Карабах – горы зовут нас

– Поедете к нему и возьмете все, что он вам даст. По приезду из Баку этот вопрос будет одним из главных на совещании. Все, вопросы есть? Нет! Тогда по местам.

Он стал крепко пожимать руки своим новым боевым друзьям, ибо верность этих людей к Родине в тяжелую минуту, порождало в душе полковника чувство уважения к ним

Оставшись один в кабинете, он налил оставшийся кофе и стал анализировать прошедший день. Голова раскалывалась от тяжести. Сигаретный дым вызвал кашель, он в сердцах затушил окурок, взяв оружие, командирскую сумку, вышел на улицу. Возле служебной машины суетился водитель, ему помогал Тябрик.

Увидев, подходящего комбрига, тот заспешил к нему навстречу и взял вещи, чтобы положить в машину.

– Нам подполковник Джахангиров сказал, чтобы готовились на выезд. Сейчас зальем воды, и машина через минуту будет готова, – доложил порученец.

Все-таки правильно брат Эльман посоветовал взять этого солдата, в порученцы. Тябрик был немногословен, но очень дисциплинирован и ответственен за порученное дело.

Из-за деревьев появился Магеррам, с рюкзаком за плечами и с автоматом в руках. За ним шли Алиев, Рустамов с двумя солдатами.

– Ну что ты готов, – спросил, подходя Магеррам, – я как пионер, вот только штаны подтяну, – весело сказал он, подходя к полковнику.

– Ну что опять случилось, мужики, – комбриг обратился к офицерам стоящим у машины.

– Возьмите с собой двух солдат, – шагнул вперед Рустамов и указал на стоящих с ним рядом бойцов.

– Вот этот Назим, и Мубариз – оба спортсмена. Они пригодятся вам, если что. Полковник внимательно смотрел на солдат. Того, которого звали Назим, был плотного телосложения, с «бычьей» шей, на которой держалась бритая голова, размером этак за 65-67. В его огромных руках, автомат Калашникова казался игрушкой. Мубариз, напротив был сухощавым, высокого роста, черноглазый парень, с густой шевелюрой кучерявых волос, свисающих на глаза.

– По машинам, – просто сказал полковник, и первым сел на переднее сидение.

– Молодцы, не из трусливого десятка, – отметил он про себя, видя, как солдаты настаивают, чтобы подполковник садился в середине салона автомобиля. Усадив Джахангирова в середине салона, бойцы быстро заняли свои места.

Под грохот разрывов гранатометных снарядов и свиста пуль пулеметов проскочили опасный участок Дашалтынской дороги. После деревни Зараслы, остановились и стали осматривать машину. Кроме нескольких пробоин в дисках колес и дырок в тенте, особых повреждений не было.

Помолившись, поехали дальше. Полковник откинулся на сидение и впервые за последние сутки, заснул крепким сном, не обращая внимания на тряску и кидание машины из стороны в сторону.

Баку встретил полковника и его сопровождающих, холодным порывистым ветром, не позволяя водителю ни на секунду расслабиться и отпустить руль. В городе действовал комендантский час, и поэтому, пришлось каждый раз останавливаться, показывая свои документы и проходя проверку. Время было позднее, и ехать в МО не было никакого резона. Решили заночевать в городе, чтобы с утра встретиться с МО. Квартиры здесь у полковника не было, и он решил заехать к своему двоюродному брату на 8-ой километр. Тепло, попрощавшись с Джахангировым, договорились встретиться в оперативном управлении, утром, чтобы согласовать все вопросы, которые необходимо решить с помощью Рагима Газиева.

Утром адъютант Министра, узнав, откуда они приехали, не стал их задерживать в приемной и после доклада, пригласил в кабинет Министра обороны. Рагим Газиев в дорогом костюме, нахлобучив на голову каракулевую шапку, восседал на огромном кресле. Вскинув руку к головному убору, полковник хотел ему доложить о прибытии, но Газиев прервал его.

– Вы свои офицерские повадки оставьте для Начальника Генерального штаба, а меня можно просто называть, «Рагим–бяй». Полковник, смущаясь, опустил руку, так и не решаясь назвать министра обороны «бяйем».

Не скрывая и не приукрашивая ничего, он стал докладывать про обстановку в Шуше и районе в целом. Он не утаил о противостоянии между командирами, о том, что они сознательно завышают количество личного состава, тем самым создают бреши в системе обороны рубежей и позиций. Не стал полковник скрывать и случай в отряде Ислам, в полицейском батальоне и о том, что район покидают жители.

Слушая доклад, Министр, все больше и больше хмурился и не скрывал своей злости по отношению к тем, кто в правительстве отвечал за обеспечение осадного района всем необходимым. По поводу просьбы помочь с оружием и вещевым имуществом он тут же по телефону дал распоряжение своему заместителю по тылу и приказал сделать все возможное, по выделению боеприпасов и взрывателей к артиллерийским снарядам. Беседа подходила к концу, когда зазвонил телефон дальней связи. Министр резко схватил трубку: – Слушает Рагим, – сказал он в микрофон. Лицо его побледнело, губы вытянулись в тонкую линию, на лбу выступили капельки пота, пока он слушал абонента на другом конце провода.

– Когда это произошло, – спросил он? Услышав ответ, министр разразился грубой бранью. Он матерился, не стесняясь выражений:

– Предатели, все там предатели, – кричал он в трубку, потом в сердцах бросил ее на аппарат, да так сильно, что трубка не удержалась и полетела на пол. Министр, вскочил со своего кресла и заходил по кабинету.

– Вот видите, что творится, – задал он риторический вопрос офицерам.

– В Шуше погиб Рамиз Гамбаров, кто-то подставил его. Кругом одни враги засели там. Комбриг немедленно получайте все, что вам необходимо и выезжайте в Шушу. На месте проведите расследование и доложите, как все произошло. Он метался по кабинету не находя себе место, было видно как глубоко он переживает утрату Гамбарова. Газиев остановился на середине кабинета:

– Этому Наилю Казимову я сейчас позвоню, и если он будет подстрекать других к неповиновению, я его арестую, так ему и передайте, – он сел за свой стол и дал распоряжение телефонистке отыскать командира Евлахского батальона. Получив разрешение удалиться, полковник с Магеррамом вышли на улицу. Только здесь они могли спокойно обсудить услышанную весть о гибели Рамиза.

– Ну что ты по этому поводу думаешь, – спросил полковник у друга, закуривая сигарету.

– Там что-то не чисто, надо будет на месте тщательно во всем разобраться, а так мы будем лить из пустого в порожнее, – заключил Магеррам.

– Ты понимаешь, что меня тревожит, – полковник остановился и прямо посмотрел в глаза Джахангирову, – Рамиз был первым командиром, который на совещании призвал всех перейти в подчинение к новому руководству бригады. Мне кажется, ему кто-то отомстил за это, как бы отрубил самую мощную силу для комбрига, – с досадой заметил полковник. Сейчас я поеду в Баладжары, там штаб 708-ой бригады и попрошу машину для оружия и имущества, а ты с бойцами в тыл, постарайся выбить все, что нам нужно. Еще зайди в оперативное управление и возьми несколько экземпляров карт, Шушинского района. А мне нужно еще переговорить с начальником Генерального штаба, по обстановке и разведывательным данным. Наверняка в штабе есть более полные сведения по противнику. Выезд назначим сегодня, как только все получим. Полковник затушил носком ботинка окурок.

– К своим та не будешь заезжать, – спросил Магеррам, прекрасно понимая состояние полковника, который, будучи в Баку не увидел семью.

– Нет, конечно, время не терпит, надо возвращаться, он пожал руку другу и заспешил к выходу, где у КПП ждала его машина.

Целый день прошел в бегах, и выколачивании боеприпасов и оружия, что было на складах.

Уже было за полночь, когда, загрузив полученное имущество, выехали в Шушу. Всю дорогу полковника не покидали тревожные мысли.

– Что там происходит, как поведут себя командиры, когда придется вступить в бой и отстаивать город Шуша? Да и потом, как узнать, кто враг тебе или друг и верный соратник, вот как Магеррам?

К утру подъехали Дашбуру, справа от которого простирались горы Карабаха. Полковник курил, глядя, как за окном автомобиля, мелькают красоты Физулинского района. Как Араз – чай, несет свои буйные воды к Каспийскому морю, граница между двумя народами, разделенными в далеком 1828 году Туркманчайским договором, после последней войны между Россией и Персией.

Подъезжая к Губатлы, полковник залюбовался величественными вершинами гор Карабаха, покрытыми снежными шапками, на фоне простирающихся на сотни километров зеленых лесных массивов. Край песен, легенд и сказок. Где-то там, в горах укрывался гочах Наби, между своими вылазками и набегами на царские отряды. Где-то там звучал голос Бюль-Бюля и стихи Мулла Пянах Вагиф, песни еще тысяч безвестных певцов и поэтов, прославлявших свое отечество – Карабах.

– Магеррам, – обратился полковник к своему спутнику, – ты всю жизнь прожил в Азербайджане, можешь рассказать мне, что-нибудь о Ханкенди, откуда он взялся, и почему армяне называют его «Степанакерт». Уж очень хочется узнать историю этого многострадального края.

– Ну, я не такой уж большой знаток истории Карабаха, но могу рассказать то, что знаю наверняка, еще со школьной скамьи. По архивным данным, город Ханкенди был основан в конце 18-го века Карабахскими ханами. Он возник, как поселок для отдыха членов и приближенных ханской семьи. Первые дворцы были заложены на горных склонах в нескольких километрах от столицы ханства Панахабад, сейчас он называется Шуша, куда мы так с тобой торопимся. Было учтено и то, что поселок располагался вблизи других важных населенных пунктов ханства – Агдам, где сейчас воюет твой брат. Ходжалы, сожгли эти армянские фашисты 26 февраля, Кяркиджахан и Малыбейли, к сожалению, тоже не пощадили армянские варвары, разрушив, и придав огню.

Джахангиров надолго замолчал, молчал и полковник. Немало прошло времени, пока Магеррам продолжил свой рассказ.

– Деревня, в которой время от времени жили только члены ханской семьи, получила название «Ханын кэнди», ты понял да? – село хана, а позже за ним окончательно закрепилось название нынешнего города Ханкенди (ханское село). До первой войны с Персией.

– это в 1813 году, что ли, – прервал его полковник.

– Ну да.

– до подписания Гюлистанского договора и присоединения Карабахского ханства к Российской империи, Ханкенди представлял собой маленькое поселение, где жили члены ханской семьи и их приближенные. После этого на территории Карабахского ханства стали размещаться царские воинские подразделения. Одно из них разместили в Ханкенди. Там же, в Ханкенди расположился штаб Кавказской кавалерийской дивизии и казармы для личного состава. Если нам удастся еще раз побывать в Баку, то я тебя познакомлю с доктором исторических наук профессором Пярвином Дарабади, вот он самый большой знаток военной истории Карабаха, так что мой дорогой брат, – Магеррам хлопнул полковника по плечу, – будем надеяться, что мы с тобой выживем в этой мясорубке. Спросив разрешение, он закурил. Курил и полковник, осмысливая услышанный рассказ.

– Слушай, братан, – он опять обратился к Джахангирову, – а когда армяшки там появились и почему назвали потом город Степанакертом? – Так вот, после войны с персами, помнишь, наверное, из истории писателя Грибоедова?

– Ну, конечно, помню, он еще первым послом был России в Персии, если не ошибаюсь.

– Так вот при нем-то и началось вся эта заварушка. В Персии жили армяне, которые в войне встали на стороны России, и поэтому боялись шахской расправы за предательство, попросили защиту у российского царя. Грибоедов, как посол, организовал их переселение в Карабах, где размещались тогда царские войска. В основном, армяне селились там, где стояли военные, вот так они впервые появились здесь в Карабахе.

Как правило, русские армян еще рассматривали как оправдавших доверие царя и трудоустраивали в подразделениях царской армии и государственных учреждениях. В Ханкенди был размещен 1-й Сужено-Владикавказский Терский казачий войсковой полк, – он перевел дыхание, отпив из небольшого термоса горячий кофе.

– В результате этой целенаправленной политики выросло армянское население в Ханкенди. Потом была вторая война в 1828 году, подписание нового договора с Персией и новое переселение армян в Карабах.

Война России с Турцией в 1915 привела к новым потокам турецких армяшек оттуда и их расселение в Иреванском ханстве. Дальше больше и вот в 1918 году армяне уж объявили независимое армянское государство. Они стали претендовать на Нахичевань, Зангезурский, а также Нагорно-Карабахские регионы Азербайджана. Эти претензии на наши земли привели к военным действиям и массовой резне азербайджанцев в Баку, Шамахе, Губе, Зангезауре, – в общем, армяшки еще тогда показали свое звериное лицо. Были убиты и искалечены десятки тысяч наших братьев и сестер, – Магеррам глубоко вздохнул и снова надолго замолчал. В это время они подъезжали к развилке дорог около моста возле деревни Гюляберт, за которой простирались земли Армении.

– Вот он наш Зангезаур, родные места наших предков, – с тоской в голосе сказал Магеррам. Теперь это вражеская сторона.

Сидящие в машине солдаты и офицеры внимательно разглядывали армянские селения Зангезаура, когда-то насильственно переданные российским руководством, во владение, переселенным армянам из Персии.

– Ты представляешь, – снова заговорил Магеррам, – кровавое противостояние в те далекие годы проходило и здесь в Карабахе, и в Ханкенди. Тогда армяне воспользовались тем, что на их стороне выступили царские войска, расквартированные в городе Ханкенди, захватили почти весь Карабах, в том числе и город Шушу. И сейчас они использовали при нападении на Ходжалы уже 366 мотострелковый полк опять же российской армии. Выжгли практически все наши деревни, танками этого полка сравняли с землей наши святыни.

Было видно, как тяжело приходится вспоминать Джахангирову прошедшие события, и он курил, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.

– В 1918-20 годах усилиями правительства независимой Азербайджанской Демократической Республики и решимости ее армии удалось предотвратить захват Карабаха и Ханкенди. В 1923-ем году, Закавказское бюро ЦК РКП решило дать Нагорному Карабаху автономию в пределах Азербайджана с центром в городе Шуша. Потом, мерзавец Киров, за взятки армянских дашнаков во главе со Степаном Шаумяном соратником Ленина, потребовали, чтобы центром автономии был назван Ханкенди, около половины населения которого, к тому времени, было армянским. Дальше – больше, армяшки требуют переименовать Ханкенди в Степанакерт, в знак признательности Шаумяна его заслуг перед армянскими дашнаками. В общем, брат – еще тогда была заложена мина замедленного действия в Карабахе, которая взорвалась в 1988 году, и теперь мы имеем то, что имеем. Иногда мне кажется, что, допустив армян в Карабах, мы навели порчу на этот когда-то сказочный мир, созданный ВСЕВЫШНИМ. Карабах стал – проклятым раем, – подытожил он свой рассказ.

Было уже раннее утро, когда они подъехали к штабу Арифа Пашаева. Свой штаб командир полка разместил в уютном красивом садике, в двухэтажном каменном доме, на скатах небольшой горы. Домик, окруженный цветущими фруктовыми деревьями, выглядел, как сказочный. Вокруг воздух благоухал запахом цветов вишни, абрикоса, яблонь.

Командир полка был уже в штабе вместе со своими заместителями, они что-то бурно обсуждали, когда, открыв дверь, вошел полковник. В кабинете находились начальник штаба Рафик Нагиев, заместитель командира полка Садыков и начальник разведки Вагиф. Увидев входящих, они замолчали, и стали приветствовать прибывших гостей. Пройдя к столу, все расселись.

– Вы уже знаете, что произошло в Шуше, – спросил Ариф, глядя на полковника.

– Да, только в общих чертах, – ушел он от ответа.

– Да это не армяне убили его, – вскочил с места Вагиф, глаза его горели. Небритое несколько дней его лицо исказила злая гримаса. Рамиз был моим хорошим другом, мы вместе с ним с первых дней воюем. Вагиф вдруг, поперхнулся, – воевали, понимаете?– он в упор смотрел на полковника. Это вы во всем виноваты, вы поехали туда, он вас поддержал, ему не простили. Понимаете? – он сорвал с головы шапку и бросил ее на стол.

– Причем тут я, – не понял полковник, – ты выбирай выражения. Ты кто такой, чтобы меня обвинять, я, что враг народа? Я командир бригады, меня прислал министр обороны сюда, а ты….

Ему не дал договорить Садыков.

– Если ты командир, где твои солдаты, где танки, артиллерия, приехал сюда на готовенькое, и командуешь здесь. Твой министр, что нам дал? Не знаешь? так я тебе скажу, дырку от бублика дал твой министр. А теперь он еще прислал приказ расформировать наш полк и передать всех солдат в ваше подчинение.

– Что ты этим хочешь сказать, – полковник посмотрел на его погоны, на которых красовались три маленьких звезды, – старший лейтенант.

– А то, что полка уже нет, так что мы никто здесь. Понял меня, полковник? – он все больше и больше распылялся. И ты тоже полковник никто, нет у тебя Лачинского полка. Нет у тебя бригады, и не будет никогда, комбриг, не существующей бригады – с ухмылкой сказал Садыков, встал и отошел к окну.

Полковник посмотрел на Арифа, который молча сидел и тоже смотрел в окно, где солнечные лучи, пробивались сквозь утренний туман ласкали вершину горы Сары-Баба. Молчавший до этого начальник штаба полка капитан Нагиев, взял со стола бумагу и молча протянул ее полковнику.

– Тут приказ о расформировании полка, сегодня ночью привезли. Почитайте, вам интересно будет это знать.

Взяв протянутый лист, полковник, внимательно стал изучать поступивший приказ. – «В связи с реорганизацией в ВС Азербайджана, приказываю 30 апреля 1992 года, расформировать территориальный полк самообороны Лачина и сформировать 704 МСБР. Личный состав полка вывести в распоряжение управления кадров МО. Технику и вооружение передать командованию 704 мотострелковой бригаде». Дальше шли перечисления мероприятий, которые необходимо провести в течение 15 суток, чтобы командование бригады завершила всю работу по организации обороны района и представления доклада в Министерство Обороны до 15 мая 1992 года.

Полковник прочитал приказ и передал его Джахангирову, который молча сидел за столом, наблюдая за происходящим.

– Я хочу сказать вам, я только что от Газиева, и он ни одним словом не обмолвился про этот приказ, Джахангиров может подтвердить мои слова. Этот приказ – он указал на лист, который держал в руках Магеррам – не вовремя и не соответствует закону. Бригады нет и нет даже штаба, тем более нет возможности провести все организационные мероприятия за 15 дней, и я считаю, что надо так доложить министру обороны.

– Да ты понимаешь, что говоришь, – снова взорвался Вагиф, – это кого надо убеждать, тех, кто засел в Баку и не знает, что здесь творится? Они – он махнул куда-то рукой, – все предатели во главе с твоим министром. Так что давай отсюда уезжай, пока живой, – пригрозил разведчик.

– Не ты меня сюда прислал и не тебе мне указывать, что делать, – полковник резко встал со своего места. Поднялся и Ариф.

– Я сегодня же выезжаю в Баку, – сказал он, и там будем решать, судьбу полка. Вы не обижайтесь, товарищ полковник на нас. Мы ведь прекрасно понимаем, что вашей вины тут нет. Вагиф потерял свой дом и своих родственников в Гюляберте и его можно понять. Все мы тут заложники большой игры, в том числе и вы – подытожил он.

Обстановка накалялась. В комнате воцарилась гробовая тишина. Каждый был поглощен своими думками.

Начальник штаба полка Рафик прошел к шкафу, стоящему у стенки и открыв ячейку, достал военную карту. Пройдя к столу, развернул ее.

– Хочу вам доложить обстановку на нашем направлении, чтобы вы знали, – взяв карандаш сказал он.

– В течение последних суток, разведка докладывает, – он пристально посмотрел на Вагифа, – идет концентрация армянских войск вдоль государственной границы с Арменией . В районах, – он ткнул кончиком карандаша в город Горис, – здесь, в районе Кафан, – он обвел район. Так же замечено передвижение колонн автомашин по ночам в направлении Большой Кирс, со стороны Красного Базара, и с направления горы Зирвя на Карабахском направлении. Он отложил карандаш. К карте подошел Вагиф, немного успокоившись, он посмотрел на полковника, а потом на Арифа, как бы спрашивая разрешение говорить. Командир полка, тоже подошел к карте.

– Вчера, – взяв в руки карандаш, стал докладывать разведчик, – в районе Гюляберского моста, задержали местного армянина, который все время там пас овец. Так вот, он перегонял свое стадо на новое место и мы его задержали.

Пастух рассказал нам, что командование армянских войск предупредила всех пастухов, чтобы те угоняли свой скот подальше от границы, так как намечено наступление армянских войск на Лачин и воссоединение их с Карабахом.

В кабинете воцарилась тишина. Услышанная информация была тревожной. Который уже раз за последнее время поступали сигналы о концентрации войск, а в Генеральном штабе никому не верили, так же не поверил и Начальник Генштаба, когда полковник сам лично об этом доложил, будучи у него на приеме в Баку.

– В такой обстановке, – полковник обвел взглядом присутствующих, – ни о каком расформировании полка не может быть и речи. Необходимо в срочном порядке распределить огонь всей имеющейся артиллерии по фронту, усилить посты и непрерывно вести разведку противника.

– Командир полка, – обратился полковник к Арифу, – довести до руководства района, чтобы оно через военный комиссариат подготовило приказ о проведении частичной мобилизации. Второе, я считаю, надо распределить между командованием полка зоны ответственности и немедленно выехать по направлениям, чтобы лично руководить обороной. Сведения начальника разведки могу и я подтвердить, так как на Шушинском направлении тоже идет подготовка к наступательным действиям. А то, что армяне готовятся, нет никаких сомнений. Поэтому, давайте оставим наши разногласия в стороне и займемся мужским делом, – он посмотрел на старшего лейтенанта Садыкова, призывая его присоединиться к ним.

– Никто не приедет из Баку и других районов защищать ваши земли, так что мы сегодня в ответе за все. Он встал и хотел выйти, но его остановил Ариф.

– Еще раз прошу вас, полковник, вы тут новый человек и многое не знаете, так что не обижайтесь на нас. Надеюсь, вы не сейчас среди белого дня поедите в Шушу, а до вечера, побудите здесь? Надо еще вызвать сопровождение из Шуши, так что давайте спустимся вниз и разделим хлеб, в знак нашего примирения.

Командир полка пошел вперед, приглашая следовать за ним. Пока завтракали, в штаб приехали начальник районного управления полиции полковник Акиф Салимов. Весть о том, что в штабе, между командованием полка и приезжими из Баку, происходит что-то, уже распространилась по району. Десятки солдатских глаз и просто соглядатаев, крутившихся в штабе и которая слушали ругань, доносившуюся из окон, мигом облетела окрестность. В штаб прибыл изаместитель главы исполнительной власти района, начальник КГБ и несколько должностных лиц из партии Народного фронта. Чтобы не вести с ними пустые разговоры, да и не до разговоров было сейчас полковнику, он, извинившись, поднялся в кабинет, где над картой колдовал начальник штаба Нагиев, бывший преподаватель какого-то ВУЗа в Баку. Вместе с начальником штаба, полковник стал внимательно вчитываться в тактические знаки, которые говорили ему больше, чем могло показаться на первый взгляд. Ибо читать и видеть военную карту, было его призвание, его тяжелой работай. Разбирая варианты вероятного действия противника, они сразу же намечали план основных мероприятий, которые необходимо было провести в кратчайшие сроки.

– Рафик, прошу тебя, – полковник закурил сигарету, – запомни, и передай Арифу, – времена, когда вы воевали охотничьими ружьями прошли. Война перешла в стадию кто кого уничтожит. А в такой войне, есть свои законы – когда законов нет. Жители района с первых же часов боя будут подвергаться массированному обстрелу со стороны противника, чтобы посеять панику и вынудить их покинуть насиженные места. Вы все имеете своих родных и близких в городе и конечно броситесь спасать родных и близких, командовать подразделениями будет не кому и противник воспользуется этим. Поэтому от вашего мужества и стойкости на переднем крае будет зависеть судьба жителей всего района, а не только Лачина. В каждом батальоне создайте группы истребителей танков в количестве 10-15 человек.

– Подождите товарищ полковник, – Рафик прервал рассуждение, – я все запишу. Он сел за стол и подвинув блокнот, стал записывать рекомендации полковника.

– Готов, тогда начнем, – полковник глядя на обстановку нанесенную на карту, продолжил.

– На Забухском и Гюлябертском направлениях, в батальонах Гара-Вагиф и у того, кто командует в Забухе, у которого мы с тобой были в гостях, проверяя посты.

– Там командир старший лейтенант полиции Кулиев, – подсказал начальник штаба полка.

– Вот и ему тоже, создать группы истребителей танков в составе не менее 10-15 человек, с гранатометами выдвинуться на передний край и быть готовым вести борьбу с танками.