скачать книгу бесплатно
Я была поражена. Я сидела, молча пялилась на него и пыталась сообразить, что для меня лично может означать раздутый от гордости домовой, который переиграл мальчишек в компьютерную игру. Людей компьютерная зависимость не приводит ни к чему хорошему, именно поэтому я старалась не залипать и не уходить от реальности настолько, чтобы меня затянуло. Как тех бедолаг, которые начинают терять человеческий облик и превращаются в бледных, хилых или наоборот – разжиревших сутулых зомби, живущих в основном ночью и в основном за компом.
А к чему это может привести домового?
– Слушай, а зачем тебе это надо? – наконец прервала я молчание.
Чур прекратил раздуваться от гордости и, кажется, задумался.
Он посидел неподвижно, сверля глазами монитор, задрал лохматую башку к потолку и задумчиво поскреб шею, потом замер и стал совсем прозрачным, так что я едва его различала и подумала, что сейчас он совсем исчезнет. Но он вдруг встрепенулся, «проявился» и уверенно выдал:
– Эмоции.
– Что – эмоции? Тебе что, в реале эмоций не хватает?
– Мне их везде не хватает. Точнее, мне их много не бывает.
– В каком смысле? Они тебе зачем?
– Не знаю. Это сложно объяснить.
Теперь задумалась я: как он вообще может мне что-то объяснить про себя, если мы с ним, скорее всего, мыслим разными категориями? Что он знает о моих представлениях? Что он знает вообще о наших, человеческих мировоззрениях? И вообще. Что он, в конце концов, такое?
Домовой, похоже, тоже думал примерно в этом направлении. Он поерзал, устроился рядом с клавиатурой и начал объяснять.
– Ты вообще хоть примерно представляешь, что ты такое? – Похоже, я была права: мы пришли в итоге к одному и тому же вопросу.
– Примерно представляю, – сказала я. – Я человек.
– А из чего ты состоишь? – Сейчас своим менторским тоном и вопросительно-выжидательными интонациями он напомнил мне моего бывшего учителя биологии. Тот тоже любил, когда мы задавали себе и ему вопросы и пытались на них ответить.
– Из белков, жиров и углеводов, – попыталась отшутиться я.
– А это все из чего? – Он был и терпелив так же, как тот учитель.
– Из молекул. Молекулы из атомов. Атомы… из чего-то там еще.
– Во-о-о-от! В итоге это «что-то там еще» состоит из сгустков энергии.
– Как-то так, да, – согласилась я, мысленно перебирая все свои скудные познания из области физики.
– Я тоже состою из энергии.
– Да? – Я постаралась, чтобы он почувствовал мой сарказм, но его, похоже, было так просто не прошибить.
– Все, что ты видишь, слышишь или чувствуешь в этом твоем реальном мире, – это энергия. Разные виды энергии. Часть ее ты не способна увидеть, услышать или почувствовать. Есть такие поля и такая энергия, для которой даже ваши ученые не могут найти ни названия, ни объяснения. Они даже не подозревают о ее существовании. Ее нельзя измерить или зафиксировать приборами. Одна из таких энергий – я. Честно говоря, я и сам не знаю, что я такое. Я был здесь задолго до появления разумной жизни.
– Да, ты говорил. Значит, ты – разумная энергия?
– Да. По сути, как и ты. – Он улыбнулся.
Он говорил понятные вещи, но, правду сказать, у меня многое не укладывалось в голове. Почему он называет себя энергией? Почему я его вижу? Почему я с ним говорю?
– Но я не говорил, что привязан к определенному месту на земле. Это место небольшое по площади, как раз примерно с дом и еще часть двора. Мне повезло. Я домовой.
– А есть такие, которым не повезло?
– Есть такие, которые живут в других уголках Земли. И называются по-разному.
– А почему те домовые, которых я встречала раньше, были такие агрессивные?
– Не все такие разумные, как мы с тобой. Они похожи на диких животных. Они тебя боялись.
– Почему я вообще их вижу? Как?
– Не могу сказать точно, но догадка у меня есть. Догадочка… – Он потеребил бороду, поерзал, повернувшись спиной к монитору и азартно взглянул на меня.
– Ну давай, выкладывай свою «догадочку».
Я тоже поудобнее устроилась в вертящемся кресле.
– Ты очень сильный эмпат. Я думаю, все дело в этом.
– А при чем здесь это?
– А при том, что та энергия, из которой я состою, как-то связана с эмоциями. И это то, что ты способна воспринимать лучше остальных людей. Поэтому ты меня практически видишь. А на самом деле – просто чувствуешь, как эмоции других людей.
Я задумалась.
– Нет, все равно не понимаю.
– Вспомни, ты ведь наверняка практически всегда на сто процентов чувствуешь, когда тебе врут.
– Точно. Но я всегда думала, что это из-за моей проницательности.
– Фигушки. Твоя проницательность – это следствие твоей гипер-эмпатии. Фильмы любишь? – Вопрос был неожиданным.
– Люблю, но…
– Не все, да? А я тебе скажу, почему. Потому что не все актеры способны так вжиться в роль, чтобы передать те эмоции, которые они должны до тебя как до зрителя донести. Плохая актерская игра – это ложь. И ты ее чувствуешь. Ты ходячий индикатор правды. Детектор лжи! Полиграф!
– И что, меня нельзя обмануть? – Верилось с трудом.
– Можно. Даже настоящий полиграф, как выяснилось, можно обмануть. Но очень сложно! – Похоже, он был доволен, а до меня вдруг дошло, что я и сейчас продолжаю считывать его настроение и это получается у меня совершенно непроизвольно.
И не только с ним! Я действительно всегда в курсе, кто в каком настроении находится, включая животных и окружающих меня незнакомцев. Я всегда в точности знаю, кто как ко мне относится. И я действительно чую, когда мне врут. Это всегда меня удивляло, и я всегда пыталась понять причину вранья, и во многом это мне помогало установить правду. Особенно когда я еще работала в журналистике.
Домовой внимательно меня разглядывал и, похоже, тоже прямо-таки видел, как в моей голове крутятся всякие шестеренки.
– Ну ладно эмоции. Но как мы с тобой разговариваем?
– Ты вслух. – Вот сейчас он, похоже, издевался надо мной.
– А ты?
– А я транслирую тебе свои эмоции, образы… То есть, ты просто знаешь, что я пытаюсь тебе сказать.
– Почему? Откуда? Это телепатия?
– Неееет, не путай. Телепатия – это прямое вмешательство в твой мозг. Все равно что вот так ты видишь палец сама, – он показал мне средний палец, оттопыренный в том самом неприличном жесте, – а вот так – это телепатия! – И он почти ткнул этим своим пальцем мне в глаз.
Я отшатнулась, хотя все равно, наверное, не почувствовала бы тычка. Он снова был доволен, а я треснула бы ему по башке, если бы могла. Я непроизвольно потерла глаз.
– Но ты умеешь?
– Умею. Показать?
– Покажи.
Мне было любопытно. Ну еще бы!
– Не боишься?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, – на всякий случай предупредил он. – Готова?
– Ага. – Я тоже на всякий случай вцепилась в подлокотники кресла.
Но я оказалась совершенно не готова к тому грохоту, который зазвучал прямо в моей голове. В глазах потемнело, воздуха стало не хватать. Потом я поняла, что это не грохот, а голос, и он что-то пытается мне сказать. Я зажмурилась и попыталась закрыть руками уши, но голос продолжал греметь прямо в мозгу, и мне начало казаться, что голова сейчас взорвется, как сырое яйцо в микроволновке.
А потом все стихло. Я разжала уши и открыла глаза. Очень медленно ко мне вернулось зрение, потом, как сквозь ватное одеяло, стали слышны звуки: шум машин из-за окна, обычные домашние звуки – приглушенные голоса соседей, музыка…
– Некоторые, кто с этим сталкивался, называли это Гласом Ангельским, – как ни в чем не бывало сообщил мне домовой.
Я молча сползла с кресла и, пошатываясь, потащилась на кухню выпить кофе.
Меня все еще потряхивало, и зубы заметно стучали о край кружки. Кажется, даже Чура проняло, и он, проявившись рядом со мной, как-то робко и как будто даже смущаясь заглядывал мне в глаза и монотонно бубнил:
– Ну я не знал, как это действует на людей, я не пробовал. Ничего же не случилось… Мозги на месте, глаза и уши на месте. Я же не применял физическое воздействие…
Я дернулась так, что пролила кофе на свой любимый плед, а домовой отпрыгнул, опасаясь, что в него сейчас полетит кружка.
Зря боялся.
Я сама была напугана. Физическое воздействие он не применял. Я даже не хотела представлять, что было бы, если бы он попытался… Я видела, что творят эти существа. Не знаю, из каких там потенциально-кинетических энергий они состоят, но по-моему, сразу из всех. Они способны поджигать, электризовать и двигать вещи со страшной силой. У меня было впечатление, что меня когда-то всего лишь пытались напугать. А вот если бы попытались убить – тогда у меня не было бы шансов. Но мне кажется, многие из этих ребят не осознавали всей своей силы…
А вот Чур…
Он и правда был разумен. И знал, на что способен. Даже если и говорит при этом, что не догадывался, не экспериментировал…
Впрочем, если подумать, зачем ему стрелять из пушки по нам, воробьям? Если бы он тут буйствовал, то это место давным-давно обросло бы дурной славой и люди обходили бы его за сотню километров.
– Ну так зачем тебе наши эмоции? – наконец подала я голос из своего пледа.
– А зачем тебе еда, вода, воздух? Чтобы поддерживать жизнь. Или в моем случае не жизнь, а… Может быть, разум… Может быть, это они сделали меня… таким. Особенным.
Я скептически хмыкнула и отпила большой глоток кофе.
Глава 5
Жизнь снова вошла в обычную колею. Я привыкла к мысли, что теперь в квартире я живу не одна. Хоть Чур и не совался ко мне в ванную, в туалет и в спальню, и там я чувствовала себя свободно, приватно и комфортно, но всегда понимала, что он где-то в пределах дома, иногда дальше, иногда ближе. Я научилась чувствовать его присутствие по какому-то особому напряжению в воздухе, даже когда его не было видно.
Я по-прежнему много работала, иногда играла. Бегала.
Маринка все так же при встречах пилила меня и капала мне на мозги про мое одиночество, убеждая, что домовой – это не семья, что все это скорее похоже на коммуналку. Я была с ней согласна, но по-прежнему не хотела ничего менять. Я даже почти убедила ее и себя, что вполне довольна своей жизнью.
Парень из соседнего подъезда начал проявлять ко мне усиленное внимание, и мне было приятно, хотя он был не в моем вкусе: моего возраста, но какой-то всегда слегка пожеванный и потрепанный. Видимо, это и есть следствие отсутствия, что называется, женской руки. Может, если его привести в порядок – слегка приодеть, подкормить и погонять в спортзале с «железками», то и из него вполне можно сделать человека.
Хотя – чего я придираюсь? Я и на себя-то почти махнула рукой. Так что будем считать, что он просто не мой тип.
Хотя какой такой «мой», я не могла в точности сказать. Я не отдавала предпочтения блондинам или брюнетам. И не знаю, от чего зависит, нравится мне человек или нет.
Но с парнем из соседнего подъезда я держалась вежливо, дружелюбно и слегка отстраненно. Ни да, ни нет.
Как-то раз я показала его Маринке на автобусной остановке. Подруга одобрила мою сдержанность, хотя и отметила, что человек он в целом положительный и даже местами приятный. Он заметил, что мы его разглядываем, издали улыбнулся и вежливо помахал нам рукой, но подходить и навязываться не стал, чем Маринку почти покорил. Впрочем, поняв, что я на него никак не ведусь, она от меня отстала, за что я была ей благодарна.
А незадолго до Нового года мои «мальчики», как их дружно, не сговариваясь, называли Марина с Чуром, вдруг решили устроить встречу в реале. У геймеров это называлось «пойнт». У опытных и продвинутых геймеров, которые проводили много времени с друзьями как в онлайне, так и в реале, это называлось точнее и метче: попойнт.
Встречу решили назначить в кафешке, где есть WI-FI, прийти туда, естественно, с игровыми ноутами и, как выразился инициатор Мишка, «чего-нибудь замутить». Данж, рейд или еще какой эвент.
Я решила пойти.
Чур весь извелся – иззавидовался и издергался. Ему тоже было любопытно встретиться с «мальчиками» вживую, тем более что почти всех их он уже знал заочно, а некоторым из них даже посчастливилось сразиться с ним на дуэли (продули, естественно, и я даже позволила себе издать пару сдавленных восторженных воплей и улюлюканье, так как голосовой чат мы выключали, когда играл Чур). К тому же, ему предстояло очень скучно провести время, ведь игровой комп я забирала с собой.
Я понятия не имела, как одеваться и чего ждать от «попойнта». Поразмыслив, решила, что вечерний туалет будет неуместен и, вообще, можно не заморачиваться с прической, косметикой и бижутерией. Скорее всего, встреча будет проходить в неформальной, так сказать, дружественной атмосфере, и умнее всего будет одеться удобно и неброско, чтобы сойти за «своего парня», коим я для «мальчиков», по сути, и являлась.
Чур был не согласен. Он заявил, что раз я иду в кафе, то и одеться я должна как для выхода «в свет», и мы долго спорили, строить мне из себя светскую львицу или нет. По сути, спор сводился к тому, что я, по его мнению, должна была там кого-то из этих товарищей «закадрить», «охмурить», ну или по крайней мере, должна была «подать себя» как женщина. Я заявила, что никому ничего не должна, тем более «подавать», и что я иду туда весело провести время. Весело!
– Чур, ты пойми, это действительно мальчики. Они же наверняка ничего не понимают в женщинах и тем более в светских львицах! Ну кого мне там очаровывать? Детей, которые играют в компьютерные игры? Они и так меня испугаются, когда увидят, что мне чуть больше пятнадцати лет! – Моему сарказму не было предела.
И это была горькая правда: я была уверена, что моих ровесников в гильдии раз-два и обчелся. Если вообще есть.
Чур надулся и отстал. Я вымыла голову, нацепила свою парадную заколку (домовой не переставая фыркал и глумился), оделась в черные джинсы, черную водолазку, на ноги – свои любимые древние тяжеленные «говнодавы», в которых не жарко, не скользко, не холодно и всегда комфортно. Ноут я запихнула в рюкзачок, потому что мне не нравилось носить его в специальной сумке: во-первых, каждому понятно, что это дорогая вещь – компьютер, а во-вторых, сумка вечно оттягивает плечо, соскальзывает, занимает одну руку, потому что надо придерживать ремень, ее легко сорвать с меня и удрать…
В прихожей я еще раз глянула на себя в зеркало и убедилась, что одета действительно как неформал для встречи юных фриков или гиков.
Домовой недовольно тьфукнул мне вслед и кисло пожелал весело провести время.
Такси высадило меня возле кафешки за пять минут до назначенного времени, и я с тоской подумала, как плохо быть пунктуальным человеком. Сейчас наверняка буду сидеть одна как минимум полчаса, пока все не подтянутся. Но я ошиблась. Компания собралась уже довольно приличная, и когда я появилась в закутке, предназначенном для гульбы больших компаний, меня встретил дружный приветственный рев, который как-то сразу снял мою внутреннюю напряженность и вызвал искреннюю улыбку.
