Тень обратной стороны Луны

– Откуда у тебя такая подушка, милая? – удивленно спросил Алекс.

– Мне мама купила. Я попросила маму в торговом центре сделать рисунок на подушке на заказ и она сказала, что я могу выбрать, какой хочу.

– Ты захотела подушки с пайетками? Они, наверное, колятся, когда на них лежишь?

– Они с обратной стороны плюшевые.

– А сторона с пайетками для красоты? Она блестит.

– Не только, пайетки можно гладить рукой туда и обратно, при этом они меняют цвет и они такие шершавые – я так успокаиваю нервы.

– Ну ка, дай попробую! – попросил Алекс дочку.

– У тебя не получится.

– Почему?

– Ты слишком сосредоточен, надо быть более расслабленным.

– Я могу быть расслабленным!

– Ну, тогда возьми подушку и попробуй поводить рукой.

– Да, действительно приятно шершавые и такие прохладные…

– Вот видишь? Я же говорила!

– Это ты попросила нарисовать на подушке рисунок воющего волка?

– Папа, это не волк, а волчица! – возразила Таис.

– Откуда ты знаешь?

– Это сразу видно, я не понимаю, как ты не заметил! – удивилась девочка.

– А зачем тебе демон, дочка, тебе ведь всего девять лет?

– Папа, я уже не ребенок, а демон очень красивый, – подняв голову и серьезно посмотрев в лицо Алексу, ответила Таис, а затем залезла на кровать и стала кувыркаться на ней, словно щенок.

– Вся в мать, – пробормотал Алекс.

– Папа, что ты там шепчешь, иди сюда, будем с тобой бороться! – крикнула ему Таис.

– Уже иду! – откликнулся Алекс и поспешил к дочери. Несколько раз в неделю он играл с дочкой в шахматы и она совершенно серьезно следила, чтобы он не пропускал их совместные игры и не лишал своего внимания, а иначе она считала это оскорблением и весьма категорично и четко, громким голосом объявляла, что «ее никто не любит, никто не слушает и никто с ней не хочет играть». Таис была весьма настойчива и этим очень походила на свою покойную бабушку Александру. Кроме занятий шахматами, она с первого класса занималась в студии рисования и дизайна, а также старалась копировать все работы, что рисовала ее мать, кроме того помогала матери в ее магазинчике подарков – тоже делала открытки ручной работы и потом они вместе с Марикой их продавали. Таким образом, Таис сама уже зарабатывала свои деньги. Но больше всего ей нравилось рисовать персонажи различных сказок и мультиков и у нее это отлично получалось. Марику это просто восхищало, потому что сама она такое никогда не умела – ее коньком была пейзажная или декоративная живопись, а не персонажи. Марика гордилась дочкой и надеялась, что когда она вырастет, то будет работать над созданием мультиков. Кроме того, дочь любила танцы так же сильно, как ее мать и занималась в танцевальном кружке, а также в театральном и кружке пения. Дочь не воспринимала обучение всерьез, хотя многие занятия проходили в школе в игровой форме, чтобы детям было интересней и они меньше уставали, но Таис все равно время от времени приговаривала «что-то там скучновато». Она уже начала задавать вопросы о жизни и устройстве мира и для нее Марика специально сочиняла детские стишки, объясняющие мир в забавной форме, увлекательно, чтобы шустрой и непоседливой девочке было интересно. Она усаживала дочку рядом с собой и читала ей, тайком наблюдая, слушает та ее или нет:

«Блюдечко с яблочком в радужке глаза в мир выпускает прекрасные сказки:

Мир преломляется  весь через призму обще-единого организма…

Меридианы и параллели, земного шара округлая прелесть

В прорубь упала маленькой лункой, будто монетка счастья под купол.

В кругленьких линзах на микроскопе круглые атомы в тесных решетках

Чутко дрожат, как биенье сердец круглого мира в звёздном кольце.

Мистика круга на сковородке жарит яишницу с кругом в середке,

Круглыми кольцами репчатый лук, а по нему планеты бегут.

По наслоеньям лука галактик кольцами космоса сок протекает —

Шлют нам приветы далекие звезды формой, структурой, системой, вопросом?»

– Ну как, ты что-нибудь поняла? – спросила Марика дочку, но вместо того, чтобы задуматься, о чем это стихотворение и поговорить об этом с матерью, дочка тут же подскочила и побежала сочинять похожее стихотворение, только свое и о том, что ее саму интересовало, быстро записала его на бумагу, поднесла матери и спросила:

– У меня нормально получилось? Посмотри, мама, я тоже написала!

И Марика прочла:

«Что же мне в гладком испытанном круге? – мячик резиновый скачет упруго,

Дырка от бублика, теннисный шарик, ночью по небу меж звезд пролетает…

На горизонте далёкая точка – шляпка от гвоздика или грибочка

Прочно прибила время на стену – стрелки бегут, словно конь по арене.

Кругло-оранжевые апельсины танго играют на клавесине,

Скрипка дополнила аккордеон, круг барабанный в танец влюблен».

– Да, очень хорошо, ты молодец, – похвалила ее Марика, подозрительно глянув на дочь и тихонько вздыхая, – но главное, в стихотворении ведь должен быть смысл!

– А он у меня есть и очень большой! – возразила Таис.

Ну, на это уже ответить матери было нечего. Марика называла слишком энергичную, прыгающую и топающую, вечно чумазую Таис в домашнем кругу своим «сладеньким кабанчиком» или «лисой», что, считающая себя совершенно взрослой Таис хладнокровно пропускала мимо ушей.

– Ты очень красива, прошу тебя, перестань бегать и падать, актрисы со шрамами никому не нужны! Учись петь, говорить и держаться на сцене. Если ты сможешь стать актрисой или моделью, то у тебя будет интересная и увлекательная, красивая жизнь, – уговаривала дочку Марика.

– Мам, а разве у тебя плохая жизнь? – не моргнув глазом выпалила дочка, такая же шустрая и острая на язык, как и ее бабка Александра.

– У меня жизнь «нор-маль-на-я», – по слогам произнесла Марика, – но я, к сожалению, не талантлива, а вот ты можешь стать известной актрисой с твоим обаянием и красотой! Но ты совершенно не хочешь учиться и постоянно разбиваешь коленки! Все, чего ты хочешь – это гулять или играть! Других слов ты не знаешь. Знаешь, как мои родители говорили мне?

– Сделал дело – гуляй смело, – вялым и скучающим, мертвенным голосом произнесла в нос, намеренно растягивая и коверкая слова, Таис и приняла понурую, мученическую позу, сгорбившись и опустив вниз голову и руки.

– Вот именно! – воскликнула Марика. А за тебя школьные уроки мама делает, чтобы лишний раз двоек не было. Я такой никогда не была! И тебе не стыдно, не обидно и вообще все равно.

– Но если я выйду замуж за такого богатого и красивого мужчину как папа, мне не надо будет ничего делать и ты мама, тоже можешь отдыхать, – разрешила Таис великодушно.

– Чего? – оторопело взглянула на дочь Марика, – я не собираюсь отдыхать! Между прочим, замуж выйти не так просто, я вышла за твоего папу совершенно случайно, ведь обычно богатые и красивые мужчины не любят жениться.

– Но ты же вышла за него? – не сдавалась Таис.

– Да перестань, это случайность, мне просто повезло, ты должна надеяться на себя, на свои силы, а не ждать подарков от судьбы!

– Каждый получает то, чего ждет, я думаю, – возразила Таис.

– Ты где этого нахваталась? – изумилась и немного обиделась Марика, это – неправильная мысль!

– Ну и что! – упрямо возразила Таис, – мам, можно я пойду, погуляю? – спросила она, преданно и умоляюще вытянув шею и глядя матери прямо в глаза.

– Хорошо, иди, конечно, – ответила Марика, как всегда растерявшись, чувствуя, что ей манипулируют, крутят как хотят и вообще она слабая и глупая женщина, не справляющаяся с маленькими детьми. Она встала и направилась в комнату Алекса, злясь на себя за то, что ей так трудно быть хорошей матерью. Мимо нее тут же стадом пронеслись Таис и Октавиан, подоткнувшие за пояс позади себя меха Марики, словно хвосты лесных зверей. При этом они так органично двигались с этими хвостами, что создавался очень реалистичный образ лесных хвостатых существ, казалось, что хвосты там всегда и были! Поднимаясь на третий этаж к Алексу, чтобы поделится своими печалями, Марика увидела его спускающимся ей на встречу.

– Посмотри, – кивнул Алекс в сторону бегущих, смеющихся и галдящих, словно большая стая птиц, детей, – видела?

– Да, ей так идет и Октавиану тоже! Когда только они успели вытащить меха из моего шкафа?

– Ну, это же дети! Они все замечают и прицепляют, как им этого хочется.

– Да, хвосты выглядят как настоящие, даже немного странно…

– Они еще не на то способны, – хитро подмигнул Алекс и Марика изумленно вздрогнув, вытаращила на него глаза, но тут же согласилась.

– Что верно, то верно, – вздохнула она, – Таис меня замучила – она так похожа на мою мать! Такая же резкая, дерзкая и острая на язык. На все у нее есть свой ответ, а когда ей что-то не нравится, она тут же принимает роль жертвы и просто таки бьется в рыданиях, понимая, что мне тяжело на это смотреть. Я это пресекаю, но на нее ничего не действует – бесстыжая лисица! – воскликнула Марика в сердцах.

– У нее и окрас такой – лисий! – кивнул Алекс.

– Не могу с ней справиться – она наглая вруша!

– Ах-ха-ха – рассмеялся Алекс, – милая, не забывай, что характер и облик чаще всего передаются через поколение, поэтому нет ничего удивительного в том, что Таис похожа на свою бабушку, а твою мать.

– Но я не хочу, чтобы она была на нее похожа, мама была совершенно нелогична и нетерпима!

– Тут ничего не поделаешь – наследственность есть наследственность.

– Но она просто смеется надо мной, обращается со мной как с идиоткой – это невыносимо. Я не потерплю неуважения!

– Ну, Марика, перестань, – уговаривал ее Алекс, – я прошу тебя, держи себя в руках. Конечно, она в душе смеется над тобой, точно так же, как и ты смеялась в душе над своей матерью, над ее глупостью и ограниченностью, потому что по сравнению с тобой так оно и было, ведь смешение крови волка и вампира дало тебе дополнительные способности, особое видение мира, знания и магическую силу. Каждый раз, когда женщина делает правильный выбор, то рождает ребенка от самца, который наделит детеныша новыми полезными для выживания свойствами – сделает умнее и сильнее, чем мать. Именно так сделала твоя мать и так сделала ты. Таис рождена от вампиров, питающихся человеческой кровью и вполне естественно, что она гораздо умнее тебя просто по своей природе. И конечно – она смеется над тобой, но ты должна оставаться спокойной, потому что Таис совсем еще ребенок. Мы должны гордиться тем, что у нас такая смышленая дочь, а насчет неуважения я поговорю с ней, надо будет взять это под контроль, ведь она начинает подрастать. Ну что, ты успокоилась? Я люблю тебя, – и он обнял ее с нежностью.

– Ага, – буркнула Марика. «Теперь я такая же, как мама, – грустно подумала она, – и ничего не могу поделать со своими детьми – как будто двигаюсь постоянно куда-то, но все впустую. Дети совершенно несобранные, развиваются не осмысленно, не слушают меня и разбредаются кто куда. Таис никуда не стремится и ничего не хочет делать, а ведь ей уже девять лет! И даже школьные уроки я делаю за нее, потому что она ленится делать их как следует. В кого я превращаюсь? Когда-то я надеялась, что все будет совсем иначе – с самого детства я общалась, занималась с Таис, гуляла с ней, ночей не спала, когда она болела, носила ее на руках, выкладывала на свое тело, забирая себе ее болезнь, а теперь она меня даже слушать не хочет, перебивает и передразнивает. И наказания не помогают – она не берет в голову то, что я ей говорю, пока не подходит отец, которого она немного боится. Это какая-то безнадега – все происходит, как происходило у нас с матерью, она заботилась о нас, а мы ее абсолютно не слушали и слышать не собирались. Наверное, так будет и у меня, но я ведь не собираюсь цепляться за детей – я просто хочу им помочь, а они в буквальном смысле не видят меня. Так тоже не пойдет, пусть теперь Алекс этим занимается, я действительно не справляюсь. Пойду, поплаваю», – сделала она вывод и словно бы вышла из своего негативного энергетического сгустка, навеянного мыслями о детях. Ей было страшно, потому что дети выходили из под ее контроля и устремлялись туда, куда по ее мнению им не следовало, поэтому она решила, как всегда это бывало в сложных случаях, расслабиться и отдохнуть, направилась к морю, села прямо на песок, какое-то время смотрела на воду, небо. Сильные, гордые, упитанные чайки, кружащие неподалеку, не переставали ее восхищать, напоминая, какой непростой может быть жизнь, и как эта мужественная, отважная птица, живущая на море, не боится жестоких холодных ветров и ныряет в грозные волны, чтобы добыть себе еду. Марика решила отпустить печаль – пусть летит себе вдаль вместе с морским ветром, пусть чайки унесут ее на крыльях, а она начнет все заново, попробует поговорить с детьми иначе и теперь наверняка у нее получится, ведь это не может не получиться, если она в это верит и если попробует теперь сделать все по-другому:

«Я не хочу лить слёзы о былом и к лучшему уже я не стремлюсь —

Покинула теперь мой тихий дом сомнений и страданий злая грусть…

Увидела себя со всех сторон: светлы, как день и в тот же миг черны!

И поняла, что идеал – лишь сон, лишь тень обратной стороны луны.

Как просто… Только пут не разорвать, не поломать законов бытия!

И одиноко в пустоте страдать обречены навеки ты и я.

Но сделан шаг – вопросов больше нет, ответы быстро остужают пыл.

Уже не радует сияние побед за счёт обрубленных кому-то крыл.

А чайка кружит-кружит среди волн, рыдая, прячет слёзы среди брызг

И в шуме тонет вечный ее стон, но в каждом крике зов, а в каждом взмахе риск…»

Как многое море значило для Марики! – свободу, простор, надежду, радость прикосновения воды к телу, наслаждение, восторг дышать соленым морским воздухом и улыбаться навстречу ветру. Теперь оно было словно переливающаяся чаша, а небо, заполненное медленно ползущими, косматыми облаками, было похоже на сиреневого ангела с белыми крыльями, заглядывающего в эту чашу. Хотелось тоже пойти на этот золотой свет на голубом небе, стать частью прекрасного магического действия. Марика взволнованно задышала, улыбнулась морю и небу, подумала:

«Чутко Amore в море, нежно ароматы в ветре,

Гордо далёкие горы, а я солнцу под ноги пеплом.

И пьянея его потоками, всё тепло бы в себя вобрала.

Золотыми нитями соткано укрывает меня покрывало

Я у солнышка на ладонях и свечусь как пылинка, тая,

Сладко сердце лучом проколола солнца капля в колодцах рая».

Все вокруг нее всегда было окутано магией и все ее удивляло, но никогда не приходило ей в голову, что источником этого была она сама, ведь не зря же другие вокруг нее ничего подобного не видели, но она была слишком скромна, чтобы догадаться и искала источники и причины этого волшебства на земле. Поэтому ей и понравился Алекс, ведь она заподозрила, что это он источник всего волшебного на земле, себя же она в счет не брала, потому что считала себя странной аномалией земного существования. События ее жизни переплетались таким образом, что были похожи на серебряную паутину и у нее всегда было такое чувство, словно она видит тонкие нити, проходящие через материю времени, при этом ощущает, что вещество времени словно глина, которую можно лепить, но прошли годы, а вместо ощутимого результата на руках у себя она чувствовала только липкий туман и больше ничего. Марика в детстве занималась художественной гимнастикой и танцевала в школьном ансамбле, но больше всего любила балет, куда к ее разочарованию ее не приняли. Когда Марика танцевала маленькой девочкой в доме родителей, представляя себя балериной, то скрещивала свои ладони на поднятых изящно вверх руках, мысленно как бы закрывая поток своей темной сути, своей черной энергии, чтобы она не устремилась в этот мир, а перенаправлялась и улетала в небо. В резких размашистых движениях, взмахах и прыжках своего тела, в нежных изгибах и поворотах выражала она все свои мысли и мечты. Самыми любимыми фильмами ее были «Грязные танцы» и «Грязные танцы-2». Так же как и герой фильма «Грязные танцы-2», Марика считала, что в танце ты можешь быть другим человеком. Она верила, что небесная сила поможет превратить черноту ее уродливой души во что-нибудь очень хорошее, потому что если хочешь делать хорошее, то у тебя обязательно получится. Но теперь, спустя много лет, самое главное и самое важно для нее – воспитание собственных детей у нее не получалось и спасал только Алекс. Марика легла на песок, всем телом впитывала его тепло, ощущала, как солнечные лучи трогают тело, как будто бы лечат его, словно огромные ласковые легкие пальцы и пыталась этим теплом защититься от собственных неудач. Мир качался и плыл, словно лодка на воде, ветер будто бы приподнимал и кружил мысли, уносил вдаль в океан их вместе со стаями скандальных, нахрапистых морских чаек. Марика расслабилась и задремала, но во сне проснулась внутренне, как это всегда бывало, когда организм достаточно отдохнет, затем она открыла глаза. Поднявшись и энергично войдя в море, она сразу поплыла, широкими сильными взмахами рассекая воду. Тело ее было, все еще слишком напряжено из-за тревожных мыслей о детях и далеко отплывать она не рискнула, боясь, что у нее от злости ногу сведет или еще что-нибудь нехорошее случится, потому что чувствовала, что сейчас она в одном из критических неконтролируемых состояний, в которых люди могут неосознанно навредить себе. Наплававшись вдоволь, отдав гнев и отчаяние волнам, она опять уселась на нежный теплый песок берега, думала, дышала, прислушивалась к разным звукам – крикам птиц, шуму ветра, плеску воды, шелесту листвы. Постепенно к ней возвращалась обычная уверенность в себе, которая за последнее время истощилась. «Кто я такая и зачем живу, если не могу справиться со своим ребенком и сделала ли я что-нибудь важное в жизни, если теперь понятно, что все случившееся со мной произошло именно так, как и должно было случиться и от меня совершенно ничего не зависело, просто я такая и такая моя судьба и моя жизнь? Но все-таки, неужели я ничего не смогу сделать, не смогу ничем помочь своим детям?», – думала она. Отчаяние, злость, паника охватывали и накрывали Марику непроглядной тьмой и ей хотелось плакать, но она понимала, что это совершенно не походит. Она всегда это чувствовала, что рыдать не подходит и лишь очень редко плакала от отчаяния, что все не так, плакала от бессилия что-либо изменить, а не просто от боли. Скорее даже не плакала, а корчилась в отчаянных рыданиях. Она с самых ранних лет рыдала от чувства несоответствия мира ее представлениям и от неумения все исправить. Лишь только Алекс был для нее словно огонек, живой трепещущий лепесток пламени в густом, угрюмом тумане жизни – красно-оранжевый, светящийся знак надежды. Она знала, что Алекс по-настоящему любит ее. Марика прекрасно понимала, что Алекс не то, чтобы восхищается ее красотой, в которой ничего и особенного то никогда не было, и дело совсем не в ее уме, не самом посредственном, но и не таком уж оригинальном и вовсе не в характере, обманчиво милом, чутком и нежном, но глубоко-глубоко внутри неизменно колючем, насмешливом, закрытом и ледяном, при этом постоянно нуждающемся в искренней поддержке. Все это совершенно не имело значения, но она чувствовала, что их объединяет что-то важное, чувствовала, что он уважает ее, а не только хочет, что он видит в ней человека и чувствует ее боль. Только лишь он один ее слушал, до встречи с ним она ощущала себя будто в темной комнате, полной людей, ни один из которых ее не слышит и не видит. Но к ее счастью, вампиры оказались совсем не такими, как обычные люди – они были более чувствительны, это касалось всех сфер жизни – они способны были выслушать и услышать даже самый тихий голос. Вампиры оказались достаточно щедры душевно, чтобы давать возможность каждому, даже самому слабому члену Лиги, попробовать себя и свои силы, надеясь, что как отличающийся и особенный, он привнесет что-то новое, что обычно и происходило. Эта черта в вампирах Марику просто восхищала и вызывала глубокое уважение. Она понимала, что ей нужно перестать давить на дочь, но Марику пугало, что дочь тогда вообще перестанет чем-либо заниматься, потому что слишком уж беспечной она была по своей натуре. Конечно, это в какой-то мере восхищало осторожную и рассудительную Марику, ведь она и сама тоже не любила грустить и усложнять все, поэтому в самые сложные и ответственные моменты, чтобы сильно не переживать, умела переключиться на что-нибудь другое, тоже полезное, но веселое и всегда старалась в жизни этим правилом пользоваться. Годы семейной жизни очень изменили Марику внешне и внутренне, но не изменили их с мужем взаимной страсти и привязанности. Алекс часто проводил ночи у своей супруги и больше всего им нравилось сидеть поутру в теплую погоду на большом балконе. Алекс обычно садился в большое просторное кресло ручной работы с плавными, изогнутыми, перетекающими линиями, создающими узоры из цветов и листьев, изготовленное в стиле модерн из древесины темно-оранжевого оттенка и инкрустированное перламутром и обсидианом, а Марика сидела на тахте рядом с ним либо у него на коленях.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.