скачать книгу бесплатно
Майский поход. Потом отпуск, укороченный, (часть его использовали зимой в Домбае). На две недели думали проплыть по рекам и озёрам Мещеры. Но, не совпали отпуска с теми, кто хотел в тот же маршрут. Пришлось перенести на следующий год. А на следующий год я была ?чуть-чуть? беременна.
К этому времени я перешла работать в ИПК Станкостроения. Станки с ЧПУ начали работать во многих отраслях промышленности. Для них нужно готовить программы. Вручную это делать очень трудно и долго. Я обучала многочисленно, как грибы после дождя, появившиеся и мало квалифицированные кадры готовить программы с помощью специально созданных систем на ЭВМ. Отпуска преподавателей в ИПК – с середины июля до конца августа, у всех одновременно. Но к этому времени мне уже совсем не будет нужна байдарка. Зато, 20-го мая группа программистов заканчивает обучение, а группа директоров и главных инженеров на 2 недели приходит только 21 июня. В это время срок у меня небольшой. Можно использовать это окно в занятиях. Володе на работе с радостью дают отпуск в не совсем популярное время. Юра, его брат, тоже может и хочет к нам присоединиться. Байдарки: у нас – RZ-ка, у Юры – одноместная ?Колибри?, той же фирмы.
28-го мая, в пятницу, до субботнего столпотворения, первой электричкой едем до станции Черусти. Местная узкоколейка довозит до Тасино, откуда до реки Бужа 2 км.
Подходим к реке короткими переходами, обнаруживаем группу туристов. Они советуют не задерживаться здесь, быстро собираться и уплывать, как сможем, дальше отсюда. Здесь рядом живут те, кого высылали за 101-й км (тунеядцы и алкоголики). На туристов ночью напали, избили, обрушив на спящих палатку, забрали байдарки, деньги, документы. Они ходили в посёлок, вызвали милицию, сидят, ждут.
Мы быстро собрали байдарки, и заскользили по воде.
Первую остановку сделали километрах в 6-ти по карте, что на извилистой реке раза в 1,5 больше. Река неширокая, тёмная, не быстрая вода. Берега крутые, заросшие лесом, ещё не просохшие, или болотистые. Когда нашли место для ночлега, уже смеркалось. Кое-как поели в тумане из комаров. Быстро забрались в палатку.
Я, имея Колымский опыт, пришила на входе в палатку чёрный, сильно присборенный марлевый полог. Чёрный – чтобы всё видеть из палатки, и не облепляли комары и мошки. Сильно присборенный и с запасом опускающийся на землю – сквозь не натянутую сетку комары не пролезают, а при нашем перемещении в и из палатки мягкая марля обволакивает тело, не создавая щелей для тех же комаров. Так что в палатке у нас полный комфорт в любом комарином краю. Для первого дня нагрузка неожиданно больше рассчитанной. Уснули мгновенно.
Бужа впадает в озеро Святое. Озеро большое, заросшее камышом и осокой. Я почти не гребу, мы двигаемся медленнее Юркиной маленькой шустрой байдарки. Он идёт впереди, разведывает путь и заглядывает в разные протоки. Направление держим, пытаясь разглядеть течение, что непросто среди камышовых зарослей, где вода кажется стоячей. В результате мы заблудились, потерялись с Юрой. Кричим, голоса разбиваются в высоких зарослях, направление звука непонятно. Долго блуждаем по узким протокам среди высоких зелёных стеблей, без всякой возможности сориентироваться. Случайно сблизились, можно расслышать слова. Видим впереди землю, это остров. Плывём к нему. Только выйдя на берег, увидели друг друга. Первым делом – естественные надобности! Бежим к ближайшим кустам. Попались! Комарам на съедение! У кромки берега перекусили, и в путь. С трудом находим протоку между двумя островами. Устали от блужданий, очень хочется выйти на твёрдую землю. Завидев по левому берегу лес, возвышающийся над осоковыми зарослями, повернули к нему. Неожиданно заросли расступились, над чистой водой на песчаном берегу приветливо звал к себе лес. Ночью полил дождь. Утро ничего не изменило. Стоянка тёплая и сухая, почти без комаров. Остаёмся до завтра.
Следующее озеро Имлес, сильно заросшее, но протока ясная, для байдарки вполне проходимая. Плавно переходим в озеро Дубовое, приглядываем место для стоянки. На левом берегу – сухое безлесное пространство. Продувается ветерком, ни комаров, ни людей. Лес в отдалении. Наконец-то можно спокойно отдохнуть! Приготовить еду, половить рыбу.
Из озера Дубового можно двигаться двумя путями. Один – более популярный у туристов. Мы, конечно, идём по другому. Наш путь направо, к Мещерскому Бору. Огибаем остров, держим направление к лесу, к устью реки Ялмы. Отсюда вплываем в узкую быструю протоку, извивающуюся посреди широкого луга. Очень странное, однажды уже испытанное, ощущение: глаза на уровне трав, и ты петляешь по полю в разных направлениях, не понимая куда. Надо встать, лучше на берегу, чтобы увидеть русло протоки. На правом берегу вырастает высокий песчаный откос, наверху сосновый бор. Вот бы здесь остановиться на ночлег, хотя до вечера ещё довольно далеко. Подплываем ближе. Перед откосом неширокий песчаный плёс. Нет, нельзя отказаться! Остаёмся и на следующий день. Это уже озеро Сокорёво. Отдохнули, плывём дальше. На правом берегу большое и приветливое село Дунино. Здесь почта: звоним маме. Покупаем только что испечённый, тёплый, местный хлеб, пьём парное молоко. Вскоре снова попадаем в густые заросли осоки и камышей. Но мы уже набрались опыта. Держимся по течению, благо озеро неширокое, а течение хорошо нас ведёт. Перед нами округлый полуостров, на перешейке стоит красивое село Владыкино. Огибаем мыс, за ним начинается река Пра. Здесь ночуем. Утром входим в Пру. Она вскоре делится на два русла. Правое более узкое и быстрое, левое – широкое, тихое. Справочник советует идти по правому руслу. Послушались. Действительно, никаких сложностей на пути не встречаем, и вскоре вплываем в полное русло. Вокруг широкая безлесная равнина.
Город Спас-Клепики. Я остаюсь с байдарками, устала. Ребята идут посмотреть город. Слева к берегу выбежал неширокий лес, дальше должна быть деревня Ввоз. Как и положено, где деревня, там жди подвоха в виде старого мостика. Есть! Да такой низкий, что приходится причаливать, поднимать доски, проходить и проводить байдарки. Зато после деревни река встречается с лесом. Плывём сквозь дремучий лес, который подступает к самым берегам, заходит в воду, низко наклоняя кроны над водой. Иногда, вдруг, эта чащоба открывает великолепный песчаный плёс.
Деревня Гришино. Здесь своя пекарня, свежий деревенский хлеб. Останавливаемся на противоположном берегу, немного не доходя до деревни. Юра остаётся. Идём с Володей, покупаем горячий хлеб, парное молоко. Юрка ничего обо мне не знает, только удивляется, что Володя меня слишком опекает, не дает долго грести, подносить рюкзаки и воду. Мы с Володей так договорились, не хотели лишних расспросов и разговоров: животик не слишком заметен, как будто я просто потеряла спортивную форму.
По плану у нас ещё два дня пути. Но на следующий день поворот реки открывает широкий, белый песчаный плёс, на мысу за плёсом уютный открытый взгорок, а за ним лес. Мечта, а не место для стоянки: высокий мыс обдувается ветерком, комаров, значит, немного. Сзади лес огораживает, как ширмой. И роскошный песчаный пляж! Утром нам не хочется никуда идти. Мы собирались где-то постоять несколько дней, так почему не здесь? Находим себе интересное занятие: строим в песке огромную крепость, по всем правилам фортификационных сооружений. Ребята гоняют вверх и вниз по реке на пустых байдарках. Я ухожу вглубь леса. Ягод и грибов ещё нет, но есть совершенная дремучесть. Того гляди, или леший, или баба-яга из-за деревьев появятся. Через несколько дней решаем, что дальше не пойдем. Отдыхаем 5 дней и отсюда поедем в Рязань.
Рядом оказалась просёлочная дорога. Юра идёт ловить попутную машину до Рязани. В субботу 12 июня едем в Рязань, на электричку, домой. 15-ти дневный поход окончен.
21. Граница Тульской и Орловской области. Нечерноземье
Лето 1951 года. Деревня, куда мы едем, расположена хоть и в Тульской, но на границе с Орловской областью.
Поезд Москва – Орёл, станция Чернь. Отсюда около 50 км по просёлочной дороге. Станция Чернь оказалась малюсеньким полустанком, мы едва успели спрыгнуть с поезда со своими вещами и продуктами-подарками. Мы – я, моя мама, моя школьная подруга Люся и ёе мама, Таня. Это их родина.
Нас встретил один из многочисленных братьев тёти Тани на телеге, в которую впряжена тройка красивейших, неспокойных, рвущихся в разные стороны лошадей. Мы с Люсей залюбовались ими, а наши мамы забеспокоились. Оказалось, что для пополнения разорённого войной хозяйства в деревню завезли из Средней Азии полудиких, почему-то забракованных для верховой езды лошадей. Их ещё не очень укротили, они ещё не привыкли ходить в упряжи (они так и не привыкли, почти все побились).
Возница заверил нас, что здесь недалеко, домчим с ветерком. Таня предусмотрительно обвязала нас платками, оставив лишь узкие щели. И мы помчали, с ветерком! На беду, навстречу попался грузовик, обдал нас пылью и запахом солярки. Кони взвились и . . . понесли. В ушах свистело, пыль забивала глаза и нос. Телега стала покряхтывать, переваливаться с боку на бок. Переднее правое колесо запрыгало отдельно от нас, телега накренилась, запахала осью по пыльной дороге. Кони совершенно обезумили, брызгая пеной и стремясь разбежаться в разные стороны, не слушая ни вожжей, ни кнута, ни, тем более, криков возницы.
Татьяна кричит сквозь грохот разваливающейся телеги и пылевую завесу:
– Впереди, в овраге, узкий мостик через речку. Надо прыгать, а то пропадём.
Какие-то доли секунды. Она командует нам с Люськой, свернуться клубочком, выталкивает нас с телеги, за нами прыгает мама, потом тётя Таня и, наконец, возница.
Телега совсем разваливается. Кони волокут её остатки прямо на горбатый, узенький мостик. Копыта одной из лошадей пробивают полусгнившие доски мостка, лошадь проваливается. Тройка, полностью потеряв возможность передвижения, молотит ногами, хрипит, брызжет пеной, останавливается.
Мы долго сидим в придорожной пыли, отходим от шока, осознаём, что живы. Несколько ушибов. У тёти Тани вывихнута лодыжка, которую мама, памятуя госпитальную службу, быстро вправляет. Таня только кратко вскрикивает. Возница, прыгнувший в другую сторону, подходит, прихрамывая. Сидим. Решаем, что придётся дождаться попутки, на которой мы поедем. А он, выпряжет утихомирившихся лошадей и поведёт их к деревне. Тётя Таня пошлёт из деревни кого-нибудь навстречу, собрать остатки телеги.
На счастье, попутная машина появилась довольно скоро. Водитель, увидев разрушенный мост, долго ругался, что ему придётся ехать в объезд до следующего моста, но нас взял и до места довез.
Переночевали мы в доме тёти Тани. Дом перенаселён её братьями с семьями. Нас решили поселить у Люсиной бабушки, мамы её отца, в соседней деревне.
Забытая богом русская деревня. Обычный деревенский дом, где живёт одна Люсина бабушка. Бабушка нам обрадовалась, как родным. Она светилась добротой и мудростью.
В горнице было душно, бабушка была стара, окна не открывались: зябко. Мама выбрала нам для ночлега сени, где сквозь щели гулял свежий ветерок. Мы основательно их вычистили, смастерили из сундука и досок широкую лежанку и включились в деревенский быт. Бабушка, конечно, худо–бедно управлялась с хозяйством, но помощь ей совсем была не лишняя. Первым делом мы с мамой взялись за капитальную уборку избы, где слишком удобное правило не выносить сор из избы, уже почти не оставляло свободного пространства в большой горнице. Мы уверили бабушку, что берём этот грех на себя. Она с сомнением, но согласилась. А когда мы всё вымели, вычистили, вымыли, постирали занавески и солнечные лучики весело запрыгали по комнате, бабушка засияла от радости. Мы сели пить чай из вычищенного же самовара и сверкающих белизной кружек, на белой скатерти стола поблескивал белизной привезённый нами сахар, конфеты и печенье, почти забытая для бабушки роскошь!
Бабушка очень радовалась привезённым крупам.
– Вот, не чаяла, что на старости лет такое счастье придёт ко мне в дом! – приговаривала бабушка.
В её хозяйстве были куры и коза. Все они живут в крытом дворе, отделённом от наших сеней невысокой дверцей. Мы учимся простому деревенскому быту, помогаем бабушке.
Белый, с редкими чёрными и рыжими перьями в хвосте, красавец, но одноглазый и коварный петух рано утром просовывает голову в большую щель двери на улицу и задиристо кричит свое: ?Ку-Ка-Ре-Ку-У!?. Это явно предназначается нам, городским лежебокам, бабушка давно уже не спит и пытается его прогнать. Тогда он обегает дом, забегает на крытый двор, просовывает голову сквозь дверцу в сени со стороны насестов, и во всё горло: ?Ку-Ка-Ре-Ку-У!?. Так продолжается до тех пор, пока мы не встаём. Козу надо кормить, чистить и доить. И мы этому научились.
Во дворе, прямо напротив входа в дом, – глубокий погреб. Погреб просторный, лестница заросла мхом, по бокам располагаются широкие уступы для хранения продуктов. По мере углубления температура снижается, обеспечивая разную степень охлаждения.
За погребом огород и большой сад. В саду много яблонь, усыпанных пока маленькими, с грецкий орех яблоками. Несколько вишен, слив и груш, кусты смородины.
Наша основная еда – козье молоко, простокваша, творог, картошка и каша. Творог делаем из простокваши трёхдневной давности. На обед мама варит картошку, желтоватую, душистую, рассыпчатую. Бабушка посылает меня в погреб за простоквашей:
– Светушка, возьми там кринку с приступочки четвёртой ступеньки, справа.
Это она распределяет простоквашу по готовности к еде или для творога.
– А теперь Светушка сбегай в огород за духовитой травкой
– это она об укропе. Никогда не ела я более вкусной картошки и вкуснейшей простокваши из козьего молока!
За деревней, у нашего края, пруд. Лето выдалось жаркое. Мы бегаем на пруд купаться, с нами часто купается и мама. В пруду обычно купается детвора, а бабы только стирают бельё. Деревенские удивляются, косятся, но сказать гостям бабушки, которую уважает вся деревня, ничего не смеют. В какой-то из очень жарких дней, кто-то из них тоже решился искупаться, и вскоре они стали часто приходить купаться (купались они в рубашках, как, впрочем, и девочки нашего возраста, о купальниках они, если и знают, то не имеют).
Однажды, когда мы были у пруда, незаметно набежали тучи, разразилась страшная гроза. Мама погнала нас с Люсей домой при первых каплях, крупных, как шарики, застучавших по листьям прибрежной ивы. Другие дети тоже побежали. Но одна девочка, лет 8-ми несла на руках своего младшего братика. Она запыхалась, спряталась передохнуть под могучим дубом, росшим на полпути между нашим домом и прудом. Молния прошла между ними. Они упали. Мама и другие женщины, бывшие поблизости бросились к ним. Нам подходить запретили. Оказалось, что девочка почти не пострадала, а мальчику обожгло грудь. Его положили обожжённой грудью на землю, кто-то побежал в сельсовет вызывать скорую помощь. В больнице он пролежал долго. Уже в Москве мы узнали, что его удалось спасти.
В деревне оказалась очень приличная библиотека. В период полевых работ библиотека пустует. Библиотекарша тоже в поле, она просто отдала мне ключ. Очень интересно разбирать книжные завалы в полутемном помещении. Я думаю, и сама библиотекарша далеко не про все книги знала. Несколько книг я привезла с собой.
Выбрав книгу, я иду в сад, набираю в корзиночку зеленущих яблок, устраиваюсь под любимой яблоней. С удовольствием грызу кислейшую твердость, и погружаюсь в неизвестные мне миры и времена. И, как здорово, смотреть в переменчивое небо, мечтать о будущем. И уплывать вместе кружевом облаков в неведомые дали!
Из этого мира меня извлекает мамин голос, призывающий вернуться к прозаическим делам и, заодно, чтобы пригрозить желудочными неприятностями от незрелых яблок. Яблоки я поедаю в несметном количестве, но молодой организм всё переваривает.
Место вечерних развлечений в деревне – ?пятачок?. Так называется площадка перед клубом, где по вечерам собирается местная молодёжь. Клуб открывается редко, когда привозят какое-нибудь кино. А здесь, на ?пятачке?, устраиваются посиделки, танцы. Я здесь ?чужая?, туда не хожу. Когда Люся приходит к нам и остаётся на несколько дней, мы отправляемся на эти деревенские танцы. Молодёжь, в основном, старше нас. Играет гармонист. Поют частушки, хороводные наигрыши, почти современные ?танги?, вальсы. Парни и девчонки довольно откровенно и грубовато (по моим, городским, меркам) заигрывают друг с другом. У Люси здесь много родственников, они стараются и нас вовлечь в их веселье. Но и Люся уже не очень своя в их среде. Кино за 2 месяца так и не приехало.
