан грязи. Земля задрожала снова, а потом когда шум стих, в парке повисла гнетущая тишина. Люди с опаской подходили к руинам, заглядывали в образовавшийся провал, кто-то вызвал МЧС, полицию. Говорили – «хорошо, что суббота и учащихся не придавило».
Глава администрации как обычно притащился с кучей помощников, взъерошенный и красный, бегал по оцепленному ментами квадрату и орал в телефон.
К ночи на город опустился жёлтый туман. Никто сразу и не понял, что ядовитый морок уничтожил большую часть населения. Люди корчились в судорогах, медленно и мучительно умирали.
* * *
– Всем проверить защитное снаряжение, – скомандовал Ворон. – Выходим по одному.
Гарик и Жёлудь незамедлительно последовали приказу командира – нацепили противогазы, на случай, если «ядовитый туман» решит кого-нибудь прикончить. Сняли оружие с предохранителя, проверили батареи в рациях и в фонарях. Долговязый Костя Желудев потёр влажные ладони и натянул перчатки. Игорь, которого друзья звали Гарик, покусывал губы. Ему было двадцать три, взрослый парень, мужик, как говорил отец, но ему было страшно. «Жаль, что тебя нет рядом, – пронеслось в голове, – я бы тебе столько всего мог рассказать»!
Отец погиб, как и мама, как многие в первое нашествие тумана. Гарику повезло, он как раз уехал из города, только жалел, что Настя осталась там. «Где сейчас она, что стало с ней?» – спрашивал себя. В первые дни после Разлома он отправился в город с поисковой группой, но всякий раз аномалии выгоняли бойцов за пределы района, где жила Настя. Никаких известий от неё не было, сотовая связь вырубилась, даже радиосвязь не везде работала. Некоторые рации справлялись, в основном те, что были у военных. Простенькие из магазинов типа «Рыбак-охотник» часто «фонили», и в них быстро разряжались батарейки.
Покидать бункер парням не хотелось. Внутри сухо, тепло, а главное безопасно. На поверхности неразбериха – аномалии, призраки и смерть. Сидишь глубоко под землей, и «по барабану», что там наверху творится. Люди, в большинстве своём, так вообще старались забыть первый день Разлома. Воспоминания о смерти близких и ужасах болезненны до сих пор. Выживших мучили кошмары, некоторые, так, вообще, «слетели с катушек». Надежда на спасение оставалась, и ради неё жители новой реальности справлялись с трудностями и пытались понять странные явления, которые происходили на поверхности.
Бункер – отличное убежище, к тому же перед самой катастрофой был подготовлен, словно его хозяева ждали третью мировую. «Укрытие наверняка строили на случай ядерной войны, в нём были противогазы, костюмы ОЗК и запасы продовольствия, лекарства – всё для того, чтобы выжить», – думал Гарик, осматривая оружие. Парень жил в двух кварталах от бункера, но, как и все местные, ничего не знал о нём. Помнил только, что сверху находился заброшенный долгострой и недовольных пайщиков, на поверку оказавшихся легендой для отвода глаз.
Сейчас мало кто рассуждал, что бункер нашли случайно. Кроме, конечно же, Ворона. Два года прошло. Именно он рассказал парням про первые дни после Разлома. Капитан Дмитрий Петрович Воронов служил на секретной базе, неподалёку от Армавира. Командовал взводом связи. Его ребята первыми перехватили сигнал о Чрезвычайной Ситуации, в котором содержались координаты убежища.
Воронов перенёс данные на карту, и уже собирался идти с докладом к командованию, но не успел, началось землетрясение. Планшет с картой капитан потерял, почти все сослуживцы погибли. Позже, выбравшись из туманного ада, он по памяти нанёс координаты на карту, которую» нашёл в одном из магазинов покинутого города. Вот только попасть в бункер военные так и не смогли – Зона запустила щупальца в посёлки и города, расползалась как спрут. Искать бункер бросили, надо было учиться выживать.
К моменту встречи с Гариком и Жёлудем Ворон сколотил небольшой отряд, и к немногочисленным воякам примкнули местные жители. Команда получилась разношерстной, но каждый старался пригодиться – учился новому, искал не только выживших, но и ответы на вопросы, что же стало причиной возникновения аномальной Зоны. Группа бойцов неоднократно совершала попытки выбраться из Зоны Разлома, но безуспешно. Единственное, что удалось через месяц – наладить связь с Большой Землёй. Тогда-то начальник секретного подразделения ФСО президента и передал Воронову коды доступа в бункер. Капитан знал, что Федералы держали его для высокопоставленных лиц и их семей. Говорил о своих предположениях с какой-то обидой и праведной злостью, что убежище не для простых смертных, а тут, когда Зона стала закрытой территорией, другого способа избавить местных от смерти не представлялось. «Надо же, решили наконец-то людей спасти, за свой счёт», – горько посмеивался он. «Вот и пригодилось укрытие обычным людям, а не местным олигархам».
Именно бункер оказался форпостом борьбы с исковерканным миром. Бойцы прочёсывали посёлки, искали живых. Спасли несколько преподавателей университета, которые первыми исследовали аномалии, используя лабораторию в бункере. Воронов был отличным организатором и всем застрявшим в Зоне Разлома нашёл применение.
Вокруг территории Зоны возвели укреплённую стену, даже ров выкопали. СМИ вещали о страшном землетрясении и аварии на химическом предприятии «Триумф» в Армавире. Врали нещадно о заражении местности, о неизвестном веществе, об эвакуации, которой не было. Что же творилось на самом деле в аномальной Зоне, командование узнавало от группы Воронова. Приезжали «важные лица» на чёрных «лексусах», качали головой, причмокивали губами и разводили руками. Говорили: «Работайте, Родина вас не забудет». «Но, и не вспомнит», – сквозь зубы отвечал капитан Воронов и снова рисовал планы, ломал голову, как найти выход, как жить дальше.
Между тем чёртова Зона разрасталась, захватывая всё новые и новые районы края. Аномалии возникали хаотично, а ещё люди стали видеть призраков – мальчиков, зовущих на помощь. Один парнишка, второй, были они все одинаковые на лицо, как близнецы, в полосатых футболках, не старше трёх лет. Жалостливо звали на помощь. Люди бросались к детям и гибли от «жёлтого тумана», который вырывался столбом из-под земли.
Предугадать появление фантомов оказалось невозможно. Новая реальность перекраивала местность, управляла климатом, сводила людей с ума.
От станицы Первомайской до посёлка Тоннельный раскинулась Зона отчуждения. Захватила и другие области, очерчивала круг по западной стороне, с юга, и на севере пролегала до Кропоткино. Не впускала чужаков и не выпускала никого, кто волею судьбы застрял внутри её сетей.
Мир здесь странный. Шепчущий лес, монотонная морось и серое небо. Тут всегда осень и никак не начнётся лето. Слякоть и пронизывающий ветер делали и без того безрадостную жизнь тусклой, мрачной. Дожди превращали поля в болотистую топь.
О бункере Ворон знал многое, как будто сам его строил, но каждый раз Гарик чувствовал, что капитан что-то не договаривал. Потом стало всё равно, какая разница, откуда у командира информация об устройстве убежища. Главное – укрытие отличное, вода с едой имеются и оружие.
Гарик потерял всех родных. Из знакомых остался только Механик, друг отца. Он вытащил парня из лап ядовитого тумана, поддерживал и помогал словом и делом. Его семья тоже погибла. Каждый невольный пленник Зоны лишился кого-то из близких, но разговоры о смерти старались попусту не заводить. Боль постепенно утихла, со временем стала привычной и не такой острой.
Игорь всё время думал о погибших родителях, о любимой девушке, смотрел в спину товарища, а перед глазами стояли образы близких, они уже не вернуться никогда.
Пора выходить на поверхность. В проёме выхода, где, словно картина постапокалиптического пейзажа, серел пепельный рассвет, начинался новый день. Скрюченные, похожие на паралитиков деревья покачивались, скрипели, шептали на языке мёртвых.
Створки за спиной, напоминающие зубастую пасть, захлопнулись. Одна панель сверху, вторая снизу – стоило Ворону махнуть рукой перед световым датчиком. Кто не знал о расположении бункера, и не понял бы, что здесь за укрытие.
Командир поднял вверх сжатый кулак и замер. Парни остановились, прислушались, но кроме тишины ничего.
«Сегодня непривычно тихо, – насторожился Ворон, – а значит, стоит ждать какой-то подлости от леса и призраков».
До посёлка Тоннельный идти с час, не больше. Командир говорил, надёжная машина нужна. Современные тачки, напичканные электроникой стали бесполезным железом. После инцидента в Армавире такие машины «сдохли» и не подлежали восстановлению. Гарик думал: «Вот оно началось, как в любимой видео игре – лес наводнят твари всех мастей, мутанты». Но там ничего подобного не обитало. Главной опасностью стали призраки, «ядовитый туман», а ещё «пекло», так называли огненные смерчи и внезапные потоки пламени. Они выскакивали, точно из воздуха. Видели «пекло» чаще в Армавире, где открылся Разлом. Из эпицентра аномалии расползались по округе, словно охраняли подступы к городу.
Гарик снова углубился в воспоминания. Про «жёлтый туман» ему рассказывал Механик в день Разлома.
«Я с охоты возвращался, туман уже схлынул. Все почти погибли, кто в городе был. Повезло лишь некоторым, кто догадался окна захлопнуть. Кто тряпками мокрыми щели закрывал, в подвалах прятались. Только большинство так и не поняли, что туман убивает. А ещё мальчонку заметил, плачет, надрывается, помочь ему хотел. Хорошо со мной товарищ был, говорил, не подходи к нему, Миха. Сам видел, как приблизишься к такому, из-под земли столб жёлтого дыма, и всё, нет человека, словно сгорел заживо».
Гарик двигался за Жёлудем, смотрел в его тощую спину и прислушивался. Защитный костюм, как мешок сидит на сутулых плечах друга. Тишина. Ворон сказал, что идти придётся долго. От бункера до города километров пятьдесят, полдня добираться. Машина нужна была позарез. Хотя ехать по открытой местности опасно, считал Гарик, но и найти укрытие ночью сложно. Выбора не было.
Неделю назад товарищ командира, Сергей Михайлович, вернулся из города, пытался там прибор один настроить и проверить. Все называли доктора наук «док». Гарик не знал, чем занимался друг капитана, был он, как говорили, специалистом по военной технике, и появился в бункере вместе с группой Ворона.
Все бойцы, что с ним были в Армавире, погибли, он один остался в живых. «Пекло» и «Туман» не пощадили никого кроме него. «Почему он вернулся, как выжил»? – задавался вопросом Гарик. Док странно выглядел, от любого шороха вздрагивал, и всё говорил о детях, которых необходимо спасти. Капитан слушал его, морщил лоб, качал головой, но не верил, считал, что это призраки заманили бойцов в ловушку.
Сергей Михайлович рассказывал капитану о девушке, которую увидел около руин школы. Странное дело, духи Зоны не трогали её. На оклик бойца она не обернулась, свернула за угол дома и словно растворилась. По словам дока, именно после встречи с незнакомкой начался огненный шторм. «Пекло» словно взбесились, появлялись одно за другим, желая уничтожить незваных гостей.
«Дмитрий Петрович, – Воронов вдруг вспомнил их разговор с доктором, глаза, бегающие и болезненные, делали его похожим на сумасшедшего. – Я тут приборчик смастерил, и он точно показывает всплеск электромагнитного возмущения. Только вы сможете разобраться. Мой совет, возьмите мальчишек местных с собой, ваши бойцы ушли в рейд, никого нет сейчас. Пацаны они крепкие, справятся. Машину бы, тогда точно вернётесь к темноте обратно».
– А что там док говорил о городе и мальчиках? – поинтересовался Гарик. Ворон резко обернулся, зыркнул, точно мог прожечь дыру взглядом. Парень понимал, что сейчас не время вести разговоры и сжал губы.
Лучи солнца пробивались сквозь низкие облака. Под ногами чавкала грязь. Слякоть подбиралась к штанам, хоть те и были заправлены в высокие берцы. Жёлудь шмыгал носом и молча смотрел по сторонам. Гарику даже стало совестно, что он спросил о городе и Сергее Михайловиче. Парень он был не болтливый, и думал, что, наверное, ложная безопасность и тишина немного расслабили его.
Ветра сегодня не было, птиц не слышно – они уже второй год не пели песен. Мир в Зоне отчуждения был полумёртвым, замершим, выжидающим.
Спутники шли несколько часов в сторону точки, отмеченной на карте. Сделали привал в густом ельнике, перекусили, оправились и двинулись дальше. Молчание становилось вязким, Жёлудь несколько раз обернулся. Глаза парней встретились, но теперь Гарик решил не нарушать тишину, не хотел снова получить резким взглядом Ворона под дых.
После второго привала у Гарика разболелась голова. Он морщился и всё думал, что где-то рядом плели колдовство фантомы, из-за этого виски сдавливало, а веки налились свинцом. Он ничего не говорил командиру, прислонился к сосне с шершавой красной корой и думал о том, что же они будут искать в городе. Вспомнил Настю, которая осталась там, их ссору, и то, как жалел, что они вместе не смогли спастись.
Двинулись дальше, пока не вышли к Тоннельному. Небольшой посёлок, где выросли Гарик с Жёлудем, сейчас стал безлюдным, опустевшим и поэтому жутким. Даже кошки и собаки исчезли. Ветер гулял между домами, пел скрипучую песню. Раскрытое окно хлопнуло рамой, и Жёлудь вздрогнул, сжал в руках автомат. Двери в домах то распахивались, то захлопывались. Поднялся вихрь, в ушах загудело, словно ветер выпроваживал нежданных гостей.
